Кречет 4

Глава 22

Кастет

— Кастет! — раздался истошный вопль снаружи. — Где он? Барон приказал его срочно найти.

— Там он, в гараже!

— Тебя ищут, — Вел поднял голову.

Не выйдет. Кастет быстро повернулся и всадил топор в голову недобитого ожившего. Раздался неприятный хруст, зомби какого-то сержанта затих уже окончательно. Слишком рискованный был план, надо было продумать лучше.

— Экономишь патроны, — Вел показал зубы в неприятной усмешке. — Зачем? Хочешь стрелять? Так стреляй, патронов полно.

— Сильно громко, — сказал Кастет. — Ещё напугал бы.

Он разжал пальцы, оставив топор в голове зомби. Заметил Вел или нет? Такой хитрый жук наверняка догадался обо всём. И вида он не показывал, но пистолет у него под рукой. Если что, то достанет быстро.

Кастет отошёл, план всё равно провален. В гараж забежали три человека, один перепрыгнул через лежащий у входа труп.

— Тебя Барон ищет, Кастет, — сказал старший, мужик в очках, левая линза которого треснула. — Послание у него срочное, — он посмотрел на Вела. — И секретное.

Пришлось выйти из гаража и отойти подальше, в кусты, чтобы никто не подслушал. У всех на виду, но никто не сможет подобраться.

— Барон отменил приказ, — шёпотом передал очкастый. — Не знаю, какой, но ты должен быть в курсе. Он передал, что пилот где-то нашёл кислоту, обдолбался и выпал с пятого этажа.

— Отправился в последний полёт, значит, — мрачно пошутил Кастет, хотя ему смешно не было.

Вот и понятно, чего так всполошился Барон. Один из двух пилотов мёртв, значит второй стал ценным. И полезным, а полезных людей Барон любит. И теперь надо самому смотреть в оба. Кастет был уверен, что Вел понял, что происходит. И скоро захочет за это расплатиться.

Вон он идёт, прихрамывая, держа на плече вместо мосинки с оптикой трофейную СВД, снятую с одного из военных. В гараж вошло ещё несколько человек, включая Петровича, старого механика с СТО. Нужно отсюда сваливать.

— Машины вывезти! — приказал Кречет, подходя к гаражу. — Убрать их с дороги! Как только генерал поймёт, что мы его сделали, он здесь всё сожжёт на хрен вместе с машинами! Если увидит, как мы едем, расстреляет сразу. Так что за пределы части, и замаскировать всё!

Получилось даже достать цистерну с авиатопливом, так что миссия была успешна. В кузов другого грузовика погрузили связанного пленного в советской форме и найденное оружие с патронами. И взрывчатку, её было много.

Кречет полезен, ничего не сказать. Кастет бы в этот момент растерялся, как командовать и что делать. Пока неплохо, что Барон решил оставить бывшего офицера в живых.

Всё было, как сказал Кречет. Все выехали за пределы части, снеся заржавевшие ворота, и начали маскировать машины, как где-то вдали послышался рокот винтов вертушки.

— Летят, — сказал он. — Все в укрытие!

Уговаривать никого не пришлось. Машины худо-бедно уже были закиданы снегом, да и пилоты не особо глядели за пределы части.

Один Ми-24 начал атаку, с шипением выпуская ракеты по складам с топливом.

Раздались взрывы, такие сильные, что с дерева, под которым стоял Кастет, посыпался снег. Земля ходила ходуном, а от взорванных цистерн было жарко даже на таком расстоянии. Огромные грибы взрыва были высотой в десятки метров.

Но никого это не напугало. Наоборот, люди веселились от бессильной ярости военных. Ещё бы, отомстили за тот разгром и не дали взлететь целой вертушке.

И предупреждения Кречета о том, что они расстреляли каких-то зеков, никто не слушал. Кроме Кастета, но его больше волновал неприятный взгляд Вела.

Он точно знал, что хотел сделать Кастет. И скоро примет меры.

— Он улетел, — сказал Вел, провожая вертолёт взглядом. — Но обещал вернуться.

— Лучше нам первым отправиться к нему в гости, — Кречет обернулся. — По машинам! Возвращаемся в город!

Лилия

Полковник Семёнов сдержал своё слово. Лилии даже дали время попрощаться с остальными. Хотя, как сказать, с остальными, в своём блоке она знала только Киру.

— Удачи тебе, — сказала она, пожимая Лилии руку. — Тут ходят слухи, что нас всех будут уплотнять. Военные решили подселить ещё кого-то, нашли целую общину в горах. А нам всё говорят про этот сказочный отель.

— И как думаешь, он есть? — спросила Лилия. — Я думаю, что нет.

— Но Шон и остальные ещё не вернулись. И военные говорят, что не вернутся, что мы увидим их уже там, — Кира вздохнула. — Ох, Шон и вредный был временами. Но всё равно за него переживаю. Лишь бы всё было хорошо. И лишь бы те его сплетни так сплетнями и оказались.

Она бросила взгляд на висящую в модуле камеру. Но они говорили тихо, техника их не услышит.

— Увидимся, — Лилия помахала рукой на прощание.

— Скорее всего увидимся, я же зелёная, — Кира показала на табличку. — Говорят, что нам скоро будет свободный вход по всем блокам. Будем помогать новичкам освоиться.

На этом прощание со старым блоком закончилось. Мрачный солдат с порезами на лице от бритья повёл Лилию через сеть путанных коридоров, в которых несло сыростью и ржавчиной. Иногда что-то трещало, лампы постоянно мерцали, вентиляция почти нигде не работала.

Даже странно, как много здесь зависело от того паренька, что постоянно слушал музыку в наушниках. Но учёные оказались безрукими и ленивыми, а солдаты не очень умелыми. И придётся всем потеть и дышать спёртым воздухом, пока Рик не придёт в себя после ранения.

Иногда Лилия опасалась, что её кровь может навредить парню. Ведь в ней полно антител, а Рик является «продуктом» эксперимента. Но дело или в группе крови, или у него уже есть устоявшийся иммунитет, как у переболевшего. И раз Рик смог, сможет и Аида.

Лилия улыбнулась сама себе, представив, как вновь познакомится с ней. Девочка её не вспомнит, но они легко найдут общий язык. Нашли же, даже когда не могли понять друг друга.

Лилия и сопровождающий её солдат остановились у бронированной двери, над которой висела камера.

— Житель убежища, номер Сорок Два Сто Пятьдесят Три, — отчеканил солдат в покрытое дырочками отверстие у дыры. — Перевод по приказу полковника Семёнова.

— Принято! — отозвался искажённый динамиком голос.

Дверь со скрипом открылась. Солдат показал на неё и пошёл по своим делам. Лилия вошла в новый блок.

— Правила бункера прежние, — сказал ей усталый дежурный с красными от недосыпа глазами. — Но в этом блоке другой распорядок, ложатся в девять вечера.

Он зевнул ещё громче.

— Ваша комната номер три, там недавно освободилось место. Дальше по коридору.

Дежурный махнул рукой в том направлении. Лилия пошла искать, никто не собирался её провожать. Здесь всё тоже самое, что и в старом блоке. Разве что пахло чем-то печёным. Раздобыли муки?

И здесь тоже не так много народа. Остальных тоже отправили в отель? Или в подвал, как говорил Шон? Но она была на нижнем этаже бункера и никого там не видела.

Вышедший из модуля пожилой толстый мужчина с удивлением на неё посмотрел.

— Здрасьте, — сказала Лилия.

Он ей кивнул и долго смотрел вслед.

Ну и где эта её новая комната? Никаких номеров нет. Откуда-то в стороне слышался шум, какие-то щелчки, будто чем-то твёрдым били по столу. Лилия пошла туда и остановилась у двери.

— Ну как можно не понять такие правила? — раздался мужской голос. — Они же элементарные! Надо ложить одинаковую…

— Не ложить, а класть, — поправил его голос молодой женщины.

— Да какая разница? Надо чтобы цепочка была! К двойке кладёшь двойку, к тройке тройку! Вот вы молодые вроде умные, а копнуть глубже, совсем думать не хотите.

— А ты всё тот же, — сказала Лилия с улыбкой. — Столько всего прошло, а ты не меняешься.

Гектор повернулся к ней и вздохнул. Энн, сидящая напротив него, выронила костяшку домино, которая с громким стуком упала на стол.

— Ну посмотрите-ка, кто пришёл в гости, — Гектор засмеялся и поднялся, опираясь на стол. — Ну и ну, только недавно тебя вспоминал.

— Лилия, ты к нам насовсем? — Энн подошла ближе, и они обнялись. При этом Энн шепнула: — Говорите тише, тут везде камеры. Они забрали Агнешу.

Ах да, та девушка, о которой иногда вспоминал Рудый во время их короткой встречи. И о которой ей сказали во время прошлого свидания.

— А я думал, тебе дадут зелёную карточку, — Гектор пожал Лилии руку, крепко, как мужику. — И будешь нами командовать. Но ты опять одна из нас. Ты к нам в гости?

— Перевели меня.

— А чего такая бледная?

— Получилось так, кровь сдавала. А где здесь комната номер три?

— У меня, — Энн нахмурилась. — Агнеша теперь не живёт, значит, будешь ты. Пойдём, покажу.

Она очень настойчиво взяла Лилию за руку, смотря в глаза. Гектор кивнул и пошёл за ними следом.

Что-то хотят сказать, но опасаются камер. И словно этих камер было мало, в коридоре стояла стремянка. Один солдат приделывал новую к стене, постоянно матерясь, другой держал лестницу.

— Да почему мы этим занимаемся? — спросил тот, что сверху. — Есть же Рик.

— Рик заболел, — отозвался нижний. — Теперь ты вместо него.

— А что с Риком? — шёпотом спросила Энн. — Я его давно не видела.

— Ранен, — также тихо ответила Лилия. — Но он в порядке.

— Серьёзно? Что случилось?

Энн бросилась в какой-то закуток в коридоре и потянула Лилию за собой. Гектор прикрыл их и остался следить, не пойдёт ли кто следом.

— Только здесь можно говорить, — быстро зашептала Энн.

— Вот же камера! — Лилия показала рукой.

— Да она не работает. Тут такое творится! Агнешу забрали!

И девушка, постоянно меняясь в лице, рассказала, что сначала заметила, что Агнеша беременна (при этом её лицо покраснело от злости), а потом испугалась, когда ее забрали.

— А вдруг её не вернут? Никого с красными карточками не возвращали, хотя говорят, что всё нормально. Она, конечно, та ещё… В общем, ладно, — Энн замялась. — Но вдруг с ней случится что-то плохое?

— Нам нужно много обсудить, — сказала Лилия. — И подумать. Здесь много чего происходит, чего мы не знаем.

— Лучше нам прерваться, — Гектор раскашлялся. — Скоро будут распределять работу. А меня точно сегодня погонят наверх. Потом вернусь, всё обсудим.

— А что ты делаешь наверху? — спросила Лилия.

— Разное. Со скотиной, в основном, да работа на территории. Весной огород сажать будем.

— А сможешь сбежать?

Стало очень тихо, потом Гектор от удивления раскашлялся ещё сильнее.

— Да ты в своём уме? Ладно, закругляйтесь скорее. Вернусь, всё обсудим. Долго здесь стоять нельзя, заподозрят.

Гадюка

Сегодня на собрании офицеров было не так весело, как в прошлый раз. Отмечать было нечего. Гадюка прибыл последним. Громов смерил его тяжёлым взглядом, но ничего не сказал про опоздание.

Офицеры молчали, да и сегодня их мало. Кроме Улицкого ещё майор Измайлов, командир гарнизона, и капитан Тимофеев, командир вертолётной эскадрильи (хотя самих вертушек было намного меньше, чем требовалось для эскадрильи).

Тишина такая, что можно услышать, как работают часы на столе у генерала. Гадюка прошёл к своему месту и сел на скрипучий стул. Звук получился слишком громким.

Генерал молчал долго.

— Как это произошло? — спросил он тихим голосом у майора Улицкого. — Ты же отвечал за эту операцию.

— Они прибыли в удачный момент, — сказал майор Улицкий. — Когда особи всю ночь зачищали базу. Людям Барона осталось только выбить десяток особей, а потом подготовить засаду. И когда сел первый вертолёт, то…

— То ты даже не проверил, — сквозь зубы сказал Громов. — Просто высадил десант посреди вражеской засады. И прое…л мой вертолёт!

— Это уже второй, — прошипел капитан Тимофеев. — В прошлый раз мы тоже потеряли вертолёт во время операции, которой командовал товарищ майор.

— Уж кто бы говорил, — решил встрять Гадюка. — А ты разве забыл, Тимофеев, как отправил вертолёт за водкой на спиртовой завод? Потеряли двоих бесценных пилотов, и целый вертолёт с полным боекомплектом! Забыл? А?

Эта мерзкая пучеглазая гадина, которая вылезла, пока Громов накинулся на Улицкого, вызывала такое раздражение, что хотелось немедленно пристрелить капитана. А потом покурить.

Тимофеев покраснел, он Гадюку боялся до дрожи в коленках. Улицкий, тоже красный, как рак, никак не отреагировал. Он смотрел перед собой в пол, как школьник, которого распекает директор.

— Хватит, полковник, — сказал Громов, поднимая руку. — За это капитан уже получил. Но его замечание уместное, — он посмотрел на майора Улицкого. — У тебя же жена беременна, верно?

Майор моментально сжался, потом кивнул и тяжело сглотнул.

— Хочешь же сына увидеть? — тихим угрожающим голосом продолжил Громов и взял в руки карандаш. — Если да, то вот твоя задача — такого больше не допустить. Я хочу, чтобы Барон стоял здесь, передо мной. Чтобы я сам выколол ему последний глаз.

Карандаш хрустнул с громким треском.

Гадюка покачал головой. Это уже не армия, и с армией не имело ничего общего. Это — личное государство генерала Громова, где некоторые его подопечные держатся с ним из-за страха за родных. А некоторые — потому что подлые и гнилые люди. Майор Улицкий из первых. Капитан Тимофеев из вторых. А сам Гадюка… У него не было слабых мест, куда можно надавить. А ещё вернее — никто о них не знал. А то бы генерал уже воспользовался этим.

— Собрание окончено, — сказал Громов. — Завтра утром в семь утра жду всех с предложениями. Этот толстый пи***рас-наркоторговец должен своё получить.

Офицеры поднялись и пошли к выходу.

— Полковник Семёнов, вас прошу остаться, — тихо произнёс Громов, когда Гадюка почти дошёл до двери. — И закройте дверь плотнее.

Гадюка её захлопнул и вернулся на стул. Генерал обошёл свой стол и сел рядом. От него пахнуло старым одеколоном, которым он заливал себя по привычке, но не водкой. Сегодня Громов ещё не пил.

— Нужна твоя помощь, Лёха, — дружеским тоном сказал он. — Займись этим Бароном сам, Улицкий не справляется, а остальным не хватит опыта и решительности для этого.

— Я? — Гадюка усмехнулся. — Я уже староват для таких дел. И я занимаюсь исследованиями, как ты и просил.

— Да ты просто ходишь и пинаешь этих умников, чтобы не страдали х…нёй, — генерал уже совсем расслабился. Он откинулся на спинке стула и закурил. От густого дыма захотелось кашлять. — Тебе надо покончить с этим Бароном. Ты же разведчик, крутой мужик. Тебя духи в Афгане боялись, как огня. А сколько за твою голову давали полевые командиры в Чечне?

— Не помню, — Гадюка похрустел пальцами. — Но на трёшку в Москве бы хватило.

— В центре с видом на Кремль? А сколько раз тебе объявляли кровную месть? И где они все сейчас? Они все сдохли, а ты жив. И почему?

«Потому что не знают, куда нужно бить,» — произнёс про себя Гадюка, а вслух сказал:

— Значит, ты хочешь, чтобы я покончил с Бароном.

— Только ты сможешь. А я пока, — генерал потянулся и взял фуражку со стола. — А я пока слетаю в одно место. Ещё одни затворники, тоже в колонии. Поговорю с ними, приглашу к себе. Нам нужны силы, чтобы покончить с тем ублюдком.

— Я откажусь, — Гадюка встал. — Эти дела уже не для меня, я от них устал.

Рука Громова задрожала. Его правый глаз начал моргать. Ох, не любит, когда ему отказывают. И в последние месяцы всё хуже и хуже.

Но у Гадюки дела в бункере, которые нельзя никому передать. Придётся Громову с этим смириться.

Но у генерала были свои козыри.

— Тогда я прикажу возобновить эксперименты над Объектом Сто Один, — Громов поднялся и надел фуражку. Он вздохнул. — Зря ты так Лёха. Я не хотел, чтобы до этого дошло. Но или так… Или так.

Вот и нашёл генерал болевую точку. Он знает правду или нет? Знает, точно знает. Мог вспомнить, у него после контузии хоть и плохая память, но всё же иногда он вспоминал разные вещи.

— Извини, Лёха, — генерал полез в нагрудный карман, что-то ища. — Перед нами большая цель. Но только я понимаю, на какие жертвы нам нужно пойти, чтобы выбраться из этого ада. Вы этого не понимаете, но когда-нибудь скажете мне спасибо. Все люди скажут мне спасибо. А до этого момента нам ещё нужно работать.

Он достал сложенный вдвое снимок. Фото на глянцевой фотобумаге всё ещё яркое. Тут Громов, ещё помоложе, Гадюка, уже уродливый от ожогов и шрамов. И кое-кто ещё. С тех пор он встал взрослее, но узнать его можно.

— Попалось мне это фото недавно. И я вспомнил, где его видел, — Громов передал снимок. Гадюка внимательно в него всмотрелся. — Память подводит, но здесь сработала, как надо. Ты хитёр, брат, я знаю. Но даже тебе придётся поработать для общего блага. Так что, займёшься Бароном? Тогда все мы окажемся в выигрыше.

— Займусь, — глухо сказал Гадюка. — Приведу его к тебе. Живым. И делай с ним что хочешь.

— Я сделаю из него зомби, — генерал хохотнул. — Только сначала приведи.