Комбо

Глава 3. О этот дивный пиксельный мир!

Макс

И снова воронка переместила из Места-где-нет-желаний в Игру. Здесь мысли потекли резвее, хотя постоянно казалось, что взамен за развлечение стиралась память. Вроде, только что думал о чём-то важном, прыжок — и одна звенящая пустота.

И потом. Если я действительно находится под гипнозом, то почему состояние нестабильное? Вот это всё: прыжки в игру и безвременные паузы — напоминало торт Наполеон, который любила печь на дни рождения жена.

КАКАЯ ЖЕНА?

Опять вопрос остался без ответа. Игра отвлекла — перед глазами возникла карта, надо сказать, весьма скудного по инфраструктуре городка. Сейчас я находился в аптеке, на карте это показывал красный крест. Чуть дальше от аптеки был помечен бар, видимо, чтобы удобнее было бегать за лекарствами после неудавшейся пирушки. Самое близкое к дому — здание библиотеки. Успел подумать, что стоит туда заглянуть, наверняка там будет необходимая информация и какой-нибудь бонус.

Карта определяла местонахождение ещё нескольких зданий: магазина, спортивного клуба, автосалона, казино, — но самой интересной локацией показался вокзал, под которым на карте было написано «На реставрации». Едва подумал, как тело рвануло по направлению к вокзалу. Пешком.

«А не заглянуть ли нам в автосалон?» — подумал я, отметив про себя отсутствие усталости, но тем не менее рассекать на байке было бы проще. В той же GTA можно было позаимствовать любую машину, а здесь как назло транспорт почти не попадался. Машины либо проезжали не останавливаясь, либо ноги сами проносили мимо редких припаркованных байков, автомобилей. Глаз успел выцепить даже велосипед у магазина.

Дорога до вокзала заняла семь минут сорок семь секунд.

Тело подошло к стене, не имеющей «ни окошек, ни дверей», ни других признаков того, что называется железной дорогой. Обе ладони коснулись стены, и я вдруг услышал приглушённый шум приходящего поезда, его пыхтения и свистов, издаваемых по воле главного машиниста.

— Так вот в чём дело! Это выход! — я догадался-таки. А его тело уже неспешно шло назад, болтая руками. — Значит, мой квест закончится именно тут. Ну, спасибо за подсказку…

Чуть было не сказал про себя слово «друг» и спохватился. Загипнотизировать человека так, чтобы он прожил минуту как вечность — жестоко даже для врага, а ведь вряд ли шутник был посторонним человеком.

Тем временем тело дошло до главной дороги в городе и остановилось. И там меня вдруг «отпустило». Ощущение контроля пропало, и я осознал, что теперь ноги мне подчиняются. Правда, как и в прошлый раз, когда попытался заговорить с девушкой, получил ощущение вязкого киселя, тормозящего действия. Но со временем я понял: если озвучивать вслух свои намерения, то тело слушается быстрее. А случилось это благодаря казусу.

Сначала пришла идея сходить в магазин, чтобы убедиться в некредитоспособности: по идее, в игре должны были быть подсказки, статы и логи. Но гипнотизёр отправил меня в очень оригинальную игру без «консоли», если она и была, то явно пока не желала быть обнаруженной.

Итак, я подумал посетить магазин, и тело шагом скучающего бездельника отправилось в заданном направлении. «А смысл? — осадил внутренний критик. — Лучше уж заглянуть в библиотеку. Вдруг тамошняя библиотекарша подкинет руководство по эксплуатации этого дивного пиксельного мира?» Тело на изменение решения не отреагировало.

— Тпр-ру, стоять! — раздражённо вслух сказал глупому «скафандру», и ноги незамедлительно остановились, как вкопанные, — в библиотеку ша-гом марш!

Тело развернулось и спустя восемь минут шестнадцать секунд ткнулось в дверь с табличкой «Городская библиотека имени Александра Сергеевича Пушкина». По иронии, имя отца русской литературы оказалось в неубиваемых закромах памяти, зато спроси кто сейчас меня, что написал этот Александр Сергеевич, вряд ли этому некту я бы смог дать ответ. Резинка, прошедшаяся по прошлому, была избирательна, как летний ливень, мчащийся полосой.

Библиотекарем оказался… чёрный кот. Он потёрся о ноги и выпустил несколько искр. Животина прошагала вперёд, вопросительно оглядываясь. Остановившись у стола с зажжённой лампой, запрыгнула на него. Опять же — ни закадрового голоса, ни всплывающего текста.

— Здравствуйте. Посоветуйте, какую книгу мне нужно прочитать?

Кот чихнул, и от звука выдвинулся небольшой ящик на невысоком шкафу. Я подошёл. «Библиотечный каталог» значилось на шкафу, а на рекомендованном ящичке с прямоугольниками внутри — «Сказки». Вытащил наугад первую попавшуюся карточку: «Тысяча и одна ночь».

— Ну, давайте, — неуверенно согласился, чувствуя себя идиотом.

На огромном стеллаже, верхняя полка которого терялась под высоким сводом, замерцал один корешок, и… восхитительное чувство опьянения информацией нахлынуло на сознание. Это был очень удивительный гипноз. Успела промелькнуть мысль: возможно, я подписался на какой-то эксперимент, а не проспорил из-за бухла. Это ж надо такое придумать — содержание книги восстанавливается в памяти… Двенадцать секунд — и готово.

В качестве комплимента гипнотизёру я вытащил ещё одну карточку наугад, попались «Сказки народов мира». После подтверждения согласия замерцал другой корешок, и вслед за ним — новый поток слов и образов загрузился в память.

Третьего выбора не сделал. Во время чтения «Сказок народов мира» одна история ошеломила настолько, что испортилось настроение. А ещё появилось желание уйти куда-нибудь и обдумать подсказку, если это была она.

Одна из восточных сказок повествовала про падишаха, любителя историй. Он часто приглашал к себе путешественников, чтобы послушать их рассказы о чудесах в заморских странах. Однажды во дворец пришёл колдун и погрузил правителя, с его разрешения, в волшебный сон. Против своего ожидания падишах оказался в теле бедняка и вынужден был скитаться и голодать несколько лет. Когда жизнь его окончательно скатилась под плинтус настолько, что падишах готов был драться за лепёшку, он очнулся в своём дворце с криком: «Отдай мою лепешку!». С удивлённых приближённых прошло всего несколько минут, в то время как правитель прожил много лет жизнью своего подданного.

Мораль сказки была понятна: чтобы стать хорошим правителем, он должен испытать все невзгоды. Значит, я кому-то там, в реальной жизни, так сильно насолил, что теперь должен будет прожить вечность в двух мирах? Не случайно же котяра ткнул носом в сказки, которые, как известно, — ложь, да в них намёк…

Как бы то ни было, ясной подсказки, что делать в этом игровом гипнозе, я не получил. Либо не понял. В жизни было проще: если не удавалось проходить уровень, можно было получить подсказку извне. Я мысленно вздохнул, попрощался с котом и приказал ногам идти в магазин.

И вот тут игра, наконец, смилостивилась. Вернее, показала, что всё сделано, как должно. Хвостатый библиотекарь мяукнул и ловко смахнул хвостом к моим ногам два прямоугольника, на первый взгляд похожие на визитки. Я протянул руку — и свершилось! Женский голос равнодушно констатировал:

— Поздравляем, вы заработали один кредит.

Миг — и бонусы исчезли, очевидно, поместились в игровую корзину с плюшками.

«… Вы б ещё талоны на хлеб выдали!» — мысленно покачал головой, пока ноги несли к магазину. Тем не менее, стало интересно: один кредит — это сколько? И на что его можно потратить? Ответ не заставил себя долго ждать.

Магазинные двери раздвинулись, пропуская покупателя, и… Если бы я мог, то в эту минуту просто рыдал бы от смеха. Магазин только снаружи напоминал небольшой супермаркет, а внутри это был сельский комок времён Перестройки. Что за «Перестройка» всплыла в памяти, я решил оставить все вопросы относительно обрывков воспоминаний на более серьёзный момент, потому что сейчас было откровенно весело. В этом пафосном снаружи и скудном внутри магазине, справа от выхода, находилась одна единственная полка. На ней важно стояли бутылки молока с этикетками, на которых была нарисована белая корова с чёрными пятнами, и небольшие буханки белого хлеба.

Продолжая мысленно посмеиваться, я подошёл ближе. «0,5 кредита за вкус молока», — вместо ценника значилось под каждой бутылкой, ту же цену имели булки хлеба.

— Одно молоко и одна булка, — сказал вслух, несколько вопросительно, будучи не уверенным в правильности своего действия.

Но нет — всё было правильно. Раздался звук кассового аппарата, отметившего заказ, и замерцали крайние в своих рядах бутылка и буханка. «Не будем буридановым ослом, сначала выпьем, а потом закусим!» — машинально мозг прокомментировал выбор руки. Но едва та обхватила бутылку и поднесла к лицу, как пробка слетела, и ёмкость приблизилась к губам.

Случившееся в следующее мгновение ошеломило. Я почувствовал вкус самого настоящего молока! Мозг отреагировал примерно так же, как и в случае чтения, — опьянение ощущением. Только в этот раз случился эффект «3D».

— Это гениально! — вырвалось невольно. Рука подняла вверх бутылку: молоко было отпито на треть. Ещё не веря во вкусовые ощущения, я снова поднёс бутылку к губам — и снова разливающаяся нега и сладость мысли.

— А ты почему не пьёшь молоко? — спрашивает бабушкин голос с нотками удивления и обиды. Она подоила корову и налила им по стаканчику утрешнего парного молока.

— Фу, бабуль, оно не сладкое! — жалуется он. — И не кипячёное!

— На кипячёном пенка. Ты хочешь эту мерзкую, склизкую пенку? Ты только представь, какая она жи-и-ирная, как она пристаёт к твоему языку! — дразнит старший брат, и он торопливо пьёт бабушкино молоко, чтобы избавиться от привкуса жира на языке. Бабуля грозит пальцем брату, но глаза её смеются лучиками в уголках.

От воспоминания, как и от вкуса, захватывает дух. Мысли настолько быстро проносятся галопом, что я не успеваю их все зафиксировать. Может ли оказаться этот гипноз некоей супер-игрой, на тестирование которой я по пьяни согласился? А может, и не по пьяни, просто у игры функция такая — стирать память. А если и гипноз, то кто-то проверяет работу рецепторов, насколько явно можно почувствовать вкус чего-либо, и может ли вкус пробудить воспоминания.

Всё, о чём я думал, было похоже на рассыпавшуюся картинку из паззлов. Пока непонятно, что мне попалось: картонные уголки, с которых можно начать собирать, или случайные паззлы и вообще из другой коробки. Почему я знал всё это: про гипноз и его возможности, про игру и то, какой она должна быть, все эти «перестройки» и «жёны» — почему я помнил так много, но не мог уверенно ответить на вопрос, как меня зовут на самом деле и почему оказался в игре?

Кстати, сохраниться бы не помешало… Задавать себе вопросы по второму кругу — опасная затея для рассудка. И если я успею, то буду знать (может быть) о двух вещах, которые помогут не сойти с ума и чувствовать себя живым, — это библиотека и вкус молока.

Я повернулся к двери. Интересно, выпускают ли с покупками из магазина, и что делать дальше с бутылкой, например?

Ответ приходит быстро. Бутылка исчезает из поля зрения, а двери магазина распахиваются, выпуская. Уже лучше. После «талонов» на хлеб и молоко от этой совковой игрушки можно ожидать чего угодно, например, предложения сдать бутылку и получить свои пятнадцать копеек.

Всё-таки успел дойти до аптеки и сохраниться. А теперь захотелось проверить новую локацию, может, и там хэпэшечку можно поднять…

— Идём в клуб! — приказал телу, и оно потопало в заданном направлении.

Возле пульта

Просторная комната на втором этаже хранила тишину, разбавляемую лишь тихими звуками аппаратуры. На широком панорамном окне синие занавески приглушали попадающий с улицы яркий дневной свет, что делало атмосферу в комнате более уютной. Неподалёку от окна стояла медицинская кушетка с реанимационным медицинским оборудованием. На ней неподвижно лежал мужчина со странным шлемом на голове, больше напоминающим гаджет из фантастического фильма, чем отечественное ноу-хау от министерства здравоохранения.

От шлема тянулись провода к ещё одному стоящему на столике аппарату, похожему на старый советский радиоприёмник, и от него — другие провода, ведшие к компьютеру с тремя мониторами. Сейчас экраны были черны, наверное, потому что ещё на одной кровати, стоящей рядом, спал одетый парень, как будто бы ненароком задремавший: у подножия кровати под свесившейся рукой лежал смартфон.

Басистый лай собак под окнами возвестил чей-то приезд, но спящий не проснулся. Несколько минут, и на лестнице, за входной дверью в описываемую комнату, послышались неторопливые шаги.

Вошедший обозрел сонное царство, потряс парня за плечо, будя, и ушёл, чтобы вернуться с двумя бокалами горячего кофе. К этому времени компьютер заработал, загружая систему, а парень успел умыть сонное лицо в смежной ванной.

— Показывай, что тут у тебя случилось, — спокойно сказал гость и уселся в придвинутое специально для него второе кожаное кресло перед мониторами.

— М-м-м, спасибо, — благодарность парня, очевидно, относилась к бокалу с кофе. — Мне кажется, у Егора Васильевича поменялся дневной цикл, ночью я заметил большую активность в нейронах. Поэтому… сейчас, загрузится… кое-что случилось сегодня ночью…

Парень отставил бокал в сторону и забарабанил легко, порхая пальцами по клавиатуре. Изображения на экране разделились. На левом чёрном фоне появились строки движущегося программного хтмл-кода, а на соседнем правом начала воспроизводиться запись компьютерной игры. Главный персонаж поднялся с кровати, зашёл в соседнюю комнату, закрутил кран на смесителе и вышел на улицу.

— Вот, смотрите сюда, — парень ткнул пальцем в левый чёрный экран.

Гость подался вперёд и недовольно цокнул:

— Ты же знаешь, что я в этой хиромантии не разбираюсь. Куда смотреть?

— На синие строки. Я написал скрипт, который меняет цвет самопишущегося кода.

— И?

— Смотрите, это параллельная запись игры. Белые строки — это мои действия, синим — это действия Егора Васильевича.

— Да ладно… Сам, что ли? Получилось?

Парень довольно засмеялся, взял в руки бокал и расслабленно откинулся на спинку вращающегося кресла, покрутился:

— Потому что я гений, разве вы не знали?

— Знал, разумеется, иначе ты сидел бы сейчас с чекистами в столовой и уныло мацал свой гаджет, — гость обернулся, бросил взгляд на безжизненное тело. — А что с телом? Были изменения?

— О! Показатели будто взбесились, и кардиограмма скакала, как бешеная. Мне пришлось сделать укол. Но вы смотрите, смотрите: на сегодня пока немного, — парень кивнул на экран с игрой. Персонаж по имени Макс вышел из библиотеки и зашёл в магазин, взял в руки бутылку с молоком и поднёс к губам. — А за этот скрипт я готов сам себе дать Нобелевскую премию.

Гость допил свой кофе, но продолжал держать пустой бокал в руках:

— Что за скрипт? Что он делает?

— Егор Василич пьёт молоко и чувствует его вкус. В эти секунды я думал, что кардиограмма раскачает дом, — парень засмеялся довольно, — но всё обошлось.

Гость встал и прошёлся по комнате, подошёл к лежащему на кушетке, поднял покрывало, внимательно осмотрел грудную клетку, руки с отросшими ногтями, затем — происходящее на мониторе:

— Ты смотри, не заэкспериментируйся. Убьёшь его — и сядешь, куда положено и на сколько положено. И не только за похищение человека. Вечером привезу кардиолога, пусть осмотрит.

— Обижаете, шеф, — парень скривил губы, обидевшись по-настоящему, — я на верном пути, чувствую это. Потом, Егор Василич — очень сильный человек, спасибо, что дали с ним поработать. На редкость сильная психика, возможно, с кем-нибудь другим не получилось бы. А он даже как будто не удивился, показатели были почти в норме спокойного состояния.

— Ну, смотри, хорошо, если так, — «шеф» отозвался более благожелательно. — У меня мало времени, отпросился с работы на пару часов. Я привёз тебе продукты, все, которые ты просил. И не жри ты свои суши на голодный желудок, поешь нормально сначала, там борщ в контейнере есть.

Он посмотрел на часы, что висели над кушеткой:

— Сегодня будет работа, не спи. Всё, как обычно. Готовность на двадцать-пятнадцать.

Парень понятливо кивнул:

— Будет сделано!

Гость ещё раз окинул прощальным взглядом комнату, забрал пустой бокал у парня и пошёл было к выходу, как, уже взявшись рукой за дверную ручку, спросил:

— Кстати, какого хрена ты дал ему своё имя? Он так вообще что-нибудь вспомнит?

— Я случайно… логи не перезапустил. Тренировал нейросеть раз пятнадцать, пока не зарапортовался…

Гость открыл дверь и, шагая наружу, бросил, не оборачиваясь:

— В двадцать-пятнадцать не зарапортуйся!

Степан

— Небывальщина, — проворчал Лёха Гусев, когда Волошин после разговора по телефону объявил отделу, что вызывают в ФСБ троих: самого Волошина, подполковника Ушакова как главу отдела и Степана.

С первыми двумя всё понятно было. Как обычно, дело начинала команда Волошина, каждый раз оказываясь на месте теракта первой, разрабатывала версии, ходила по домам, опрашивая свидетелей и потенциальных сообщников — стаптывала подошвы, а ФСБ выжидало, по словам Гусева. И только когда материалы накапливались — забирали дело себе. По крайней мере, так казалось команде Волошина. После второго совпадения капитан скрипел зубами, возмущался тихо, но в открытую с Ушаковым не спорил.

Сегодня утром третий раз дело забирали «без шума и пыли». Уведомили по телефону. Важные от собственной значимости фээсбешники привезли нужные бумаги и забрали коробки с папками, не зная, что ещё после первого теракта на Болотной капитан Волошин поручил Куликову дублировать каждую бумажку. Как в воду глядел!

Сегодня вдруг ФСБ благородно решило сделать вид, что ценит мнение простых следователей, и пригласило на совещание. Почему в состав дружественной делегации включили Степана, предположение было только у Гусева:

— Ихние гадалки закончились, а експерты експертировали експертировали да не выекспертировали.

Степан промолчал о своём близком знакомстве с генерал-майором Евгением Петровичем Малышевым. Тот был хорошим другом Старика, а после гибели Егора лично выражал своё соболезнование Степану. И потом ещё они «случайно» встречались, Малышев даже заинтересовался интуитивной версией старшего Матвеева, хотя сам не верил, как говорится, ни в Бога, ни в чёрта, ни в кочергу.

— А знаешь, почему я хочу тебе верить? Потому что ты хреновый экстрасенс, а вот аналитик что надо. Я готов закрыть глаза на твои ментальные штучки, будем считать, что ты всё просчитываешь, и готов взять тебя в свой отдел, — в последнюю встречу предложил Малышев. А Степан только-только освоился в Волошинской команде, поэтому отказался, чувствуя себя Д’Артаньяном, отклоняющим предложение кардинала по причине завязавшейся дружбы с мушкетёрами. Второго предложения от Малышева не последовало, даже вежливого: «Надумаешь — позвони».

В антитеррористическом центре ФСБ гостей встречал секретарь у входа и сразу повёл за собой, объяснив, что их ждут и не начинают без них.

«Точно небывальщина!» — прочиталось во взгляде Волошина, переглянувшегося на ходу со Степаном. На месте Малышев представил прибывших и сразу перешёл к делу.

ФСБ наконец могло утверждать, что серия терактов, направленных на сообщество ЛГБТ, имеет один почерк. Экспертиза подтвердила, что во всех случаях был использован гексоген с акфолом и бонусом — добавкой металлических мелких деталей для увеличения радиуса поражения.

Касательно заказчика терактов, тот не был окончательно установлен по причине огромного интереса самых различных группировок, ибо уж слишком целевая группа жертв была. И пока получалось, что заказчиком мог быть кто угодно, включая Тёмного Рыцаря, но официально решили назначить Заказчиком нео-фашистскую группировку «Чистая Россия».

В пользу этой версии говорила национальность террористов-смертников — русские. Ни одного исламиста среди них не было, правда, репутация у всех была с закавыками… Так, например, первый и второй террористы оказались наркоманами со стажем, третий, пенсионер, был смертельно болен. Проще говоря, всем им оставалось немного.

Среди прочих кадров, прощёлкиваемых на проекторе, чтобы напомнить детали, промелькнула и фотография, сделанная с какой-то камеры в день первого взрыва. На ней за морем толпы возвышался Егор, взобравшийся на подвернувшуюся тумбу-заграждение, и его поднятые руки-локаторы, которыми он искал террориста. Сердце Степана сжалось от знакомого силуэта, и майор опустил глаза, чтобы больше не смотреть на экран. Чего он там не видел? Все подробности вызубрены наизусть благодаря дотошному следователю Волошину, чьим любимым чтивом в последние дни стали материалы дела.

После фотографий с подробным пересказом биографий смертников «новости» закончились. Матвеев снова невольно переглянулся с Волошиным, на губах которого спряталась тонкая усмешка. Правда, ей пришлось быстро исчезнуть, потому что теперь, после прелюдии, пошла тяжелая техника — предложения, что надо всем делать.

Наконец стало понятно, зачем сегодня собрали всех начальников отделов МВД, МЧС и даже ГИБДД. Малышев решил выставить на неделю блокпосты по всей Москве, возле мест скопления фанатов нетрадиционной ориентации.

Степан осторожно поднял взгляд, чтобы убедиться в причине изменившегося дыхания присутствующих. Это среди своих можно высказаться, как Гусев: «А может, не надо пока ловить этого, нашего Тёмного Рыцаря? Нехай он почистит нам город. А потом… если вдруг начнут собирать ему на памятник, я готов даже косарь отдать».

Здесь, в Центре специального назначения ФСБ России, похоже, больше половины присутствующих думало так же, но старательно сдерживало свой шовинизм. Охранять тех, кто будет пить дорогие коктейли и нюхать попперсы[5], чтобы потом весело чпокаться до утра?

Пока среди присутствующих шёл безмолвный обмен одинаковыми мнениями через злые взгляды и кривые улыбки, генерал-майор раздавал указания и квадраты для наблюдения. На экран вывели карту столицы. И вдруг на Степана снизошло озарение. Вместо того чтобы записывать в блокнот, как остальные присутствующие, улицы, закреплённые за его отделом, он нарисовал три точки, соединил их, повертел рисунок так и эдак, сверился с картой. Эту манипуляцию заметил Малышев:

— У кого есть вопросы, замечания и предложения? — и не дожидаясь поднятой руки ткнул острым взглядом. — Степан Васильевич?

— Да я … гхм… не уверен… — растерялся Матвеев, но быстро собрался под вопросительным молчанием коллег. — Разрешите?

Встал и подошёл к проецируемой карте.

— У меня два варианта ожидаемых событий. Первый. Если соединить все точки взрывов, то получится равнобедренный треугольник. Все теракты были осуществлены в примерно одинаковый интервал — в конце месяца. Во всех числах даты или времени взрыва присутствует цифра три. Таким образом, я предполагаю, что четвёртого покушения на ЛГБТ может и не быть: наш Заказчик возомнил себя богом, и эта серия была либо показательной для общества, чтобы вдохновить фанатов, либо теперь будет отвлекать нас от чего-то другого. Второй вариант. Если же это не троица, то, возможно, крест. Тогда теракт может случиться где-то в этом районе, — Степан очертил овалом предполагаемое место.

Удивительно, но Малышев не стал спорить. Потому что понимал: лучше перестраховаться:

— Хорошо, на всякий случай, возьмём эти улицы под особый контроль. Верните нам карту с клубами.

Клуба в указанном Степаном районе не оказалось.

— Ничего, разберёмся… — утешил Малышев.

— Разрешите, товарищ генерал-майор? — Волошин поднял руку и, дождавшись разрешающего кивка, спросил голосом, полным надежды. — Товарищ генерал-майор, разрешите нашему отделу патрулировать район, указанный нашим аналитиком?

Во как — сказал «аналитик» и сразу поднял авторитет Степана в глазах присутствующих! Малышев согласился, правда, с оговоркой, что группа отдела будет работать в тесной связке с выделенными людьми из ФСБ.

Наконец, Волошин повеселел. Настоящий гончий пёс, он скучал без результата своей деятельности и троллинга хитрых котов из ФСБ. В том, что ближайшая неделя будет весёлой, Степан и не посомневался.

Вернувшись в отдел, первым делом рассказали остальным о намечающемся «пире духа» (не сдержался Гусев), а затем навалились на разбор достопримечательностей порученного квадрата. Да, «голубых» клубов не было, зато числился один магазин с товарами для интимного разнообразия и одно эскорт-агентство. Гусев немедленно предложил сделать ставку — и Волошин рассвирепел, предложил заниматься цирком в нерабочее время, хотя знал, что черти всё равно скинутся по сто рублей, чисто символически. Затем Волошин отправил всех по домам, кроме дежурных, отсыпаться перед завтрашним бдением. По приказу Малышева, рейд «Наблюдение» должен был начаться с утра.

А ночью сгорел секс-шоп.