Крепость демона 1 (СИ)

Глава 44, чай с Уллиниэль

Я разбудила Сари за час до полуночи, она сказала, что вовсе она и не спала, так, на минуту глаза прикрыла, я согласилась и показала ей результаты своей работы, она быстро сделала себе копии и мы пошли в общежитие, обсуждая всё те же научные вопросы. Она жила на втором этаже, я на третьем, но я проводила её до комнаты, на всякий случай – её пошатывало, как будто от усталости и недосыпа.

Поднявшись к себе, я стала разбирать почту, которую только что взяла внизу у вахтёрши, когда услышала весёлую песню за стенкой, иногда прерываемую скрипом и грохотом – Улли опять уборку затеяла, в полночь. Что-то в её голосе показалось мне странным, как будто она немного простыла или перетрудила связки на занятиях по вокалу, и вообще она звучала иначе, вся, как будто у голоса резко усилилась опора, и в разы выросла сила лёгких. Потом мне показалось, что она пьяна, текст песни звучал неправильно, я посмотрела на её ауру и удивилась ещё сильнее – она изменилась, я не могла понять причины. Источники остались те же, но они сместились, раньше у неё жизнь опиралась на землю, теперь свет держал жизнь сверху, а земля снизу питалась водой, уходящей во тьму, размытую, как у оборотней. Слабые божественные искры не изменились, но раньше они были рассредоточены по всей ауре, а теперь плавали в воде.

«Подобные изменения описывались в книгах по демонским трансформациям. Она тоже демон?»

Я пыталась себя успокоить и убедить, что мне совершенно зря повсюду мерещатся демоны, но другого объяснения я не видела.

А спустя пару минут, Улли с потрясающей силой постучала ногой в мою дверь и завопила:

– Лейли, принимай гостей, у меня есть печеньки! И я знаю, что у тебя есть вкусный чай, мы с тобой созданы друг для друга!

Я убрала письма в стол и встала, а когда открыла дверь, то замерла на пороге с круглыми глазами – Улли поправилась процентов на двадцать своего веса, это было так же очевидно, как и невероятно. Если бы мне кто-то сказал об этом, я бы не поверила, но она стояла передо мной совершенно во плоти, и я видела её объёмы своими глазами.

«Я такой толстой эльфийки не видела никогда в жизни.»

Мои наставницы в обморок хлопнулись бы, если бы увидели то, что наросло поверх Уллиной «юной эльфийской стройности», я сама чуть не упала. А Улли развела руками и радостно объявила:

– Вот такая вот я теперь, да! И мне это нравится, если тебе тоже – хвали, если нет – молчи и наливай чаёк, я всё равно не уйду, я пришла пить чай, и я его выпью.

Я молча развернулась и пошла к чайнику. Улли вошла, осторожно присела на стул, как будто пробуя его на прочность, убедилась, что он выдерживает, и села увереннее. Поставила на стол коробку печенья, сложила перед собой руки, поддёрнув рукава так, что я увидела ещё одну её обновку, и теперь уже пришла в шок окончательно – у неё на запястье была свежая татуировка от ритуала Слияния Душ.

– Ты вышла замуж? – с трудом прошептала я, она улыбнулась во всё лицо и кивнула:

– Ага, позавчера. Ты за меня рада?

Я молчала и пыталась найти слова, неловко шаря глазами по комнате, чтобы не таращиться на Уллины впечатляющие объёмы. Было ощущение, что все вокруг посходили с ума, сначала Никси, теперь ещё и Улли.

«Кто следующий? Надеюсь, не я.»

Чайник зашипел, я титаническим усилием взяла себя в руки и попыталась улыбнуться:

– Если ты рада, то я с удовольствием порадуюсь вместе с тобой.

– Я рада просто капец, – с честными глазами сказала Улли, осмотрела мою полку с посудой и указала на самую большую чашку: – Можно мне вот эту?

– Да, конечно, – я открыла шкаф и достала чашку, которая ей понравилась, себе достала другую, поставила на стол блюдца и вазу для печенья из сервиза. У Уллиной чашки блюдца не было, мне подарили её в прошлом году, за победу в олимпиаде по математике, на ней были нарисованы чёрным по белому графики функций, и по форме она напоминала полено, я бы в жизни из неё пить не стала. Моя чашка и остальные предметы из сервиза были оформлены в виде бутонов тюльпана, очень по-эльфийски.

Я заварила чай, пересыпала печенье в вазу, достала ещё одну с конфетами, и села напротив Улли, наконец решившись посмотреть ей в глаза – лицо почти не изменилось, к счастью. Она поджала губы с шутливым смущением и пожала плечами, я улыбнулась и сказала шёпотом:

– Настало время восхитительных историй? – эту фразу использовал мой друг из храма, она была человеческой, хотя он человеком не был. Улли улыбнулась и решительным жестом придвинула чашку:

– Наливай, расскажу.

Я разлила чай и сделала первый глоток, она тоже попробовала и показала большой палец, засунула себе в рот целое печенье, потом второе, запила большим глотком чая и поставила чашку. Решительно выпрямилась и заявила:

– Я вышла замуж, и мне всё нравится.

– Тогда, я за тебя рада. Принимай мои поздравления.

– Гони поздравления, – кивнула Улли.

Я приосанилась и взяла чашку, начала речь торжественно, как вчерашняя полугномка на сцене:

– Дорогая Улли... какая у тебя сейчас фамилия?

– Волкова.

– Волкова, хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И можешь звать меня Юля.

– А могу Уллиниэль?

– Тоже можешь. Хотя сочетание, конечно, капец.

– Оригинальность – наше всё, – серьёзно кивнула я, – так вот. Дорогая Уллиниэль Волкова. От всей души поздравляю тебя с заключением брака. И твоего мужа поздравляю, кто бы он ни был.

– Роман. Мой куратор.

– Отлично, везучий парень, – я пыталась не схватиться за голову при мысли о том, что теперь будет с её эльфийскими родителями, которые явно не последние должности занимают на её Грани, раз позволили себе Академию и даже куратора, который их так подвёл. – Так вот. Поздравляю тебя и Романа с бракосочетанием. Желаю вам глубокого взаимопонимания и снисхождения к слабостям друг друга.

– У нас теперь взаимопонимание капец. И слабостей никаких, я стала такая сильная, что могу тебя над головой поднять.

«Я тебя тоже.»

Я изобразила большие глаза:

– Ого. Как так получилось?

Она показала мне татуировку:

– Я теперь немного Ромка, поэтому я очень сильная. А он теперь немного я, поэтому он хорошо поёт.

– Это бесценно.

– Да, – вздохнула она, – раньше он пел как мой лосик. У меня фамильяр лось, кстати. И он мне нравится.

– Фамильяр – большая ценность, – серьёзно кивнула я, – я за всю свою жизнь видела всего троих, двух птиц и одну змею.

– Змею?! – округлила глаза Улли, я усмехнулась:

– Ядовитую, да. Её призвала начальница моего пансиона. Попробуй себе представить эту женщину, а потом умножь на десять – получишь примерно реальную картину.

– Божечки-кошечки, – вздохнула Улли, – и ты там училась?

– Тринадцать лет, – кивнула я, опять изобразила улыбку и продолжила торжественно: – Так вот. Поздравляю вас с мужем, и с фамильяром, желаю вам всяческого счастья и понимания со всех сторон.

«Особенно со стороны твоих одногруппников, храни тебя Создатель, я знаю, насколько жестоким бывает "дружный молодой коллектив".»

Улли кивнула и вздохнула:

– Спасибо. – Помолчала и нервно откатила рукав обратно, закрывая татуировку, сказала шёпотом: – Я ужасно выгляжу?

– Очень красиво, – с готовностью соврала я, – лицо совершенно не изменилось, только ресницы гуще стали. И мне нравятся твои волосы, ты ходила в салон? Такие блестящие.

– Ходила, да, – Улли расплылась в улыбке, перекинула на грудь длинную косу и нежно погладила её кончик, завернувшийся спиралью, шутливо прищурила один глаз и шепнула: – Это всё очень странно, да? Нам пришлось.

– Тебя вынудили? – распахнула глаза я, она замотала головой:

– Нет, это я всех вынудила. Ну, не всех, Ромку только. Но он не сопротивлялся, честно.

Мои глаза становились больше с каждым её словом, она рассмеялась и взяла себе ещё печенья, я сделала глоток чая и намекнула:

– Я всё ещё жду восхитительную историю, начинай.

– Да там истории той, – смущённо махнула рукой Улли, – вроде, столько всего случилось, а рассказывать нечего. Мы влюбились и поженились, побыстрее, чтобы мои родители не успели помешать. Они на нас обиделись. Всё. Я теперь живу у Ромки, там дом, за рекой, в частном секторе, мы его вообще для лосика арендовали, но он хороший, будем там жить все вместе. У нас ещё четырнадцать котов. Тебе кот не нужен? Могу дать. Только тринадцать могу дать, один мой. Он лысый, кстати, не пугайся, если увидишь, он полностью здоров, просто... лысый почему-то. Это не заразно, – она посмотрела на меня честными глазами, я ответила ей таким же честным взглядом, она начала улыбаться, я тоже, она сказала: – Мы назвали его Рафик. Сокращение от Рафаилэль.

– Волшебно, – медленно кивнула я, Улли прыснула и рассмеялась до слёз, я тоже начала неудержимо смеяться, эта история звучала как полный бред – лось, кот, оборотень, и она вышла замуж по полному обряду, за полузнакомого оборотня, чистокровная эльфийка, это вообще что-то за гранью реальности. Но она сидела передо мной, совершенно реальная, потрясающе толстая и бесконечно счастливая, я не могла это уложить в своей голове и смеялась как больная.

Не прекращая смеяться, я спросила:

– А фамильяра как зовут?

– Тоэльлиниэль, – с гордостью объявила Улли, – но мы зовём его Толик.

– Прекрасно, – восхитилась я, взяла чашку и сделала глоток, пытаясь прийти в себя. Улли взяла ещё одно печенье, потом ещё, потом натолкала полный рот и с раздутыми щеками сказала:

– Я теперь много ем.

– Было бы странно, если бы это было не так, – улыбнулась я, – оборотни должны хорошо питаться, иначе будут плохо себя чувствовать. После таких изменений нужно учиться заботиться о своём теле заново, это нормально.

Улли вздохнула и стала шумно жевать. Выпила чаю и посмотрела на меня:

– А у тебя как жизнь?

Я попыталась как-то уложить свою жизнь в пару предложений, и сказала:

– Моя лучшая подруга обручилась с демоном и забросила учёбу. Я ходила на свидания с его братом-близнецом. Вся моя группа думает, что это один и тот же мужчина, меня все ненавидят. Я участвую в разработке волшебного эликсира жизни, подходящего всем, приглашаю, кстати. Моя семья в затруднительном финансовом положении, и хочет, чтобы я поправила его через выгодный брак. А я не хочу.

Улли посмотрела на меня очень серьёзно, поставила чашку и сказала:

– Не выходи замуж без любви. Это ужасно, это вообще должно исчезнуть, потому что... это противоестественно, не должно такого быть в природе. И я теперь знаю, почему.

Я неловко улыбнулась и отвела глаза, думая о том, что я неправильно сформулировала, а она неправильно поняла. Улли добавила:

– С любовью – это совсем другое. И даже если весь мир против вас, вы никого не должны слушать, только друг друга. Я была у одного мастера... Его называют Великий Учитель, он папу моего учил, он очень старый. Он сказал, есть только земля, ты и твой... В смысле, не так он сказал, – она нервно потёрла лицо, опустила руки, потом замотала головой, как будто злилась сама на себя за то, что не может внятно сформулировать то, что её так сильно зацепило. Опять посмотрела на меня и сказала: – Суть в том, что два человека могут пересилить всю землю, понимаешь? Один держит, другой... Вместе, понимаешь? Ну... ты понимаешь меня?

Я улыбнулась и опустила глаза, сказала:

– Я не человек, Улли.

– Я тоже. Но ты меня поняла. Все мы люди, мы все одинаковые. Если любая раса может иметь детей от любой расы, то мы все – один вид. А уши – это условности. Внутри одного вида бывают самые сильные, и самые быстрые, у кого-то уши большие, у кого-то волосы не того цвета. Ну и что, это варианты нормы. Если признаки эволюционно закрепились, значит, они помогали выживать множеству поколений. Но теперь Грани слились, и условия изменились, теперь для выживания не надо быть самым быстрым или самым сильным, достаточно быть просто хорошим человеком, и тебе всегда помогут, если ты будешь умирать. И все выживут, с любыми ушами.

– Все обязательно выживут, – с улыбкой кивнула я. Улли выдохнула и расслабилась, взяла печенье, потом ещё одно. Спросила:

– А почему ты так долго в комнате не появлялась? Куда-то ездила с парнем?

– Меня телепортировали вместе с седьмым корпусом. В нашей Академии появилась одна первокурсница со спонтанными выбросами силы, и она это случайно сделала.

Улли положила в рот ещё одно печенье и изобразила удивлённые глаза:

– Ничего себе, какая сила. А на кого она учится, не знаешь?

– Понятия не имею, – пожала плечами я.

***

Мы выпили ещё много чая, Улли призналась, что седьмой корпус телепортировала она, и попросила никому об этом не рассказывать. Я попросила её не рассказывать о моей семье, мы дали взаимный обет молчания обо всём, что обсуждали этой ночью, и пошли в комнату Улли, паковать её вещи. Она показала мне роман о любви, который писала её соседка, и дала почитать, я забрала его в свою комнату, когда Улли забрала часть вещей и ушла телепортом в свой частный дом, где её ждал муж, лось и четырнадцать котов. А я пошла читать книгу.

Вообще, для меня книги всегда были чем-то небесным, а авторы были небожителями, далёкими от мирской пыли, родственниками Творца-Создателя, имеющими талант и право творить. Поэтому держать в руках почёрканную рукописную «книгу» в тетради в клеточку, ещё и придуманную моей соседкой по комнате, ещё и «так себе» соседкой... У меня был шок. И ещё большим шоком стало то, что книга оказалась увлекательной и действительно хорошо написанной. Я поверить не могла, что её сочинила Санни, я мечтала, чтобы это оказалось ошибкой, чтобы Улли что-то перепутала. Но Улли была уверена – она знала её почерк, и это было несомненным доказательством.

Мне не хотелось верить, что эта книга и личность Санни имеют хоть что-то общее, хотелось вообще не знать Санни никогда, а знать только книгу, и представлять саму Санни где-то там, в небесах, где живут писатели, и выгуливают крылатых собак, которые гоняются за крылатыми мячиками. Смешанные, в общем, чувства меня захлестнули.

И ещё сложнее стали эти чувства, когда у героев книги началась любовь – они «вспыхивали и плавились», я разделяла их эмоции всей душой, знать не зная и помнить не помня свою собственную обделённость в этих вопросах.

«Книги о поцелуях доставляют мне больше удовольствия, чем реальные поцелуи. Все люди как люди, а я камня кусок.»

Книга была недописана, мне хотелось зарыться в учебники и построить межмировой телепорт с наводкой на личность Санни, взять её за горло и потрясти как следует, чтобы не смела бросать недописанные книги, а лучше садилась и дописывала прямо сию секунду.

Потом я напомнила себе о том, что Санни мне свой черновик, вообще-то, и не давала, и читать меня не заставляла, я сама решилась, заранее предупреждённая, что история не дописана, так что претензии свои можно оставить себе. Желание взять её за горло от этого понимания не уменьшалось.

Когда я закончила читать и стала перечитывать особенно впечатлившие моменты, солнце давно встало, а будильник в телефоне напомнил о том, что через час у меня встреча в юридической фирме. Я молниеносно собралась и пошла на встречу, вместо завтрака доев печенье и запив его водой из чайника. Я не поспала, пропустила зарядку с медитацией, и письма не разобрала. Мне было совершенно не стыдно, потому что я ни о чём не жалела.

***