Контрольный выстрел

12

Дорога была отличная: к юбилею города ее одели в новый асфальт. Машина не летела, она плыла, и только руль в руках водителя чуть дрожал: на большой скорости и при хорошем покрытии сразу вылезают дефекты балансировки колес, подвески.

По мере приближения к точке они стали обгонять милицейские и специальные машины. Остались за спиной несколько «рафиков» «скорой помощи». Догнали и обошли пожарную машину, вереницу черных «Волг», несших в себе местное руководство в полном составе. Суету Олег ненавидел, как ненавидел в подобных ситуациях и больших начальников, мнивших себя специалистами во всех областях.

— И жеребячье племя туда же. — Гусаков ткнул пальцем вправо. Там с превышением всех допустимых режимов скорости, мчалась машина с надписью «РТР». — Никакого житья от них нет.

— Позвони на пост, чтобы тормознули. Тоже мне, четвертая власть! — скрипнул зубами Олег. — Пока сами не разберемся, никакой информации, никаких комментариев... Кстати, что сообщили москвичи?

— Пока ничего. — Гусаков поморщился. Перед отъездом он не успел позвонить. Это был просчет, и он только теперь схватился за трубку.

Дежурный был не в курсе: на него никто не выходил. Прошло более получаса, однако исчезнувший Левченко не объявлялся, из Москвы сведений тоже не поступало.

— Слона, что ли, рожают? — пробурчал Олег.

На повороте было скопище милицейских машин. Сверкали проблесковые маячки, орали сирены.

— Американских боевиков насмотрелись. Что, внимание привлекают? Как бы без нас не «штурманули». — Азарт, с которым местные «копы» отнеслись к проблеме, не исключал такую возможность. Самодеятельность в подобных вопросах всегда чревата тяжелейшими последствиями.

В свое время Олег внимательно изучил дело «Семи Симеонов» и знал, что именно торопливость, стремление прогнуться перед начальством, конкуренция между ведомствами привели к катастрофическим последствиям. Глупости и нарушения всех писаных и неписаных правил начались сразу же. Самолет, захваченный террористами, посадили на военном аэродроме с короткой взлетной полосой. Более того, не потрудились его убрать с полосы, отчего прилет группы захвата непосредственно на место стал невозможен. Пока «Альфа» села в Пулково, пока ее доставляли на точку, все было закончено. Гора трупов, сгоревший самолет. Поразительно, что никто не ответил ни за что. Самолет штурмовали неподготовленные, плохо понимающие задачу бойцы. Без выучки, без навыков.

Бойцы «Альфы» чуть не плакали, когда выносили раненых людей, трупы, пока пожарные заливали пеной уничтоженный в процессе операции самолет...

Данная ситуация пока вообще была неясной. Мифический неуловимый автобус с известными номерными знаками. Неизвестные тридцать пять, включая террористов, пассажиров. Анонимные звонки с требованиями. Загадочный свидетель. Кстати, где он? И насколько можно верить его показаниям? Других свидетелей нет. Если у бандитов сотовый телефон, связь будет односторонней.

— Слушай, шеф, твои смогут определить номер сотового? — обратился Олег к Гусакову.

— Раз такая задача стоит, попробуем. — Гусаков отвел глаза.

«Ясно, не успел распорядиться. Теперь будет задницей крутить, пока я не выйду из машины. Сейчас надо вступить в контакт, попытаться наладить переговоры, получить хоть отрывочные вводные...»

Дорога пошла перелеском, в котором, как подберезовики после дождя, мелькали красные фуражки. Бойцы в камуфляже налаживали свои антенны.

— Значит, так! Без моего разрешения никакой информации никому. Ни Богу, ни дьяволу. Журналистов — к едрене фене!

В прошлых ситуациях террористы требовали в автобус радиоприемник или телевизор. О действиях спец-подразделений они узнавали по радио или с экрана. О госцензуре, принятой во всех цивилизованных странах при подобных обстоятельствах, оставалось только мечтать. Несанкционированные комментарии часто вгоняли руководителей операции в дрожь.

Конфликты со СМИ Олега не пугали, а потому он сам вводил свою собственную цензуру.

Кого отправить на переговоры? Для такой миссии требуются особые качества. До поры переговорщик должен казаться рубахой-парнем, мягким, почти пластилиновым, который почти сочувствует преступникам. Он должен быть в известной степени обаятельным и очень уравновешенным, на что при контакте с бандитами способен далеко не каждый.

Роль переговорщика важна, но в то же время второстепенна. Его задача — вступить в психологический контакт с преступниками, но ничего не обещать, кроме одного — что он передаст все требования руководству. Как правило, переговоры длятся часами, и все эти часы посредники мотаются между противоположно заряженными полюсами. От этого они испытывают огромное напряжение, постоянно находясь на линии огня.

— У тебя толковые переговорщики есть?

— Я сам могу пойти... — Гусаков пожал плечами. Он был не робок и в сложные моменты считал возможным, даже необходимым принимать самостоятельные решения, какими бы трудными они ни были. Взять на себя — значило вывести из-под удара своих подчиненных.

— Сам с усам... Человек должен быть умный, но неизвестный. Твою физиономию вся область знает.

— Начальник отдела БТ подойдет?

— Нет. Он пусть другими делами занимается. От меня будет Трофимов. Подумай, кто от тебя. И все! Больше ни одной твари.

Машина еще раз вильнула на повороте и выкатила на простор. Посреди огромного, казавшегося бескрайним, скошенного поля стоял огненно-красный «Икарус». Все окна, зашторенные изнутри, были словно глянцевые, и только одно из задних — матовое. Стекла не было: занавеска чуть колыхалась от легкого сквозняка. Преступники приготовили себе амбразуру для отражения нападения.

— Нельзя дальше. — На капот почти бросился полковник милиции. — Они стреляют.

Олег вывалился из салона. Под ногами чавкнула жижа, перемешанная десятками ног. На опушке и по периметру поля стояли машины, виднелись кучки людей, как нужных, так и абсолютно в данной ситуации бесполезных. В сторонке толпилось местное руководство. Прибытие начальника управления ФСБ заметили сразу. Олег поморщился. «Сейчас начнутся рукопожатия, глупые вопросы, глупые советы. Первомайскую демонстрацию устроили, только трибуны нет».

Тем не менее он жал руки каких-то людей, большей частью незнакомых, слушал ни к чему не обязывающие слова, отвечал на приветствия.

— ...Такая вот оказия. А основной свидетель ушел... — делился информацией мужик в темном костюме. Он был тучен и отдышлив. Оттянутое книзу лицо завершалось огромным, с неимоверным количество складок подбородком, и от этого вся его фигура казалась совершенно нелепой. Сшитый из дорогой ткани пиджак висел мешком. Редкие волосы, обрамлявшие блестящую лысину, были влажны. Пот струился по щекам и стекал на воротник, отчего тот приобрел серый мышиный цвет. Периодически толстяк проводил по лысине широкой ладонью и стряхивал огромные капли пота себе под ноги, на мокрую землю.

«Суки, откуда знают? Ведь нам стало об этом известно только сорок минут назад».

Сарафанное радио было хуже динамита. Информация, которая должна быть известна двум, максимум пяти людям, распространялась со скоростью тайфуна.

«Если эту парашу разнесут СМИ... И если возможные сообщники узнают... То за жизнь Левченко я не дам и ломанного гроша. Если же этот кузбасец сам сообщник, то через час он будет не Левченко, а Иванов, Петров, Сидоров или Джохар Дудаев».

Мелькнувшая только сейчас мысль о том, что Левченко может быть сообщником, поразила Олега.

— Гусаков, что из Москвы, блин?

Носков набрал номер Медведева. Того на месте не было, но расторопный Зеленый отрапортовал не хуже старшины-сверхсрочника.

— Кстати, — добавил Зеленый, — данные паспорта не соответствуют данным ЦАБ. И выдан паспорт в Москве, а не в Кузбассе. Ворованный, наверное.

— Почему? — логика этого вывода заинтересовала Носкова.

— Первый паспорт выдали в Кузбассе. Потом Левченко его потерял, или у него украли, и он его восстанавливал в Москве. И дата выдачи новая.

— Свяжись с паспортным столом, проверь.

— Проще у самого Левченко спросить. Во-первых, надо узнать, при каких обстоятельствах он менял документы. Украли, потерял, постирал в стиральной машине... Во-вторых, надо выяснить, существует ли этот Левченко...

— Если паспорт есть, то существует.

— Я имею в виду, кто он такой.

— На это у тебя уйдет уйма времени.

— А что, надо срочно? — Зеленый удивился.

— Я же объяснял Медведеву. — Носков засопел. — Кстати, где он?

Зеленый пожал плечами и, ругнувшись про себя («Козел, не мог объяснить толком!»), выдал:

— Где-то здесь бродит.

— Он бродит... «Бродит призрак по Европе», а ты за него... Появится — ко мне. — Носков положил трубку.

Разборки надо оставить на потом: в области ждут информацию. Передавая же ее, Носков даже не предполагал, что она прозвучит громом среди ясного неба.

Сообщение из Москвы Тихомиров выслушал с полным удовлетворением. Интуиция его не подвела: не так чист Левченко, как хотел себя показать. Уже тогда, отправляясь на опрос, опер понимал, что главное в его деле — не просто беседа, а документирование, поэтому прихватил оператора с видеокамерой. Так что показания, пусть неточные, пусть даже ложные, у него были на пленке. Как, впрочем, и этот «Левченко», фамилию которого пока надо писать в кавычках.

Не теряя времени, Тихомиров взял кассету и помчался к техникам: надо было срочно сканировать изображение Левченко и разослать...

«Так, транспортная милиция — раз, наши подразделения — два, в Москву — три. Хорошо бы еще в лечебные учреждения...»

Благими намерениями вымощена дорога известно куда. Расходуемых материалов у технарей оказалось только на два снимка. Репродукцию было сделать несложно, но требовалось время.

Москвичи же обещали найти настоящего Левченко, дабы кое-что уточнить. Это «кое-что» могло стать важным.

Дома у Левченко, куда ясным соколом прилетел Зеленый, никого не было. Лева несколько раз спускался на улицу, курил и возвращался в надежде, что кто-нибудь там образуется, подаст признаки жизни. Трель звонка раздавалась в пустой квартире. Однако в квартире напротив кто-то копошился, несколько раз тявкнула собака. Зеленый ткнулся туда.

Дверь открыл небритый тип в голубой майке. Резко пахнуло перегаром и какой-то кислятиной.

— Здравствуйте, я из милиции, — машинально начал Зеленый. Верзила поднял бровь и недобро ухмыльнулся.

— Проходи.

В маленькой комнатке, среди сваленных в кучи вещей, на крашеных табуретках сидели такие же, как владелец квартиры, шкафы — здоровенные, в голубых майках. Обнаженные части тела отсвечивали фиолетовыми наколками.

«Люблю читать татуировки на обнаженных мужиках...»

— А я вам мента привел! — радостно объявил верзила.

Со всей очевидностью Зеленый понял, что упоминать милицию вовсе не следовало. Первая заповедь Деда — «Никогда не доставай ксиву без крайней нужды!» — была нарушена.

Второй заповедью было: «Обнажил ствол — стреляй!»