Корзина шишек (СИ)

Глава 11

Он молчал. А я задумалась. Смотрела в окно, как город заметала метель. Наблюдала за окнами, в которых горел свет. Город был привычен. Он продолжал жить, не обращая внимания на мои проблемы. Ему было все равно, как любому большому городу.

— Алик, а ты когда-нибудь любил?

— Влюблялся. Казалось, что серьезно, а на деле быстро остывал. Я же коллекционер. Мне всегда было важно поставить очередную галочку. Галочек было много.

— Я ведь тоже у тебя очередная галочка?

— Нет. Мне тебя жалко. Как и себя. Нас так сильно перемалывает жизнь, что становиться порой обидно. Ведь все это как-то несправедливо. Ты так не считаешь?

— Считаю. Так же как и считаю, что жить очень сложно, но интересно. Что тебя беспокоит? Это ведь из-за деда Кеши?

Алик закусил губу.

— Он предлагает очередную аферу. Результатом можно будет поднять денег или сильно подставиться. Если Кешку не вытащить в этот раз… Ему там будет тяжело. Он может не выдержать. Окончательно спятит.

— Ты понимаешь, что себе сломаешь жизнь?

— Всегда есть шанс.

— Всегда, но… Слушай, а ты не хотел бы просто пожить? Сам же говорил, что не хочешь больше туда возвращаться. Так в чем дело? Тебе слишком тяжело жить честной жизнью?

— Драйва нет. На продажах было интересно. Там хоть какой-то адреналин. Надо работать на результат. А тут пришел, отпахал и ушел.

— Так уйди в продажу.

— Не могу. Не берут.

— А сам не хочешь заняться чем-то таким? Открыть магазин и торговать. Это тебе будет интересно?

— Это сложно, — ответил Алик. — Нужен капитал.

— Всегда можно что-то придумать. Было бы желание. Я могу подумать в этом направление. Все рассчитать. Если ты хочешь взвалить на себя все эти проблемы, то проблемы можно организовать. Мне такой геморрой неинтересен. Не хочу отвечать чисто за себя.

— Такая неуверенная?

— Есть такое. Мне нравится работать на кого-то, но не на себя. Я думала об этом, но мне нужно быть уверенной, что я получу зарплату. Понимаешь, семья держалась большой частью на мне. И провис в зарплате сильно бы ударил по семейному бюджету.

— Со мной рискнула бы?

— Я пока не готова дать ответ. Надо взвесить все риски.

— В этом и есть проблема. Будь я один, то спокойно бы рискнул. Но теперь приходится еще и твои интересы учитывать. А то ведь сбежишь.

— Сбегу? — тут он меня удивил.

— Хочешь сказать, что нет? Ты всегда убегаешь, если что-то не нравиться. От мужа ушла. От Кешки сбежала.

— От Кешки ты меня увез, — напомнила я.

— Но ты же согласилась, — улыбнулся он. Припарковал машину. — Отсюда пешком пойдем.

— Хорошо.

Мы вышли из машины. Снег продолжал идти. Ветер подкидывал снежинки, перекидывал с места на место. Пешеходы уворачивались от него, прятались, а мне не было холодно впервые за долгое время.

Алик предложил руку. Я отмахнулась. Не в том возрасте, чтоб за ручку гулять. Он настоял.

— Тропинка скользкая. Упадешь.

— И ладно. Упаду так упаду. Потом поднимусь.

— Мне твой настрой нравится, а вот синяки нет. Смотрю, у тебя настроение поднялось. Мне просто всегда не хватало таких прогулок. Наверное, я и доверилась Кешке, когда он меня в день нашего знакомства повел гулять. Просто бродить по городу, пить кофе и разговаривать. Убедил меня, что надо чего-то менять.

— Перемены нужны, когда чувствуешь себя лишним. Но решиться на них сложно. Я, считай, сейчас нахожусь на твоем месте. Сколько бы себе ни говорил, что порву с этой семьей, а все равно возвращаюсь, когда они меня позовут. Чувствую себя какой-то собакой. И от этого противно.

— А ты этих чувств не стесняйся. Когда дефицит ласки и внимания, то кто-то руку протянет и летишь на эту руку, как на огонек. Вроде хочется согреться, но при этом забываешь, что можно сгореть. Ты меня все убеждал, что они меня используют, как и тебя. Убеждал, что надо уйти.

— При этом сам попался в ловушку. Я знаю.

Мы повернули в сторону центра. В центре всегда было много народу. На перекрестке нас подхватила толпа. Странно было ощущать себя вновь среди людей. Все же за то время, пока я сидела дома, то сильно одичала. Город начал казаться чем-то странным, волшебным и непривычным. Чужим.

— Слушай, ты ведь неплохо реставрируешь мебель. У нас на кухне так вовсе стол получился эксклюзивный. А не хочешь заниматься этим профессионально?

— Нет. Это интересно делать для дома. На продажу уже будет не то. Хобби должно приносить удовольствие, а не превращаться в обязанность. Мне нравится потом смотреть на получившийся результат, пользоваться этим результатом, но не отдавать его в чужие руки, — ответил Алик. — Твоя идея насчет магазина мне нравится. Я умею продавать. Могу продать хоть слона. Но нужно придумать, чем торговать.

Когда мы зашли на пешеходную улицу, я на миг замерла. Вокруг было светло от гирлянд, нависающих над головой. Деревья были обвешаны красными, зелеными и синими огнями, которые перемигивались. Улица была короткой, но какой же она была красивой! Аптека, со старыми тяжелыми дверями, кафе с искусственными деревьями, салон связи — все это не вписывалось в волшебство нарядной улицы. И лавочки были современные: красные пластиковые прямоугольные куски торчали из брусчатки. Брусчатку не успевали чистить, зато смачно посыпали солью и песком, чтоб из белого снега сделать грязную коричневую кашу.

— И как? — спросил Алик. Я повернулась к нему. Он внимательно наблюдал за мной.

— Как в жизни: красивая картинка и грязь внутри, — ответила я. — Ты пытаешься копировать Кешку?

— Нет. Хватит его поминать к слову и не слову! — резко сказал Алик. Он разозлился, а я не поняла почему. — Знаешь, мне все это надоело. Все время такое ощущение, что ты думаешь только о нем.

— Тебя какая муха укусила? — спросила я совершенно спокойно.

— Никакая. Надоело все. Наигрался. Это было ошибкой.

— Ошибкой повесить меня себе на шею? — спросила я.

— Типо того.

— Хорошо. Этого следовало ожидать, — я села на лавочку. Холодный пластик чувствовался сквозь ткань джинсы. Снег продолжал падать, засыпая все вокруг белым покрывалом, которое люди превращали в грязь. Именно такой грязью я себя и чувствовала.

Алик ушел. Я осталась одна среди толпы. Без денег. С одним телефоном в кармане. Вспомнились слова Гриши, что я к нему приползу. Наверное, так и получится в итоге. Только ползти не хотелось. Не хотелось звонить матери, которая скажет, что я дура. Не хотелось звонить Нине. Мне было стыдно за слабость и глупость.

— Чего ты лыбишься? — Алик сел рядом.

— А чего ты вернулся?

— Ты не ответила.

— Смотрю на огни. Если не опускать глаза на землю, то кажется, что это сказочная улица. Теперь твоя очередь отвечать.

— Тебе идти некуда.

— Некуда. Но это неважно. Я выживу. У меня здесь есть знакомые. Паспорт при мне. Кредитная карточка тоже. Сниму квартиру, устроюсь на работу. Выберусь. Жизнь никогда не была сказкой. Она и сейчас далеко не сказочная. А Кешка и ты хотели доказать обратное. Я ведь вначале не поняла, что вы оба довольно молоды. Кешка так еще и больной оказался. Ты еще жизни толком не знаешь. Зато вы оба молодые и уверены, что можете всех спасти. Плюс у тебя с ним личное соревнование. Ты хотел того, что не было у него, не понимая, что надо самому создавать жизнь, а не тащить все, чего плохо лежит у друга. Мы с тобой неплохо провели время. Я была в растерянности. Мне хотелось почувствовать опору под ногами. Понять, что делать дальше. Поиграть в предложенную вами игру. Игра закончена. Расходимся.

— И что? Ты точно не пропадешь?

— Тебе какая разница? — спросила я.

— Вер…

— Сколько у тебя в среднем длились отношения?

— Это ты к чему?

— Сколько? Месяц? Два? Потом идешь следующую галочку ставить?

— Иди ты.

— Я уже ушла. А ты вернулся. Раз вернулся, получается чего-то тебя держит.

— Волнуюсь за одну дуру.

— Я сказала, что за меня волноваться не надо. Хотел уйти, так иди.

Он не ушел. Сидел вместе со мной на холодной лавочке. И чего сидел? Вроде сказал, что между нами все закончено. Ему надоело. Ну и ехал бы к себе домой.

— Так и будем тут сидеть, пока не превратимся в сугробы? — спросила я. — У меня уже ноги мерзнут. Не, я могу тут превратиться в снегурочку в красивом лесу. И раньше я не отказалась бы от такой участи, но сейчас настроения совсем нет замерзать.

— А на что у тебя есть настроение?

— Пойти домой и приготовить суп. Потом накормить тебя этим супом. А завтра утром решить все проблемы.

— И что будешь делать? — спросил Алик.

— Уеду. Наверное, это будет лучшее, что можно сделать в сложившийся ситуации. Мы с тобой хотели попробовать жить, как мечтали. Не получилось. Вернемся к привычному сценарию. Я буду работать двадцать четыре часа в сутки, а ты будешь менять девушек, разбивая им сердца. Правильно?

— Нет. Не это. Я хочу…

— Когда-то ты со мной много разговаривал, пытаясь помочь мне найти себя. Давай теперь я выслушаю тебя. Чего тебя беспокоит?

— Ничего.

— Вопросов больше нет. — Я поднялась. Потянулась. — Пойдем к реке?

— И чего мы там будем делать? — спросил Алик.

— Не хочешь, так не ходи.

Он все же пошел. Тащился следом за мной, как бычок на привязи. С ним что-то происходило, а я не могла понять в чем причина. К реке шел довольно крутой спуск.

— Ты упадешь, — предупредил Алик.

— И что? Как упаду, так встану. Как будто в первый раз, — я уже хотела ступить на тропинку, но Алик резко меня отдернул.

— Дура, — брякнул он. А я себя и почувствовала именно дурой. Дурой, которая варила суп и на что-то надеялась. Надеяться было не на что.

Я ушла от него на следующий день. Не выдержала этой псевдосемьи. Непонятного настроения Алика. И своей никчемности. Хотя все с ним было понятно. Я начала возвращаться к жизни, но при этом все время оставалась на грани. Он был прав, что тело не может постоянно себя уничтожать. Рано или поздно придется возвращаться к жизни. Рано или поздно. Я и вернулась.

Устроилась в палатку торговать цветами, сняла комнату и вернулась в жизнь. Или мне так казалось, что вернулась. Жизнь была яркой, но матовой. Каждый день я ходила на работу. Расплачивалась с кредитами. Нервно курила сигарету, пристрастившись к дурной привычке, и возилась с цветами. Хорошо, что больше не пила. И на этом можно было радоваться.

За это время я много о чем думала. Все хотелось понять почему так получилось. С Кешей все было проще. Он предложил то, чего мне не хватало. Вот я и потянулась. Алик же долго оставался для меня загадкой, пока я не поняла, что его так напугала. Поняла на третьем месяце беременности и едва успела ее прервать. Были мысли, что ребенка можно было бы и оставить, но здравый смысл взял верх. Мне надо было встать на ноги, а уже потом детей рожать. Тем более что я так и не смогла наладить отношения с Ритой и Павлом. Мне не хотелось повторять ошибки. Не хотела новых шишек. Все тело от них болело.

Алик испугался. Или разочаровался. Посчитал, что семья не для него. Да какая у нас с ним была семья? Мы с ним жили под одной крышей. Спали в одной кровати. Но не были вместе. Как не были вместе и с Гришей. Иногда появлялись мысли, что нормальных семей не бывает. Жизнь это постоянно пыталась доказать, когда мужчины заходили покупать два букета для любовницы и жены или мамы и жены, где первые букеты были намного богаче, чем вторые. Мне все больше казалось, что жены — это были чем-то вроде собаки. А может и ниже собаки. А ведь про это кто-то говорил, но верить в это никогда не хотелось.

Семья. Когда-то это была для меня цель. А Гриша казался…

Когда я опять начинала вспоминать про Гришу, то поднималась злость. Это же какое-то было зацикливание на мужике, которым никогда и не был мужиком. Надо было его давно отпустить, а у меня не получалось. Я все время возвращалась к годам юности, когда совершила первую ошибку, решив, что Гриша был самым лучшим мужчиной на свете. Надо было перевернуть страницу, но я не могла. Столько лет было потрачено зря! И сколько будет еще потрачено на сожаления! Один год в сожалениях я уже провела. Его можно было зачеркивать и встречать новую осень.

Осень. Она пришла с холодным ветром, дождем и листопадом. Прогнала жару и вернула меня на год назад, когда я не знала, что делать. Семья висела на мне якорем, а я не чувствовала сил больше ее нести. Сейчас семьи не было. Но сил от этого не прибавлялось.

Именно осенью я узнала, что Гриша стал отцом в третий раз, и что он женился на своей малолетки. Павел пошел в десятый класс, решив отказаться от идеи пойти учиться в техникум. Рита все же бросила танцы и теперь ходила в спортивный зал на единоборства. Я все это узнавала из социальных сетей, чувствуя себя в изоляции. Обвинять в этом, кроме себя, я не могла.

Отсюда возникала другая мысль: стоило ли терпеть дальше или все же нужно было попытаться начать жизнь сначала? Не знаю. Так и не поняла: правильно ли я поступила, поддавшись соблазну или это было ошибкой.

— Вера? Неожиданно. Я думал, что ты уехала из города, — сказал дед Леша.

Он зашел в пятницу утром, чтоб купить пяток красных роз.

— А почему я должна была уезжать? Мне и наш город нравится, — ответила я.

— Как ты?

Я пожала плечами. Собрала ему букет. Перевязала ленточкой и отдала цветы.

— Я со своей развелся, — сказал дед Леша. Для чего сказал? Мне было неинтересно, что там происходило в их семье.

— Как Кеша? — зачем-то спросила я. А ведь себя убеждала, что мне все равно. Зачем тогда спрашивала?

— Умер. Мы не успели в этот раз его спасти. Думали, что спит, а он таблеток наглотался.

— Почему?

— На него иногда накатывало. Без причины. Придумывал себе что-то и…

— Давно?

— Два месяца назад, — ответил дед Леша. — Дети с тобой?

Я отрицательно покачала головой. Он кивнул своим мыслям и, поблагодарив за цветы, ушел. Жалко ли мне было Кешку? Нет. Я ничего не почувствовала, но тайком вытерла слезы. Словно специально, чтоб напомнить, пошел дождь. Капли стекали по стеклу. Листья падали в лужи, а я вспоминала, как когда-то стояла в торговом зале и не хотела ехать домой.

Появилась какая-то усталость и грусть. Так и должно было быть осенью. Так и должно было быть, когда стоишь на развалинах жизни, а новую построить не получается.

День медленно клонился к закату. На остановке, рядом с которой находился мой цветочный ларек, начали появляться люди. Хмурые, уставшие после рабочего дня, они заполняли пространство перед ларьком, но никто не заходил, чтоб купить букет.

Уже были мысли, что больше продаж не будет, но зашли две женщины, которые ехали на юбилей к матери. Они купили красивый и дорогой букет, который с лихвой покрыл план продаж на день. Постепенно я завершала рабочий день. Помыла полы. Подвела итоги дня, сняла кассовый чек. Уже переодеваясь, я услышала, как звякнул колокольчик.

— Мы уже закрыты, — сказала я, выходя из подсобки.

— Составишь мне компанию? — спросил дед Леша.

— Зачем?

— Поужинаем. Или у тебя какие-то планы?

— Планов нет, но не вижу в этом смысла.

— А здесь нет смысла. Всего лишь просто пообедать со старым знакомым.

Мы действительно были старыми знакомыми, хотя и знали друг друга не так уж и долго. Не говоря уже о близком знакомстве. Но сколько я ни с кем не общалась? Давно. В последний раз ко мне клеился сосед по квартире, но я ему довольно резко дала понять, что меня общение не интересует от слова совсем. Вскоре он съехал, а его комнату заняли две подружки-студентки, с которыми у нас был нейтралитет. Это был единственный раз, когда я с кем-то разговаривала за последние полгода. Остальное время я только и делала, что работала, забывая о выходных и праздниках. Только в последнее время начальник нашел второго человека в смену.

— Хорошо, но приглашаете вы.

— Договорились. И мы давно уже на «ты», — напомнил он.

На «ты». Когда человек опускает границы, то становится ближе. Но я не чувствовала близости с дедом Лешей. Он для меня оставался чужаком, который умел только подставлять других, ради своих интересов. Зачем я поехала с ним? Села в его машину и дала повезти в сторону ресторана на улице Мира. Хорошего такого ресторана. Одного из самых лучших в городе. Гриша как-то пообещал, что мы с ним там отметим годовщину серебряной свадьбы. Двадцать пять лет совместной жизни. Но не отметили.

В фойе я увидела свое отражение. Бардовое платье, желтое пальто — выглядела я неплохо. Нужно было только волосы покрасить. Сделать их более яркими, а то я выглядела, как поблекшая моль. Мой спутник перехватил мой взгляд в зеркале. Улыбнулся.

— Мне вначале показалось, что ты грустишь, но теперь я понял, что ошибся, приняв спокойствие за грусть.

— А чего мне грустить? Поводов нет, — ответила я.

Мы зашли в зал, где было много свободных столиков. Здесь было красиво. Чисто. Без лишней вульгарности и непонятной роскоши, которой любили наполнять подобные заведения. Самое смешное, что я особо никогда и не была в ресторанах. Как-то все было не до этого.

— Выглядишь ты неплохо.

— Уж точно намного лучше, чем год назад.

И для чего все эти разговоры? Или мне опять захотелось что-то ляпнуть?

— Ты слишком к себе строга. Может, ты и выглядела растерянной, но все равно выглядела неплохо.

— Начнем сначала. Дедушка Леша, ты ко мне подкатываешь? — Я решила уточнить, что все это значит, но не смогла сдержать улыбку.

— Всего лишь говорю комплименты красивой женщине. И подкатывать — это как-то слишком грубо звучит. Я бы назвал лучше более культурным словом, ухаживаю. Ничего такого. Всего лишь вечер в приятной компании. У нас же приятная компания?

— Разговоры только неприятные.

— Их всегда можно поменять.

— Не думаю, что получиться это сделать. Если бы это была первая встреча, то возможно их удалось бы избежать. Но у нас была прошлогодняя осень. А той осенью я познакомилась с вашей замечательной семьей. Много о ней узнала. Много узнала о вас. Сам понимаешь…

— Понимаю. Ты на меня в обиде?

— Надо было предупредить по поводу Кеши.

— Надо. А я этого не сделал. Никто не сделал, посчитав, что это успокоит парня на какое-то время. Так и получилось. Тебе надо было где-то переждать неприятности. Прийти в себя. Когда бы это случилось, то мы бы уладили все миром. Всегда можно договориться.

— Деньги решают все? — спросила я.

— Нет, но многое. Остальное решает власть, сила, ум и удача.

— Опасный вы человек.

— Опять?

— После таких слов хочется восстановить дистанцию, — ответила я. Он улыбнулся.

— Почему?

— Страшно становиться.

— А я думал, что ты не из пугливых.

— Дедушка Леша, я обычная женщина, которой свойственно не только бояться, но и опасаться таких манипуляторов, как ты.

— Можешь избавиться от этой приставки. Дедом я перестал быть, когда за мной закрыли дверь.

— Ты ушел или выгнали?

— Люба к своему вернулась. Любовь там у них. Вечная. И эту любовь я не понимаю. Отказываюсь понимать, — он поморщился.

— Больная тема?

— Неприятная, — ответил он.

— Так вроде ты меня и позвал об этом поговорить. О довольно большом количестве неприятных тем. Или не так? Поворошить прошлое, поныть о настоящем — о чем мы еще можем говорить? Будущего пока нет. Есть только то, что было потеряно.

— Нет. Это слишком грустно, — ответил Леша. — Надо жить более оптимистично.

— Оптимистично? О. Я уже столкнулась с одним оптимистом. Больше не хочу. Мне не нужны обещания, что все будет хорошо. Не нужны слова, что все наладится.

— Потому что как раньше уже не будет.

— Да.

— Слушай, а тебе нравилось, как было раньше?

— Нет.

— Тогда чего страдать по этому времени? Я не жалею о годах, которые прожил с Любой. Это было очень тяжелое время, но оно было счастливым. Так что жалеть о нем смысла нет, но и возвращать это время я не хочу.

— Почему?

— Оно прошло. А жить надо дальше.

С этим было сложно поспорить. Я и не спорила. Ела рыбный салат и думала, что на дедушку он все же не тянул. Но и Лешой я не могла его назвать.

— О чем задумалась?

— Думаю, что салат вкусный. Надо будет дома такой же приготовить, — ответила я.

— Можно задам нескромный вопрос? Если не хочешь, то не отвечай.

— Задавай.

— Ты же у Алика жила какое-то время. Почему ушла?

— Он сказал, что это была ошибка. Знаешь, как бывает?

— Как? Не знаю.

— Силы заканчиваются в самый неподходящий момент. Может, встретил другую, а я оказалась уже не нужной. Мне кажется, что он все же хотел сделать подлянку Кеши.

— Ну, это давно было всем известно, кроме Кеши. Он его жалел. Все считал, что парень исправится. Увидит нормальную жизнь и решит ее повторить. Кешка не понимал, что Алик его на дно тянет.

— Алик говорил другое. Но это ведь все неважно.

— Я тянул этих парней. Хотел, чтоб они стали нормальными людьми. Ты не представляешь, сколько я потратил сил и времени!

— Много? — участливо спросила я.

— Очень много. Знаешь, я же Любку вытаскивал из притона. Она к себе всех вчерашних зеков пригревала. Я их разогнал. Ее мужа посадил. Отмыл Любку, вылечил, в квартире ремонт сделал. Ирке помог не скурвиться. Потом с ее психом возился. А он то в комнате милиции, то на какой-то квартире тусит. Туда среди ночи приезжал, его домой притаскивал. Ирка прокапает. Он очухается. А вечером опять история повторяется, — он поморщился. — Самое обидное, что никто этого не ценил. Они считали, что так и должно быть. Зато, как Кешки не стало, а этот вернулся, Любка сразу меня за дверь. Правильно, я теперь ей не нужен. Теперь проблем-то нет.

— Так часто бывает, — ответила я, понимая, что ему хочется высказать все, чего накипело за много лет. Кто-то платит деньги психологу, а кто-то приглашает на ужин знакомую, чтоб рассказать ей сколько было потрачено денег на эту семью, которая так и не стала ему родной. Или он не стал родным для семьи, которой сам навязался.

Я не могу сказать, что вечер прошел плохо. Местами он был забавен, когда Алексей мне начал показывать фотографии ремонта своей квартиры. Фотографий было много. Три комнаты, кухня, два туалета и ванная комната — Алексей решил, что нужно сфотографировать каждый угол и каждый квадрат, чтоб потом подробно рассказать стоимость ремонта.

— Светло. Все такое беленькое. Красивое. Даже скажу, что стерильное, — ответила я.

— Это так кажется. На деле, там комфортно. Мы с дизайнером много обсуждали, выбирая цвет. Никогда не знал, что существует столько оттенков белого. Вот смотри. В этой комнате их шесть. Жаль, что на фотографии они плохо заметны. Если посмотреть вживую, то там все хорошо видно.

— Поверю на слово, — ответила я, возвращая телефон. — Я не очень разбираюсь в дизайне квартир и цветовой гамме. Мне главное, чтоб в квартире было чисто и обои не отваливались.

— Всегда хотелось, чтоб было как-то в современном стиле, но Люба всегда упиралась. Она не хотела от меня брать лишних денег. Ничего не разрешала делать в квартире. Вот как я сделал ремонт хреновую тучу лет, так и все. Больше не разрешала.

Я хотела ему сказать, что тут у него несостыковка. Но решила отказаться от той идеи, а то разговор бы затянулся.

— А знаешь, что с Аликом? Я с ним в последнее время не общалась.

— Где-то болтается. Звонил мне после того, как дом погорел. Денег просил.

— Он-то хоть жив?

— Говорит, что ногу сломал. Но жив. Да и фиг с ним. Думаешь, у меня есть до него дело? Плевать. Пусть сам выбирается. Слишком много времени на него было потрачено.

А дальше шел новый поток, в котором Алексей делал из себя ангела, а вокруг него были одни мрази. Все же он был тяжелым человеком. Неприятным. Раньше Алексей казался мне более мягким и человечным. Но оказалось, что я неправильно о нем составила мнение. Или он тогда играл роль хорошего человека, а сейчас открыл истинное лицо? А может я тогда находилась в таком состоянии, что совсем не понимала людей?

— Что это я все говорю о себе и о себе. Может, расскажешь, как ты живешь?

— Живу нормально. Работаю.

— И…

— А чего и? Какие планы? Пока никаких. Спокойно себе живу. Мне это нравится.

— Нужно иметь какую-нибудь цель, чтоб к ней стремиться. Парни об этом постоянно забывали. И к чему все это привело? Ничего хорошего.

Теперь началась лекция о смысле жизни. Я слушала вполуха, наслаждаясь вкусной едой и приятной атмосферой ресторана. Играла музыка. Тихие разговоры смешивались в едва уловимый шум, который не раздражал.

— Тебе неинтересно? — прямо спросил Алексей.

— Устала.

— Может, поедем ко мне? Ничего не предлагаю. Продолжим общение…

— Спасибо, но дальше ищи себе другую компанию. Я устала. Пойду домой.

— Хорошо, — согласился Алексей. — Я тебя подвезу.

— Сама доберусь. Спасибо за вкусный ужин. Приятную компанию.

— Обменяемся телефонами?

— Лишнее.

Я ушла. Просто ушла, не оборачиваясь. Ошибкой ли была эта встреча? Не думаю. Это был просто вечер, который не должен был иметь продолжения. Всего лишь встреча, чтоб выговориться и узнать человека лучше. Алексей выговорился, а мне удалось узнать его лучше. Больше общаться мне с ним не хотелось.

Выйдя на улицу, я отдалась во власть холодного ветра. Подняв ворот пальто, я пошла в сторону дома. Ждать автобуса не хотелось. В это время он ходил редко, а моя квартира находилась всего лишь в трех километрах вниз по улице. Дойти было быстрее, чем доехать.

И тут до меня дошло. Аркадия больше нет. Немного чокнутого паренька, который жил в своих выдуманных мирах, постоянно страдая и чувствую страдания других. Его было жаль. Пусть они меня и обманули, не сказав о его состоянии, но мне его было жаль. Ведь тогда он оказался единственным человеком, который толкнул меня в спину и сказал, что так жить нельзя. Потом эти слова повторял Алик, но это были другие слова. Они воспринимались мною иначе. Когда их говорил Кешка, то хотелось верить, что все еще может быть хорошо. Алику я не верила. Я никому больше не верила, кроме сумасшедшего парня, со слишком спокойными глазами и вековой мудростью в них.

Захотелось рассмеяться, но вместо этого я позволила лишь тихий смешок. Все же я не умею разбираться в людях. А желание веры в сказку было таким сильным, что я готова была на все, чтоб в эту сказку поверить, забывая, что сказок не существует. Но верить хотелось. А еще хотелось вернуться в то время нашего последнего разговора с Аликом и спуститься по крутой тропинке. К реке, где когда-то мы пили чай с Кешкой, а я переживала, что Гриша сейчас с детьми в пиццерии знакомит их с любовницей, а теперь и женой. И вот тут было отличие Алика и Кеши. Кешка сказал бы, что преград нет. Можно сесть в машину и поехать куда глаза глядят, только потом, что есть такое желание, но одновременно он бы вернулся, потому что не хотел, чтоб о нем беспокоились близкие люди. Знал, что мама будет звонить, а бабушка не уснет, пока он не вернется, где его будет ждать тарелка супа. Но при этом он готовил лучше других. И пироги пек, когда у него было отвратительное настроение.

При этом он был грубым, нервным и порой пугал, но он понимал. Понимал ту боль, которая может быть в душе у человека.

Я шла домой, наблюдая, как фонари отражаются в лужи. Хотелось напиться. Купить бутылку водки и нажраться до поросячьего состояния, чтоб забыться. Тем более и повод был, но я сдержалась, боясь, что больше не смогу выбраться из той пучины отчаянья, если опять начну пить. Это отрезвляло, но на душе легче не становилось.

Кешку было жаль. Если бы я тогда не ушла… Нет. Человека, который решил свести счеты с жизнью, ничего не остановит.