Колыбель для ласточки

Глава 35

Разговор вышел не таким, как детектив ожидала — в своих фантазиях она схватила сестёр за горло. На деле не удалось выяснить ничего конкретного, очередные догадки и недомолвки. Чистосердечного признания не произошло, а что касается беседы между сёстрами, то насчёт неё Александра не чувствовала уверенности. Записанный диалог был достаточно эмоциональным, но в том-то и дело, что он шёл на эмоциях. А на них как известно сказать можно что угодно. Так можно ли считать признание Натальи признанием? В суде Фурская может оправдаться. Если подключится её отец, тогда улику и вовсе не сочтут таковой. Ещё и свидетель Алина мертва. Недавние события можно было бы счесть полным провалом, можно было бы. Но детективу удалось зародить сомнения в Наталье относительно Кузнецова. Это уже победа. Маленькая, но заметная. Ольга останется жива. По крайней мере этой ночью.

Александре очень хотелось в это верить.

Но вера верой, а подстраховка необходима. По этой причине, расставшись с Кариной, детектив позвонила Бризу. Друг не ответил. Александра не стала перезванивать. Она решила действовать и предоставить полиции все улики для поимки Фурского и Светилова — остатки разума убедили не действовать одной.

Иван работал в лаборатории, когда дверь открыл судмедэксперт.

— У нас счастливый труп, — улыбнулся он, входя в помещение.

— Шутишь, да? И честно говоря, я занят.

— Поссорился с Селивёрстовой?

Промолчал.

— Ладно. Это ваше личное. А про труп я не шучу. Тут слух один ходит. Кстати, достоверный. Я проверял. Угадаешь какой?

— Нет настроения играть в угадайки. Давай или к делу или уходи.

— Похоже у вас там буря, — цокнул языком.

— У нас ничего! — гаркнул Иван, и Павел, крайне редко замечавший криминалиста в плохом настроении, немного растерялся. Но не ушёл. — Так и будешь стоять столбом? Паш, я работаю!

— Я тоже. В городе ещё один труп. Смерть наступила от сердечного приступа.

— И что?

— Признаки такие же, как у Зотовой.

— Хочешь сказать…

— Именно это и хочу сказать. Тридцатисемилетнему таксисту вкололи Караэс. Даже след от укола остался. Так что на этот раз сомнений в убийстве никаких. Уже подняли шумиху.

Зазвонил мобильник. Иван увидел родное имя. Проигнорировал.

— Селивёрстова?

— Не твоё дело. Труп один?

— Два. Личности уже установили. Я и пришёл к тебе не столько, чтобы сообщить о Караэсе, сколько рассказать о связи с нашей Зотовой. Одна из жертв работала администратором в «Жар-птице».

— Быстро сработали.

— Так там наследили, Вань! И волосы на заднем сиденье, и отпечатки повсюду. Она действовала без перчаток и, судя по всему, второпях.

— Она?

— В машине было трое. Скрывшуюся с места преступления пока и считают главной подозреваемой.

— А ты-то откуда столько всего знаешь? Разве убийства по нашему району? Я ничего не слышал.

— Я стучал трижды, прежде чем войти, — пожал плечами Павел. — Так что я не удивлён. Весь отдел на ушах, а ты мимо. Это же второе убийство запрещённым препаратом! Считай сенсация! Лаборатории закрыты, Светилов типа ни при делах, а смерти продолжаются. Сейчас такое начнётся! Уже началось! Года три назад из-за этого Светилова серьёзный человек умер! Забыл?

— Помню. Настоящую гонку устраивали между отделами. Победили не мы.

— Зато теперь у нас есть шанс поймать Светилова. Селивёрстова же ладит с Управлением по особо важным? Пусть попросит о помощи.

Иван вспомнил о Соколове, и внутри вскипела ревность.

— Нет.

— Ну да. Селивёрстова и помощь понятия несовместимые. В любое пекло сама, — Павел ухмыльнулся. — А Светилов наверняка уже подсуетился. — Махнул рукой. — Такого гада хрен прижучишь.

Резников был согласен.

— Ладно. Пойду. Трупы, конечно, могут и подождать, но вот я хочу уйти пораньше.

— Что-то дома стряслось?

— Я в отличие от тебя, Вань, пытаюсь заводить личную жизнь.

— А у меня пока только машина заводится.

— Вот-вот.

Наталья смотрела на Пятого в упор. Не мигая. Словно пыталась прочесть как раскрытую книгу. Её взгляд Кузнецову не понравился. Он не мог понять, что за игру затеяла Наташа, и это выводило из себя.

— Агнецкую предупредил?

— Что произошло?

— Я задала вопрос.

— Не зли меня, Наташа.

— Не пытаюсь.

— Тогда почему не отвечаешь?

Она молчала, нагнетая атмосферу, пытаясь припугнуть. Он перебирал в уме варианты того, как и что из его планов Наташа могла узнать. Звонок застал врасплох обоих. Абонента на экране прочли оба.

— У тебя есть сестра? — включил дурачка Пятый.

— Мы не в ладах.

— Но она тебе звонит.

Фурская взяла трубку. Её лицо переменилось.

— Никаких встреч! — отрезала Наталья. — Нет! Отстань от меня! Что? Нет! Да, встретимся. Буду там через два часа. — Ничего не объясняя, она повернулась к Пятому. — Мне нужно уйти. Поговорим позже.

— Что-то случилось?

— Это семейное.

По тому, как Наташа принялась тереть подбородок, он понял, семейное заставляло её очень сильно нервничать.

«Вдруг Карина решила рассказать об анониме? — встревожился Кузнецов. — Если Наташа догадается, кто прячется за незнакомцем? А если Фурский уже в курсе, и у них есть план? Я должен всё выяснить».

Наталья двинулась к двери. Кузнецов остался на месте. Но как только стук её каблуков стал затихать, выбежал следом.

Кариша. Ангел мой. Моя жизнь.

Такие приятные слова. И дальше.

Она дрянь. Ни о ком не думает. Она опасна.

Такие злые слова.

Карина не понимала, как в её отце может сочетаться столько разномастных чувств по отношению к собственным дочерям? Они обе были ему родными, но почему-то Наташу он всегда обижал. Будто вымещал злость. Но за что? За низкую неуспеваемость, дурной характер? Или за схожий азарт, так раздражавший маму? Но Карина тоже была далеко не лапочкой и любила азарт. В меньшей степени, чем папа с сестрой, но сделать что-то на спор или поиграть, например, в игровые автоматы была не прочь. Запрещённые в России однорукие бандиты никуда не делись. Они были, только их местоположение знали единицы.

Почему же тогда папа так ненавидел Наташу? Ведь он её именно ненавидел! Откуда столько злости, агрессии? Почему он отзывался о ней так грубо?

Эти мысли не оставляли Карину в покое всё то время, пока он сыпал убеждениями, мягко переходящими в угрозы, говорил, что подумает о том, чтобы лишить её доли в фирме, если она не согласится уехать.

Карина не соглашалась. Снова попыталась поговорить откровенно, намекнула на угрожающую ему опасность, сообщила о встрече с детективом. Воспринял спокойно, будто ему нечего было скрывать. Но ему было что! Иначе к чему такая спешка?

Когда она приехала в отчий дом, квартиру, где они жили все вместе, пока не умерла мама, он сразу протянул ей скан электронного билета в Новгород. На вокзале тебя встретит человек, говорил он, выдаст следующие инструкции.

Всё так таинственно и так страшно. Карина терялась в эмоциях. С одной стороны, ей передавалось его нешуточное беспокойство. С другой, раздражало, бесило, унижало такое отношение. Она давно выросла, а он вёл себя с ней, как с ребёнком. И папа оскорблял Наташу!

Не думай о ней, я сам разберусь с её проблемами, бросал он словами, но при этом совершенно ничего не объяснял! Как же Карина устала от тайн! Как же ей всё осточертело!

Они разругались вдрызг, когда она сорвалась, прямо спросив про игру «Соседи» и участие Наташи. Он рыкнул ей, что, не зная об игре, она останется целее.

Карина стала набирать сестру и пообещала папе сегодня же встретиться с ней в их тайном месте. Затем, громко хлопнув дверью, вылетела из квартиры.

Теперь она брела по Банковскому мосту. Это было их любимое с Наташей место. В детстве они с мамой, папа практически всегда был занят, приезжали сюда и гуляли по каналу Грибоедова, любовались храмом Спаса на Крови, Казанским собором и домом Зингера. В последнем мама часто покупала им сказки — большие книги с иллюстрациями. Многие сохранились до сих пор. Лежали на антресоли.

Прогулка по мосту превращалась в настоящее временное путешествие. Мама рассказывала легенды о крылатых львах и богах древней античности. И так живо рисовала образы, что дочери верили. Карина в меньшей степени, а Наташа заслушивалась. Когда-то она была такой наивной и романтичной. Даже мечтала о прекрасном воине в повозке, запряжённой этими самыми львами. Куда исчезла та девочка?..

Карина надеялась, здесь, в этом сказочном месте, наполненном большим количеством добрых воспоминаний, ей всё же удастся воскресить ту маленькую фантазёрку и поговорить с ней по душам.

Фурский был зол и винил во всём старшую. Его сжигал страх за Каришу. Честный разговор с сестрой не мог закончиться хорошо. Только не для неё. Обе чересчур влекомые эмоциями, но Наташа ещё и агрессивна. Поэтому она так хотела быть в числе игроков. По этой же причине Олег выступал категорически против. В Игре нельзя поддаваться панике, опасениям, сомнениям. Чувствам. Трезвый взгляд, холодный расчёт, адекватный азарт — они ключ к успеху.

Он попытался дозвониться старшей, но дочь сбрасывала, вселяя в него всё большую тревогу. Карина тоже не брала. Олег не мог сидеть на месте, достал пистолет, на всякий случай, и вызвал водителя, попутно перебирая в памяти все места, какие дочери могли считать своей тайной. Для него подобных не существовало, он знал всё о своей семье, но от этого легче не становилось. Мест было слишком много, а времени слишком мало. Что, если он не успеет?

Водитель объехал пробку — гнал прямо по тротуарам, отшвыривая клаксоном прохожих в стороны. Фурский включил внутри себя Нулевого — знатока людей и их поступков. В памяти завертелись шестерёнки, задрожали обрывки прошлых лет: картины радостных событий и печальных моментов.

Перед глазами возникла жена. Не безмолвная на холодном полу, а живая, искрящаяся счастьем. Она улыбалась, помогая девочкам надеть куртки. Они собирались погулять по городу. Это был выходной, но Олег предпочёл остаться дома. Игра только-только начинала давать свой богатый урожай.

— Конечно! И как я мог сразу не понять?!

Резкий поворот руля, машину чуть занесло, беременная женщина едва успела отскочить в сторону, но Фурскому было всё равно. Он велел надавить на газ и ехать на канал Грибоедова.

Наталья не желала встречаться с Кариной. Она считала сестру предателем. Но когда та обронила, что отец хочет отослать её подальше и винит в этом Наташины проблемы, захлестнула обида. Отец хотел её выбросить, а своего ангелочка спрятать?! Нет. Не выйдет!