Контрольный выстрел

19

Максимум, что удалось Медведю, который и так вывернулся наизнанку в поисках информации, — это установить номер автомашины и маршрут рейса Левченко. В данный момент тот находился на территории Украины. Так посчитал Медведь, умножив среднюю скорость движения по трассе на время нахождения в пути...

Олег в который раз посмотрел на часы. Время летело, но ясности не прибавлялось.

— Надо добывать деньги. Иного не дано. Слишком мало мы знаем, слишком рискованно...

Гусаков кивнул. Он уже санкционировал начать переговоры для получения денег. Коммерческие банки шли на это неохотно. Сумма велика, а шансов вернуть ее назад... Пришлось обратиться к руководству области. По линии органов власти такое распоряжение было дано, однако в местном отделении сбербанка валюты имелось не более трехсот тысяч.

Присутствие чужих глаз в поле операции было вполне реальным. А потому реальным было и то, что до преступников подобная информация дойдет.

Если так, то появляется некоторый резерв времени. Служба радиоконтрразведки уже развернула свою сеть. Очередной разговор по сотовой наверняка в нее попадет. Но искать второго абонента придется, что называется, в мыле.

— Автобус, мы просим вас выпустить женщин и детей. — Гусаков начал диалог с классической и единственно правильной в такой ситуации фразы.

Диалог был просто необходим. Без него невозможно понять, что происходит внутри салона. Десятки пар глаз в бинокли и оптические прицелы, а также без всякой оптики пытались проникнуть туда, за занавески. Вводной информации было мало, многое зависело от того, как четко сработают в Москве, насколько удастся просчитать дебет и кредит. Сколько людей вошло в автобус, сколько вышло и сколько «зайцев».

— Вам что, не ясно сказано? Миллион баксов, и потом...

— Что потом?

— Потом мы скажем, что будет потом. Начальники, не делайте глупостей, не считайте нас фраерами. В этой ситуации, а она для вас безвыходная, лучше принять наши условия.

«Ой ли!» — усмехнулся Олег. Таких уверенных он видел немало. Практически все преступники, за редкими исключениями, старались строить из себя Наполеонов. Они заранее готовились к решающему шагу, продумывали свои шаги наперед, отрабатывали перед зеркалом решительные позы, мимику и интонации, прокручивали в голове возможные диалоги.

— Мы просим пропустить в салон врача, — заявил Гусаков.

— Врача? — В рации раздался смешок. — Вы что, и вправду нас считаете идиотами? Пока врач не нужен. Через час, если вы не поспешите, нужна будет первая труповозка.

— Сволочи! — вырвалось у Олега.

— Когда ругаетесь, выключайте микрофон. — В рации снова раздался смешок.

— Где Трофимов? — машинально спросил Олег. Трофимов был рядом. — Запроси ребят, что видят?

Трофимов пожал плечами. Видеть было нечего. Окна зашторены плотно, даже за лобовым темнела какая-то тряпка. Но приказ есть приказ, и Трофимов продублировал команду по станции.

— Кстати, господа, — раздался голос из автобуса, — ваши шансы улучшаются. В банке есть миллион. В коммерческом...

Олег удивленно поднял брови. «Откуда такая информация?» Гусаков пожал плечами.

— Я знаю только, что на вчерашний день в сбербанке было только триста.

— А откуда знают они? Мобильный?

Гусаков снова пожал плечами. Подтверждение информации из автобуса пришло со стороны.

Толстяк, грубо выдворенный из зоны КП, трусил по полю. Полы его пиджака развевались, как бурка Чапая. Он был счастлив. Так может быть счастлив человек, который получил сатисфакцию. «Выгнали, а от меня, может быть, зависит вся операция!»

— Есть! Решили! — запыхавшись, выпалил он.

Олег поднял бровь.

— Есть миллион. Ровно миллион! — Толстяк приставил ногу. От важности момента он даже попытался втянуть живот и выпятить по-гренадерски грудь. Он был готов забыть недавний конфуз, а потому смотрел смиренно и даже чуть снисходительно: спешите делать добро.

— Очень хорошо...

— Но нужны гарантии, что деньги не пропадут. — Толстяк вдруг заволновался. — Вы ведь вернете их? Вернете?

— Вернем, вернем, не волнуйтесь. — Это было проблематично, но Олег бодрился.

— Я направлю своих людей. — Гусаков облегченно вздохнул.

— Да, тех, кто умеет считать до ста и дальше. Пусть оформят доверенность, возьмут охрану. А лучше — пусть привезут сюда в инкассаторской машине. Надеюсь, есть?

Толстяк закивал, как конь, отгоняющий мух. При этом щеки его дружно захлопали.

Гусаков рассмеялся. Хоть небольшая, но положительная информация.

Машина с бойцами — старший группы Калиниченко, — елозя задними колесами по грязи, выруливала к шоссе. Схватив наконец скатами жесткое полотно шоссе и оставив две грязные полосы, «Волга» под визг милицейских сирен помчалась в город. Тридцать минут гонки были сплошной пыткой. Только сгонишь в правый ряд незадачливых «чайников», как упираешься в плоский зад трайлера. Караваны турецких фур медленно сползали к обочинам, пропуская спецтранспорт. Но тут же впереди оказывался очередной лихач.

— Нет, ты смотри, что делает, сволочь! — Возмущению водителя не было предела. Позади, стремительно подтягиваясь к группе, мчался «Мерседес», мигая дальним светом. — Совсем оборзели!

По мере приближения «Мерседес» все более нетерпеливо мигал фарами: «Уступи дорогу».

— Да пошел ты!.. — Водитель выругался. — Сейчас бы ему по колесам из автомата...

Словно осознав серьезность этого заявления, «Мерседес» вильнул вправо и лихо, словно «Волга» стояла на месте, просвистел мимо. Калиниченко глянул на спидометр. «Волга» шла за сто сорок. «Шестисотый» шел за двести.

— По такому не шмальнешь. — Калиниченко скрипнул зубами. Номер на машине был с флагом России — депутатский. Слуга народа стремительно уходил от народных холопов.

Ближе к городу движение стало интенсивнее. Машину тряхнуло на паутине трамвайных рельсов.

Оформление доверенности заняло не более пяти минут. Дохнув на печать и оттиснув ее на бланке, дежурный сунул бумагу Калиниченко. Когда тот вылетел в дверь, дежурный суеверно перекрестил его спину щепотью. «Держитесь, ребята!»

В банке с изумлением смотрели на вооруженных ребят в черных жилетах. Они стремительно пронеслись через зал и скрылись в служебных помещениях.

— Как в боевике! «Всем на пол: это ограбление!» — восхищенно прошептала молоденькая кассирша.

Калиниченко вошел к управляющему банком, как Антонов-Овсеенко в Зимний.

— Здравствуйте, я из ФСБ.

— Догадываюсь. — Молодой банкир с интересом разглядывал опера. — Вы за деньгами?

— Естественно. — За чем еще могли так естественно явиться в банк вооруженные люди? Однако постная мина банкира что-то не соответствовала мизансцене. — Где взять?

Банкир развел руками:

— Нет письменного распоряжения.

— Не понял?

— Мне нужно письменное распоряжение моего руководства.

— А где оно?

— Кто? — Банкир поправил очки.

— Распоряжение.

— Я не знаю. Мне звонили из администрации, спросили, есть ли деньги. Деньги, и в необходимом количестве, есть. И все.

— Ты что-о? — Калиниченко остолбенел.

— Ничего. Будет распоряжение, гарантийное письмо, доверенность...

— А вот это видел? — зашелся от ярости Калиниченко. Затвор угрожающе звякнул.

Банкир презрительно пожал плечами.

— Я все понимаю, но ведь речь идет о государственных деньгах...

— А я не на девочек прошу. — Щека у Калиниченко мелко задрожала.

— А я на девочек не даю. — Акула-банкир был не лыком шит. — Будут документы...

— А, блин! — Калиниченко схватил телефонную трубку. И вдруг обнаружил, что вызывной машины шефа совершенно вылетел из головы. К тому же это была открытая связь, и обсуждать по ней такие темы вряд ли следовало.

— Я... я се-е-йча-ас... — Калиниченко погрозил кулаком. Он стремительно повернулся и вылетел из кабинета.

— Ты и ты. — Он ткнул в грудь бойцов. — Встать у двери управляющего и держать, пока я не приеду.

Шаг был оправдан. Тот мог в любой момент слинять — ищи потом ветра в поле.

— Я в Контору. — Машина взвизгнула колесами.

По ВЧ слышно было плохо, но Гусаков понял все с полуслова. Он сообщил новость Олегу, и тот выдал изумительную по красоте звучания эмоциональную фразу.

С подобными накладками Соколов уже сталкивался. К автобусу с корейскими туристами, захваченному террористом на Васильевском спуске, деньги доставили только к исходу ночи. Доставили с приключениями и большими нервными издержками. Госбанк с такой задачей не справился. Только «Мост-банк» по приказу Юрия Лужкова выделил необходимую сумму.

Правда, террорист не успел порадоваться свалившимся на него богатством. Голова, даже дурная, против пули — тьфу... Так и вынесли их поодиночке. Поодиночке и оприходовали. Один труп и один мешок с миллионом. Все произошло так стремительно, что группа захвата успела только отметить: миллион — не такая уж объемистая вещь. Через мгновение мешок скрылся в чреве инкассаторского броневика с надписью «Мост-банк»...

Сейчас было просто счастьем, что фапсишники, несмотря на традиционную нерасторопность, развернули свою связь. Автомобильная станция до Москвы явно не доставала.

Олег лихо вспрыгнул в кунг.

Доклад Соколова не прибавил энтузиазма в Конторе. Местные руководители проявили поразительную легковесность, переложив задачу на плечи Москвы. Вязаться с коммерческими банками — радости мало. Но ничего другого не оставалось. Надо было просить, унижаться, взывать к патриотизму... Хотя какой ныне патриотизм...

Выполнение задания было возложено на управление экономической безопасности. В принципе, один миллион для многих монстров банковского дела — не очень большие деньги. В обороте крутились миллиарды. Но рыночные отношения есть рыночные отношения. А отношения с Конторой — всего лишь отношения с одной из многих контор.

Получив поручение, Саша Миронов, выпускник экономического факультета МГУ и опер УЭК, лично знавший президента коммерческого банка «Титан», глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Президент был человеком сложным, иногда капризным. Многое зависело от его настроения. Иногда он заводился и решал вопросы с пол-оборота, иногда на него нападала ипохондрия и он становился упрям, как мул. Каждая встреча с ним была чревата непредсказуемостью.

К счастью для опера, президент взял трубку прямого телефона — добрый знак. Готов принять — еще один добрый знак. И даже попытался рассказать анекдот — третий добрый знак. Три составляющих — почти закономерность.

— Ну, с богом. — Опер повернул ключ зажигания.

Банк располагался в самом центре Москвы. С одной стороны, близко, с другой... Попасть на Тверскую с Лубянки можно было только через два моста. Организация движения в центре Москвы претендовала на занесение в Книгу рекордов Гиннесса. Миронов — тоже. Права он получил две недели назад, его вождение напоминало пируэты коровы на льду. Трижды он глох на светофоре, потея под возмущенное фафаканье и соответствующие комплименты водителей. На Большом Каменном мосту он не смог тронуться в гору и чуть не ухандокал стоявший сзади «Москвич». Чем больше Миронов торопился, тем больше нервничал и потел.

Вырулив наконец на Тверскую, он облегченно вздохнул и почувствовал себя почти победителем. Даже предстоящий разговор с капризным президентом банка не казался таким уж страшным. Паркуясь, Миронов все-таки стукнулся диском о бордюрный камень. В приемной, сбросив плащ на рогатую вешалку, он скользнул взглядом по зеркалу. Воротник рубашки был серым от пота.

— Какие люди! — Президент широко развел руки. Хорошее настроение банкира вселяло надежды.