Красные крылья

ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА

По радио сообщили, что под Москвой наши войска перебили хребет фашистскому зверю. Санёк обрадовался — скоро домой. Однако зверь не спешил убираться в своё логово, а как выяснилось позже, двинул на Кавказ.

Однажды Санёк услышал разговор мамы с тётей Софико. Мама хотела выбираться в Москву на поезде, а хозяйка отговаривала: фашисты бомбят эшелоны. Несколько поездов с женщинами и детьми попали прямо к фашистам.

— Что они сделали с детьми? — спросил Санёк, представив себя среди захваченных.

— Нэ знаю, — ответила тётя Софико. — Может, съели?

Санёк было заревел, да сдержался — время военное, не до слёз. Главное — не попадаться в плен.

Ночью он услышал жуткий вой.

— Что это? — Санёк очень перепугался.

— Воздушная тревога, — ответила мама. — Собирайся! Пойдём в бомбоубежище.

Санёк догадался, что надо поскорее спрятаться, чтоб не слышать этого жуткого завывания.

Небо прочертили лучи прожекторов, и вдруг все они кинулись на гул мотора. Возник ослепительно белый самолёт, да тут же и растворился во тьме.

— Упустили, — сказала мама.

— Наш самолёт, — возразил ей старый грузин, который тоже шёл к убежищу. — Чужой бы кидал бомбы. Куда пошли? Вон яма!

Он показал на дверь, устроенную прямо в пологом склоне холмика. За дверью шла наклонная лестница, слабо освещаемая лампой «летучая мышь», а дальше, на нарах, сидели женщины, старики и дети. В убежище воя сирены не было слышно, и Санёк успокоился.

Впрочем, зарыдал грудной ребёнок в шапочке с настоящей солдатской звездой.

Снаружи забухало, и из щелей между брёвен на потолке посыпалась земля, по стенам, забранным досками, закачались тени, оттого что дёрнулась лампа.

Ребёнок со звездой опять закатился не своим голосом.

— Что это? — спросил Санёк, поглядывая с неодобрением на крикуна — звезду позорит.

— Не обращай внимания, наши зенитки стреляют — сшибают фашистов.

«Это хорошо, — подумал Санёк. — Пусть побольше сшибают. Тогда домой поедем».

Потом он заснул.

Почти каждую ночь принималась выть сирена, наводя на людей страх. Санёк был уверен, что прячутся единственно ради того, чтоб не слышать воя. Теперь у мамы всегда был наготове чемоданчик с документами, золотым медальончиком и вышивками. Она очень хорошо вышивала. До войны отец приносил ей парашютные стропы, она их распускала на нитки и красила в маленькой кастрюльке. И этим разноцветным шёлком вышивала целые картины. Она очень дорожила своими работами. Да у неё, пожалуй, больше ничего и не было, кроме вышивок и медальончика с фотографиями сына и мужа.

Однажды завыло днём. Мама схватила чемоданчик и сказала Саньку:

— Воздушная тревога!

И вот они шли по знакомой дороге с тётей Софико, Васо и Дэвико, и вдруг Санёк увидел двух больших мальчиков, которые крутили ручку машины. И из машины раздавался вой сирены. Санёк никак не мог понять, куда смотрят взрослые. Надо было отогнать мальчишек от машины — тогда наступит тишина и можно возвращаться домой — играть в войну или рисовать.

— Мама, гляди! — обратил он внимание матери на мальчишек, создающих воздушную тревогу. Но та будто и не видела ничего особенного в творимом безобразии.

Санёк думал, что стоит только оставить машину в покое, и тотчас же объявят отбой.

Иногда от отца из Туркмении приходили письма, сложенные треугольничком. Он писал, что выполняет приказы командования и скоро возвратится. Тогда можно будет ехать домой.