Корзина шишек (СИ)

Глава 8

Окончательно стемнело. Снег превратился в дождь. Мне было жутко холодно. Тело трясло. Или это было нервное? Я обняла себя руками и прислонила голову к стеклу. А мы все куда-то ехали и ехали. Мне начало казаться, что никогда и никуда не приедем.

— Еще недавно я мечтала сесть в машину и ехать не останавливаясь. Без цели. Вперед, вперед и еще раз вперед, пока не закончится дорога.

— Хотела врезаться в столб или в дерево? — участливо спросил Алик.

— Нет! Хотела просто уехать. Кеша это как-то понял. И мы ехали и ехали. Я даже задремала.

— Вер, от проблем не убежать, — ответил Алик. — Как бы этого тебе ни хотелось. Пора прекращать убегать от проблем.

— Ну, повернусь я к ним. Лучше же не станет.

— А убегать лучше? — спросил Алик. — Проблемы же никуда не денутся. Так и будут за тобой ходить по пятам. Будешь привлекать таких оригинальных молодых людей, как Кеша. Надо меняться, Вер. Менять отношение к жизни. Понимать, что ты достойна лучшего. Я знаю, что это сложно. Сам в таком состоянии нахожусь. Общество ставит планку с самого рождения. Пусть это происходит неосознанно, но если рождаешься в неблагополучной семье, то тебе заранее предрекают криминал. Родился в хорошей семье, так люди думают, что из тебя получится что-то путное. Сложно выбраться из рамок, которые установили за тебя.

— Согласна, но ведь в этом есть доля правды. Ребенок берет пример с родителей. Если они пьют, то и он будет пить, считая, что это норма.

— Кешка рос в хорошей семье. Дед Леша постарался, чтоб воспитать из него нормального парня и провести через смену мужиков Иры без сильного стресса для психики. Он с ним много занимался. Готовил его в юридический. Все хотел, чтоб Кешка прокурором стал. Я был всегда сам по себе. В четырнадцать мать из дома выгнала, потому что я вышвырнул ее ухажера. Тогда и прибился к Кешке. У него не были против, что я на какое-то время у них жить стал. Думал поначалу, что помочь хотят. Люди хорошие. Мне надо было окончить среднюю школу, потом собирался в технарь поступать. С общагой в другом городе. Жить реально было негде. Это сейчас я понимаю, что они меня к себе пустили, чтоб собак повесить, если Кешку поймают. А ему же взрослеть надо. На практике понять, что хорошо, а что плохо.

— Жестоко.

— Эгоистично, жестоко и этим можно восхищаться. Они все для него делали, чтоб вырастить нормального человека, достойного человека. Когда же поняли, что не получается, то решили сделать все, чтоб он жил полноценно. Я уклонился от темы. Сейчас до меня дошло, что меня чисто используют. Я ушел. Решил жить самостоятельно. Но это сложно. Потому что есть привычка, что за тебя все решат. Тут же надо учиться самому принимать решения и за них отвечать. Или возвращаться, чтоб продолжать быть приложением к Кеши. Там проще, но чем больше там находишься, тем сложнее потом вернуться к прежней жизни. К жизни, где решают не за тебя, а решаешь ты. Мы с тобой никогда решать ничего не умели, но может пора научиться?

— Почему? Я один раз решилась выйти за Глеба. Потом решилась на двух детей, хотя понимала, что для них было не время. Решилась уйти из семьи. Самое сложное мое решение в жизни. Решилась уволиться. Кешка говорит, чтоб я не думала искать работу. Он хочет, чтоб я сидела дома.

— А ты чего хочешь? Какую жизнь хотела бы прожить ты? Если бы ты сейчас смогла начать с чистого листа, то что бы выбрала?

— Я не могу без работы. Сидеть дома и смотреть сериалы — это точно не для меня. Но и сутками работать я больше не хочу.

— Хорошо, работа с определенным графиком, чтоб хватало времени и на себя.

— Да. Потом я не хочу жить одна. Одной как-то страшно. Но и мужчину надо найти нетемпераментного, чтоб особо сильно ко мне не приставал.

— Есть такая негласная статистика, что темпераментные мужчины сходятся с холодными женщинами и наоборот, если мужик хочет по три раза на дню, то находит женщину, которой надо один раз в месяц, — усмехнулся Алик.

— Я так не хочу. План по детям у меня выполнен. Все же остальное больше раздражает, — ответила я. — Дальше, я хочу, чтоб у нас были какие-то общие интересы. С Гришей у нас ничего общего не было. Мне одно время казалось, что это не так уж и важно. Думала, что общие интересы появятся в будущем. Этого не случилось. Чем мы становились старше, тем больше переставали интересоваться друг другом, не говоря уже об увлечениях.

— Чем ты увлекаешься?

— Раньше по музеям ходила. Потом фильмы смотрела. Первые киноленты, когда еще только было немое кино или первые звуковые фильмы. Мне нравится смотреть старые фильмы о войне.

— Дай угадаю, Грише нравятся боевики.

— Не только. От черно-белых фильмов его в сон тянет. Еще мне нравится смотреть мелодрамы. Короткие сериалы про любовь и отношения. Все пытаюсь понять, чего все от меня хотят.

— Мне нравятся японские анимешки.

— Мультики?

— Можно сказать, что и мультики, — согласился Алик. — Они же разные бывают. Есть для детей, есть для взрослых.

— Мне показалось, что тебе без разницы какие смотреть.

— Есть такое. Лучше мультики смотреть, чем боевики, — ответил Алик.

— И девчонкам нравится.

— Вот тут не угадала. Школьницы предпочитают чего-нибудь популярное, что на слуху крутится. Они очень боятся показаться в чужих глазах детьми. Из-за этого ведут себя глупо, наигранно, фальшиво. За этим интересно наблюдать, но не более того.

— Тебя совесть никогда не мучила?

— Совесть? Нет, Вер. У меня такой вещи нет. Иначе давно бы помер. Кстати, приехали, — ответил он, припарковывая машину.

— И куда ты меня привез?

С одной стороны гаражи. С другой какие-то заводские трубы и забор. Кусты и деревья, под которыми валяется мусор и покосившийся длинный домишко в один этаж.

— Здесь квартиру купил. С отдельным входом, — ответил Алик, выходя из машины, чтоб открыть ворота.

— Думаешь, что это удачный выбор? — спросила я, выходя следом за ним.

— Удачный или нет, но единственный, на который у меня хватило денег, — ответил Алик. — Вот добавишь, тогда куплю что-то лучше.

— Это я тебе еще добавлять должна? Сам заработай.

— Обязательно.

К дому вели деревянные мостки, которые были перекинуты через лужу. Вода почему-то не замерзла и противно хлюпала под ногами, когда мы шли к дому. Алик открыл дверь. Включил в прихожей свет. Сразу в глаза бросили советские обои, проводка-проволока и сломанные часы с кукушкой, которые не думали тикать. Облезлый крашеный пол, видавшая виды ковровая дорожка и колченогий табурет на кухне. Две комнаты. В одной из них стоял диван и софа. Стул, на котором лежал ноутбук. В другой комнате стоял стол и среди газет валялись полки.

— Уныло, грязно и неприятно, — ответила я.

— Считай, как на помойки, — сказал Алик, облокачиваясь об дверной косяк.

— Сыростью пахнет.

— Торфяным туалетом, — ответил Алик. — Вон там, дальше. Ходить в сарай с дыркой было как-то непривычно. Захотелось хоть каких-то удобств. Кстати, тут есть вода.

— И свет. Прям блага цивилизации.

— Зато свое и не надо думать, что меня отсюда вышвырнут, — ответил Алик. — Единственный минус — приходится топить дровами.

— Я из-за этого и не согласилась на частный дом. Гриша одно время хотел. Мне в детстве надоело с дровами возиться. Не хотела, чтоб и дети с ними возились, проклиная меня.

— У меня детей нет. Да и плевать я хотел на их проклятья, — ответил Алик, снимая куртку и вешая ее на ржавый гвоздь. Ржавые гвозди были натыканы вдоль стен. Обои метами были порваны. — Я пойду печь растоплю.

— Хорошо, — ответила я, продолжая рассматривать дом. Старые окна, к которым стоит поднести руку, как сразу начинает сквозить.

— Ты есть будешь? — спросил он, выглядывая из кухни.

— Буду.

— Тогда готовь.

— Я плохо готовлю.

— Учись. Вер, я тебе прислуживать не буду. Кстати, мне в девять вечера надо на работу.

— Оставишь меня тут одну?

— Чего ты боишься? Тут в здравом уме никто не ходит.

— А мы сумасшедшие?

— Мы тут живем, — ответил Алик. — Сделаем ремонт. Мебель поставим. Домик еще заиграет.

— Не. Его проще снести.

— Проще ныть и оставаться на месте! Вот тебе стены, вот крыша. Остальное дело за малым. В любое помещение надо вдохнуть жизнь. Наполнить его теплом и уютом. Или засрать так, чтоб тараканам стыдно было жить. Может ты, принцесса, привыкла к другой жизни, но мне здесь нравится, — он резко подошел ко мне. — Это мой дом. Мой. Дом. Хочешь остаться — я тебе открою дверь. Вон, кровать постелю. Не хочешь — дверь там. Беги туда, где нос расквасят, когда голову поднимешь и скажешь свое Я.

— Извини. Мне просто страшно. Вот и завожу тебя.

— Смысл?

— Чтоб за дверь выставил. Тогда я смогу с себя снять любую ответственность.

— Дура, у тебя дети есть, которым ты нужна. У тебя мать жива?

— Жива, но мы почти не общаемся. Если только ругаемся.

— Я с матерью всегда был в контрах. Ей посрать на меня было. Мешался вечно. Из-за меня и Лики она не могла построить личную жизнь. Когда Лика провалилась в колодец, она даже обрадовалась. Сказать, что моя мать была хорошим человеком — я не могу. Язык не поворачивается. Но она померла, когда меня рядом не было. Отравилась бурдой алкогольной. И что? Я когда узнал об этом, то долго не мог в это поверить. Блин, воспоминания ведь другие. И обиды проходят. Зато есть тоска. Чувство, что если бы я был рядом, то мог все изменить. Да, обман. Нифига у меня бы чего-то изменить не получилось. Но я это себе доказать не могу. У тебя взрослый сын. Дочка. Думаешь, что они так спокойно воспримут твою пропажу из своей жизни? Мать никто не заменит. Прекрати думать о том, что тебе нужно. Пойдем ужинать.

Через какое-то время я чистила картошку на доске, которая была перекинута между двух ведер. Алик ковырялся с печкой, которая не думала разжигаться.

— Ты меня попросил нарядиться, чтоб вечером мне пришлось чистить картошку?

— Женщина становится счастливее, когда выглядит хорошо, — ответил Алик. — Картошка — это уже обстоятельства. Кто же знал, что этот витрину разобьет?

— Как думаешь, он обо мне вспомнит?

— Необязательно. У Кешки очень альтернативно развито сознание. Тут сложно предсказать. Мне кажется, что у него началось осеннее обострение. Он в такие времена нестабильный. Ищет приключений. Дед может тебя попросить за Кешей приглядеть.

— Я не хочу такой жизни.

— Тогда живи как хочешь. Ты ее строишь сама. Только от тебя зависит, как жить дальше. Не от Кеши, меня, другого мужика, который появится на твоем пути. Ты решаешь это сама.

— Я не хочу здесь оставаться.

— У тебя есть куда пойти?

— Нет.

— Вер, я тебе предлагаю пожить месяц. Получить первую зарплату и после этого уехать. В тот момент, когда ты будешь крепко стоять на ногах. У меня к тебе нет интереса, как к женщине. Не потому что ты там страшная или еще какие причины, просто не в моем вкусе. Но я знаю, как это тяжело вернуться в жизнь после общения с Кешей. Предлагаю дружбу.

— Дружбу?

— Да. Но валяться в кровати, пока ты тут живешь, не получится. Платить тебе за квартиру нечем. Думаю, что за еду тоже не заплатишь. Уборка, готовка, стирка — все это на тебе.

— Спасибо.

— Вер — это вполне нормальная плата. С Гришей у тебя как было?

— Стирка на мне. Но стирала машинка. Готовка на нем. Продукты покупала я. Но я тогда в магазине работала. У меня машина была. Проблем с этим не было. Счетчики оплачивал он, кружки, следил за куртками и оценками у детей. Уборка когда как.

— Давай немного поменяем. Продукты на мне, оплата — хрен знает как. Надо будет научиться с этим возиться. Мне некогда убираться, готовлю я плохо, а стирать опять некогда. Зато тебе скучно не будет.

— Ты хочешь, чтоб я у тебя жила?

— Какое-то время. Пока не найдешь работу и не станешь на ноги. Заодно и мне будет не так скучно.

— Может это и решение, — задумалась я.

Подумать тут было о чем. Я все ждала толчка от судьбы. Почему бы это не расценивать, как толчок? Может это мне и нужно в жизни? С Кешей было просто. Но он давил. Давил морально, заставляя оставаться на месте. Паутинка. Он действительно окутывал меня в паутину, из которой было сложно выбраться. Сам Кеша, его родные говорили, чтоб я ни о чем не беспокоилась, отдыхала и наслаждалась жизнью. У меня не было проблем, кроме как подстраиваться под настроение Кеши. Но разве в этом была жизнь? Я продержалась три недели, чтоб начать понимать, что я не могу жить и ничего не делать. Это же как жить впустую. Человеку надо двигаться, надо чего-то достигать, учиться, ошибаться, но продолжать двигаться вперед или откатываться назад, но не оставаться на месте.

Когда много работаешь, то часто приходят мысли об отдыхе, чтоб забраться под одеяло и ни о чем не думать, никуда не идти и ни с кем не разговаривать. Только такой отдых хорош, когда знаешь, что потом можно будет работать.

— Кешка сказал бы, что все будет хорошо, — зачем-то сказала я.

— Я не имею привычки давать пустые обещания, — ответил Алик. — Ты всегда так себя ведешь?

— Как?

— Дергаешь за усы, сравниваешь, выводишь на эмоции?

— Честно? Нет. С Гришей я вечно соглашалась. Кешку хотелось удивить, чтоб он не услышал банального ответа на свой вопрос. Тебя же хочу разозлить, хотя понимаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я не дерусь с женщинами. Смысла в этом не вижу.

— Почему?

— Я ударю, так ударю. Покалечу мордашку, которая мне приятна. Кому я сделаю хуже? Только себе. Мало того что испорчу внешность, пусть и на время, так еще и обижу, разозлю. Женщин надо любить, пусть это часто и сложно, — ответил Алик. Он закончил с печкой и теперь подметал пол здоровым таким веником.

— В чем сложность?

— Так вы же любите всякую ерунду нести. Иногда так и хочется на нее отреагировать, но смысла я в этом не вижу. Опять же почему? Смотри пункт первый. Утром надо будет подтопить. Станет холодно, так закинешь пару поленей. Бумажки подкинешь.

— Я умею топить печку.

— Тогда проблем не возникнет. Я вернусь часов в десять. Может раньше. Закроешь дверь на засов и никто к тебе не придет. В ноуте роутер с безлимитным инетом. Смотри чего хочешь. Только вкладки с порнухой не трогай. Можешь и их глянуть…

— Алик!

— Не строй из себя старую деву. Должно же тебе чего-то нравится.

— У меня документы и вещи остались у Кеши.

— Потом заберу. Сейчас не до них. Ты согласна, что оттуда тебе надо уходить?

— Согласна. Но как же не хочется верить, что он ненормальный! Кешка же как принц из сказки!

— Нам надо с тобой вместе сказки посмотреть. Это какой-то темный принц. Тебе надо светлого найти, — ответил Алик.