Крылатый лев (СИ)

Глава 25

Безуспешно дернувшись раз, другой, так что мучительно заломило скованное запястье, я понял, что отсюда уже не выбраться, — и вот тут мне захотелось завыть, как воет одинокий волк в лунную полночь.

Да что же я за человек я такой — теряю всё, что дорого! Мне бесконечно дороги Крылатый Лев, отец, Вишня — и всех я лишился! Мне дорога свобода, но и с ней пришлось расстаться.

Но я не стал выть — зачем доставлять Колдуну-упырю такое удовольствие? Только одна мысль поддерживала меня: «Нет, не конец!»

Колдун выпрямился в кресле-троне, расправил широкие складки одежды, положил ладони на скатерть, где поблескивал синий фарфоровый чайник — прежде я и не заметил эту посуду. На чайник я глянул с легким опасением — не удивлюсь, если он тоже сумасшедший и начнет подскакивать и поливать кипятком.

В глазках-перчинках Колдуна отражался дробный блеск свечей. Как же он был доволен, что заманил меня в ловушку! Мне казалось, что он сейчас кувыркнется через голову, вновь пожертвовав драгоценным беретом, или от избытка чувств застучит крепким острым носом по деревянной столешнице.

И вдруг я понял, в кого превращается Колдун, — в черного дятла! Блестящие острые перья, кроваво-красный берет, длинный крепкий нос и визгливый голос не оставляли сомнений. Неудивительно, что ход в Город берлог пролегает не через медвежью нору, а через громадное дупло. Да и имя Пикус означает название этой птицы…

«Да вы, дяденька, дятел!» — хотел было заявить я (а что мне было терять?), но тут что-то огромное, пухлое, невесомое обрушилось на Колдуна с высоты, ослепило его, окутало плотной алой пеленою.

— Белка! — вскрикнул я. — Алька!

— Лион! Ты здесь? Лион! — прозвенел голос, который я хотел услышать больше всего на свете.

— Вишня! — заорал я. — Ты цела? — и новый испуг свалился ледяной глыбой. — Вишня, будь осторожна, здесь Колдун!

Но было поздно. Вишня, одетая в незнакомое синее платье, рванулась ко мне, схватила за руку, свободную от наручника, — и раздался металлический грохот. Тяжелые решетки упали с потолка, прочно заледенев в полу, — мы оказались в клетке. Белка, съежившись, проникла сквозь железные прутья, замерла на Вишнином плече.

— Ну что ж, вот все и в сборе. Аплодисменты, — произнес Колдун и демонстративно похлопал — тускло блеснули перстни на хрустких пальцах. Он по-прежнему держался холодно, но я чувствовал, как дрожит от восхитительного чувства победы: — А ведь много лет назад я предупреждал ваших бестолковых отцов, что отомщу им за непочтение! Они пытались глумиться надо мной, безумцы! Предлагали сплясать! Вот теперь их отпрыски в моих руках. И они у меня попляшут… — Колдун пристально глянул на меня и с наслаждением проговорил: — Твое существование, глупец, будет таким долгие-долгие годы! Ведь ты Лион — значит Лев. Вот и живи, как дикий зверь к клетке! А люди в черных масках будут приходить и смотреть на тебя, как на диковинного животного. Может быть, через прутья кто-нибудь просунет еду… Или факел, чтобы подпалить усы. Ведь рано или поздно у тебя вырастут усы, верно?

— Поймал меня, ну и ладно, — стараясь не вдумываться в его косные фразы, проговорил я. — А Вишню отпусти!

— Отпустить? Это мысль… — прищурился Колдун. — Оставим девочку среди тех милых жителей, что проводят время в молчаливых наслаждениях… Это будет эпично: Вишня придет сюда, как в зоопарк, чтобы протянуть через прутья банан своему милому другу. Кстати, ты не знаешь, едят ли львы бананы?

— Вишня останется нормальным человеком. Она никогда не будет такой, как те демоны! — выкрикнул я.

— Никогда не буду… — повторила Вишня, но как-то вяло, ватно. С ужасом обнаружив, что она борется с тяжелой дремотой, я слегка сжал ее руку, и Вишня, будто очнувшись, тряхнула косичками.

— Вишня, не смотри на него. Он колдует, гипнотизирует! — умоляюще проговорил я.

— Я понимаю… — прошептала Вишня, и, отвернувшись, принялась растирать мочки ушей, чтобы очнуться.

Колдун молчал, сверля меня взглядом. Что ж, пусть сверлит, только сверло сломает! Я тоже уставился на него и смотрел, смотрел, не отводя глаз. Сердце бухало, как отбойный молоток, но я с болезненной радостью понял, что Колдуна страшно раздражает мой пристальный взор.

— Что таращишься, как кошка! Глаза бы тебе выклевать! — наконец не выдержал он. И сахарно обратился к Вишне. — Девочка моя, тебя-то я держать в клетке не собираюсь. Я могу даже отправить тебя обратно, — Колдун выразительно поднял глаза. — Тем более, облако твое пока не растворилось в этом пространстве…

— А что, может раствориться? — через силу проговорила Вишня.

— Конечно! Оно непременно растает — здесь, в подземных владениях, не место облакам! Не слушай своего неразумного друга, будь самостоятельной, сильной, мудрой… как твой отец Учитель эм Марк! Ведь у тебя есть свое мнение, верно?

Вишня, белая, как тетрадный лист, кивнула.

— Тогда прими решение! Предположим, я покажу тебе выход из Города берлог. Я знаю, где он, ведь я посол двух миров! Но ты снова окажешься в темном лесу, полном опасностей и чудовищ! Ты мгновенно продрогнешь под жестоким ливнем. Ты вцепишься в скользкий сук и будешь смотреть, как жадно блестят глаза смоляных шакалов и прыщавых болотищ… А потом болотища будут раскачивать дерево до тех пор, пока ты не рухнешь на траву. Ты станешь для них сытным завтраком, деточка!

Отвернувшись, Вишня зажала уши. Но Колдун продолжал:

— А теперь поразмысли. Здесь ты будешь проводить дни в тепле, красоте и безопасности. Уроки рисования и танцев, приятные люди, безмятежность и покой. Посмотри, какое красивое платье подарила тебе госпожа Урсула! У тебя будет сотня таких платьев!

На мгновение мне показалось, что Вишня колеблется. Поспешив закрепить успех, Колдун продолжил говорить — ровно, гладко, усыпляюще:

— Безмятежность и покой… Покой… Ты готова? Я вижу, ты уже приняла правильное решение… А если нет, то подумай… подумай!

Вишня молчала, и Колдун не торопил ее. Не спеша наливая розоватый напиток из синего чайника, он с наслаждением тянул долгим носом приторный пар, даже ладонью махал над несуразной длинной чашкой, чтобы сполна насладиться резким ароматом.

Но пар был необычный — не белый, а темно-серый, густой, похожий на дым пожарищ. Пар становился плотнее, он рос и крепчал — казалось, что невесомые репьи собираются, скатываются в крупный колючий комок. Не прошло и двух минут, как пар собрался в длинномордого клыкастого монстра с рыбьим хвостом. Монстр оторвался от чашки, невысоко взвился и потянулся в нашу сторону. Свободной рукой я схватил Вишню и попытался ее заслонить, с тоской ощущая, как она ослабла. Вишня хотела что-то сказать, но не могла, только глядела на монстра широко распахнутыми темными глазами.

Но я уже понял, что парового монстра интересовали не мы, а Белка Алька, — он тянулся к ней и клацал зубами. Это Белку он хотел поглотить — нашу подружку, помощницу, единственное существо, связывающее нас с прежним миром!

— Не трогай Белку! — закричал я то ли Колдуну, то ли монстру из чашки. — Оставь нас в покое! — и вдруг заметил Урсулу, про которую в суматохе совсем забыл. Она по-прежнему была в облике медведицы — сидела поодаль, нога на ногу, смотрела на происходящее черными блестящими глазами. — Ну зачем мы вам нужны, Урсула? — с мольбой проговорил я. Во взбудораженном мозгу мелькнула мысль, что странно обращаться к зверю на вы, но я помнил про роскошную даму. — Отпустите нас.

Удовлетворенно глядя на мои страдания, Колдун попивал противный на вид розовый напиток — что это, может, чья-то разбавленная кровь? Паровой монстр тянулся к Белке, та ежилась, пряталась Вишне за воротник. А Вишня, к моему ужасу, с каждой минутой все больше походила то ли на восковую куклу, то ли на тех людей-призраков, что мы видели в бесконечных комнатах и коридорах.

— Я думаю, Вишня уже готова принять решение, — склонил голову Колдун, любуясь, как несчастная Белка пытается ускользнуть от зубастой пасти серого монстра из чашки.

— Нет, это я готова принять решение! — вдруг заявила Урсула. Она оставалась медведицей, но голос был прежний — женский, сильный, глубокий.

В один прыжок она оказалась возле Колдуна и взмахом тяжелой лапы швырнула на пол уродливую чашку, которая в тот же миг раскололась. Охнул, вскочив, Колдун. Мгновенно скривился и растаял клыкастый монстр. Выдохнув, я крепче взял Вишню за руку. А Урсула, поднявшись на задние лапы, внезапно снова обратилась в высокую даму в элегантном черном платье. Только глаза ее по-медвежьи метали молнии.

— Вы знаете, что я вас уважаю, господин Посол! Вы не раз приводили в Урбе Денс новых жителей и каждый из них подпитывает особой энергией наше прекрасное пространство. Но сейчас вы заигрались, любезный Пикус! Зачем вы притащили сюда этого юношу? Вы что, не видите в его глазах отражение львиной морды? Да он же сожжет Город берлог своим бешеным взглядом!

— Ах, не волнуйтесь, милейшая Урсула! — Колдун сложился как циркуль в почтительно-снисходительном поклоне. — Что он сделает нам, раздавленный и униженный? Пусть сидит на цепи, меня порадуют его страдания.

— Ищите радость в другом месте! — зарычала Урсула, и я уже не мог понять, чего в ней сейчас больше, медведицы или дамы. — Вы знаете, что здесь могут находиться только люди без облаков. А его облако не растворится, и ваш чайный зубастик его не погубит. Его облако живо, живо, его отражение блестит в его зрачках. Облако не здесь! Но оно существует!

— Неделя — другая, и оно исчезнет! — суетливо сказал Колдун. — Поверьте мне. Подождите.

— Нет, не буду ждать! — взъярилась Урсула. — Здесь свой уклад, и человек с львиным облаком все разрушит! Только я могу здесь рушить и строить. Только я! Только я!!

Изящная дама в черном платье ринулась к нам и, не слушая верещания Колдуна, тонкими нежными руками со звенящими браслетами раздвинула железные прутья решетки, словно те были слеплены из пластилина. Содрав наручник с моего запястья, она грозно зарычала, топнула острым каблучком и рванула занавеску, за которой пряталось громадное, от пола до потолка, стрельчатое окно. Ударом кулачка элегантная женщина распахнула створки. За окном не было ничего, кроме беспросветного сливочно-белого тумана.

— Прочь! — завопила она. — В моих чертогах не будет парня с львиными глазами! Прочь!

Тряхнув освободившимся от оков запястьем, я поспешно потянул Вишню за руку, но она, ослабевшая, обессиленная, почти не могла шевелиться. Белка, крошечная, как горошина, закатилась в карман ее нового платья.

Я подхватил Вишню на руки (не тяжелая!), ступил на низенький подоконник и, закрыв глаза, вместе с подружкой шагнул в плотный белесый туман. Створки окна мгновенно захлопнулись. Последнее, что я слышал, — глухой стук птицы о стекло.