Королевские клетки

Кто тут сержант над офицерами, я вас внимательно спрашиваю?!

С точки зрения Рика, жизнь в летнем полковом лагере в основном состояла из беготни и криков. Крики были разные: кого-то звали, с кем-то ржали, на кого-то просто орали. И все, за исключением капитанов рот и Джеррисона, бегали.

Джеррисон, попав к себе домой — Рик сразу отметил, насколько спокойнее и увереннее он себя тут чувствовал — хоть и не бегал, но постоянно куда-то "очень быстро шел" и "весьма громко разговаривал".

Он подскакивал по общей побудке, распихивал Рика, отправлял оруженосцев за кашей — те уже и ныть перестали — и начинал влезать в каждую мелочь. Иногда казалось, что вся его деятельность и состоит в выяснении, куда третья рота подевала лопаты и почему на вторых воротах пика у часового была короче, чем ему виделось правильным. Тем не менее, все участники процесса, включая Джеррисона, похоже считали совершенно нормальным и правильным полчаса на совещании командиров рот обсуждать "самострелы с ложей сосновой, количеством два, почти новые" внезапно пропавшие у второй роты и обнаружившиеся у четвертой. Причем факт самостоятельной миграции самострелов никого не интересовал, интересовало где они останутся.

Рик не то, чтобы маялся от безделья, но дело себе нашел сам. Он обошел лагерь и заглянул в каждое интересное место. Поучаствовал в великом споре "О копчении сала", поддержав сторонников точки зрения "сожрать свежим". Узнал где и как устроилась Марика. Был — раз уж не соблюдал вида владетельного сеньора — выгнан старшей ткачихой, убедившись, что на всех войнах обогащаются не солдаты и государства, а кузнецы и портные.

Посмотрел как в учебной роте гоняли новобранцев, включая и сыновей барона Савернея — а то что-ж? Те, конечно, пытались рассказать сержанту что уж они-то! Сержант, пожав плечами, поставил против них десяток новобранцев же с тремя деревянными алебардами, коротко объяснив им что-то.

Новобранцы, "потеряв" одну алебарду, сломав древко у второй просто завалили обоих парней на землю, прижав щитами.

Переждав гы-гыкание новобранцев и злобное шипение юных дворян, сержант выставил теперь уже по паре солдат на каждого дворянина, и те отыгрались — вплоть до подрезаных штанов.

После чего, сержант с обычным ором построил всех в одну шеренгу, скомандовал всем поднять щиты, и произнес краткую (минут на десять, чтобы руки заболели) речь о единстве, начинавшуюся словами:

— Каждый… ак. ит, что круче него токо башня, но, ть, даже таким тупым видно, что всегда один от команды получает… лей! КОМУ ТАМ НЕ… ПОНЯТНО?! Поэтому…кие…ки, никто поодиночке из вас… й не нужен!

Речь он толкал размахивая свернутым в кольцо кнутом. Вместо окончания он внезапно хлестнул кнутом по строю, но старший Саверней успел подставить щит и строй удар кнутом не получил.

— Вот так вот. Кто еще не понял?! А теперь на первый-второй РАСЧИ-ТАЙСЬ!!

Поделив таким способом всех на две части, он начал снова гонять их со щитами, пиками и алебардами, заставляя сталкиваться снова и снова.

Рик посмотрел еще и пошел дальше. В целом, к него сложилось впечатление, что сыновья барона и правда были неплохо подготовлены. Только к какой-то другой войне.

Потом он не отказал себе в удовольствии (как и еще десяток "случайно" гулявших вокруг коралля солдат и конюхов) понаблюдать за тем, как Джеррисон извиняется перед конем. Коня Джерриссона звали СтоБед и его внешний вид полностью соответствовал имени. Здоровенный — почти метр восемьдесят в холке, черный с мохнатыми белыми передними бабками жеребец выглядел заросшим, мрачным и очень злобным. На Джеррисона он был ОБИЖЕН. Тот! Уехал! Почти на год! Не взял! Бросил! Скука! Вообще мерзавец. Укушу!

— Почему мало работали?! — спросил Джеррисон, сразу по приезде рванув к конюшне и глянув на коня в леваде.

— Сколько могли, Ваше Сиятельство. — сказал старший конюх. — А нам что-то жизнь дорога, да и кто ж с ним без вас на учебе пехоту работать будет? И так-то троих поломал. я ж не вы.

— Ну и поломал, бы, подумай дело большое…

На следующий день Джеррисон раздобыл морковки и пошел мириться. Мириться было непросто. Джеррисон уговаривал, улещивал, извинялся, предлагал морковку, покататься, всячески превозносил красоту и силу вообще, гриву в частности, просил прощения, клялся в вечной любви и боевом братстве.

Конь храпел, отворачивался, долбал по земле копытами, так, что трясся забор, махал передними ногами в воздухе, гонял Джеррисона по всей леваде, отгоняя при этом от калитки и щелкал зубами. Удивительное дело, при этом он ни разу в Джесса не попал. Это представление продолжалось часа полтора, пока наконец Джеррисон не сказал обиженно:

— Ну и… сиди тут. Я к нему ехал — а он! Вообще! — и отвернулся.

Конь подумал и ткнул его носом в затылок. Джесс дернул плечом. Конь уложил на него всю голову целиком и тяжко вздохнул. Джеррисон обеими руками помял ему мощную шею. Конь аж заныл от счастья и подставил другую сторону.

— Ах ты мой маленький, скучал, бедный…

"Бедный" не смотрелся маленьким даже по сравнению с самим Джессом. Рик подумал, что с женой Джесс тоже как-нибудь договорится, если захочет, и пошел дальше.

Вечером он поинтересовался у Фрайгерсона, почему сегодня только он принес им с Джеррисоном вечернюю похлебку и получил такой ответ:

— А они своего четвертого "чуха" вылавливали из болота, так что отмываются теперь. А потом еще снарягу на склад поволокут. Сержант специально это сделал, у него на дворян вообще зуб!

— У сержанта, — нравоучительно заметил подошедший сзади Джеррисон, — Вообще на всех зуб. Сержант вас всех одинаково терпеть не может. Я вам обоим сказал — что все права да вольности — за постами забудь? А будешь жаловаться — завтра попрешь все тренировочные щиты и прочее барахло на склад. Все, свободен на сегодня.

Помявшись вокруг палатки, Фрайгерсон все-таки пошел помогать Ройсу и его "чухам".

— Джесс, а они еще что-то учат, кроме того чтобы держать строй?

— Конечно! Строиться!

Рик не стал переспрашивать, хотя уже успел проехаться с дозором по окрестностям, сходил с патрулем в лес и видел, что по крайней мере некоторые солдаты умеют намного больше.

— Господин полковник, Ваше Сиятельство! Вот, принес, значит…

Пожилой уже капитан-квартирьер отдал Джериссону брякнувший мешок.

— Все готово? Сколько содрали?

— Так точно, готово! Семь скипетров.

— Вот ведь! Ну ладно.

— Это вы о чем? — спросил Ричард.

— Ночью узнаешь. Ты, главное, не беспокойся.

Ричард уже успел задремать, когда Джесса разбудил прибежавший курьер. Джеррисон зажег свечу и, разбудив этим Рика, начал одеваться. Ричард протер глаза, накинул камзол и увидел: Альдонай спаси, как Джеррисон был одет! Франт, приверженец строжайших норм в военной одежде, человек придиравшийся ко всем оружейникам по каждой мелочи — какой-то проржавевший нагрудник с дырой, помятый плоский сержантский шлем, протазан на кривом (!!) древке. Довершали зрелище мочальные усы.

Рик даже вопрос не успел задать. Джеррисон вывалился из палатки и заорал в лучшем сержантском стиле:

— Подъем, мальдонаины дети, ТРЕВОГА!!!

На крик сбежалась половина полка, но прибежав и увидев такое зрелище не потряслась — а обрадовалась и сбилась в кучу, явно предвкушала представление.

— А где мои офицеры?! Я вам тут не что-то там, а прямо тут! ШТА-А-А, РАЗБОЛТАЛИСЬ?!

Примерно также идиотски одетые офицеры вытолкнули в прямо перед ним как-то странно перепуганных молодых ребят. То есть они с одной стороны действительно волновались, но с другой стороны — делали это как-то карикатурно. Те с, грехом пополам, построились.

— Это что?! Это офицеры?! Я таких не знаю!!! Ты вот — хто?!! МА-АЛЧАТЬ, я вас спрашиваю?!

— Пятого пехотного полка третьего взвода второй роты командир лейтена..

— НЕ СЛЫШУ НИЧЕГО!!!

— ПЯТОГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА…

— ШТА-А-А?! Ета вот, как глиста — мой?! Кто тут СЕРЖАНТ над офицерами, ась?! НЕТУ У МЕНЯ ТАКОГО!!! ТЫ КТО?!!

— Глупый новобранец…

— НЕ СЛЫШУ НИЧЕГО!!!

— ГЛУПЫЙ НОВОБРАНЕЦ-ОФИЦЕР, ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК!!!

— Вот так вот! КТО ТУТ ТВОЙ СЕРЖАНТ?!

— ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО ПОЛКОВНИК ИРТОН!!!

— И ГДЕ ОН?!

— ЗРЮ ЕГО ПРЯМО ПЕРЕ…

— УМНЫЙ, ШТА-А?!!

— ВЫ ТУТ ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК!!! ТАК ТОЧНО, УМНЫЙ, ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК!

— Так… — Джериссон прошелся вдоль импровизированного строя походкой злобного сержанта. — Вот кого мне присылают. Вот с кем я должен воевать… ШТА-А-А?!

— ТАК ТОЧНО ГОСПОДИН СЕРЖАНТ!!!

— Кошмар… Сторожить вам ничего не доверишь… Хоть украсть-то… А ПОДАТЬ СЮДА ВЕДРО!!!

— ЕСТЬ, ГОСПОДИН СЕРЖАНТ!!!

Рысцой группа молоденьких офицеров под одобрительный свист и "добрые" советы потрусила в сторону склада, в которой, похоже уже было замыслено продолжение.

Джесс уселся на кем-то заранее поставленную бочку и время от времени грозно шевеля усы руками, стал ожидать ведро. Рик оказался сзади.

— Джесс, а что происходит?

— Это такое наше посвящение в офицеры… Пока меня не было, пять приказов пришло. Выглядит глупо, но так уж повелось — и каждый солдат знает, что его офицер — точно так же подчинен полковнику, как и он сержанту. Что и его могут послать за чем угодно и куда угодно. И наорут. И пить-есть придется самую дрянь. И что все мы — одно. Даже в самой грязище и дурнине. Это такой вот глупый способ точно знать — где свои, а где чужие.

— Джесс, а как же авторитет офицера?!

— Рик, традиции — двести лет минимум. Не с меня началось, не на мне и закончится. Авторитет офицера у нас зависит, хочется мне верить, от самого офицера.

Пятерка, толкаясь и выдирая искомое друг у друга, рысью принесла ведро. Вслед за ними бежал (не спеша) каптенармус и изрыгал ругательства. Ни разу не повторившись, он добежал до уже построившейся команды и сразу заныл:

— Не доглядел я, господин над офицерами сержант…

— ШТАА?! МЫШЕЙ НЕ ЛОВИШЬ?… И дальше Джериссон начал говорить. И говорил минут пять. И даже предлоги в этой прочувствованной, эмоциональной речи казались нецензурными. Он тоже ни разу не повторился. При этом все его эпитеты и максимы трактовали о каптенармусах и складах вообще — но не об этом конкретном.

Рик смотрел на солдат — и видел как одобрительно ухмыляются капитаны рот, да качают усами старые сержанты. Мол, вот она — школа! Вот он — талант! Молодые солдаты слушали своего командира открыв рот.

— Так. Ведро, значит нашли.

— ТАК ТОЧНО ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК!

Ведро было… ведром. Так и было выжжено, на корявом и дырявом дне. ВИТРО. Во избежание путаницы. А по борту с большим тщанием было выжжено "Его Величества Пятого Пехотного Полка".

— Но ЗДЕСЯ ВАМ НЕ ТУТ!!! ЗАКЛЕИТЬ ДЫРЫ!

Дыры залепили ближайшей глиной.

— ШТА-А-А?! Готово?!

— ТАК ТОЧНО, ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК!!

— Тогда ЗАПИ-ИВАЙ!

Джериссон достал грязный и потертый мех и вылил в "витро" некую жидкость. Темную, пенную. С какими-то козявками, палками, и мутной жижей. Жижа осела, пена устоялась.

И молодые офицеры ЭТО выпили. Не особенно даже и морщась.

— Спокойно, — прошептал Джесс напрягшемуся Рику. — Это августовское пиво. Просто мех старый. С меня, заразы, в деревне семь скипетров слупили… Пусть радуются. Мне когда-то, мерзавцы, лягушку сварили.

— И как? — против воли заинтересовался Рик.

— Никогда не ешь вареных лягушек. Никогда.

— А они знали?

— Про посвящение — да, про пиво — нет.

Под нарастающий вой солдат, пятерка таки допила пиво и пошатываясь выстроилась снова.

— Ну что, — вставая со своей бочки Джериссон Иртон, полковник, ободрал наконец надоевшее мочало. — Нашего полку прибыло!

— СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА! — рявкнул Пятый Пехотный полк.

— Разойдись…