Крепость демона 1 (СИ)

Глава 61, пятый день брака

Воскресенье, 4 октября, Грань Тор

За окном начинало вставать солнце, когда я почувствовала сквозь сон какое-то движение рядом, проверила ауру, узнала Алана и открыла глаза. Он лежал на соседней подушке и укрывался моим одеялом, пытаясь делать это тихо, потом заметил, что я не сплю, и виновато улыбнулся:

– Разбудил? Прости. Спи, я только закончил. Решил заранее раздать распоряжения по поводу завтрашнего праздника, чтобы в последний момент не бегать, как ужаленный. Я молодец?

– Ты молодец.

Он довольно улыбнулся и лёг ближе, я закрыла глаза, но через время открыла, чувствуя, что он продолжает на меня смотреть, это нервировало. Алан любовался мной, как чем-то прекрасным.

«И чем-то съедобным. Что он съест очень скоро.»

Остатки сна меня окончательно покинули, я помолчала, собираясь с духом, и спросила:

– Можно один вопрос? Даже два.

– Да?

– Я была у врача вчера, она сделала мне анализы на заразные болезни, и выдала справку. У тебя такая есть?

Он улыбнулся ещё довольнее и кивнул:

– Да, я сделал её в тот же день, когда сделал тебе предложение. Хочешь увидеть?

– Да.

– Прямо сейчас?

– Да.

Он перестал улыбаться и посмотрел на меня с надеждой на то, что я рассмеюсь и скажу, что пошутила.

Я улыбнулась и сдала назад:

– Ладно, можно не сейчас. Но если ты решишь мне её показать за пять минут до телепорта, и поймёшь, что не помнишь, где она лежит...

– То что? – с шутливым страхом спросил Алан, я улыбнулась как последний циник:

– То я знаю прекрасную клинику, где тебе всё сделают за полчаса.

Он рассмеялся, я добавила:

– Правда, делают ли там анализы по поводу бесплодия, я не знаю.

Алан резко помрачнел и отвернулся. Секунду посмотрел в потолок, потом мрачно глубоко вдохнул и встал, бросив через плечо:

– Ладно, давай. Хочешь – пойдём, я тебе покажу документы и закроем эту тему раз и навсегда.

Я встала и пошла за ним, делая вид, что мне стыдно. Мне не было стыдно, я имела на этот вопрос полное право, и ему придётся на него ответить, нравится это ему или нет.

Он остановился посреди коридора, развернулся ко мне и мрачно спросил:

– Почему тебе это так необходимо именно сейчас?

– Алан, это не каприз. В случае непредвиденных случайностей... Это ты ничем не рискуешь, рискую я, и я рискую всем.

Он постоял молча, глядя в сторону, ровно сказал:

– Я понимаю. Но если случится невероятное и ты забеременеешь, это будет прекрасно со всех сторон.

– Не с моей. Я не хочу детей, и я тебе об этом говорила ещё до того, как ты объявил о нашей помолвке, тебя всё устраивало.

Он постоял молча, потом развернулся и пошёл дальше, как будто этой остановки не было.

Мы прошли в кабинет, он открыл сейф, достал из него толстую папку с документами, быстро их пролистал и вытащил несколько листов, бросил на стол:

– На, наслаждайся.

Я внимательно прочитала все бланки с результатами анализов на два десятка венерических и просто заразных болезней, все отрицательные, и ещё три бланка с анализами на фертильность, один из них отрицательный, два других не имели смысла без первого. Но было кое-что, что меня смутило.

– Здесь позапрошлогодняя дата.

Алан кивнул, сказал без выражения:

– Мы все делали анализы после того, как нас осталось всего трое, и все трое получили такие результаты – гены в порядке, гормоны в порядке, сперматозоидов нет, вообще ни одного, они не вырабатываются. Мы все не прошли второй трансформации, Деймон и первую не прошёл ещё, так что у нас всех не может быть детей. Только у владыки может, и у него они есть, но они маленькие ещё – все, кому было пятнадцать и больше, сражались во время атаки, и все погибли.

Повисла тишина, я ощущала своим демонским чутьём, насколько неприятно Алану об этом говорить. Канал Печати он закрыл со своей стороны, очень прочно, я не стала туда ломиться. Положила ладонь на его руку и тихо сказала:

– Ладно, не будем об этом. Пойдём спать, завтра разберёмся.

Он мрачно усмехнулся и стал собирать документы, спрятал их в сейф, я сделала вид, что не смотрю, но пароль запомнила.

Алан пошёл обратно в спальню, я пошла за ним, он остановился посреди коридора, развернулся ко мне и ровно спросил:

– Почему ты не хочешь детей?

– Потому что я студентка второго курса, мне двадцать лет, а это самое серьёзное решение в жизни, я не готова его сейчас принимать.

Он закатил глаза и фыркнул:

– Да всё будет хорошо.

Я закрыла глаза и медленно глубоко вдохнула, испытывая огромное желание взять его за шкирку, как котёнка, и натыкать лицом в статистику родовых травм, осложнений и последствий неидеального протекания беременности. Медленно выдохнула и шёпотом сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Алан... у тебя всё так просто.

Он развёл руками:

– Потому что всё гениальное просто, Лея. Если чего-то хочешь, то ты не сомневаешься.

– Это ты не сомневаешься. Не надо мерить по себе весь мир, ты не весь мир, ты даже не большинство, ты один из миллиардов тех, кто очень мало на тебя похож, смирись.

Он отвернулся, потёр лицо и мрачно прошептал:

– Почему тебе нужно именно сейчас об этом говорить?

– А когда? Я хотела бы об этом поговорить во время составления контракта, но мы его не составляем, у нас есть более важные дела.

– Я уже извинялся.

– Я твои извинения уже приняла, но вопроса это не отменяет. Я не могу полагаться на результаты анализов, которым два года.

Он молчал, глядя в сторону, и просто стоял неподвижно, не давая мне ни ответа, ни возможности уйти. Я чувствовала себя отвратительно, начиная понимать, что мы с ним настолько разные, что весь наш брак изначально был огромной ошибкой, и что если я сейчас просто уйду и никогда не вернусь, это будет для меня самым лучшим выходом, и я об этом поступке никогда не пожалею, зато пожалею, если останусь.

Алан посмотрел на меня, мягко положил ладонь мне на плечо, потом положил вторую на второе, наклонился и устало спросил:

– Чего ты хочешь?

– Надёжной контрацепции.

– Презервативов, что ли? – прозвучало иронично, я кивнула предельно серьёзно:

– Да.

– Я ими никогда в жизни не пользовался.

– Ремнём безопасности в машине ты тоже никогда не пользовался, потому что тебе было наплевать на тех, кого ты возил. На меня тебе тоже наплевать? Ты же мастер расчётов, посчитай, что вероятнее – авария при вождении или беременность при незащищённом сексе.

Он усмехнулся и шутливо ответил:

– Со мной за рулём – авария вероятнее.

– Это не повод для шуток, это очень серьёзная тема, и если ты этого не понимаешь, то мы поспешили с объявлением о нашей помолвке.

Он перестал улыбаться и обречённо опустил голову:

– Хорошо, я сдам анализ ещё раз, завтра, так тебя устроит?

– Да.

– Слава Ктулху, пойдём спать.

– Спокойной ночи, – я развернулась в сторону своей спальни, Алан сжал пальцы, не давая мне уйти, я посмотрела на него удивлённо. Он тут же поднял руки и изобразил свою фирменную клоунаду «я сдаюсь, я хороший», невинно улыбнулся и спросил:

– Ты даже не полежишь со мной? Пять минут?

Мне хотелось ответить чётко и категорично, но в концепцию идеального брака такой ответ не укладывался, поэтому я выбрала нечто среднее:

– Пойдём ко мне.

Алан молча поднял брови, явно не понимая, и я неохотно объяснила:

– Мне не нравится твоя кровать, она ужасная.

– Шутишь? Она офигенная.

– Наслаждайся, – с ироничным смирением кивнула я и развернулась в сторону своей спальни. Алан догнал меня и взял за руку, устало сказал с долей ехидства:

– Ладно, пойдём к тебе. У тебя самый покладистый в мире муж.

«Ещё не муж.»

Мы молча дошли до моей кровати, ещё даже не остывшей, легли как раньше. Алан нащупал под одеялом мою руку, прижал к губам и сказал:

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

На этот раз я ответила правильно и осталась собой довольна, и тем более удивилась, когда Алан с горькой усмешкой прошептал:

– Не ври мне хотя бы об этом, ладно?

Я замерла, ощущая одновременно свой любимый бодрящий страх и ненавистную холодную тревогу, проверила, насколько плотно закрыт наш канал Печати, он был закрыт хорошо.

Алан ещё раз поцеловал мою руку и крепко сжал в своей ладони, тихо сказал:

– Лея, пожалуйста. Это не тема для вранья.

– Хорошо.

– Я люблю тебя.

«И что я теперь должна ответить?!»

Тишина стояла такая, что было слышно цокот копыт и скрип колёс двадцатью этажами ниже. Я тихо сказала:

– Спокойной ночи.

Он усмехнулся:

– Любовь приходит и уходит?

– Случается.

– Что нужно, чтобы она пришла?

– Узнаю – расскажу.

– Буду ждать, – он опять поцеловал мою ладонь, стал медленно перебирать пальцы, взял один зубами, немного сжал, вызывая у меня внутри вспышку дразнящего страха, который у него вызвал улыбку, я чувствовала.

«Дело не в Печати, а в его таланте менталиста. Он сильнее, чем я думала.»

Алан улёгся поудобнее и через несколько минут уснул. А я тихо встала и пошла в его кабинет. Открыла сейф, достала почёрканную копию контракта моей матери, села за стол и начала читать подряд, с начала и до конца.

«Основательно мама подошла к вопросу.»

Там были не только подробнейшим образом расписанные колонки цифр с расходами моего отца на конкретные вещи, но и чётко оговорённые затраты времени моей матери, в часах и минутах. Она расписала подробно, сколько времени в сутки, в неделю, в месяц и в год она готова уделять мужу, составляя ему компанию за едой, на приёмах, в отпуске и в постели. «Постельных дел» она ему пообещала «три ночи в месяц, в наиболее благоприятный для зачатия период, в случае планирования ребёнка» – я даже головой покачала от восхищения этой формулировкой. У эльфиек не было ежемесячной овуляции, их репродуктивная система «спала», пробуждаясь только всплеском определённых гормонов, которые вызывала любовь и близость к любимому мужчине. Если этого всплеска не было, то детей можно было не дождаться никогда, но эльфы научились решать этот вопрос научным путём, принимая специальные препараты, так что никакого «благоприятного для зачатия периода» у них от природы не было. Но отец об этом, видимо, не знал, а просвещать его никто не захотел.

«А если ребёнок не планируется, то и постель не нужна. Удобно. Для меня только, жаль, поздно.»

Я чувствовала себя страшно обиженной на мать за то, что она мне об этом всём не рассказала, ограничившись только размытыми общими формулировками и советами по поводу психологического комфорта моего будущего мужа.

«О моём бы кто подумал...

И как она могла вообще мне великодушно разрешить ложиться в постель с мужчиной, за которого я даже ещё не вышла? Я на четверть человек, она не может быть уверена в том, что моя репродуктивная система работает по-эльфийски, я могу забеременеть, это абсолютно реально. Почему она об этом не подумала? Или ей было всё равно?»

С усилием переключившись на следующий пункт, я стала читать про платья, аксессуары и драгоценности, очень подробно про птиц – сколько, каких видов и где именно мама будет их держать, сколько денег папа будет выделять на их корм и благоустройство их вольеров, какая будет температура в месте их проживания, какая влажность, на какой процент мама может превысить суммы расходов в случае болезней птиц, на каких условиях эти деньги будут компенсироваться. В следующей главе с той же дотошностью обсуждался мамин этаж, я с удивлением узнала о том, что папе запрещено туда подниматься, задумалась и действительно не припомнила ни единого случая, чтобы папа там находился. В контракте было письменное обещание сделать на мамином третьем этаже ремонт, примерная смета и параметры окон, данные о необходимом уровне освещённости и цветные эскизы витражей, фонтанов и росписи потолка. Условия жизни маминых растений были расписаны менее подробно, чем для птиц, но тоже впечатляюще, я оценила. Дальше шли подробности маминого питания, с указанием желательных и допустимых марок минеральной воды, расположения овощных ферм и фруктовых садов, недопустимых используемых химикатов и сроков хранения. Точно в таком же тоне оговаривались условия присутствия в папиной жизни посторонних женщин, необходимые им справки о состоянии здоровья, допустимые затраты папиного бюджета на их содержание и прочие папины личные развлечения.

Больше всего мне понравился короткий последний пункт, заявляющий, что в случае несоблюдения условий данного договора в течение месяца, мама имеет право получить развод с возмещением материального ущерба в полном объёме и моральной компенсацией в размере пятидесяти процентов от всего семейного имущества до вычета материальной компенсации и налогов.

«То есть, как только он не сможет позволить себе кормить элитными кормами её любимых птиц, она легко и просто получит развод, и его проблемы перестанут быть её проблемами. Интересно, она это уже сделала?»

Это выглядело потрясающе цинично, жестоко и несправедливо даже на бумаге, я не представляла, с каким лицом она подойдёт к нему в реальности и скажет: «Ты не выполняешь условия нашего брачного договора с первого сентября, сегодня второе октября, месяц истёк, пора разводиться, я пригласила юристов завтра на два часа».

«Хотя, это легко представить. Мама тоже училась в пансионе, там учат делать правильное лицо для любых ситуаций.»

Единственная ситуация, для которой у меня не было припасено «правильного лица» – первая брачная ночь, этот момент мои наставницы упустили.

«Наверное, рассчитывали на романтичный полумрак. Попробую уговорить на него Алана.»

Сил читать проклятый контракт уже не осталось, я вернула его в сейф, проверила телефон Алана, приготовила ему завтрак и пошла телепортом в храм, переводить книгу Сариного предка.

***

Над книгами я просидела до обеда, сделала запланированный объём работы и решила вернуться в отель – будильник Алан поставил на час дня, и я успевала позавтракать вместе с ним, как будто никуда и не уходила. Когда я вышла из телепорта в гостиной, то заметила, что дверь номера приоткрыта, а изучив остаточные энергетические следы, нашла довольно чёткий отпечаток ауры Чизкейка номер два и кого-то мелкого, кого она принесла в руках и отпустила.

Первой мыслью была обжигающе-ледяная идея о покушении при помощи дрессированного ядовитого животного, я увидела его ауру рядом с аурой Алана и бросилась к ней сквозь стены телепортом, а через миг замерла, увидев на моей кровати спящего Алана и пушистого толстого кота, который тоже спал. Я стояла над ними, напряжённая, как тетива, и держала в руках усиленное заклинание против спазмов, а они лежали такие расслабленные, мягкие и ленивые, темноволосый растрёпанный Алан, улыбающийся во сне, и такой же взлохмаченный чёрный кот, которого я, похоже, разбудила.

Кот посмотрел на меня прищуренными жёлтыми глазами, медленно лениво потянулся, растопыривая когтистые пальцы и зевая во всю пасть, лизнул лапу, посмотрел на меня, посмотрел на Алана и замурлыкал.

Я ещё раз проверила его всеми способами, просветив всеми известными мне фильтрами – ничего, ноль, кот не подвергался магическому воздействию, не имел в теле имплантов и даже не переносил в последнее время никаких уколов или операций.

«Просто кот. Просто кот, которому Чизкейк-2 открыла дверь. Зачем?»

Мне всегда было сложно моделировать последовательность чужих рассуждений, и чем сильнее мой объект изучения отличался от меня по уровню интеллектуального развития, тем больше возрастала сложность, но в случае с Чизкейком, я могла найти только одну причину любых её действий в отношении гостя из пентхауса – она хотела внимания Алана, хотя бы увидеть его, хотя бы на секунду, любым способом.

Кот медленно поднялся на лапы, потянулся дугой вверх, осмотрелся, принюхался и пошёл к лицу Алана, обнюхивая его и мурлыча всё громче. Обнюхал его глаза, волосы и нос, когтисто натаптывая одеяло на его груди, а потом ткнулся лбом Алану в лицо, обтирая его щёку своей. Алан улыбнулся, приоткрыл один глаз и прошептал:

– Привет... Привет, иди сюда, – достал из-под одеяла руку и погладил кота вдоль спины, от чего тот пришёл в восторг и затарахтел ещё громче, пытаясь обтереться об Алана всем телом. Я смотрела на то, как Алан, не просыпаясь, гладит кота, и чувствовала себя лишней.

«Он на всех так реагирует. Ему действительно всё равно, кто перед ним, он это делает, не просыпаясь и не включая мозг, полностью автоматически, на инстинктах инкуба, ловящего удовольствия на лету, без мыслей о том, откуда эти удовольствия взялись. Дают – бери.»

В прихожей раздались подкованные цокающие шаги и писклявый нежный голосок:

– Барсичек, ты где? Барсичек, кис-кис-кис, иди сюда. Барсичек, ну маленький мой, где ты?

Алан спал головой и одной рукой, второй рукой продолжая гладить кота, кот обернулся на голос и тихо мяукнул.

«Сейчас Чизкейк придёт за котом, вся такая в перешитой форме и с выпрыгивающей наружу грудью, сядет на кровать, будет извиняться. Сонный Алан улыбнётся ей, он всем улыбается, а она его поцелует, он ответит – он всем отвечает. А дальше он продолжит, не просыпаясь, а она будет вести себя так, как грудастые барышни на видео из папки "Блудницы", будет изображать восторг. Ему понравится.»

Я сделала несколько бесшумных шагов к двери и закрыла её на ключ.

Нежный голосок приблизился, дверную ручку мягко повернули и потянули наружу, она не поддалась, тогда с той стороны зазвенели ключи, один из них вошёл в замочную скважину и провернулся. Я телепортировалась в ванную напротив, подошла к двери, глядя на ауры и слушая второй поворот ключа. Дверь открылась, Чизкейк пролепетала, до отвращения напоминая мне соседку Санни своей наигранной наивностью:

– Ой, простите, пожалуйста! Я за Барсиком. Он вам не мешал? Он такой непослушный... Плохой мальчик, Барсичек, ты плохой! Негодник мой маленький, иди к мамочке. Простите, мистер Браун... Алан. Я могу называть вас Алан? Вас весь мир называет по имени. Меня зовут...

– Мне похрен, как тебя зовут. Ты уволена. Пошла вон отсюда.

Чизкейк вспыхнула таким фонтаном негативных эмоций, что мой слабый червячок тёмной сущности заверещал от восторга и стал жадно пить эти эмоции, захлёбываясь и обливаясь ими – страх, возмущение, разочарование, обида и злость. Алан выглядел и говорил настолько спокойно, что я начала подозревать, что он давно проснулся, и был в сознании, когда я пришла, просто сумел это скрыть.

Чизкейк пришла в себя и пролепетала:

– Простите, мистер Браун, я не хотела вам мешать... Извините, пожалуйста, мой Барсик потерялся, и я...

– Ты уходишь. У тебя десять секунд, потом я вызову охрану.

– Не надо, пожалуйста... Я могу как-то загладить свою вину?

– Оденься, дура, я женат. Пошла вон.

– Никто не узнает...

Он ничего не ответил, но, видимо, взял телефон, потому что Чизкейк захныкала:

– Не надо, мистер Браун... Я сделаю всё что угодно, только не говорите моему начальнику про Барсика! Пожалуйста, я вас умоляю! Что угодно, мне очень нужна эта работа, у меня больная мама, я её единственная надежда, пожалуйста...

– Руки убери!

– Мистер Браун...

– Алис, поднимись.

– Не надо, мистер Браун!

– Поздно. У тебя последняя возможность уйти мирно, или охрана тебя выведет.

– Пожалуйста, мистер Браун, позвольте мне извиниться тогда, когда вам будет удобно! Вот мой номер телефона, я вам отвечу всегда, в любое время, я часто дежурю ночью, так что могу вам помочь с чем угодно, возьмите, пожалуйста. Не надо сообщать о Барсике, я вас умоляю.

Алан молчал, Чизкейк разорялась о том, как жестоко её подставил её обожаемый кот, на вид довольно породистый, чего было странно ожидать от семьи с больной мамой и единственной кормилицей дочерью. Потом открылась входная дверь, тяжёлые шаги Алис пробежали до спальни, дверь открылась с грохотом, потом тихий голос Алана распорядился:

– Выведи её, и кота пусть заберёт.

– На выход, – тихо приказал голос Алис, ответа не последовало, тяжёлые шаги простучали обратно к двери в компании железных шпилек, дверь закрылась. Скрипнула кровать, раздался долгий зевок и мрачно-ироничный шёпот Алана:

– Такой офигенный кот и такая тупая хозяйка, нет в мире справедливости. Да, принцесса?

Я открыла дверь и вышла из ванной, Алан открыл дверь спальни и смотрел на меня, стоя в проёме и завязывая пояс халата, улыбался. Я не знала, как на это реагировать. Он сказал:

– Могла бы и сама её вышвырнуть. Даже если бы ты лицо ей разбила, мы бы решили в досудебном порядке, так что, если будет желание, вэлкам.

– Не будет. Решай такие вопросы сам. А лучше вообще не допускай их возникновения.

– Я пытаюсь, принцесса, но они бывают на диво изобретательны, – он усмехнулся, почесал затылок, жутко напоминая мне Никси своим довольным видом, провёл ладонью по лицу, посмотрел на неё и пробурчал: – Грёбаная шерсть. Пойду умоюсь.

– Когда ты проснулся?

– Когда ты заметила, что дверь открыта. Сильные эмоции пробивают через канал Печати, даже если он закрыт. Что тебя так напугало?

– Думала, тебя хотят убить ядовитым животным, – призналась я, иронично закатывая глаза, мне уже казалась глупой эта мысль и мой страх, Алан улыбнулся и погладил меня по голове, с умилением вздохнул:

– Моя защитница. Переживаешь?

– Не вижу ничего смешного, – я сбросила его руку и отошла, пропуская его в ванную, Алан рассмеялся и махнул рукой вдоль коридора:

– Я в свою пойду, у меня там всё. По поводу ядовитых животных можешь не переживать, моим предком по линии оборотней был гигантский горный надж, это змея такая, я её никогда не видел, они давно вымерли. Обращения у меня не было, но зато меня довольно часто кусали змеи, скорпионы и прочие ядовитые твари, я это легко переношу, иногда просто чешется, иногда температура поднимается, но проходит само, генетики сказали, это наследие оборотня. Короче, не волнуйся.

– Если так, то не буду, – с шутливой суровостью кивнула я, стараясь не представлять в своей постели гигантского горного наджа, о котором знала только то, что он гигантский и он змея. Алан пошёл умываться, тихо смеясь, я пошла на кухню, приготовила себе обед и села ждать.

Он пришёл через пятнадцать минут, мокрый и довольный жизнью, сел за стол и ответственно полюбовался тарелкой ровно секунду, и только потом начал есть. Прожевал первый кусок и мечтательно вздохнул:

– Давай кота заведём? Хочу кота.

– Для того, чтобы завести домашнее животное, нужен дом, Алан. Отельных животных не бывает.

– У меня есть дом, много, выбирай какой захочешь.

– Здесь?

– Здесь нету, – немного погрустнел он, кивнул, – надо купить, – достал телефон, что-то быстро записал и вернулся к еде, – если куплю дом, заведём кота? Здоровенного, чтобы как лёг сверху, как будто слон на тебя лёг. Этот мне понравился. Что это за порода, ты не в курсе?

– Я спрошу, если хочешь.

– Хочу, спроси. И купим такого же. Буду с ним спать. Раз ты не хочешь со мной спать, буду с котом.

Я оставила при себе своё мнение по поводу того, что даже разговор про домашнее животное у нас закончился пассивной агрессией с обвинением меня в неидеальности нашего брака. Алан перестал улыбаться, вздохнул и положил вилку, посмотрел на меня с усталой грустью, тихо сказал:

– Извини. Меня это правда расстраивает.

– Ты хочешь поговорить об этом?

– Я хочу просыпаться с тобой, это всё, чего я хочу. И засыпать тоже.

– Мне не нужно столько сна, сколько нужно тебе.

– Я не заставляю тебя спать, просто будь рядом.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать.

– Хорошо, подумай, – он передразнил мой тон и кислое выражение лица, я подняла бровь, он тут же изобразил страшный испуг и отползание: – Я ничего! Не бей меня, я честно хороший! Иногда у меня тупые шутки, я признаю, но сам по себе я хороший, честно!

Я сдерживала улыбку изо всех сил, но Алан заметил, что эффект есть, и решил дожать меня, изобразив глупое и наигранно-наивное лицо Чизкейка:

– Как я могу загладить свою вину, миссис Браун?

Я всё-таки рассмеялась, Алан улыбнулся с видом победителя и опять взялся за еду, тихо вздохнул:

– Эта ещё не самая упоротая, она хоть повод придумала и поговорила для начала. Бывало, что я просыпался уже... в ком-то. При тебе расслабился, перестал двери закрывать. Хотя, видишь, с этой не помогло. А почему ты называешь её Чизкейк?

– Потому что её гладкое белое лицо похоже на торт.

Алан посмотрел на меня с ироничным сомнением, усмехнулся и качнул головой:

– Милосердная ты, супруга моя. Многие жёны в таких случаях без разговоров сразу бить начинают этих прилипал, или кидать в них телефон, или что под руку попадётся.

– Если я это сделаю, я могу её убить.

Алан перестал жевать и посмотрел на меня круглыми глазами, я объяснила:

– Я не контролирую свою силу в достаточной степени, чтобы рассчитать бросок, который даст нужный эффект.

– А, точно, ты же демон. Я забыл, – он улыбнулся, смерил меня взглядом и улыбнулся ещё довольнее: – Мощь это круто. Когда ты узнала, что сильнее других?

– Недавно, на Ярмарке Мастеров. Меня попросили подать молот.

Алан рассмеялся:

– Представляю их лица. В Академии не знают?

– Нет, никто не знает, только на уроках кузнечного дела догадываются. И я тебя попрошу об этом молчать.

– Стесняешься?

– Просто приятно иметь козырь в рукаве.

– Это правильно, – он посмотрел на меня с одобрительной улыбкой, повторил: – Всё правильно. Иметь козырь всегда приятно, особенно в рукаве.

Мне показалось, что это значило больше, чем просто слова.

***

Алан доел и ушёл телепортом на встречу, я поехала в библиотеку в карете, по дороге размышляя над его словами.

«Он даже знал, что я называю эту девушку Чизкейк. Он очень сильный менталист.»

От этого было неуютно, я опять чувствовала себя голой, и решила поискать в библиотеке хороший ментальный щит. Обычный я и так носила постоянно, потому что в Академии было много тех, кто так или иначе читал мысли, особенно на тёмной кафедре, но Алану этот щит явно не мешал.

«Найду получше.»

В моей полухудожественной книге про Вестника автор несколько раз упоминал, что его друг демон читает мысли, и рассказывал про свои эксперименты со щитами против него, эти знания я освежила в памяти, мысленно пролистав книгу, они мало помогли, но хотя бы намекнули, в какую сторону копать.

В библиотеке я обложилась справочниками и нашла несколько вариантов щитов, выбрала три, вызубрила и поставила на себя их все, увеличив плотность в сто раз, для страховки. Часы показывали почти четыре, я собиралась начать собираться за час до отправления, но продолжать работать над книгами сил не было, и я поехала в отель.

Алана не было, я пошла в ванную, привела себя в максимально чистое состояние, нанесла «лёгкий, естественный» макияж при помощи той косметики, которая снималась только специальным растворителем и стоила как Большая Медицинская Энциклопедия в тридцати томах. Надела сорочку и длинный халат из золотистого шёлка, как Алан просил, чтобы снималось легко. Причёску решила не делать, собрала волосы в слабую косу и не стала закреплять ничем, кроме магии – как только я сниму воздействие, они расплетутся сами. Была четверть шестого.

Просто сидеть на стуле, положив ладони на колени, не хотелось, идти работать в библиотеку не было ни сил, ни желания, я знала, что сосредоточиться всё равно не смогу. Есть после того, как почистила зубы, не хотелось, пить чай казалось не особенно хорошей идеей – Алан планировал ужин, и только потом всё остальное.

От мыслей об ужине появилось лёгкое чувство голода, которое перешло в чувство тошноты, я в красках представила себя, которую тошнит за ужином, или ещё круче, в постели. Та лавина из воображаемых кошмарных исходов, которая в прошлый раз заставила Алана отменить нашу брачную ночь, опять накатывалась на меня, я знала, что будет дальше, и пыталась найти способ с этим справиться, радуясь хотя бы тому, что теперь Алана здесь нет, он этого не увидит.

«Интересно, моих щитов хватит на то, чтобы закрыть от него мои мысли полностью? Надеюсь, хватит.»

Минутная стрелка не шевелилась вообще, я медленно ходила по огромному номеру, протаптывая тропинки в коврах, из спальни в кухню, из кухни в библиотеку. В библиотеке лежала на столе моя унылая серая книга, я решила взяться за неё всерьёз, как будто это было моим домашним заданием, открыла и стала не читать, а изучать, делая вид, что мне нужно её перевести, а для этого нужно понимание. Помогло, мрачные мысли не исчезли, но отдалились достаточно, чтобы меня перестало тошнить от тревоги и безысходности. Когда в гостиной открылась дверь и раздался голос Алана, кому-то весело рассказывающий что-то о степени прожарки, мой разум был в практически нормальном рабочем состоянии, а тело окаменело, чтобы не мешать.

Алан положил трубку и громко позвал меня:

– Принцесса, ты где? У меня к тебе важный срочный вопрос!

Я закрыла книгу и вышла в гостиную, с трудом улыбнулась Алану:

– Я тебя слушаю.

– Ты всё можешь есть? У тебя нет никакой аллергии или непереносимости чего-нибудь?

– Я могу есть всё.

«Но ничего не хочу.»

– Прекрасно! Я заказал морепродукты, на них иногда бывает аллергия. Хорошо, что у тебя нет. Ты готова? – он подошёл ближе и мягко поцеловал меня, надолго задержав свои губы на моих, отстранился и тихо сказал: – Осваиваешь новые щиты? Здорово у тебя получается.

Я посмотрела на него секунду, видя на его лице понимающую, но всё же грустную улыбку, ровно сказала:

– Да, я готова. Да, осваиваю. Хочешь поговорить об этом?

Он отвёл глаза, помолчал и сказал:

– Я понимаю, почему ты это сделала. И конечно, я не могу тебя за это осуждать. Никому не нравится, когда кто-то читает его мысли, это нормально. И кстати, я забыл тебе сказать, я тебя попрошу сохранить мою силу менталиста в секрете, это мой «козырь в рукаве», я о нём никому не говорю.

– Кто знает?

– Деймон знает, другие члены семьи, шаман знает. В компании не знает никто, это очень помогает вести дела. Эльфы знают, я думаю. У них вообще зашкаливающая осведомлённость в любых вопросах. Никси знает, Деймон ей проболтался.

Я удивлённо подняла брови – Никси никогда не умела хранить секреты, если знала она, то мигом узнавал весь мир. Алан посмотрел на моё лицо и спросил:

– Тебя удивляет, что он ей рассказал?

– Нет, это логично, что он ей рассказал, если бы он сохранил это в секрете от неё, вот это было бы... некрасиво. Меня удивляет, что она сумела не разболтать об этом всему миру.

– Цыплёночек умеет удивлять, да? – Алан улыбнулся с иронией, – не все такие плохие, как ты о них думаешь. Прикольно, неожиданно, впечатляет.

– Не все, – без улыбки кивнула я, – но в среднем по больнице – все. Кто-то оказывается лучше, чем я думала, кто-то хуже. Нравилось читать мои мысли без моего ведома?

Он помрачнел и опустил глаза, опять посмотрел на меня и вздохнул:

– Ладно, я хочу об этом поговорить, давай сядем.

Он кивнул на ближайший диван, я села, он сел рядом, развернувшись ко мне, взял за обе руки, молча погладил их, как будто собираясь с силами и подбирая слова, наконец сказал:

– Да, мне нравилось читать твои мысли, Лея. Я родился с этим умением, и рос среди тех, кто поголовно так умел. Я узнал о том, что мысли читают не все разумные, лет в четырнадцать, и был страшно удивлён. Для меня это совершенно равноценная часть сенсорной системы, как зрение и слух, и когда кто-то пропадает из моего ментального восприятия, это примерно то же самое, что для тебя перестать его видеть. Он как бы есть, ты можешь с ним разговаривать, но глазами ты его не видишь, видишь вместо него тёмное пятно, не можешь понять, он улыбается или хмурится, указывает куда-то пальцем или показывает тебе язык, не видишь его глаза, не понимаешь, куда он смотрит. Это ужасно неудобно. И это просто кошмарно неудобно именно в данный момент. Я понимаю, что тебе может доставлять... неудобство знание о том, что я вижу твои мысли, но подумай о положительных сторонах, хотя бы сегодня, ладно? Ты же понимаешь, что, не видя твоей реакции, не понимая твоих желаний и ощущений, я могу что-то сделать не так? Для тебя же будет лучше, если я буду понимать, что ты чувствуешь. Хотя бы сегодня, пожалуйста.

Я молчала, он сжал мои ладони сильнее, позвал:

– Лея?

– Хорошо.

– Спасибо. Пойдём, всё уже готово.

Он встал, я тоже поднялась, он осмотрел меня с головы до ног и спросил:

– Сколько времени тебе нужно, чтобы одеться? Я что, раньше пришёл? – он посмотрел на часы, там было без пяти шесть, он на миг нахмурился, но тут же изобразил ненатуральную милую улыбку: – Тебе чем-то помочь?

Я медленно подняла брови:

– Это такой же халат, как тот, который ты мне вымазал, только другого цвета. Ты говорил, что форма одежды – халат.

Алан звонко хлопнул себя по лбу и прошептал:

– Я пошутил, принцесса! Ты реально думала, что я тебя сразу в постель телепортирую? Там планов на три часа, прогулка на катере, ужин, фейерверк.

Я закрыла глаза и замерла, пытаясь не делать вообще ничего. Мне хотелось его ударить, мне никого никогда в жизни так сильно не хотелось ударить, как его сейчас.

– Алан, форма одежды для мероприятий – не повод для шуток. Если ты вводишь кого-то в заблуждение по этому поводу, ты ставишь его в ужасное положение, неужели ты не понимаешь? Или это и было твоей целью, поставить в идиотское положение меня, в мою первую брачную ночь, серьёзно? Ты меня настолько ненавидишь? Чем я это заслужила?

– Лея... – он с силой потёр лицо, попытался меня обнять, но я упёрлась ладонью в его грудь и не позволила:

– Ты представляешь, сколько времени мне нужно на то, чтобы подобрать платье, украшения, обувь? Чтобы надеть это всё, чтобы сделать причёску? Если бы я знала, что у нас в планах, я бы подготовилась. А сейчас я этого сделать не могу, у меня даже нет здесь подходящего платья, они все в общежитии. Собраться сейчас для прогулки на катере – это нереально. И именно по этой причине принято своих гостей предупреждать о плане мероприятий за неделю, чтобы не было таких сюрпризов. Восхитительное начало семейной жизни.

– Прости... – он опять попытался меня обнять, я опять не позволила, развернулась и пошла в свою спальню, пытаясь вспомнить, какие платья у меня есть здесь и в каком они состоянии. Меня трясло от злости и обиды, хотелось просто забыть всё, что было после моей ссоры с Кори, и прямо сейчас выйти из административного корпуса Академии в солнечный сентябрьский день, посидеть в Парке Астрономов, чтобы успокоиться, а потом пойти и справиться со своей проблемой самостоятельно, и никогда больше не разговаривать с Аланом Иссадором, и ни с кем, кто хотя бы отдалённо на него похож.

Алан Иссадор шёл за мной, пытаясь поймать меня в объятия и извиниться, я продолжала идти, все силы направляя на то, чтобы сдержаться и не ударить его, и ничего больше не сказать.

– Лея, подожди, стой... Ну не убегай от меня! – он поймал меня за плечи и остановил, с силой обнял сзади, прижимая мои руки к бокам и не давая сделать следующий шаг, поцеловал в шею и зашептал на ухо: – Ну прости, я не подумал... На самом деле, я правда хотел телепортироваться сразу в номер, потом подумал, что это как-то мелко, и добавил ужин на катере с музыкантами. А тебя предупредить забыл. Я не думал, что ты так буквально воспримешь!

– Как иначе можно истолковать слова: «Форма одежды – халат»?

– Ну прости... – он нервно смеялся и обнимал меня, я чувствовала его руки вокруг себя, чётко понимая, что он сильнее меня, и если бы на месте Кори в седьмом корпусе был Алан, мы бы сидели в кладовке на его условиях, у меня не было бы выбора.

«Маме бы это не понравилось. Она меня предупреждала, я не послушалась. И я пожалею. Однажды это случится, рано или поздно обязательно случится. И я не смогу себя защитить.»

– Лея, ну не обижайся. Это мой косяк, я признаю, я раньше такие вещи не организовывал, прости меня на первый раз. И давай придумаем, как это решить. Хочешь, оба в халатах пойдём? Пусть думают, что у нас так принято. Или отменим катер, чёрт с ним, пойдём правда сразу в номер? Или вообще всё отменим, не последний день живём? Повторим через неделю, подготовимся нормально. Хочешь? Лея?

Я молчала, он сжимал меня сильнее и нервничал всё ощутимее, сказал окончательно несчастным голосом:

– Сними щиты, пожалуйста, я не понимаю, что ты думаешь, и ты молчишь ещё, я вообще как со стенкой разговариваю.

– Отпусти меня.

– Не могу. Ты же уйдёшь тогда.

– Если ты не отпустишь, я уйду телепортом.

– Не-а, не выйдет, я пойду с тобой, – он прижал меня к себе крепче и поцеловал в шею: – Я тебя не отпущу, принцесса, никогда. Я не для того на тебе женился, чтобы тебя отпускать. А между прочим, отличная идея. Пойдём телепортом прямо сейчас. К чёрту платье, и катер к чёрту, и ужин. Пойдём фейерверк посмотрим и вернёмся. Готова?

– А если я скажу нет?

Он перестал улыбаться и тихо сказал:

– То я тебя отпущу, и ты пойдёшь в свою спальню плакать и ненавидеть меня, а я пойду всё отменять, чувствуя себя последним неудачником, который испортил свою первую брачную ночь по собственной дурости. Отличное начало семейной жизни.

Я молчала, он обнял меня по-другому и наклонился ниже, шёпотом спросил:

– Ты никогда не совершала ошибок, принцесса?

«Таких – никогда. Это больше похоже не на ошибку, а на злой умысел, или, как вариант, преступную халатность. Жаль, Алан не прочитает эту мысль, оценил бы игру слов.»

– Лея, либо говори со мной, либо сними щиты, хватит надо мной издеваться.

– Хорошо.

– Что – хорошо?

– Пойдём телепортом в номер, посмотрим фейерверк.

– Слава Ктулху, пойдём.

Он телепортировал нас, не переставая меня крепко держать, и мы оказались на деревянном настиле над водой. Я напряглась ещё сильнее, если это вообще было возможно – я не приближалась к воде с тех пор, как доктор сказал мне о том, что плавание не для меня.

Вода была повсюду, спереди и по бокам, и под ногами, дощатый настил опирался на деревянные сваи, которые уходили в воду. Я попыталась обернуться, Алан отпустил меня, давая осмотреться и внимательно глядя на моё лицо. Я увидела именно то, что больше всего не хотела увидеть – вода была и сзади тоже, шаткий домик на сваях торчал посреди океана, ближайшая суша виднелась на горизонте, я без расчётов видела, что не доберусь туда своими силами, и даже если попробую, то точно не успею до темноты – солнце садилось, через пару часов здесь будет непроглядная темень.

– Как тебе, принцесса? – Алан выглядел страшно взволнованным и напряжённым, я тихо сказала:

– Я не умею плавать.

– Здесь мелко, это коса. Здесь по грудь, можем покупаться.

Мне совершенно не стало легче от того, что он это сказал. Вода мне не нравилась, и больше всего мне в ней не нравилось то, что она была со всех сторон. Алан смотрел на меня так внимательно, что мне стало его жалко – щиты действительно лишали его существенной части восприятия мира, и я решилась их снять. Каркасы сохранила в ауре, просто убрав из них энергию, чтобы можно было опять активировать их в любой момент, посмотрела на Алана, пытаясь понять, лучше ему или не особенно.

Он нахмурился и спросил:

– У тебя фобия, что ли? Ты боишься моря? Тебе же всё нравилось в прошлый раз?

– Я никогда в жизни не видела водоёма крупнее озера, которое можно обойти по периметру за пару часов, и я не подходила к его краю близко, потому что знала, что если упаду в воду, то умру. И тем более, я не пробовала быть окружённой водой со всех сторон. В прошлый раз мы были на берегу, а не в воде.

– Чёрт... Эпично я угадал с обстановкой, да, – он нервно рассмеялся, осматриваясь вокруг, посмотрел на меня, помолчал и спросил: – Но тебе же не особенно страшно, на самом деле? Я видел фобии, от них прямо трясутся и задыхаются, у тебя этого нет. Да?

– Очевидно, я не задыхаюсь. Я просто стою здесь и осознаю уровень опасности.

– Это не опасно, здесь правда мелко. Хочешь, спустимся в воду? Там есть ступеньки. Тебе же нравилось лежать в воде в ванне? Здесь тоже тёплая вода, горячая даже, ты почувствуешь под ногами землю и тебе станет легче, да? Давай попробуем. Пойдём.

Он потянул меня за руку в сторону домика с крышей из тростника, я пошла за ним, мы свернули за угол и увидели «задний двор», если бы это понятие было применимо к скворечнику посреди океана – открытая терраса с диванами вокруг столика, уровнем ниже небольшой бассейн с шезлонгами, ещё уровнем ниже просто шезлонги и лесенка в море. Алан подошёл к ближайшему дивану и снял ботинки, я тоже оставила домашние туфли рядом. Он снял пиджак и бросил на диван, стал расстёгивать рубашку, посмотрел на меня и улыбнулся:

– В халате будешь плавать?

– А у меня есть выбор?

– Можешь купаться голой, – с игривой улыбкой разрешил Алан, кивнул в сторону соседнего домика, который виднелся где-то посередине между островом и нами: – Там никого нет, охрана на катерах патрулирует непрерывно, но не видит нас, они чуть дальше горизонта. Катер с музыкантами ждёт на дальней стороне острова, им нас тоже не видно. Можешь расслабиться.

«Чего не могу, того не могу.»

Алан снял всё, оставшись в весёлых штанишках до середины бедра, с карманами и нарисованным огнём, я видела такие в журналах, у людей это была одежда для плаванья. У меня такой одежды не было. Алан подошёл к перилам и спрыгнул вниз, подняв тучу брызг, я подошла к краю, увидела его силуэт под водой, стремительно, как рыба, скользящий по дуге в сторону ступенек. Он вынырнул, вытер ладонью лицо и посмотрел на меня, поднимая руки – воды действительно было по грудь, ему, мне будет где-то по шею.

Мне одновременно хотелось и не хотелось на него смотреть – он потрясающе красиво выглядел в воде, весь блестящий и взволнованный, глубоко дышал и смотрел на меня с жадным ожиданием, что я присоединюсь и нам будет хорошо. Но нам не будет, потому что я не присоединюсь, это его тело было совершенным творением, приспособленным к любой среде, а моё было для этого не создано, я могла только любоваться. Алан протянул ко мне руку и позвал:

– Давай, принцесса, ну решайся! Ноги хотя бы намочи, что, зря на море приехала?

Я опустила глаза, сняла халат и положила на второй диван, оставшись в нижней рубашке на тонких бретельках, доходящей до середины голени – одежда для спальни. Спустилась по ступенькам, подошла к последней лестнице, самой нижней, спустилась до половины и села на ступеньку, погрузив в воду ступни и крепко держась одной рукой на столбик перил. Алан подошёл ближе и протянул мне руку:

– Спускайся, ты же видишь, тут мелко.

– Я посижу здесь.

– Ну принцесса! – он запрокинул голову к небу и мрачно простонал: – Ну я же рядом, я не дам тебе утонуть! Ты мне доверяешь?

«Нет.»

Он перестал улыбаться и посмотрел на меня, я отвела глаза.

«Я никому не доверяю, меня разочаровали все. И тем более, я не доверяю тому, кто готов рискнуть моим здоровьем и моим будущим всего лишь из-за того, что ему лень переделать анализ.»

– Чёрт, грёбаный анализ! Я забыл, – Алан хлопнул себя по лбу, я посмотрела на него, он тут же качнул головой: – Нет, я сделал его, просто бумажку в отеле забыл. Вернёмся – покажу, там всё по-старому, за два года ничего не изменилось, я всё ещё бесполезен как производитель детей. Но раз тебе они не нужны, то это не проблема, да?

– Не проблема.

«Если ты действительно просто забыл документ.»

Алан подошёл ближе, погладил мою ногу под водой, тихо сказал:

– Знаешь, о чём я жалею? Что ты не умеешь читать мысли. Это ужасно неудобно. Если бы ты могла просто посмотреть и увидеть, что я тебя правда люблю и хочу тебе только самого лучшего, и точно не хочу ничего плохого, было бы прекрасно.

– Чего не могу, того не могу. Плавать, читать мысли, есть каждый раз, когда тебе захочется меня накормить. Не дано.

Он посмотрел на меня с подозрением, прищурился и погрозил пальцем:

– Мне кажется, или это была пассивная агрессия?

– С кем поведёшься, от того и наберёшься.

Алан улыбнулся, продолжая гладить мою ногу, помолчал и сказал:

– Вообще-то, ты можешь читать мои мысли. Через канал Печати, это не у всех получается, но у тебя может получиться, ты сильная, и контроль у тебя хороший. Попробуешь?

– Это не опасно?

– Нет, в худшем случае, просто ничего не получится.

– Что нужно делать?

– Нужно открыть канал Печати и перейти от твоей стороны к моей. Это без заклинаний и прочей ерунды делается, просто нужно сосредоточиться. Канал даёт возможность объединить энергетические оболочки, и соответственно, тела тоже. То есть, у тебя будет два тела, твоё и моё, как две руки, правая и левая, и ты будешь чувствовать обеими. Можно и полностью перейти, мы так когда-то с Деймоном делали, когда нужно было... ладно, это грустная история. – Я посмотрела на него удивлённо, он изобразил ироничную физиономию, как будто говорил о ерунде: – Мы воевали, и меня немного покоцали, надо было чиниться, а... больно было. А я не люблю, когда мне больно, я вообще плохой солдат – грязь не люблю, голод и недосып, вот это вот всё. Люблю комфорт, – он отпустил мою ногу и погрузился в воду глубже, улыбнулся: – Я люблю, когда мне хорошо, когда есть вкусная еда, удобная кровать, большая чистая ванна, море, всё такое. Короче, я принял решение из своего тела свалить, и у меня получилось. Его там ремонтировали, а я в нём не присутствовал, очень удобно оказалось. Но потом у меня не получалось, в мирное время, для этого нужно много силы, мирным путём столько не получить. Попробуешь?

– Когда я в прошлый раз пыталась заглянуть в... твою сторону через канал Печати, у меня голова кружилась.

– Я помню, – он улыбнулся, отмахнулся, как от чего-то несущественного: – Это... не страшно, я тогда просто был... в приподнятом настроении. Сейчас я гораздо спокойнее, попробуй ещё раз, – он протянул мне руку, я взяла, почувствовала, как он открывает канал со своей стороны, стала открывать свой. С моей стороны было темно и тихо, я как будто вообще не существовала, со стороны Алана плескалось море, ярко-голубое и тёплое, размером во всю вселенную.

«Он это специально сделал?»

«Да, принцесса. Я хорошо контролирую то, что происходит внутри меня, иначе я был бы опасен. Я же демон. Могу заменить воду на что-то другое, если тебе в воде некомфортно. Хочешь?»

«Да.»

Вода превратилась в бескрайнюю ночь, внизу раскинулось поле с зерном, ещё не спелым, тёмно-зелёным, серебристым на гранях от света тонкого месяца на чёрном небе. Поле уходило за горизонт, по нему катились медленные волны от ветра, который пригибал колосья, они касались друг друга с тихим шелестом и выпрямлялись, высокие, гибкие и крепкие. Вверху изгибалось тёмное небо без единой звезды, только тонкий месяц над горизонтом, который притягивал взгляд. Я держалась за свою темноту, глядя в темноту Алана, потом всё же решилась и отпустила себя, входя в прохладный шелест колосьев...

И меня окатило горячим во весь рост, я открыла глаза и поняла, что стою в воде, в первую секунду испытав вспышку злости на Алана за то, что воспользовался моей доверчивостью и затащил меня в воду, когда я была не в состоянии сопротивляться... а потом поняла, что всё ещё сижу на ступеньках, а в воде стоит Алан, это его окружает горячая морская вода.

Я медленно подняла руку и посмотрела на свою ладонь – смуглая, крупная ладонь мужчины, с мозолями и шрамами. Схватившись за перила одной рукой, я провела второй по своему животу и груди, с потрясающей силой чувствуя рельеф тела и ощущения от скользящей по коже ладони. Подняв голову, я увидела своё тело, сидящее на ступеньках, белое, тонкое и нелепое в этом золотом шёлке, моя ладонь продолжала крепко держаться за перила, коса продолжала оставаться собранной – контроля над своим телом и своими заклинаниями я не теряла. Всё это было бы очень интересно теоретически, если бы я читала об этом в библиотеке, но сейчас, стоя в воде и глядя на своё тело через тело Алана, мне было жутковато и неуютно, тем более, что он о таком не предупреждал. Никаких его мыслей я не читала, и ауры его не видела, его как будто вообще не было.

– Алан, ты где? – я вздрогнула от звука своего голоса, потому что говорила телом Алана, его голос ощущался так, как будто я не просто стояла внутри колокола, а сама была колоколом, вибрация шла по груди, костям, и дальше через перила к каждой свае деревянного дома. Алан не отвечал.

Я закрыла глаза и попыталась стать как можно меньше, чтобы выскользнуть из этого странного контакта без последствий, опять представила ночное поле и месяц, и сделала из него шаг назад, в своё пустое тело. И тут же услышала впечатлённый голос Алана:

– Ого ты, конечно, дала!

Я открыла глаза, с невероятным облегчением глядя на смеющегося Алана, наши двери в канал были ещё открыты, и я видела, как его тёмный покой внутри опять расцветает фейерверками, от этого было странно, я прикрыла свою дверь. Алан смеялся, глядя на меня с таким удивлением, как будто я сделала что-то невероятное, я начинала злиться. Он отпустил перила и взял меня за руку двумя руками, впечатлённо сказал:

– Ты только что, дорогая моя, захватила тело демона-иерарха, который старше тебя, сильнее тебя и опытнее тебя в чём угодно, это нереально круто, никому не рассказывай, пусть у тебя будет ещё один «козырь в рукаве».

– Что это было?

– Это было завладение, захвачение и порабощение! – он смеялся, мне не было весело, я попыталась забрать свою руку, он тут же стал подчёркнуто серьёзен: – Не будем больше так экспериментировать, ладно. По моему плану, ты должна была прийти туда гостем, посмотреть со стороны и ощутить то, что ощущаю я, а ты вместо этого пришла и захватила всё. Это из-за того, что твой контроль сильнее моего, и без этого контроля ты никуда не ходишь. Это странно, на самом деле. Хотя, нет, для Вестника – не странно. Вестники такие, да... контролирующие. Любишь всё контролировать? – он посмотрел мне в глаза как будто с неприличным намёком, я не совсем понимала, но ответила честно:

– Люблю.

– Я не против, – он улыбнулся ещё неприличнее, подошёл ближе, провёл кончиками пальцев по моей ноге, внимательно глядя на этот процесс, посмотрел мне в глаза и сказал: – Со мной такого никто не делал с тех пор, как отец умер. Он тоже был сильным менталистом, все Пожиратели Душ такие, я был уверен, что это делается магически. А ты взяла и сделала на чистом контроле.

Я качнула головой:

– Я думаю, дело больше в том, что ты меня пригласил. Если бы ты не создал условия, я бы не смогла. Как ты это делаешь?

– Годы тренировок, – с гордостью задрал нос он, я улыбнулась и призналась:

– У меня очень плохо с этим, катастрофично, я даже огненное кольцо, медленный ручей и штиль освоить не могу, у меня в этом кольце всё безумие дня пролетит прежде, чем я смогу его остановить. А в море будут корабли, морские чудовища, демоны с гитарами и радужные облака.

Алан расхохотался, окончательно не в силах сдерживаться, покачал головой:

– Богатая фантазия, творческий разум.

Я мрачно качнула головой:

– Проблемы с расслаблением. И я не знаю, как их решить.

– Я принесу тебе конспекты, – кивнул он, изображая сочувствие, когда было видно, что он с трудом сдерживает смех.

– Весело, обхохотаться можно, – вздохнула я, хотя на самом деле, я уже заразилась его весельем и тоже начала считать, что это смешно. Посмотрела на Алана и специально для него в подробностях вспомнила свои попытки медитировать тогда на море, когда он спал у меня на коленях, он опять согнулся от смеха, успокоился и протянул ко мне руку:

– Давай ты всё-таки попробуешь окунуться? Ну классно же.

Я представила, как потом буду ходить в мокрой солёной рубашке и с мокрыми солёными волосами, он указал глазами наверх:

– Там есть душ. А тут вообще вот рядом джакузи есть. Давай уже решайся, – он протянул мне обе руки, я вздохнула и встала, начала спускаться вниз, ощущая, как тёплая вода поднимается до уровня моих коленей, рубашка начинает липнуть к телу, как мерзкая водоросль, а волосы пропитываются водой, ничего приятного в этом не было. Наконец, вода поднялась до уровня шеи, я ощутила ступнями песок и посмотрела на Алана – он сиял, это было единственным хорошим, что я смогла найти в этой ситуации.

– Ты доволен?

– Да. В следующий раз научу тебя плавать. Это можно делать и с большим весом, тебе даже проще будет погружаться. Тебе понравится, вот увидишь.

– Можно выходить?

– Пойдём, – со вздохом кивнул он, подождал, пока я поднимусь по ступенькам, поднялся следом и пошёл к своей одежде, достал телефон из кармана: – Иди в душ, я за тобой. Здесь одна ванная. А я пока позвоню отменю катер.

– Хорошо, – я взяла в руку свой халат и пошла вверх по следующей лестнице, а потом дальше в дом, искать ванную.

***