Крылатый лев (СИ)

Глава 19

На секунду повисла тягостная тишина, которую разбил обиженный возглас Пашки:

— Да ты никогда мне не веришь!

Я подумал, что сейчас снова полетят гортанные выкрики: «Ральтен барган!..», которые, без сомнения, означали, что все мы — балбесы, малолетки и негодяи.

Но эм Реус, похожий на сдувшийся воздушный шар, молча подкатил к Кузе и еще раз чутко его осмотрел и ощупал. Сказал устало:

— С ним хорошо. Выспится — наберется сил. Молодой. Вылечим.

— А что ты скажешь про Колдуна? — сунулся Пашка.

— Что сказать? Подлец он, — неожиданно заключил эм Реус. Мы выдохнули с облегчением, радостно переглянулись, засияли, а эм Реус мрачно продолжил:

— Колдун ко мне рано пришел. Пяти утра не было. Посмотрел на него, удивился — злой, взмыленный, никогда не видел такого. Конечно, я не спал. Жена не спала, плакала. Ведь сын пропал. Племянница пропала. Шакалы чуть не за воротами бродят.

— Мы же написали письмо! — виновато проговорила Вишня.

— Письмо… Что письмо — бумажка! Не жалеете нас. Приключения надо! Колдун сказал, мол, искал вас и нашел. Обещал место указать. Потребовал за сведенья заплатить. Отдать одного дракона.

— И ты отдал? — побледнел Пашка.

— Никого не отдал. Драконы как дети, лишних нет, — эм Реус с горечью покачал головой. — Золото я ему дал. Много золота. Тогда он сказал, где опушка. Сказал, что беда. Что ты, Лион, — оборотень.

— Это я-то — оборотень?! — я подскочил в ярости. — Это он…

— Подожди! — оборвал меня эм Реус. — Колдун сказал, ты в волка обернулся. На него кинулся. Зубы у тебя железные. Чуть не убил.

— Что за чушь! — хором выкрикнули мы.

— Требовал детей в город вернуть, да проучить, а тебя… — эм Реус с усилием посмотрел мне в глаза и все-таки выговорил: — А тебя в чаще оставить. Вещи отобрать. Карту отобрать.

— А лучше сразу прирезать от греха подальше, — похолодев, произнес я.

— И это он говорил, да, — кивнул эм Реус.

— А вы?

— Сам, сказал, разберусь. Не мальчик уже. В разные земли на драконах летал, многое повидал. Пока летел на Грае, думал, думал. Может, и прав в чем Колдун? А теперь вижу — не прав. Вам верю. Не ему.

— Спасибо, дядя Реус, — пробормотала Вишня.

— Во всё он лезет, кругом суётся, воду мутит… — точно не услышав племянницу, угрюмо продолжил эм Реус. — В последние годы — как с цепи сорвался, торговле мешает, везде мешает. Вот придумал, что Лион — мертвяк. Ведь многие поверили, многие! И я поначалу тоже. А теперь вижу — не мертвяк. Парень как парень. Правильно сделал, что облако пошел искать. Я вот однажды не сделал, что должен. До сих пор себя за то ненавижу. Всю жизнь себя винить буду.

— Ого! А что это ты такого не сделал? — с любопытством склонил голову Пашка.

— Ральтен барган! Много будешь знать!.. Болтать не надо. Вы тоже вон натворили! Брат с сестрой, два сапога пара. Ночью исчезли, дракона забрали, вещи забрали… Зачем все делать втихомолку? Подошли бы ко мне. Поговорили. Я же человек!

— Да ты бы сроду не отпустил!

— Ну, не отпустил… А может, и отпустил бы! — сварливо проговорил эм Реус. — Откуда знаешь? В голову залезешь? Она круглая, да не тыква.

Пряник виновато вздохнул. А эм Реус продолжил:

— Колдун давно всем хуже горькой редьки. Он сам это знает. Если в городе обернется птицей, кто-нибудь пристрелит — вот и не превращается. Не до него сейчас, шакалы в окрестностях. Я так думаю, он сам шакалов призывает.

— Как так? — ахнула Вишня.

— Не знаю, как. Я ведь не чародей. Гипнозом, что ли. Заклинаниями. Горя он хочет, большого горя! Колдун людской бедой, как кашей, питается. Нам хуже — ему лучше. Силы тайные пополняет. Люди уже раскусили его. Не верят, но боятся. Мнится мне, не зря он цыганит то дракона, то золото. Может, соберет капитал да уйдет из города. На юг, на север, не знаю.

— Вот было бы хорошо! — воскликнул я.

Эм Реус натянул поглубже блестящий новенький цилиндр, оглядел нас внимательными цепкими глазами.

— Ральтен барган, что мы про него? Долой его. А вы — домой, ребята.

Я сразу мотнул головой — и друзья тоже.

— Мы не вернемся.

— Вы там нужны, а здесь нет! — я видел, что эм Реус снова закипает. — Здесь вы — кто? Еда для зверья лесного! Подвигов хотите — и там будут. Вернетесь — запишетесь в отряд к Воину Вадиму. Пикой махать научитесь, из арбалета стрелять научитесь. И тебе, Лион, с отцом хорошо будет, и ему с тобой. А то он черный весь ходит.

— Нет, эм Реус, — мой голос дрогнул. — Я вернусь только с Крылатым Львом. Я доберусь до Облачного пика. И отец в меня верит.

— Далеко, долго, опасно! Пешком пойдешь — тварь какая нападет, не отобьешься. А на драконе нельзя. Нельзя на драконе, я сказал! — это он заметил, как скривился, шевельнул губами Пашка. — Вы думаете, вот Реус жмот! Вот Реус скупердяй! Дракона ему жалко. Да, жалко! Дракон — он зверь толковый, мощный, полезный. Убьют — как не жалеть? Ради чего ему помирать? Его пристрелят, так и вы погибнете! Разве не знаете, что через Гномью слободку ни один дракон не перелетит?! — эм Реус перевел дух и продолжил горячо размахивать руками. — Чужедальние гномы нашим пустомелям не родня! Богаты они очень. У них камни, золото, посуда, побрякушки. С ними торговлю наладишь — и живи, песни пой. А не могу! Сколько раз пытался! Они драконов ненавидят с тех пор, как дикие твари им село сожгли. Гномов погубили, посевы перепортили… Много гномы страдали. А потом они пушки смастерили. Мощные пушки, у нас таких нет и не будет! Теперь муха не пролетит, не то что дракон. Думаете, я по молодости лет не пробовал? Как же, пробовал! Лихой был? Не-ет. Тупой был! Одного дракона загубил, сам чудом ноги унес. Ох, дракон хороший был, вспоминаю, жалко! Потом пешком побрел — заблудился. Как обратно дополз — не знаю. Но ведь молодой был совсем! Упрямый! Думал, дойду — и договорюсь. Разбогатею, десять драконов куплю. Дурак был. Третий раз не один пошел. С другом пошел! Ну, с девушкой. Ох, смелая она была… Отчаянная! Была, да пропала. Искал ее, искал, чуть в болотах не потоп. Не нашел. Не прощу себе никогда. Никогда.

— Так ты был с подружкой! — нахмурился Пашка. — А как же мама?

— Не знал я тогда твою маму. В Синегорье жил. А как все это случилось, так в Светлый город перебрался. Чтобы не вспоминать. Но все равно ведь помнится. Да что уж? Четверть века минуло. Разворачивайтесь, ребята. По домам.

— Я пойду дальше, — я поднялся, глянул ему в глаза. — Я точно пойду дальше.

— И я! — Вишня мгновенно встала рядом.

— Я тоже! — воскликнул Пряник. Но отец посмотрел на него утомленно и сумрачно.

— Ты тоже? А как же твой дракон? Он не сможет лететь один.

— Кузя вернется с тобой, — тихо сказал Пашка. — Ты же умеешь управлять летучим караваном. Кузя отдохнет — и поднимется в воздух.

— Он болен, слаб. Не полетит без седока. Управлять надо. Твой дракон. Молодой. Не меня слушает. Тебя слушает.

— Понимаю, но… Как же тогда быть? — Пашка крепко обнял Кузю за шею, то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Глубокая привязанность к любимому дракону боролась в нем с искренней преданностью нам. Эти чувства разрывали его, и я решил, что нужно поддержать друга.

— Пашка, слушай… Ты очень помог мне. Так помог, как никто! Спасибо тебе. Всегда буду помнить… Но сейчас не бросай Кузю, пожалуйста. Вернись с отцом. И… моему отцу привет передай. Ладно?

— И моему… — добавила Вишня. — И маме обязательно! Пусть не переживает. И сестренкам…

Пашка поднял на нас измученные глаза, красные после бессонной ночи, крепко пожал мне руку. Хотел что-то сказать, но не стал или не смог. Вопросительно глянул на отца.

— Дня три надо, чтобы силы к нему пришли, — эм Реус кивнул на Кузю, потрепал его по холке. — Или неделю, может. Здесь будем сидеть — ждать да лечить. Лилею прикладывать. Потом в Светлый город полетим. Осторожно полетим, с остановками. Слабый он очень. Потихоньку, может, доберемся. А ты, Анна-Виктория… Лучше бы ты с нами осталась.

Мне было больно расставаться с ребятами, но я понимал, что эм Реус прав.

— Вишня, ты подумай сто раз, — серьезно сказал я. — Дорога опасная. Тебе стоит вернуться.

— Парень дело говорит, — уважительно отозвался старший Реус. — Домой тебе надо, племянница.

Я прекрасно осознавал, что для всех будет лучше, если Вишня останется с Реусами. Для всех — кроме меня. До вчерашнего утра я воспринимал Вишню как подружку детства, с которой играл в прятки и лепил снеговиков. Я знал ее как старательную одноклассницу, дочь Учителя эм Марка — отцовского друга. Как безупречную отличницу — и смелую путешественницу, которая не боится драконов.

Но теперь я смотрел на нее другими глазами. Все в ней было иным, новым — и яркие вишневые прядки в шоколадных косичках, и темные решительные глаза, и тонкие умелые пальцы. Я заметил, какая она ладная, стройная, ловкая, как идет к ней простой наряд — серые бриджи с синим коротким плащом.

Страшные события последней ночи измучили меня. Тогда, под желтой луной, похожей на циферблат башенных часов, я думал лишь о том, как нам дотянуть до утра и выжить. Но сейчас, вспоминая о сражении в темноте, я поражался отваге и житейской мудрости нашей ровесницы. Вишня — настоящий боец, истинный друг, на которого можно положиться.

Но именно поэтому я не имел права ею рисковать. Это был мой путь. Если мне суждено погибнуть, пусть сгину один.

— Вишня, послушай… — я взял ее за руку.

Она шевельнула плечами, но не выдернула ладонь. Нахмурилась.

— Ничего не говори. Я все решила, не маленькая. Как ты пойдешь один — без меня, без Белки? Это же верная смерть! А вместе мы справимся. Да ты ведь и не путешествовал никогда, а мне приходилось… — она глянула на эм Реуса и опустила ресницы.

Я благодарно сжал ее пальцы — и она сжала мои.

— Ну что ж… Тогда мы пойдем вместе, — прошептал я. — Как-нибудь доберемся.

— Почему это — как-нибудь? — вдруг сказал эм Реус. — Не надо «как-нибудь». До Золотой поляны вам пешком много дней идти. Лес, горы, овраги. А на драконе — часов пять. Подброшу вас. Потом за тобой вернусь, — он посмотрел на расстроенного Пашку. — А оттуда вам через сухой лог — и к гномам.

Я торопливо кивнул, неловко сказав спасибо.

Собрались мы быстро. Погладили Пашкиного Снежка, потрепали Кузю по теплой огуречной морде.

— Счастливой дороги! — сказал Пашка. И отвернулся, обнял Кузину чешуйчатую шею.

Лететь на огромном, мощном, крепком Грае — не то, что на толстом вертлявом Кузе! Эм Реус сам подсадил нас, основательно пристегнул широкими ремнями, проверил, насколько надежно мы устроились. Ловко забрался на драконью шею, уверенно дернул поводья.

И вот тогда я испугался — будто молния ударила в сердце. Нет, не полета! К воздуху я уже привык, да и лететь на Грае — это все равно что сидеть на диване. Я подумал: а вдруг эм Реус обманывает нас? Говорит, что отвезет на Золотую поляну, а сам отправится прямиком в Светлый город. Обо мне-то ему, конечно, нечего заботиться. Но ведь Вишня — его племянница! Возьмет и доставит нас прямиком к дому Учителя эм Марка, чтобы не бродила его дочь по лесам, лугам и болотам.

Видимо, о том же подумала и Вишня, — оказывается, мы настроены на одну волну. Без колебаний она спросила эм Реуса:

— Дядя Реус, а вы нас, случайно, не домой везете?

— А если случайно домой? — передразнил эм Реус и поправил цилиндр. — Спрыгнете?

Грай уже набрал высоту, деревья внизу расстилались бескрайним пестрым морем.

— Дядя!

— Я честный торговец и честный человек! Я слово свое держу! — рявкнул вдруг эм Реус, обернувшись к нам. Его черные усы встопорщились от возмущения. — Конечно, надо бы вас в город вернуть. Но я обещания выполняю. Что толку тебя запирать, если все равно сбежишь? Это и родители твои говорили! Не тяни, мол, ее за собой. Насильно в город не волоки. Не простит нам. Как это у вас говорится? Безбашенные люди! И ты — безбашенная!

— Что есть, то есть, — облегченно вздохнула Вишня.

Мы не спали всю ночь, поэтому, прячась от дерзких утренних лучей, натянули капюшоны и, сами того не заметив, задремали. Очнулись от толчка — Грай приземлился на четыре лапы и зарычал, как сторожевая овчарка. В воздух взвился столб желтого пламени.

Я протер глаза, огляделся. Эм Реус не обманул — мы находились на круглой поляне, усыпанной незнакомыми золотыми цветами, еще не увядшими, свежими. Припекало болезненное осеннее солнце. Я спрыгнул с дракона, скинул плащ и подал руку Вишне. Она щурилась, сбрасывая обрывки сна, обнимала Белку, точно плюшевую игрушку.

— Здесь теплее! — заметила она.

— Потому что южнее, — недовольно отозвался Реус. Он снова стал сердитым, колючим, строгим. — Думай-ка, племянница. Думай. Может, со мной вернешься.

— Нет! — на плечах Вишни подпрыгнули косички.

— Ох упрямая. Жаль, не моя ты дочь.

Вишня благоразумно промолчала.

Эм Реус сунул нам котомку:

— Тут еда кое-какая.

— Но ведь вам с Пашкой тоже надо… — начал было я, но эм Реус посмотрел на меня так свирепо, что я не договорил.

— Про красное дерево на перекрестке помните? От него — направо, в сухой лог. В лес-чертополох не суйтесь. Там болота. Сгинете.

Мы кивали: помним.

Эм Реус тяжело вздохнул, потом сказал мне негромко:

— Смотри, парень, береги ее. И это… Сам берегись. Я чую, Колдун от тебя не отстанет. Знаешь, зачем он к тебе лезет? Есть у него причина!

— Какая? — похолодел я и понял, что сейчас решится большая загадка.