Кости и цветы (том 4)

Глава 13

Десять караванов неустанно брели к северу пустыни. По хребтам раскалённых солнцем барханов, сквозь прохладу ночных ветров и песчаные бури, что «хоронили» укрывшихся накидками бедуинов под сыпучим саваном, а лежавших верблюдов заносили по самые горбы. И если последнему каравану требовался месяц пути, первый уже приближался к обозначенному месту.

Хризальтера парила в утренних сумерках, намного выше круживших над воинами стервятников. Правда, сама, подобно хищным птицам, ждала, когда отважные сердца замолкнут. Ведь тогда всевидящее око Владыки будет безоглядно приковано к возведению гигантских врат. Недолго, разумеется, — пока не кончатся глыбы. Но даже нескольких минут хватит, чтобы попытать удачу в двух частях света. До той поры можно насладиться началом представления длиною в пять тысяч человеческих жизней…

Пушистые ресницы верблюдов несли крупицы недавнего самума. Это совсем не тот ветер, что сейчас лениво покачивал свободные одежды всадников. Однако обматывавшие головы куфии обнажали лишь строгие взгляды: воину пустыни не подобает носить усталость видным всякому икалем. Твёрдая, как камень, дисциплина солдат Аль Херона — заслуга династии Ваалов. Сомневающимся достаточно посмотреть на воинов, воспитанных вседозволенностью и безжалостным зноем. Разбойничий сброд никогда не держал лицо. Ради спасения собственной шкуры они готовы лить слёзы, будто пески недостаточно солоны от пота и крови. Конечно, встречались и те, чью ухмылку не мог стереть даже свистевший топор палача. Но это скорее исключение.

Караван стёк широким потоком по серости дюны и внезапно остановился. Взгляды бедуинов пленило зелёное солнце, словно они смотрели на него сквозь изумруд. Раскалённый диск поднимался из-за барханов неестественно быстро, озаряя пески причудливым сиянием. А потом… просто осыпался тысячей искр — пустыню вновь застелили предрассветные сумерки.

Пока люди переглядывались, тишь рассёк необъяснимый гул и сразу же кто-то свалился с верблюда. Схватился за горло. Стал кататься по песку. Будто ужаленный скорпионом в шею, да только из разинутого рта вырывался не крик и не стон — нефритовое свечение.

В следующие несколько секунд все всадники осыпались семенами кактуса. Сражённые слабостью и удушением, они, как считали, стойко противились неведомой напасти. На деле — корчились на смертном одре в мучительной агонии. Мускулистые тела утрачивали рельеф, превращались в распухшие мешки плоти: словно утопленники, пролежавшие в водах оазиса слишком долго. Так угасли жизни пятисот храбрых воинов, что, обманутые собственным правителем, шли пресекать виверхэльское вторжение.

Гул усилился — верблюды бросились врассыпную. Двупалые лапы глухо застучали по песку, зашлёпали по вздувшимся животам, выдавливая из искривлённых ртов зелёную светящуюся жидкость. Она либо вылетала струёй, либо сочилась сквозь куфию, если та не была сорвана с лица в попытке жадно заглотить воздух. Верблюды с беспокойным ворчанием оставили трупы далеко позади. Как и стервятники. Все будто знали: вот-вот начнётся самое страшное.

Сперва в мертвецах что-то заклокотало. Потом мерзко защёлкали хрящи. Разразились подозрительным хрустом кости. Минута нежданной тишины — и вдруг тела под треск одежды стали увеличиваться в размерах, округляться в бесформенную массу и твердеть. Да так стремительно, что в песок попадали сотни хопешей на разорванных поясах. Зеркала клинков отражали сизый небосвод, где неприметной точкой парило ликующее зло.

Внизу же полоса из трупов превращалась в каменную реку. Получавшиеся глыбы быстро темнели. Их можно было легко спутать с горными валунами, если бы не отпечатки поглощённых жизней: где-то различались углубления глазниц, где-то бугром выступало колено, а иногда грубыми шипами торчали скрюченные пальцы.

Рассвет застал аномалию — неизвестная сила вращала глыбы в воздухе, собирая из них нечто похожее на основание башни. В этот момент небеса опустели.

Хризальтера материализовалась на мрачном побережье. Как и раньше, остров пребывал во власти тинной затхлости и холодного ветра. Демонесса сразу зашагала к месту, где в последний раз видела силовой кристалл. Шуршание копыт по гальке закончилось раздражённым фырком. Шторма не теряли времени зря: перепрятали артефакт, предлагая поискать его в радиусе нескольких миль. Каменистый архипелаг или морские пучины? Без теневых щупалец не обойтись. Остаётся надеяться, что использование магии не привлечёт внимание Владыки. Наследившая в энергетическом поле телепортация и так создавала немалые риски. А брось он сюда взгляд — сразу всё поймёт и уже не станет внимать сладким речам мятежницы. Тем более что, по большей части, отведённая роль выполнена.

Пока тени рыскали по суше и тёмному дну, Хризальтера нервно покачивала хвостом. У неё было всего несколько минут, и они таяли воском свечи. Когда пятьсот глыб займут свои места, незримый поводок снова натянется. Есть все шансы повторить судьбу Леонардо. Он как раз нашёл свою погибель на этом берегу. Бесславную и скоропостижную. Ни могущественная магия, ни преданные фамильяры не смогли воспрепятствовать воле Владыки. Демонесса поглядела туда, где ранее лежали раздавленный ворон и обезглавленная виверна. Никого. Лишь ровная галька. По-видимому, буйное море вобрало их, как поступало с любым оставленным на побережье подношением, будь то хоть божественный кристалл, хоть осквернённая мертвечина. Нельзя стать новым трофеем молчаливых глубин.

Ведь в планах зрело ещё одно перемещение, на Грозовые Острова, где, по слухам, небо редко бывало спокойным. Пойманной молнии хватит, чтобы зарядить артефакт и расколоть невидимый ошейник. Затем придёт черёд мести… Перебить девять караванов. Разрушить недостроенные врата. Уничтожить закопанный в пустыне куб. Древний бог пожалеет, что посмел унижать прародительницу демонического рода. Как и те, кто отправил её в небытие.

А вот и кристалл! Притаился во впадине в четырёхстах метрах от берега! Тени фонтаном кита выбросили артефакт из волн, и тот, совершив дугообразный полёт, приземлился прямо в когтистую руку.

Лукавая улыбка. Стремительно опущенный взор. Разверзнутый под ногами портал. Стройное тело провалилось в омут теней, оставив остров в гордом одиночестве.

Хризальтера вынырнула за сотни миль на восток, в шумный сумрак. По коже сразу побежали холодные ручьи. Взгляд взмыл к тёмным клубам туч, а затем вместе с косым ливнем разбился о белую пену бушующего внизу моря. Шторм! Разбрасывая капли мощными взмахами крыльев, демонесса не могла поверить в свою удачливость. Казалось, этот мир сам хотел подарить ей свободу и узреть зарождение теневой воронки. Она создаётся ценой множества отнятых жизней и легко поглощает души, до которых не дотянулись магические щупальца. Накопленной силы будет достаточно, чтобы прервать историю звёздного народа внезапной эпитафией. Месть! Месть!! Месть!!! Яркая вспышка развеяла застлавшую разум пелену кровожадности: да, сначала стоит избавиться от ошейника и сокрушить Владыку…

Крепко сжимая кристалл, Хризальтера устремилась в грохочущую высь. Собрала тенями падающие капли и выставила перед собой крупный водяной шпиль. Живая стрела с прозрачным наконечником принялась летать по сверкающим тучам. Результат не заставил себя долго ждать. Слепящая белизна! Треск! Дребезжание! Собранную воду разметало по сторонам. Молния едва не пробила магическую защиту, но риск был оправдан: кристалл засиял белым светом, а лиловые глаза — нетерпимостью.

Зависнув средь ливня и клубящейся мглы, демонесса направила собранную энергию в тело, где та выжгла цепкие крючки чужеродного присутствия.

— Свобода!!! — одновременно с громом воскликнула Хризальтера. — Страшись, Владыка, я иду! С собой несу тебе беду! Прими руины вместо врат! Когда… — четверостишие срезал ещё один удар молнии: случайный и совершенно неожиданный.

Несколько секунд демонесса кружилась подбитой птицей. Потом же камнем рухнула в море. Белые гребни бушующих волн сомкнулись над обожжённой плотью.

Закат развернул над Топчей Лощиной розовое полотно, высыпав в молочную пелену бледные тени. Лошади четвёртый час месили болотную грязь, осторожные взоры странников бродили по размытым силуэтам деревьев. За это время Лайла не проронила ни слова: рефлекторно следуя за Джоном, ушла глубоко в себя. Лишь изредка изящные пальцы поглаживали сидевшего на луке седла мефита. Вампиршу никто не беспокоил: все уважали её право на уединение в тучных думах, где обида рьяно сражалась с желанием помочь.

С одной стороны, Лайла понимала молчание друзей. Череда потрясений. Надежда на благой исход. А потом и безмятежность Ардонэйзии. К чему лишние волнения? С другой — как нож в спину. Какие ещё предательства могут таиться за честными взглядами?..

Когда эмоции отступили, хладнокровие положило на чашу весов собственные секреты. Проблемы со стражей в Карстэнуре. Поцелуй с Рэксволдом. Интимные подробности встречи с демонессой. Бесспорно, на каждый из них было оправдание. Так попросила Эрми. Так лучше для Джона. А последнее — вообще личное! И всё же… попахивало лицемерием. Особенно для той, что ради любимого вторглась в загробный мир и руками Леонардо разрушила четырёхвековые устои человечества, — чуть натянув поводья, Лайла поравнялась с гнедой кобылой, ныне везущей двух всадников:

— Ты не виноват в нападении. Атака светлой магией вызвала ответную реакцию артефакта, — странный взгляд замер на пасмурном ассасине: — Ты теперь… другой.

— Я хоть жив? Или уже тоже…

— Жив. Однако теперь в тебе живёт Тьма. Она способна многое дать… и столько же взять. Тебе придётся обдумывать каждый свой шаг. Доверять мнению близких. Иначе, помноженная на проклятие варга, она превратит тебя в бесконтрольное чудовище.

— Опасное и непредсказуемое… — Рэксволд скосил глаза, словно хотел дотянуться взором до сидящей за спиной Эрминии, что внимательно слушала разговор. — А магия? Мне её избегать или, наоборот, прощупывать возможности?

— Прощупывать. С осторожностью. Тогда, вероятно, тебе даже полегчает: накопленная энергия найдёт выход. Но увлекаться не стоит. За чары ты платишь кровью. И это не метафора. Тёмная мощь — паразит. При должном обращении поглощает лишь содержимое твоих вен, при ошибках — благоразумие.

Чтобы минимизировать потерю крови, чёрные маги практиковали обряды с жертвоприношениями — эти истории в воспалённом уме ассасина Лайла решила не всколыхивать.

— А опытом не поделишься? — поёрзал в седле Рэксволд. — Ну, с чего начать?

— Насколько могу судить по себе, Тьма познаётся интуитивно. Без схем и расчётов, присущих Свету. А, исходя из услышанного, в некоторых аспектах ты меня уже превзошёл.

— Ты про кинжал?

— Да. Я пока не обнаружила предпосылок к перемещению предметов.

— Оно само как-то. Смотри.

Ехавший первым, Джон обернулся, чтобы увидеть брошенный в туман клинок, который секундой позже материализовался в пустой ладони — чудеса, да и только.

Шойсу же, замыкавший цепочку всадников, к резким движениям воина в чёрном относился настороженно: вызванный неадекватным поведением разлад, хоть и был припорошен разговором, ощущался в скованности собеседников — конфликт мог вспыхнуть с новой силой.

Невзирая на попытку ассасина впечатлить Лайлу, та отреагировала весьма сдержанно:

— Ясно… — потом же поочерёдно коснулась друзей проникновенным взглядом: — Рэкс, Эрми, вы попали в безвыходную ситуацию и приняли верное решение. Сама поступала так же. Но замалчивание… уже лишнее. Ведь случившееся не какая-то мелочь, а вопрос жизни и смерти. Помните: вы всегда можете рассчитывать на меня. А я хочу доверять вам, как раньше. Предлагаю забыть всё написанное чернилами сомнений и открыть новую страницу дружеского общения, где не найдётся места колебаниям и утаиваниям. Иначе… — вампирша недоговорила, но по её лицу было видно, что она способна захлопнуть эту книгу.

— Считай, уже открыли, — кивнула северянка.

— Замётано, — Рэксволд чуть повеселел. — Всё значимое будешь узнавать из первых уст. И с проблемами стану обращаться без раздумий. А то вдруг с этой вашей магией хвост вырастет или член перестанет стоять.

— Я говорила… — назидательно начала Лайла.

— Про вопросы жизни и смерти, — с провокационной ухмылкой перебил ассасин. — Считаешь, преувеличиваю? Ну-ка, Джон, осуди сказанное.

Следопыт, не поворачивая головы, усмехнулся. Однако спорить не стал.

— Деликатность не исключает важности. Что же, справедливо. Впредь постараюсь оценивать ситуацию разносторонне, — вампирша наконец улыбнулась. — Значит, будем решать проблемы по мере их возникновения. Все без исключения.

— Вот. Так бы сразу. А то перебирать она ещё будет.

— Особо не переживай, — Эрминия придерживалась за спину Рэксволда, оттопырив стальные пальцы. — Ни спереди, ни сзади у него пока ничего не висит.

— Ты евнуха-то из меня не делай, — шутливо возмутился тот. — Висит всё спереди. Но когда надо стоит аки мачта. И вообще кто тебя за язык тянул?.. Всю интригу сломала.

Зазубрины разногласий сгладило взаимопонимание, а юмор отполировал незримую поверхность до блеска. Блеска вполне осязаемого, что то и дело проступал на лице Лайлы тёплой улыбкой. Ведь до самых сумерек Рэксволд травил задорные байки, словно сам хотел забыть произошедшее, точно страшный сон. Казалось, всё стало как раньше. Даже липкий туман чудился не столь прохладным, а комары вообще перестали восприниматься как нечто докучливое — наоборот, писк вносил нотку жизни в унылость мрачных болот.

Джон предрёк, что они скоро расступятся и все увидят пастбище с ещё одной деревней, где можно будет попроситься на ночлег. Однако сколько лошади не чавкали грязью, вокруг простирались лишь кочки с осокой и похожие на коряги деревья. Словно Топчая Лощина была бесконечной.

Сумерки стекли за горизонт, уступив небо мгле. Над головами всадников уже висел огненный шар, отчего плотный туман выкрашивался в оранжевый цвет, а сырая земля неустанно блестела. Когда хмурый Джон приметил на ней следы копыт и, став ещё угрюмее, зашуршал картой, всё стало ясно даже Шойсу.

— Я долго терпел и держал язык за зубами, — вдруг сказал Рэксволд, — но у меня уже свербит. И мне-таки неймётся спросить: мы заблудились? Может, молчаливый проводник удостоит нас ответом?

— Да… — тихо раздалось над картой.

— Фух. Прям отлегло. Я уж думал, тебя комары подкупили и ты водишь нас кругами, чтобы они досыта нажрались. Так-то куда ни шло.

Хоть ассасин и выплёскивал раздражение через сарказм, сидевшая за чёрной спиной северянка была настороже: с умением призывать кинжал в руку, за ножнами следить бесполезно, а вот пресечь замах — самое то.

— Никак в толк не возьму, — Джон сдул упавшего на бумагу комара, какой опалил себе крылья, пролетев слишком близко к огню. — Тут миль пять зигзагом проехать. Уже давно должны были в пастбище упереться. На деле же кругаля наворачиваем.

— Послала бы Скарги, но, сам понимаешь, туман… — Лайла задумчиво перебирала пальцем острые коготки мефита.

— Всё, хорош, — подъехавший ассасин ловким движением выхватил развёрнутую карту. — Так, посмотрим… Полчаса назад чуть в зыбун не влезли. Потом был мшарник. Сейчас, видимо, мы где-то тут, — облачённый в чёрную кожу палец небрежно тыкнул меж волнистых меток трясин. — Едем с уклоном влево, огибаем вот эту каракулю и хопа: деревня. Давайте за мной, — бросив карту тихо вздохнувшему следопыту, новый проводник направил кобылу в туман.

Странники поехали за Рэксволдом, что рассекал пелену уверенным взором. Маршрут и правда стал другим: под копытами захрустели улитки, мимо начали проплывать силуэты берёз, обросших поганками, точно грядами бородавок. Джону было немного странно обнаружить в ардонэйзийской мгле эльтаронский пейзаж, Лайла морщилась от каждой сплющенной лошадью жизни, а Шойсу подозрительно косился на грибы.

Едва земля перестала чавкать, прикрывшись ковром из листьев и тугих бутонов, ассасин поравнялся с Джоном. Затем кольнул его победоносным взглядом:

— Вот видишь. Ничего сложного.

Следопыт скользнул взором по ухмылке Рэксволда и безразличному профилю Эрминии:

— Значит, я просто устал…

— Ну, скоро на сеновале отдохнёшь.

Ночной туман цеплялся за всадников белёсыми клубами, словно не хотел расставаться, но ассасин был неумолим — вёл группу на веявший теплом ветерок, что доносил откуда-то запахи душистого луга.

И вот немного погодя… вновь раздалось хлюпанье. Проехав чуть вперёд и узрев похожие на коряги деревья, Рэксволд решил вернуться обратно, к твёрдой земле с низкими растениями. Но ни через метр, ни через сто, она не обнаружилась: куда ни пойди — копыта заставали лишь хлябь. Финалом нового маршрута стало пятно глубоких следов, донельзя похожих на те, где изначально останавливался Джон.

— Сделаем проще, — недобро сказал ассасин. — Едем до берёз, а там в грязь соваться не будем. Вырулим правее.

Спорить никто не стал. В итоге полчаса скитаний по болоту прошли за поиском берёз, а закончились у перекрёстка из четырёх полос следов. К сожалению, собственных.

— Карту, — отрезал Рэксволд и, получив свёрнутый листок, грубо расправил его до треска бумаги: — Ну? И какого чёрта не так⁈ Что за срань⁈ Я вернусь и отрежу голову тому, кто её малевал!

— Как леший водит… — вспомнил старую поговорку Джон и затем вдруг призадумался: — А такое вообще возможно? Что-то вспомнились слова рыбака.

— А ведь да, он упоминал… Неужто не набрехал? — ассасин поглядел на Лайлу. — Живые пни, шары из лиан, нимфы, теперь ещё и леший?

— Хоть простонародное слово и существует, такого создания нет. Однако…

— О-о-о, многообещающая оговорка, — чёрная перчатка смяла лезшего в лицо комара. — Ну давай, валяй, чего уж там…

Задумчивость Лайлы собрала на себе пристальные взгляды.

— В Рорхе водится корхъёндиугьер, — наконец заговорила она. — Необычное дерево, способное насылать морок. В Эльтароне и Ардонэйзии о нём никогда не слышала, но мы недавно уже сталкивались с вымершим видом. Если Возвращение нарушило и ареалы обитания, то вполне допустимо, что на болотах обосновался иностранный гость.

— Небось, какое-нибудь чудище-дубище здоровенное? Так вынюхай его, и я быстро объясню этой падле, как усталым путникам мозги парить, — ассасин бойко свернул карту. — Теперь я могу долго метать кинжал, не сходя с места.

— С внешним видом почти угадал, — посмотрела на него Лайла. — Но не стоит злоупотреблять расходом крови. Как минимум, чтобы одно из твоих предположений не стало пророческим, — едва уловимая улыбка пригасила пыл друга. — Во-вторых, чем ближе к корхъёндиугьеру, тем сильнее воздействие многочисленных мембран. Иммунитет от магической ауры может дать лишь сок этого существа, но, как ты понимаешь, делиться им без боя оно не намерено.

Думы Джона разогнал зазвеневший в ухо комар.

— Ты говоришь, они только в Рорхе водились… — следопыт лениво отмахнулся и взглянул на вампиршу. — А как же наш герб? Мощное дерево? Капля?

— На гербе Эльтарона изображён дуб, — незамедлительно ответила Лайла, а затем насупилась: — Наверное… Хм… Я не думала о нём в таком ключе…

Недовольное сопение ассасина сорвалось в раздражённую речь:

— Да плевать. Даже если корх-сломай-язык тут лично города строил. Выбраться-то нам как?

— Есть лишь один способ: верить карте, а не глазам, — вампирша вскопнула сырые от тумана волосы. — Я помню все обозначения и приблизительно осознаю расстояние, — она занавесила ими лицо, чтобы мимолётное искушение подсмотреть путь не принесло результатов. — Следуйте за мной и, прошу, воздержитесь от разговоров. Ехать с закрытыми глазами, полагаясь на память, — задача, требующая глубокой концентрации, — Лайла направила кобылу вперёд.

Рэксволд скептически покачал головой, бросил карту Джону и положил руку поверх лежавшей на боку ладони северянки — всё негодование осталось в сжимающем повод кулаке. Да и оно вмиг рассосалось, когда ассасин заметил, что Эрминия не просто держалась — обнимала. Как в самом начале пути, где необузданная страсть пылала жарче солнца пустыни.

Следопыт сунул карту в седельную сумку и, подогнав коня, поехал сразу за вампиршей. Он напрягся, когда на его наплечник вдруг приземлился мефит: проводница избавилась ото всех помех. Однако на неё было тяжко глядеть. Непревзойдённо сильная, повелевающая огнём, но сейчас добровольно слепая и ёжившаяся от прохлады, она казалась такой беззащитной — дежурившая у меча рука пребывала в готовности оградить возлюбленную от любой скрывавшейся в поволоке опасности. В поволоке? Во тьме. Лайла только что погасила пламенную проекцию.

Оранжевое мерцание сменил тусклый, холодный свет — Шойсу сдвинул повязку на лоб и посмотрел на бледное пятно над головой, размытое, точно отметины на боках чешуйчатого скривня. Потом взгляд сполз на силуэты спутников. Они явно заблудились. Перетягивали друг у друга роль ведущего отряд, да только ничего не менялось. Глубоко под землёй за такое виновных скормили бы пещерным слизням. Там обглоданные кости, частично обращённые в труху, — частое напоминание о чьей-то ошибке.

Сумрак смыкал белые лапы на уставших всадниках и не менее вымотанных лошадях. В какой-то момент чавканье грязи переросло в бултыхание, а потом — в плески. Джон посмотрел на ногу коня, которая наполовину утопала в тёмной жиже. Глубоко. Так и в трясину недолго влезть. Лайла же уверенно направляла кобылу вперёд.

Хлябь поднималась всё выше. Подкрадывалась к стременам. Облепляла ряской рельефные груди лошадей. Однако те продолжали размеренный шаг. Копыта выдавливали из ила болотную вонь, что булькала на поверхности мутными пузырями, добавляя хмурости лицам всадников.

Правда, когда за штаны стали цепляться какие-то коряжки, а животные, с гирляндами растений на шее, — толкать перед собой зловонные массы, Джон с Рэксволдом переглянулись. Хотелось верить Лайле, но всё указывало на то, что её опыт в качестве проводницы будет горьким, как волчья ягода.

— Надо поворачивать, — не выдержал следопыт. — Или встрянем.

В ответ на замечание вампирша не только не обернулась, а сделала совершенно нетипичный для себя жест: заткнула уши пальцами, продолжив бороздить мрачную топь.

Джон тяжело вздохнул:

— Либо она знает, что делает, либо дальше шлёпать по болоту придётся пешком…

— Это если ещё сами не подохнем, — внёс «оптимистичную» нотку Рэксволд.

Он был прав. Гибелью здесь смердело всё окружение. Иногда кобылы, выпучив глаза, стремились развернуться, но натянутые поводья задавали единственно верное направление — в неизвестность.

Вскоре на поверхности разномастными лодками оставались лишь спины и головы лошадей.

Лайла, отдавая ноги во власть булькающей жижи, держала у груди скомканный подол. Остальные поджимали их, да грязь всё равно неотвратимо холодила колени. C каждым преодолённым метром взбиралась дальше по одежде. Пока, наконец, не достигла бёдер.

— Вот и всё… — тихо сказал Джон, когда дыхание Бамбука запузырилось в омывавшей ноздри хляби: конь тонул, стремился задрать нос как можно выше. — Прости, друг… — мозолистая ладонь коснулась серой гривы. — Я обещал беречь тебя… — опущенные веки скрыли печально-дымчатый взор.

Следопыт наклонился и обнял жеребца. Руки желали сомкнуться под могучей шеей в последний раз, но, как назло, пальцы за что-то зацепились. Длинное. Зашелестевшее. Похожее на высокий бурьян. Бурьян⁈ Джон распахнул глаза, с недоумением глядя на залитое лунным светом разнотравье, где розовыми и сиреневыми свечами покачивались необычайно рослые люпины.

Рэксволд с Эрминией настороженно обернулись на темневшую позади опушку леса, а Шойсу недоверчиво постучал по земле копьём.

— Это тоже мерещится? — усомнился ассасин.

— Нет, — Лайла смотрела на замаранный какой-то корягой край платья. — Мы покинули искажающую сознание ауру.

Джон обвёл взором лошадей, на чьих ногах грязь не поднималась выше путовых суставов:

— Неужели всё увиденное — морок?

— Я не знаю, что вы видели, — пожала плечами вампирша. — Я вела нас по запечатлённому в памяти маршруту, приблизительно отсчитывая расстояние шагом кобылы… и чуть не сбилась, когда меня стали отвлекать, — голос стал строже, а изумрудный взгляд замер на следопыте: — Мне и так было тяжело игнорировать обонятельные галлюцинации.

— Виноват, повёлся на обманку… — развёл руками Джон. — Но всё было такое… настоящее.

— Настолько, что вы все видели одно и то же. Корхъёндиугьер — самый искусный лжец из всех существ.

— На кой он это делает? — недовольно спросил Рэксволд.

— Превентивно защищается. Хоть корхъёндиугьер и способен обороняться ветвями, он всё же дерево, с кроной и корнями, которое в случае беды не сумеет сдвинуться ни на дюйм. Ему останется лишь сражаться или умереть стоя.

— Звучит как девиз, — усмехнулся Джон. — Может, на гербе Эльтарона и не дуб вовсе? А самих созданий давным-давно истребили? Ведь, случись война, такой бравое войско защитников превратит в толпу замученных скитальцев. Не дойдут куда надо.

— Истребили? Туда им и дорога. Дрыхли бы уже давно, если б не он, — проворчал Рэксволд.

— Да, усталость чувствуется… — Лайла разрешила вернуться сидевшему на крупе Бамбука мефиту, и он, оживлённо уркнув, перепорхнул к ней на плечо. — Я делегирую полномочия проводника их законному владельцу, — вампирша посмотрела на Джона: — Будь добр, отведи нас в деревню, к заслуженному отдыху.

— Эх, припозднились мы. Сомневаюсь, что нам там будут рады. Но не спать же под открытым небом? Поехали. Тут рукой подать.

За пастбищем оказалось поселение. Тусклый месяц с одеялом поволоки давно убаюкал его жителей. Выбор пал на крупный дом с сараем — залаявшие собаки и стук в дверь растерзали сладкие сны хозяев. Гостей ждала отборная матерщина, к которой добавились угрозы спустить псов, а в тёмном окне второго этажа заблестел наконечник стрелы. Правда, звон золотых поумерил пыл разбуженных и они разрешили путникам переночевать в сарае, на редкость грязном, хотя все настолько устали, что этого не заметила даже Лайла. Бесконечно длинный день, плавно перетёкший в ночь, наконец закончился.

Хризальтера лежала на песке, в копне зелёной тины, какой после шторма было усеяно всё побережье. Бодро шумело море. Громко кричали чайки. Но рассудок воспринимал окружение размытой какофонией. Немигающий взор, пересечённый чернотой сырой пряди, упирался в серые небеса… до поры, пока их не загородило тёмное пятно.

— Qyf? — раздалось сверху.

Демонесса не сразу поняла, что услышанный звук является голосом, а поняв, не смогла распознать язык. Она сосредоточила взгляд на бородатом лице с крупным розовым носом.

— Guntyk тебя hoskun рога… — продолжил некто.

Разум начинал воспринимать чужую речь — коснувшись пальцами виска, Хризальтера приподнялась и с трудом села.

— Åsþêrühð? — подняла она сиреневый взор.

— Чё?..

Осознав собственный вопрос, выданный на диалекте кромки миров, демонесса вспомнила, где находится. Но всё же решила уточнить:

— Я на Грозовых Островах?

— Ничего себе, рогатая! Ты ещё и на нашем стрекотать можешь? — хрипло рассмеялся мужичок, и воздух наполнился запахом рома. — Давнёхонько шторма ничего путного на берег не выносили, а тут целая диковина! Откуда ты, чудо? И что это там у тебя такое сияет? — заинтересованный взгляд сполз вбок.

Хризальтера посмотрела на песок, где среди тины и ракушек лежал заряженный кристалл. Теперь всё встало на свои места. Вторая молния пробила магическую защиту. Демонесса поднесла к лицу когтистые руки. Ожогов нет. Пока рассудок спал, тело избавилось от ран. Ценой нескольких сотен накопленных душ. Только повторный разряд вышиб поглощённую энергию. Что ж. Потерю можно легко восстановить кристаллом.

— Сверкающая побрякушка для приманивания любопытных? — пьяный почесал волосатое пузо, обрамлённое распахнутой рубахой. — А потом наши лохани на рифы напарываются… Ты же сирена, да, да? Ну скажи, что я прав.

— Прав… — лиловый взор бродил по бухте в поисках людей, но вокруг простирались лишь подпёртые пальмами скалы.

— Яхахах! — радостно подскочил мужичок, едва не выпрыгнув из засаленных шароваров. — Я знал! Знал, что вы существуете!!! О! А петь ты умеешь? Должна ведь.

— Разумеется… — Хризальтера коснулась кристалла, вбирая в себя грозовую мощь: она была не столь стабильна, как энергия душ, но тоже питала теневую магию — будет около часа на то, чтобы свести счёты с Владыкой.

Вопреки ожиданиям, артефакт не спешил делиться силой: всё так же сверкал и переливался белизной.

— Ну? Ты петь будешь? — уперев руки в колени, пьяный склонился над дивным созданием: — А может, и спляшешь тогда? Цок-цок копытами, цок-цок.

— Сгинь…

Под рыжей бородой просвистели когти — кровь из рассечённого горла забрызгала хмурое лицо демонессы. Мужичок повалился на песок, где, широко открывая рот, словно выброшенная на берег рыба, принялся жадно глотать воздух — рана свистела и покрывалась алыми пузырями.

Хризальтера неторопливо встала, добила жертву ударом копыта в висок и протянула руку, чтобы поймать душу. Над убитым проступили космы белого тумана, привычно обвили пальцы и… вдруг расползлись по сторонам, где мерно растаяли.

Демонесса сжала кулак. Тихо зарычала. Ошейника больше не было. Но злополучный разряд, вклинившийся в опасные манипуляции с энергиями, повредил ментальные связи. Однажды подобное уже случалось. Восстановление потребует немало дней. А пока следует принять скорбный факт: она застряла на неизвестных островах, лишённая всех теневых умений, в то время как в далёкой пустыне коварный бог, явно не прощающий предательства, строит врата своего прибытия.