Кости и цветы (том 4)

Глава 6

Оставив за спинами море кустов, странники въехали в новую рощу. Редкая трава. Облепленные странными буграми стволы деревьев. И пышные кроны с сотнями ярко-зелёных ягод. То ли непонятные плоды, то ли ослабевшее благоухание цветов стали причиной скопления множества мошек. Они, как оказалось, были не против полакомиться кровью внезапных гостей. Пришлось спешно доставать пузырёк с эфирным маслом гвоздики. Брызгать на себя и лошадей. Частично помогло. Рой всё так же вился рядом, но уже без попыток укусить. А вот в глаза и рот мошкара попадала с завидным постоянством.

— Как, Лайла, — Рэксволд сплюнул очередное насекомое, — лес всё ещё дом для живности или уже хочешь спалить этот гадюшник?

— Дом, — не слишком размыкая губы, ответила вампирша. — Притом гостеприимный. Нам здесь искренне рады. Уделяют много внимания. Жаль, только манеры отвратительные, — она поглядела на клочок неба, усыпанный подвижной чёрной крапинкой. — Признаюсь, после Виверхэля и Грондэнарка я отвыкла от назойливого жужжания.

— Зато греют душу эти хлопки, — ассасин обернулся на Шойсу, что стёр с ладони размазанную точку и снова шлёпнул себя по оголённому боку. — Век бы слушал…

— Нельзя быть таким злорадой… — не без улыбки сказал Джон.

— Угу. Ты придумал уже, где якорь кинем? Желательно так, чтоб мне не пришлось всю ночь варгов кромсать.

— Возле Уткастой Изводи деревушка одна есть. Надплесье. Думаю, пустят в сарай. Время сейчас сложное. Вряд ли кому-то деньги не нужны, — следопыт сдул кружившую перед лицом мошку. — А по заре поедем дальше.

— И сколько у тебя таких деревушек припасено?

— До Топчей Лощины хватит. А там уж закуток какой найдём в горах. Чтоб незамеченным никто не подобрался.

— Это, если местные твари исчезать не умеют, — стальные пальцы сжали повод до болезненного жжения. — А то хоть все глаза в дозоре просмотри…

— Я знаю всех магических существ восточного континента. Заверяю тебя, что невидимостью никто из них не обладает, — слыша нарастающее жужжание, Лайла помахала ладонью около уха. — Хотя мастеров маскировки достаточно. Дозор понесём мы со Скарги, — вампирша опустила взор к луке седла, где красной статуэткой восседал мефит. — Так безопаснее.

— Лихо ты сейчас всех нас приложила… — возмутился Рэксволд.

— В горных массивах Ардонэйзии водятся горгонаки. Крупные ящерообразные пауки. Подобно своим меньшим собратьям, они почти бесшумны и умеют лазить по отвесным стенам, только взгляд им в глаза на расстоянии меньше вытянутой руки вызывает оцепенение. Даже закричать не успеешь. Горгонаки охотятся ночью и исключительно на малоподвижные цели. Если тебе хочется проверить свою удачливость и взять на себя ответственность за жизни всего отряда, милости прошу.

— Вот прям без ножа режешь… — проворчал ассасин.

— Человек выжил в мире магии лишь благодаря чарам. И я сейчас не о боевых заклинаниях. Чары Воздуха и Земли были незаменимы в строительстве, Воды и Природы — в земледелии и скотоводстве. Тот же Огонь помогал в кулинарном и гончарном ремесле. А уж алхимия сочетала в себе множество вкраплений. Пока баланс нарушен, человечество уязвимо. Равновесие восстановится, когда примитивной бытовой магией будет владеть каждый третий, а самые искусные мастера окажутся на службе Короны. Так возродится «Альянс Света» и всё станет как раньше.

— Каждый третий? — поднял бровь следопыт. — Помнится, ты рассказывала, что королевские маги изымали магические книжки и убивали свободных заклинателей…

— Только если они пытались пересечь разрешённую черту. Разжечь костёр взглядом или подмести комнату одним движением пальца — никогда не возбранялось. Для этого не нужна магическая литература. Как правило, такие знания передавались из поколения в поколение. А вот подпольные расчёты, чтобы достичь большего, — повод для казни. Ведь способный метать огненные шары или сдвигать воздушными потоками валуны уже представлял угрозу для общества. Потому все ремесленники-заклинатели приравнивались к боевым единицам «Колдовского круга» и не имели права плести сложные чары без официальных документов.

— Сдаётся мне, за заветное разрешение нужно было в лепёшку расшибиться, — поглядел на вампиршу Джон.

— Или в карман кому надо отстегнуть, — с усмешкой подкинул догадку Рэксволд.

— Не думаю, что золото бы помогло завоевать расположение, — Лайла снова отмахнулась от надоедливой мошки. — Выдававшие разрешения несли ответственность за каждую поставленную подпись. Проще отказать человеку с сомнительной репутацией, чем потом держать ответ перед «Колдовским кругом», а то и «Коронным трибуналом». Однако совсем не выдавать разрешения они не имели права: закон устанавливал ежегодные лимиты. Добавь к этому строгую ответственность за попытку подкупа и солидные жалования служащих Короне. Мой отец построил королевство, где звон золотых не становился ключом для любых врат. Каким путём история пойдёт теперь, ведают лишь небеса.

— Вроде складно звучит, — прикинул Джон. — Даже справедливо. Чего тогда Леонардо взъелся на «Альянс Света»?

— Он считает, что общество, в котором каждый вооружён магией, снизит количество скверных инцидентов и сможет само подавлять их. В том есть зерно истины. Известен случай, когда маг-строитель, не сторонник увеселительных напитков, после похорон матери утопил горе в вине и пошёл скитаться по городу. Сперва проклинал богов, а потом решил обрушить свод храма. Прямо во время утренней молитвы. Как только концентрации хватило… — покачала головой Лайла. — Невзирая на трещины и падающую пыль, не все успели выбежать на улицу. Упавшие глыбы унесли жизни восьмерых. Если бы тогда внутри находился хоть один умело владеющий чарами Воздуха, жертв можно было бы избежать. А пошёл бы маг целенаправленно убивать людей — погибло бы ещё больше прежде, чем подоспела бы колдовская стража. К сожалению, этот случай не единственный. Обычный человек бессилен против преступившего закон заклинателя. Даже подготовленный отряд с зачарованными луками и бронёй рискует понести потери. Боевого мага же и такой не остановит.

— Ясное дело, — Джон направил Бамбука к пестревшей цветами прогалине. — С оружием всегда двояко выходит. Но лично мне привычнее ходить с клинком под боком, чем с клинком в боку. Как показывает солдатская практика, обиженный первым опустошает ножны. Если защищающийся с голыми руками, велики шансы потерять одного из бойцов. А так, пока кружатся с мечами, есть хоть время скрутить да образумить. Уж офицеры знают в этом толк… Свары сварами, а желание бросаться на своих отобьют раз и навсегда, — следопыт обернулся к спутникам: — Кстати, заметили? Мошкара наконец отстала.

— И правда… — огляделась Лайла. — Словно и не было, — она вдохнула полной грудью неожиданно знакомый аромат: — Фиалки… Неужели их отпугивает запах живых цветов?

— Или кто-то потревожил их до нас… — Джон смотрел куда-то в траву.

— Что там? — спросил едущий третьим Рэксволд.

— Попытка природы нащупать новый баланс.

Вскоре каждый из всадников мог видеть лысоватый пятачок, где различался след крупной кошки, курчавый клок шерсти и пятно крови, вокруг которого лежали мёртвые слизни. Битва за первенство постучалась во все двери. Всякое живое существо, будь его крышей хоть глиняная черепица, хоть лесная сень, ощущало, как рушится выстроенный четырьмя столетиями уклад. Некоторые — совсем недолго. В следующей роще обнаружилось обглоданное тельце с пожёванной головой и вытекшим глазом. Сатир проводил странников немигающим взглядом уцелевшего и продолжил собирать мух в россыпи фиалок.

Воинов жертва леопарда не тронула. Душу Лайлы же забросала комьями сожаления. Существа с животными убивали друг друга и раньше. Так задумано природой. А вот столкнуть лбами устоявшиеся популяции с возрождёнными — преступление. Более жестокое, чем хладнокровная казнь нескольких тысяч варваров или истребление сотен магических созданий во имя спасения дочери. Столько боли. Столько смертей. Ради эгоистки, что пока не оправдала ничьих надежд: королевой не стала, гексаграмму не сберегла… Но придёт черёд искупления. Для начала под руководством Дельвинуса и с поддержкой Леонардо можно будет избавить мир от похотливого демона.

Лайла не ведала, что один из её союзников гнил в руинах крепости, другой — покоился на морском дне. И что за Хризальтерой стояла сила в разы превосходящая некогда великую мощь «Альянса Света». Скованный из чаяний щит ещё не успела изъесть ржавчина безысходности…

Ближе к вечеру деревья расступились — перед взорами предстала широкая заводь. К ней всадников вывела какофония криков, напоминавших не то кабанье ворчание, не то потревоженный курятник. Их издавала бродившая по мелководью стая крупных птиц. Розовое оперение. Длинные, похожие на шесты ноги. Продолговатые зигзаги шей и будто надломанные бело-чёрные клювы.

— Магические? — подозрительно таращился на них Рэксволд.

— Нет, — опередил Лайлу с ответом Джон. — Таких я знаю… — наслаждаясь наполненным речной прохладой ветерком, он убрал с лица защекотавшую нос чёрную прядь: — Это эти… Как их… Фламинго.

— В бестиарии подобных не встречала, а с обычной фауной Ардонэйзии знакома поверхностно, — любовалась птицами вампирша. — Их элегантность достойна королевских балов.

— Да я сам первый раз их вижу, — признался следопыт. — Но один сослуживец, родом из этих краёв, мне как-то доказывал, что нет птицы красивее. Потому и запомнил.

— Деревня, — Эрминия смотрела на дальний берег, где за голубой дымкой, у леса, светлели дома.

— Ну всё, почапали, — развернул коня ассасин, — хватит на солнцепёке торчать.

Странники поехали вдоль заводи. Зеркальная гладь блистала синевой, на фоне которой зеленела группка живописных островков. С бахромой трав и тенистыми зарослями. Пока Лайла мечтала об уютном домике на одном из них, Джон рассматривал прорезавшуюся из дымки деревню. Весьма нарядную. Рыжие крыши. Расписанные пёстрыми красками стены. Украшенные громадными цветами ставни. Складывалось впечатление, что яркие образы — отличительная черта жителей Ардонэйзии. Об этом же думал и Рэксволд, пытаясь представить, на что здесь похожи похороны:

— Тут, небось, и в последний путь спроваживают с цветами в глазах. Не удивлюсь, если воткнутыми.

— У волхвов глаза мертвецов жрец выпивает через полую кость, — как бы невзначай заметила Эрминия.

— Мерзость какая, — поморщилась Лайла.

— Merzos? — ехавший в конце Шойсу вдруг поравнялся с вампиршей. — Merzos? — повторил он, не сводя с неё пристального взгляда.

— Мерзос-ть… Но я пока тебя не понимаю… — неторопливо помотала головой та.

Тогда иномирец постучал указательным пальцем по наполовину согнутой ладони.

— Всё равно не понимаю, — Лайла явственно продемонстрировала недоумение. — По-видимому, я произнесла нечто похожее на слово из его языка.

— Или белобрысый наконец самоопределился.

— Рэксволд. Нельзя же так.

— Почему? Ему один чёрт всё сказанное, как горох об стену.

— Ты не прав.

— Ага. Как докажешь это, так язык и прикушу.

— Будь по-твоему, — вампирша указала на солнце: — Шойсу, что это?

— Sonses? — ответил тот.

Удивлённый ассасин даже оглянулся. А иномирец чуть придушил шипящий акцент и поправился:

— Solnses.

— Вот же ж… — культурное продолжение Рэксволд подобрал не сразу, — умник нашёлся, — он посмотрел на довольную Лайлу: — Ой всё, уделала. Лыбиться необязательно.

— Правильное начинание. Надеюсь, ты сможешь сдержать слово без напоминаний.

— Угу, — хмурый Рэксволд вернул взгляд к деревне. — Развелось тут башковитых… Кто только за язык тянул… — проворчал он и подхлестнул коня поводом.

Джон негромко усмехнулся, Эрминия ухмыльнулась уголком рта, а Лайла попыталась объяснить Шойсу значение слова «мерзость». Указание на вычерченные в воздухе объекты и гримасы отвращения наполнили бирюзовые глаза пониманием. В ответ иномирец попытался объяснить Лайле, что такое «merzos». Обрисовал треугольную пластину, какую носят в ладони и поднимают на уровень лица. Скорее всего, какой-то пропуск. Хотя, если не смотреть на факты через призму известного мира, это могло быть и предметом быта, и даже оружием.

Сбоку плескалась вода. Под копытами шелестела трава. Спереди же доносился подозрительный галдёж. И вот, обогнув пару ярких домов с палисадами, странники осторожно въехали в деревню. Галдёж утих — всадников встретили немые взгляды собравшейся у колодца толпы. Почти одни женщины. С вертикально взятыми косами и вилами. Одинокий старик с луком в руке. Несколько детей.

— Да, Джон, умеешь ты выбрать деревню… — прервал молчание ассасин.

Вдруг женщина в сарафане бросила вилы и кинулась к странникам:

— Умаливаю вас! Спасите моего сынича! Его неведома зверяка в лесадку сволокла, а у нас молодавых крепаков не осталось: все в столицу на добытки наёмничьи укатили. Одын стрелец есть, и тот тетёвы не вытянет. А мина одинёху не пущают. Но мы и скопом — зверяке не ровня. Плужники мы. Не борцы.

— Куда ехать? — без раздумий спросил Джон.

На миг опешив от эльтаронского языка, женщина указала ладонью в лес:

— Туды. Детяки горвику близ утёса собирали. Давайтыма лучше покажу! — она потянула руки к следопыту, и тот помог ей взобраться на Бамбука. — Старшой, хоть и запыханный прибёг, страшиль несусветную описал… Огромедную! С глазьями, как блюдца!

— Ясно… — Рэксволд глянул на севшую за широкой спиной женщину, а потом на Джона: — Ну поехали, наваляем тварине.

Всадники порысили в сторону зарослей. С шелестом преодолели бахрому ветвей. Всё время, пока взор гулял мимо проносившихся мимо стволов, Лайла гадала, кто из магических созданий мог напасть на ребёнка. Гидра? Обычно обитает у болот. Да и глаза не похожи. Василиск? Питается только камнями. Редко встречается днём. Может, лусэн какой заигрался? Так он вообще элементаль, что водоёмов не покидает и зачастую пребывает в безобидной дрёме. Мрачная тайна породила не менее мрачный вопрос. Есть ли вообще шансы у ребёнка против лесного хищника?..

Размышления прервал направляющий возглас женщины: в просвете между деревьями темнел утёс. Взяв курс на него, странники выехали на поляну.

Гряда увешанных красными ягодами кустов… Брошенные корзины с рассыпанной горвикой… И длинная полоса примятого бурьяна — явный след от кого-то ползучего… К сожалению, попутный ветер не давал вампирше учуять существо.

— Скарги. Разведка, — ладонь отправила невидимого мефита в лес.

— Сразу после кустов разделимся и прочешем округу, — предложил Джон.

Всадники поскакали вдоль примятости. На всякий случай оружие было уже наготове. Наложенная на тетиву стрела. Вращаемый пальцами кинжал. Блестевший меч и сверкавшее остриё копья. А позади грозного ряда дрожащая рука взволнованной матери.

Вдруг Лайла обогнала спутников, преградив дорогу боком кобылы:

— Стойте. Дальше пешком и без лишнего шума. Скарги нашёл его…

Оставленные лошади. Полсотни шагов до стыка двух рощ. Там, у толстого, разлапистого дерева, темнел причудливый ком высотой почти с человека. Казалось, он целиком состоял из лиан и корней. Здесь-то плечо вампирши и отяжелело.

— Молодец, Скарги… — шепнула она.

— Это гнездо или кокон? — тихо спросил Джон.

— Не то, не другое…

Присмотревшись, следопыт заметил торчавшую из кома босую ступню. И почти сразу же сзади раздался приглушённый, размазанный звук — Лайла оглянулась на выпучившую глаза крестьянку, чей рот был плотно зажат ладонью Эрминии:

— Я понимаю твои переживания. Но, если ты закричишь, я уже ничем не смогу помочь. Твой сын ещё жив.

Аргумент подействовал отрезвляюще, и женщина кивками дала понять, что взяла себя в руки. Лишь тогда северянка убрала ладонь.

— Это спрутень, — вампирша вернула взгляд к существу. — Его привлекает шум. Скорее всего, он приполз на звонкие голоса. Дети подошли рассмотреть его поближе, и он выпустил щупальца. Мальчик внутри.

— Чаго ж делать-то? Как сынича вызволить? — вполголоса протараторила крестьянка.

— Я подобие глаза на боку вижу, — Рэксволд всматривался в поблёскивавший меж лиан тёмный круг. — Всадить стрелу, потом расколупать?

— Исключено. В еде спрутни более медлительны, чем в передвижениях. Они растягивают этот процесс на дни. Ребёнку пока ничего не угрожает, но если спрутень испугается, то усилит хватку…

— О Боженья… — нервно заломила руки женщина.

— Что можно сделать? — хмуро спросил Джон.

— Плавно переключить его внимание на себя. Позволить пленить. Как окончательно выпустит мальчика — освободиться.

— Живая приманка? Я справлюсь, — следопыт воткнул меч в землю. — Говори, что делать.

— Не справишься. Здесь нужна… иная сила.

Намёк на магические способности был понят, однако радости никому не прибавил.

— А нам что, просто стоять тут и глазеть? — Рэксволда такой расклад явно не устраивал.

— Сохранять тишину, — посмотрела на него вампирша. — Быть готовыми помочь, если вдруг попрошу. Без резких движений забрать мальчика и оперативно привести лошадей. Как мне кажется, немаленькая ответственность.

— Боги… Ладно.

— Лайла, — Джон поймал изумрудный взор. — Будь осторожна.

— Непременно, — розовые губы тронула слабая улыбка, которая исчезла сразу же, как вампирша отвернулась. — Скарги. Жди на дереве.

Отослав мефита, Лайла стала приближаться к спрутню. Осторожно. Шаг за шагом. С грацией плывущего лебедя. Под пристальным взглядом тёмного глаза, что изредка укрывала полупрозрачная перепонка. Расстояние сокращалось. В тисках бурой радужки уже различалась чёрная звезда зрачка. Существо не поворачивалось, чтобы полноценно изучить новый объект, — благой знак. Ведь при угрозе спрутень не только переломает усыплённого чарами мальчика пищевой ложбиной, но и выпустит атакующее жало. Оставленные им занозы вызывают магический шок, который не снять обычными противоядиями. Об этом вампирша предпочла умолчать.

Лайла подошла к существу. Медленно присела рядом. Вытянула ноги, поправила платье и непринуждённо положила ладони на изборождённую корнями землю. Затем же вампирша опустила веки и тихонько замычала: стала напевать с закрытым ртом.

У Джона ёкнуло сердце, когда он услышал мелодию своей песни. Рэксволд с Эрминией тоже узнали некогда прозвеневшие на лютне ноты. Мелодия и без слов была грустной, а в сложившейся ситуации холодила душу тревогой. Даже невозмутимость Шойсу дала трещину, выпустив на лицо странную задумчивость. А крестьянка и вовсе застыла, точно заворожённая.

Голос Лайлы неторопливо креп. Вот она чуть приоткрыла рот, чтобы мелодия звучала громче. Пение вампирши окружающие слышали впервые. Оно было красивым, но не идеальным. С дрожью и неуверенностью. Зато казалось как никогда живым. Естественным. А не выстраданным постоянными репетициями и желанием опустошить карманы зрителей. Это вселяло какой-то необъяснимый ужас. Особенно когда по изящному запястью стала взбираться ожившая лиана. Лайла не открыла глаз. Не перестала петь. Наоборот. Повторяла мелодию всё громче и громче. Даже c опутавшей плечо тёмной спиралью. Следом лианы опоясали талию и оплели сапоги. Однако на лице вампирши стыло абсолютное спокойствие. Словно она предалась забвению, ухнув в далёкий от реальности мир. Зато с каждым новым щупальцем хитросплетение корней на самом коме редело, всё больше обнажая мальчика.

Джон с Рэксволдом, иссекая спрутня напряжёнными взглядами, подобрались ближе. Эрминия же следила, чтобы взволнованная мать или иномирец не выкинули какую-нибудь глупость.

Прошло несколько минут. Долгих минут. Пугающих. Лайла уже походила на картину известного эльтаронского художника Гахтара Златорукого, что искусно изобразил опутанную неводом русалку. Одна из обвивших тело лиан сдавливала грудь, мешала дышать, однако тоскливая мелодия всё так же разлеталась по лесу.

Настал момент, когда мальчик вывалился на землю, — спрутень повернулся углублением к вампирше. Хоть воинам и хотелось броситься на помощь, Рэксволд подкрался и оттащил ребёнка, а Джон лишь крепче сжал рукоять меча: малейший намёк на просьбу, и щупальца будут перерублены. Словно почувствовав его боевой настрой, Лайла открыла глаза и степенно мотнула головой. Следопыт заметил, как по ним пробежал хорошо знакомый алый отблеск. Вероятно, слепая земля видела больше, чем пять внимательных взоров: не мнимое спокойствие, а обращённые к ней пылающие символы. И Джон не ошибся.

Резко оборванное пение! Сотни засверкавших вокруг Лайлы всполохов! Заскрипевшие на теле лианы! Из недр кома выскочил извилистый остроконечный корень, какой сразу же врезался в огненный щит. Зашипел выплеснутой на раскалённые угли водой. Следом грянул отвратительный писк. Засвиристевший спрутень втянул щупальца и спешно покатился прочь.

Вставшая Лайла перевела взгляд на крестьянку: для склонившейся над сыном матери весь остальной мир не существовал — не придётся объяснять пламенное представление. Сразу за беглой мыслью изумрудные глаза предательски заблестели, правда, вовсе не от душещипательной сцены…

— Цела? — подлетел встревоженный Джон.

— Не уверена… — вампирша осторожно коснулась предплечья.

— Дай посмотрю, — следопыт аккуратно засучил изящный рукав и чуть нажал пальцем на покрасневшую кожу: — Что-нибудь чувствуешь? — даже боковым зрением он увидел, как аристократический лик исказила боль: — Ох. Да у тебя, похоже, рука сломана.

— Лучше я, чем кто-то другой… — в зелёных глазах ненадолго вспыхнуло алое зарево. — Всё. Я в порядке.

Полный неверия, Джон ещё раз прощупал предплечье. Облегчённо выдохнул. И даже усмехнулся:

— Никак не могу привыкнуть… что ты такая.

— Я тоже… — Лайла наконец улыбнулась и посмотрела на лежавшего в траве русого мальчишку: — Его сердце бьётся. Если верить записям бестиария, сонные чары развеются в течение часа.

Из зарослей показались Рэксволд с Эрминией, ведущие под уздцы лошадей.

— Ну просто всех затмила своим героизмом, — бросив пучок поводьев, приблизился ассасин. — Только ты перестала петь, а мелодия всё ещё в голове крутится. Липучая, как портовая девка. И кого из вас в этом винить? — карий взгляд заходил между друзьями.

— Закрыл бы ушки, — ехидно прищурилась вампирша. — Пение не блажь. С однообразным мотивом легче следить за нарастающим звуком и сердцебиением существа. Напугай я спрутня, случилась бы трагедия.

— Зачем закрывать? Мне понравилось. Жду от вас дуэт, — подмигнул Рэксволд и направился к Эрминии, что собиралась поднять мальчика на руки. — Я сам. Лошадь подержи.

Лайла поглядела на стоявшего неподалёку Шойсу, который положил два пальца правой руки на левое плечо: жест одобрения в расшифровке не нуждался.

По возвращении в деревню мальчик уже открыл глаза и даже что-то прошептал. Местные сразу же унесли его в дом, а благодарная мать подошла к странникам с тёплой улыбкой и звенящим кульком:

— Возьмёйте. Слышком мало за жизнь сынича. Но сберегания за пяток лет — всё чаго у мина есть. Не обессуживайте.

— Да не надо нам денег, — Джон с соломинкой во рту кивнул на зелёную опушку: — Чудища из вчерашних сказок сегодня по лесам бродят… Нам бы переночевать где… Сарай бы сгодился…

— Сночевать? — улыбка крестьянки стала ещё шире. — Да хоть весь год у нас поживствуйте. Толёко где это слыхано, чтоб гости Камилии по сараям жались. Самая большая комнатуха ваша, — она посмотрела на Лайлу и, протянув к ней руки, стремительно приблизилась: — Тебю, дочу, вообще расцеловать желавствую. Ой, не упрямствуй. Заслужила. А чаго холоднявая такая? Смёрзла, бедняжка? Сейчас отогреем!

Тем вечером странники чувствовали себя богами. Принимали хвалебные речи, подношения в виде ягодных пирожков и козьего молока, восхищённые взгляды. Лишь когда сумерки рассыпали по небосклону сияющие алмазы, можно было наконец отдохнуть в тишине просторной комнаты. Впереди ждал долгий и сложный путь.