Кости и цветы (том 4)

Глава 18

С утренней дымкой стоянку странников посетило чудо: вернулась сбежавшая кобыла. Сама. Вся в ранах, засохшей грязи и с рассечённым ухом. Вероятно, измученная болью и приставучей мошкарой, она бродила по лесу, пока каким-то образом не вышла на уже знакомых лошадей. Эрминия мигом отловила чалую. Шойсу получил назад своё копьё, Джон — очередную кандидатку на лечебные процедуры. Однако все были довольны: хоть одной проблемой меньше. В остальном думы навязчиво колола древняя мудрость: хочешь мира — готовься к войне.

Поэтому странники решили провести день с толком. Лайла с помощью парящего в невидимости мефита изучала внутренний двор крепости и передвижения дэнрийцев. За это время Джон лично обошёл руины по опушке: выявил наиболее ветхие стены, с обширными трещинами и выбоинами. А Рэксволд с Эрминией объехали округу в поисках подземных лазов, попутно отмечая удачные места для засад. Естественно, воины покидали лагерь поочерёдно. Никто не хотел оставлять Шойсу наедине с Лайлой, которая из-за непрерывного обмена информацией со Скарги ушла в себя столь глубоко, что, казалось, просто дремала, сидя в тени шелестящей липы.

Зато к вечеру, когда выбившийся из сил мефит тихо посапывал на ветке, разрозненные куски наблюдений сложились в объёмный макет. Воткнутые в землю палочки и сложенные горками камни образовали миниатюру крепости. Теперь она была точно на ладони. Как и окрестности из приколотых листьев, обозначавших лес. Пусть подземных ходов не нашлось, позиции для осадных орудий, зоны возможных контрнаступлений и уязвимости стен были отмечены светлыми булыжниками. Остальное Лайла дополнила словами:

— Насколько могу судить, дэнрийцев около сорока. Дозорных на стенах по одному на каждую сторону. По-видимому, все силы брошены на восстановление крепости: сегодня они магией ремонтировали ступени, укрепляли башни, — изумрудный взгляд пробежал по обступавшим макет странникам и упал на импровизированную мостовую из мелких камушков. — Однако в полдень послушники не менее часа практиковали боевые заклинания. Занятия вёл маг в чёрной мантии, но… другой.

— Их ещё и несколько? — Рэксволд держал руку у ножен, словно хотел заколоть врагов прямо сейчас.

— Я насчитала трёх, кто вместо тканой мантии носит кольчужную с эмблемой креста на спине. Либо они выполняют функции офицеров, либо представляют непосредственное правление. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно посетить донжон. А я отправлять в него Скарги не рискнула: внутри находится библиотека с гримуарами.

— Как это связано? — подняла глаза Эрминия.

— Слишком сильное магическое излучение способно развеять невидимость.

— Ясно… О. Пока вспомнила. Не знаю, что за дрянь я приняла, но нога больше не болит, — северянка посмотрела на Джона. — Оставь лук себе.

Тот ответил кивком.

— Кстати да… — вдруг согласился Рэксволд. — Синяки пожелтели. Будто уже дней пять прошло. А то и неделька. Можно мне таких пузырьков побольше? Я готов закрыть глаза и на кислятину, и на скрипящий на зубах осадок.

— Я бы не стала злоупотреблять лекарствами. Видела, как от содержимого флакона поднимался едва различимый тёмный пар. Это точно не магия Жизни.

— Тьма? — вскинул бровь Джон. — Я наивно думал, что живых лечит только светлая магия.

— Раньше так и было. Только мои знания устарели на четыре века. Очевидно, новаторы из «Лунного венца» изобрели какое-то купированное заклинание и внедрили в алхимию. Хочется верить, что побочные эффекты отсутствуют или незначительны.

— Выживем как-нибудь… — следопыт поднял взор к плескавшемуся в ряби облаков золотому солнцу. — Всё, что от нас зависело, мы сделали, — взгляд вернулся к Лайле. — Теперь, как понимаю, мы ждём Эсту?

— Да, — понуро ответила та. — Закат всё расставит по своим местам. Пока же вам следует отдохнуть. Ночь сулит выйти нескончаемо длинной.

— Послеобеденный сон на пустой желудок? — голос Рэксволда полнился возражением. — Может, доточим сперва запасы? Чтоб врагу не достались, если вдруг помрём.

— Умеешь подбодрить… — вяло усмехнулся Джон.

— Чего носы повесили? На самом-то деле всё решено, притом давно. Тебе помирать нельзя: слишком ты, падлюка, любим — второй такой перетряски мир уже не выдержит. Лайле — тоже нельзя. Чтоб пилила тебя, когда ты со своими виноградниками спиваться начнёшь. Мне — вообще противопоказано. Иначе как я испытаю напророченные мучения со спиногрызом? Напомню, что для этого Эрми обязана быть живее всех живых. Остаётся только Шойсу. Его можно и тогось. Даже самим. На откуп удаче, — под невероятно честным взглядом медленно прорезалась гадкая ухмылка.

Дроу не обратил внимания на своё имя в потоке незнакомых слов — присел на корточки, изучая восточный бастион макета. А вот Лайла посмотрела на Рэксволда крайне серьёзно, если не сказать строго. Потом — и на остальных:

— Если дело дойдёт до осады, вы все останетесь в тылу. Методы Культа мне неизвестны — я должна быть уверенной, что моя спина надёжно защищена.

Странники всё прекрасно понимали: после гибели Дельвинуса вампирша не хотела стоять у новых могил, но не стала продавливать позицию в открытую: присыпала опасения выгодной сейчас логичностью. Потому получила такой же уклончивый ответ:

— Да не вопрос. Будем держаться позади, — подмигнул ассасин, — но так, чтоб спину твою видеть.

— Я не собираюсь геройствовать, — сорвалась с нежных губ смесь оправдания и упрёка.

Тут даже Эрминия издала сухой смешок, чем вызвала ещё большее осуждение в глазах вампирши.

— Вы не оставляете мне выбора, — изумрудный взор блестел и впивался битым стеклом. — Хотите правды? Что ж…

— Лайла, — с тёплой улыбкой остановил её Джон. — Все мы знаем, с какой скоростью у тебя заживают переломы и как ты управляешься с огнём. По сравнению с тобой мы…

— Калечи, — быстро сказал Рэксволд.

— Я хотел сказать «обуза», но так даже лучше. Только втроём мы чего-то да стоим. При слаженности, понимании происходящего, доверии другу к другу. Никто не будет отсиживаться в тылах, пока ты рискуешь жизнью. Дай нам помочь. Здесь два стрелка и тот, кто метко бросает кинжалы.

— Я и с арбалета неплохо стреляю.

— Три стрелка, — вмиг поправился Джон. — А вокруг крепости высокие заросли мальвы, что позволят скрытно держаться на расстоянии.

Видя раздумья Лайлы, Эрминия решила добить её шантажом:

— Пусть Эста притащит лук, арбалет и два полных колчана. Не то полезем на рожон — будешь потом локти кусать.

Речи смолкли. Снова стало слышно, как в шелестящей кроне над головами сопит Скарги. Иногда его сопение разрезали тихие свисты: взмахивая хвостами, лошади гоняли назойливых мух.

— Как будущую королеву меня учили не поддаваться на провокации, — взгляд вампирши стал мягче. — Но я готова сделать исключение. При условии, что все мы станем чётко следовать составленному на закате плану.

— Во, — ударил рукой об руку Рэксволд. — Так бы сразу. Ну, раз намечается веселуха, надо пожрать да вздремнуть пару часиков, — он бодро зашагал к поклаже.

— Мысль неплохая, — потянулся Джон. — Сомневаюсь, конечно, что засну.

— Могу чутка придушить, — повернула к нему голову Эрминия. — Или вон, свою красавицу попроси. Не зря ж учила её часовых снимать.

— Вот уж спасибо. Я как-нибудь сам, — дымчатый взор застыл на Лайле, на лице которой проступила неловкость.

— Да шучу. Расслабься, — Эрминия хлопнула Джона по плечу, и за суровостью севера мелькнула искра ухмылки: — Удушение мы не трогали. Я показывала ей, как сворачивать шеи.

— Ещё лучше… — снова посмотрел на вампиршу следопыт, притом весьма красноречиво: — Ты не говорила.

— Не по моей инициативе и без насилия, — Лайла в первый раз за день блеснула ветхой улыбкой, и то лишь бы скрыть за ней смущение. — Надеюсь, эти знания мне никогда не пригодятся.

— Хах. М-да… Чего я ещё не знаю? — внимание опять было приковано к Эрминии.

— Не ту спрашиваешь, — направилась она в тенёк: солнце проплавило облачную рябь и стало припекать.

— Ты чё там отковыриваешь⁈ — раздался невнятный возглас у поклажи: ассасин с набитым ртом указывал пальцем на Шойсу. — Сломаешь что-нибудь, и я из тебя заплаток понаделаю.

— Hizs’vahgs, — дроу осторожно углубил землю перед частоколом из палочек.

— А ведь правда… — задумчиво поглядел на длинную ямку Джон: — С той стороны есть старый ров. Только вчера Шойсу никак не мог его видеть. А сегодня целый день просидел в лагере.

— Здорово. О нём ему волшебный клинок рассказал? Он сам по себе на разведку ползает? Или этот подземный шпион у нас в провидцы теперь заделался? От безделья, видимо, — ассасин отряхнул ладони. — Ну вас, короче. Сами свои шарады разгадывайте. Я спать пошёл.

Вскоре на поляне никого не осталось: маленькая крепость одиноко высилась посреди пересохшей земли с редкими, похожими на иголки травинками. Рэксволд, обнимая Эрминию, дремал на боку под деревом. Шойсу лежал у соседнего и сквозь неплотно сомкнутые пальцы смотрел на яркую синеву в ореоле густой листвы. Лайла с Джоном же сидели у превращённой в коновязь липы, слушая, как лошади жуют траву: в тени крон она росла пышным ковром.

— Дэнрийцы поступили отвратительно, — тихо сказала вампирша. — Но, отбросив эмоции, я не желаю им смерти. Наказания? Да. Для более серьёзных шагов у меня нет доказательств их причастности к смерти Дельвинуса. Впрочем, даже отрицание вины вызовет во мне сомнения. А домыслы — слишком шаткий фундамент для вертикали правосудия. Хотелось бы верить, что парламентёрская миссия Эсты сгладит углы. Тогда появится шанс решить разногласия консенсусом. На первых порах меня устроят извинения и личный визит в крепость. Если Дельвинус оставил тайное послание, я его обязательно найду. Возможно, после этого выплывет истина: что представляют собой дэнрийцы и какова цель моего призыва одним из сильнейших пиромантов истории.

Джон вздохнул:

— Я бы не строил оптимистичных прогнозов. Для склонных к переговорам, они больно силу свою любят показывать. Не думал, что когда-нибудь скажу подобное, но сюда бы Леонардо. Он бы живо объяснил им, где их место. Вчера нам просто повезло. Могло и убить, сама знаешь. А без лекарств и сейчас бы худо было.

— Знаю… — теперь уже вздохнула Лайла. — Наверное, хватит дурных мыслей перед ответственным вечером, — она посмотрела на следопыта и, нежно поцеловав его, мягко уложила на траву. — Отдохни. Как бы там ни сложилось, нам потребуется много сил. К сожалению, не только моральных.

— Думаешь, смогу уснуть?

— Попытаться стоит, — вампирша улеглась рядом и подпёрла голову рукой. — Мы со Скарги на страже вашего сна, — она указала пальцем вверх, где за листвой краснел сидевший на ветке мефит.

— Эх, ещё бы солнце кто убрал. Я не настолько устал для такой светлыни. Там, средь вещей, тряпка какая-то была. Дай хоть на глаза брошу.

— Зачем далеко ходить? — Лайла качнула волосами и положила голову на грудь следопыту — каштановые пряди застелили мужественное лицо: — А теперь спи.

Джон усмехнулся, высвободил нос из волнистых локонов и прикрыл глаза. Когда через две минуты его сердцебиение вдруг замедлилось, вампирша тоже опустила веки: в темноте проще улавливать звуки. Острый слух заблаговременно обозначит приближение опасности. А там, где он бессилен, поможет энергетическое чутьё мефита.

Висевшее над лесом солнце напоминало капризную девицу, что, прогуливаясь по небесному рынку, примеряла наряды из облаков. Сперва полупрозрачную шаль. Затем пушистые меха. Потом, видимо, устав от бело-серых тонов, золотистый шарфик. Чуть позже — роскошную накидку, оранжевую, словно апельсин. И, наконец, изысканное вечернее платье, в котором можно будет вальяжно проследовать мимо плеяды завистливых конкуренток, какие с приходом сумерек ежедневно выходят на ночной бал.

Хоть до заката оставалось ещё полчаса, к отдохнувшим странникам пришла та, кто, в отличие от солнца, совсем не гналась за модой, да и само солнце особо не жаловала — Эста. Внимательный взгляд. Винтажные одеяния. И распущенные волосы, привычно схваченные височными прядями. Наполовину занавешивали лицо они лишь единожды, в самую первую встречу. По мнению Лайлы, вампирша тогда проверяла её смелость, контрастируя образами загадочной девочки и холодной девушки. Попутно демонстрировала собственные возможности и осторожно прощупывала чужие.

Сейчас же Лайла хотела определённости. И Эста дала её. Превзошла все ожидания. Светлыми речами и явленным по взмаху руки арсеналом, она завоевала если не доверие, то симпатию странников. А оговорённый у макета план устроил всех участников возможного сражения. Дело оставалось за малым. Прийти к воротам и позволить дэнрийцам выбрать свою судьбу.

В огромной библиотеке всегда было темно и тихо. Точно в склепе. В шкафах-саркофагах покоились тысячи книг. А редкий сквозняк терялся в спёртом воздухе. Однако сегодня пыльные стеллажи ярко освещались сотнями факелов. Всюду стоял горький запах чернил. Шурша гусиными перьями, между книжными рядами неспешно расхаживали послушники. В их руках светлели листочки с аккуратными записями. Учёт гримуаров и артефактов — процесс ответственный. Требовал неторопливого подхода и внимательности.

В отдельном же кабинете, сплошь облицованном красным деревом, за круглым столом сидели трое бородатых мужчин. Их чёрные кольчужные мантии блестели светом канделябров, весьма приглушённым, как и беседа, что велась вдали от чужих ушей.

— Доподлинно известно, — зашевелились губы в пушистой бороде, похожей на захвативший нижнюю часть лица лишайник, — к сонноцветию, символично холоднявому месяцу, король смрёт. Возможно, даже раньше. Иссушающая боляка завладела им, будты плесень — мочёной хлебухой. Если споро научать всех пребудствующих в крепость, — уронив взгляд на большую развёрнутую карту, Алехорд сдвинул каменные фигурки четырёх поселений в Долину Бабочек, — к последнему пыльцеветрию в нашей распоряжухе насчитунится свыше двухсот неофитуров.

Гонтукхар задумчиво поглаживал седую бороду, разделённую на два пучка золотыми кольцами.

— Риск соказиться не у делов слышком велик, — строго выдал он. — До полуцветия. Никаги не позже.

— Соглавствую, — качнулась состоявшая из кос бородка. — Наместникам воляки Потока не пристало… — Гехрама прервал нарастающий звук шагов.

Все трое поглядели на дверной проём, где вскоре робкой тенью возник послушник.

— Магистр Гонтукхар, — пролепетал он. — Прошу простюхать мою дерзотину, но та девина вновь прискакунила. С незнакомственной особой. Речень держать хочёбствуют они.

— Им не хватило вчерамошней встряски? — спокойно ответил тот. — Наизумлятная дурость. Что ж, — магистр встал из-за стола. — На сей раз я лично втолкую наглявке её место в дэнрийцовом владеньшестве.

Взяв высившийся на дубовой подставке посох, Гонтукхар двинулся к выходу — уважительно склонивший голову послушник отошёл в сторону, щурясь от каждого стука хрусталя о каменный пол.

Конец посоха прозвенел по длинному коридору, по наполненной тихими голосами библиотеке и смолк у скрипнувшего рычага. Заскрежетавший подъёмник доставил магистра в круглый зал, где привезённый снизу спёртый воздух растерзали многочисленные сквозняки. Ещё один проход. А за ним — свежесть утонувшего в закатных тенях двора. Неспешная поступь к лестнице стены. Сапоги отмерили сорок пять ступеней — умирающий вечер лёг на спину багровым плащом, что потерялся на фоне черной мантии. Зато золотой крест между лопаток засиял столь же ярко, как желание покарать надоедливую аристократку, с кем бы она сюда ни приехала.

Череда вальяжных шагов навстречу замшелым зубцам, за какими проглядывал сумрачный луг с кромкой тёмного липняка. И вот со стены открылся вид на двух стоявших у ворот всадниц. Всё та же заносчивая шатенка и русая незнакомка. Они вмиг поймали его взор.

— Говорят, — вдруг громко промолвила неизвестная, — когда старый волк теряет зубы, ему остаётся только выть. Однако и молодого без зубов ждёт аналогичная участь. А если разница в возрасте не играет роли, в чём мудрость пословицы? Риторический вопрос. Люди полны заблуждений и эмоциональных порывов. Это часто мешает выстроить конструктивный диалог. Я Эста фон’Крюэль-Лакриз, основательница культа «Лунного венца». Однако сегодня я парламентёр, представляющий интересы эльтаронской стороны.

— Всё тобой сговорственное не имеет для мина никагушной значести, — ровным голосом ответил Гонтукхар. — Молодавые чужаки не свойственники Потока. Но самобытность твоей речени я соценил. Считай, она и выспасила вас от гиблёхи. Ускакунивайте. Пока я не передумствовал.

— Молодавые чужаки… Вопиюйное заблуждачничество, — Эста таинственно улыбнулась: — А ведь я знавствывала твоего прапрапрадеда, что извеличил себя первым Гласом Потока — Ганви Мильгаса. Это он изродил традицку передавать из поколеньки в поколеньку золотыневый амулет с печаткой на обороте и насадил дэнрийцам единую одеянку, чтобы их не спутахивали с заблудными друидами.

Гонтукхар изменился в лице. Осторожно коснулся груди, словно не был уверен, что под кольчугой, у сердца, до сих пор висела семейная реликвия. А затем нахмурил седые брови:

— Откудыма выведала?

— Правильнее задать другой вопрос. Почему о «Лунном венце» знают лишь избранные? Но… не избранные волей Потока.

— Ассасихи… — сорвалось с морщинистых губ осуждающее предположение.

— Смотри глубже.

Глаза обеих девушек стали алее заката.

— Вампирии… — Гонтукхар мазнул взглядом догорающий горизонт и презрительно продолжил: — Темнуха снова стремичит поглотить Свет. Толёко вам не войти. Стенцы Оплота в рунах Жизняки, — он вдруг осознал, что смотрит на пустое седло.

— Я это чувствую, — раздался голос справа, и хмурый магистр резко повернулся к возникшей рядом Эсте: с её бледной кожи поднимались струйки чёрного тумана, но она бесстрашно стояла под гнётом смертоносных чар. — Как видишь, моя самобытность заключается не только в словах. Но проблема в том, что войти нужно не мне. Моя спутница кое-что ищет и хочет обойтись без насилия. Предлагаю заключить мирное соглашение.

— Jixos! — Гонтукхар стукнул посохом о пол, и на месте Эсты взвился пылевой вихрь.

Вампирша пропала так же неожиданно, как появилась, — теперь она снова сидела в седле.

— Нечестивы отродки! — с негодованием воскликнул магистр. — Как смейчаете вы ставить минэ, Гонтукхару Мильгасу, архимагиру дэнрийской жилы и Гласу Потока, ультиматуги!

Он снова ударил посохом — с мальвового луга к всадницам устремились вырванные вихрями валуны, да с такой скоростью, словно их пнул великан. Лайла едва успела обернуться, как огромные камни достигли цели и с грохотом разбились друг о друга — вместе с поднявшимся облаком пыли по стенам застучали осколки.

Наклонив посох вперёд, магистр разогнал серую завесу, чтобы добить переломанную нежить. Истереть в порошок, сделав из осквернённой чёрной магией плоти удобрение для окрестных цветов. Но прозрачный воздух явил взору лишь груду камней. Вместе с последним отблеском заката стены крепости омрачила тень, а сердце — тревога. Враг оказался силён и коварен, и эта гремучая смесь делала рассвет несбыточно далёким: нежданное испытание только начиналось.

Сумрачная опушка с видом на крепость таила в себе двух всадниц. Стоя в тенях, Лайла безмолвно наблюдала, как за лугом, перед тёмными воротами, оседают одинокие клубы пыли. Если бы не иллюзорная проекция новой союзницы, удар магией Воздуха превратил бы их обеих в кровавое месиво.

— Не жалей о том, что не получилось, — Эста переложила поводья в левую руку и подняла ладонь. — Мы не способны изменить чужую суть, — от уверенной отмашки повеяло пугающей циничностью. — Лишь приспособиться к обстоятельствам.

В окружавшем крепость лесу засияли десятки красных глаз. Спешно защёлкали огнива. C натужным скрипом, почти скрежетом, требушеты отправили в воздух груды горящих камней — они расчертили сизое небо яркими кометами и пламенным градом обрушились на крепость.