Крылья зла

Глава 20

Платье, которое я выбрала из нескольких вариантов, предоставленных академией, идеально сидело на моей фигуре: длинные облегающие рукава закрывали каждый дюйм кожи от запястья до шеи. Остальная часть ниспадала до пола слоем черной ткани, которая таяла на моем теле. Оно не было слишком тесным, чтобы стеснять мои движения, но все же удобно облегало мои изгибы.

Я посмотрела на себя в зеркало, проведя руками по талии.

Количество раз, когда я надевала платье, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Я никогда не должна была быть красивой. Меня не должно было волновать, как мои черные волосы вьются вокруг лица, почти всегда мешая мне. Я не должна была носить красивые вещи, надевать платья, особенно на официальные балы.

Но это была новая жизнь. У меня появилась новая цель, новый смысл.

Глядя в зеркало, я не чувствовала себя не в своей тарелке, как ожидала. Я почувствовала… удивительную волну эмоций.

Этот бал не должен был иметь для меня никакого значения. Это было очередное бессмысленное сборище людей, до которых мне не должно было быть никакого дела.

Но в глубине души я переживала. Меня волновал этот бал. Меня волновало это чертово платье. Меня волновало, что мои волосы уже не так блестят, как раньше, что ему понравится, как тонкая ткань длинного платья обнимает мои изгибы.

Лэнсон был добрым и сильным. Я свяжусь с ним, и он поможет мне пройти через Трансцендент.

Но не Вульф.

Я представила, как бы отреагировал Вульф, увидев меня в этом облегающем платье, совсем не похожем на повседневный тренировочный костюм, который я носила каждый день.

«Нет, Хантир, — подумала я. — Тебе все равно, что он подумает». Он даже не потрудился бы посетить такое мероприятие, как это. Он был слишком крут, слишком расчетлив.

Яма в моем желудке увеличилась. Я не должна была думать о нем. Я должна была думать о своем спутнике, о Лэнсоне.

Покачав головой, я отвернулась от зеркала.

Лэнсон был милым. Он был внимательным, он защищал меня, и, черт возьми, я начинала верить, что я ему действительно нравлюсь. Во всяком случае, гораздо больше, чем я нравилась Вульфу.

Быстрый стук в дверь отвлек мое внимание.

— Хантир? — раздался голос Лэнсона.

Я бросилась к двери, взялась за ручку и со вздохом облегчения открыла ее.

На пороге стоял Лэнсон с пучком белых роз в руках.

Его взгляд сразу же остановился на мне и лишь через секунду переместился на длину моего платья. Я не могла остановить кровь, прилившую к щекам.

— Черт возьми, Хантир, — вздохнул он. — Ты выглядишь… ты выглядишь потрясающе.

— Да, ну, — пробормотала я, глядя на свои ноги, обутые в туфли на тонком каблуке, — платье предоставила академия.

Туфли были неудобными и неестественными. Было бы легко снять их и пройтись по замку босиком, но я все равно засунула ноги в крошечные тюрьмы.

— И все же, — подтолкнул он. — Даже в тренировочной одежде ты была бы самой красивой фейри на сегодняшнем балу.

В его глазах мелькнула эмоция, от которой у меня свело живот.

— Нам лучше идти. — Я сглотнула и повернулась, чтобы закрыть за собой дверь спальни. Перед тем как захлопнуть дверь, я в последний раз осмотрела помещение, обратив внимание на идеально заправленную кровать Вульфа.

Рука Лэнсона тут же обвилась вокруг моей спины. Я напомнила себе, что не должна вздрагивать: он понятия не имел, что скрывается под его рукой.

Никто не знал.

Я в этом убедилась.

Мы шли в комфортной тишине, в конце концов присоединившись к застывшим студентам, ожидающим, когда их пропустят в бальный зал на базовом этаже академии.

И мне совершенно не нравилось, что я нервничаю.

— Разве это не странно? — спросила я у Лэнсона. — Мы должны убивать друг друга, чтобы попасть в Золотой город, а они хотят, чтобы мы пили, танцевали и забыли обо всех своих проблемах на эту ночь.

Лэнсон рассмеялся. — По крайней мере, они предоставляют выпивку, — прошептал он, его дыхание коснулось кончика моего уха.

— Лучше бы оно того стоило, — пробормотала я в ответ, скорее себе, чем ему.

И я говорила серьезно. Самым большим светским мероприятием, которое я посещала в Мидгрейве, было распитие эля в таверне с Румми. Это было вне зоны моего комфорта. Это было совсем не похоже на то, чему меня учили.

Я позволила Лэнсону подвести меня к столу с едой и вином и ничуть не колебалась, когда он протянул мне бокал с красной жидкостью.

— Вот, — сказал он. — Расслабься немного, Хантир. Это должна быть веселая ночь.

Я бросила на него взгляд, закатывая глаза от этой мысли. — Ты действительно думаешь, что кто-то здесь будет веселиться, когда мы должны тренироваться на выживание? Это шоу, шарада. Они хотят водить нас за нос, как марионеток.

— Ты цинична, — ответил он, наклонившись так, чтобы только я могла его слышать. — Но мне это в тебе нравится. Всегда начеку. Всегда настороже.

Я проигнорировала то, как от его слов напряглись мои плечи, и повернулась к Эшлани, которая бежала к нам в белой сверкающей юбке, струящейся вокруг ее лодыжек. — А вот и вы двое! — воскликнула она, разрушив невидимое напряжение, которое, возможно, сохранялось между мной и Лэнсоном. — Я уже начала думать, что вы оба сбежали!

Я сделала долгий глоток своего напитка, позволяя ему обжечь мой желудок, пока я глотала. — Это все еще выглядит неплохим вариантом.

— Это праздник, Хантир! — возразила она. — Не будь такой ворчуньей.

Как бы я ни ненавидела это, она была права. Я обратила внимание на окружающую меня комнату, наполненную всевозможными предметами роскоши и дорогими блюдами, которых я никогда раньше не видела. Скучный, голый бальный зал как-то преобразился, превратив темные стены из дерева и камня в волшебные полотна из мерцающих огней и белых тканей, которые заставляли забыть о том, что ты вообще находился в этом ужасном месте.

— Видишь, — сказал Лэнсон, с ухмылкой наблюдая за мной, — здесь не так уж плохо.

— Отлично, — признала я. — Я постараюсь хорошо провести время, но обещаю, что не буду танцевать. И если кто-нибудь из этих придурков снова попытается меня избить, я уйду.

— Договорились! — пискнула Эшлани, хлопая в ладоши и поднимая очередную чашу с ликером.

Боже, как я ошибалась. Это была выпивка. Это точно, без сомнения, должны были быть напитки. Потому что где-то посреди шепчущего мне на ухо Лэнсона, пополняющего мой бокал, когда он почти пуст, и прекрасной музыки, которая становилась все громче и громче по мере того, как продолжалась ночь, я оказалась на танцполе.

Танцевала и кружилась, как проклятая идиотка.

Как будто мне действительно здесь место. Как будто у меня есть шанс по-настоящему повеселиться.

Сначала я танцевала с Эшлани, позволив ее заливистому смеху и раздражающе заразительной улыбке затащить меня туда против моей воли. Она вцепилась в мои руки, не отпуская, кружила меня, хихикая и откидывая голову назад, пока мы пробирались к центру танцующих фейри.

— Ты улыбаешься, — сказала Эшлани. У меня так закружилась голова, что я подумала, что могу рухнуть прямо здесь. — Я никогда не видела, чтобы ты так улыбалась.

Она была права. Мои щеки начали болеть от этого. — Обычно не так много поводов для улыбки, особенно здесь.

— Всегда что-то есть, — ответила она, обращая внимание на что-то позади меня. — Нужно только поискать.

Я обернулась, ожидая, что Лэнсон будет стоять прямо за моей спиной.

И чуть не замерла, когда увидела Вульфа, высокого и раздражающе чертовски красивого в черном костюме, который, казалось, едва облегал его длинные, скульптурные конечности. Я перестала танцевать. Любая улыбка, задерживавшаяся на моем лице, испарилась, полностью исчезла из моего выражения, когда я встретилась с холодным, пустым взглядом Вульфа.

Только он не был совсем пустым.

Я успела сделать несколько шагов к нему, прежде чем осознала, что делаю, прежде чем смогла отговорить себя от этого. Я двигалась сквозь толпу, едва избегая других пьяных и танцующих фейри, не сводя с него глаз.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я. Мой голос звучал совсем не так сердито, как мне хотелось.

Губы Вульфа дернулись вверх. — Праздную. Наслаждаюсь жизнью. Как и ты, похоже.

— Ты не похож на человека, который празднует. Или на того, кто наслаждается жизнью, если уж на то пошло.

Он широко улыбнулся, сверкнув своими идеально белыми и острыми зубами. — Если ты хочешь, чтобы я показал тебе, как хорошо провести время, Охотница, тебе нужно только попросить. Конечно, с «пожалуйста».

— Пошел ты, — сказала я и повернулась на пятках, чтобы вернуться к Лэнсону.

Грубая рука схватила меня за плечо и одним движением притянула обратно к Вульфу, как будто ему не потребовалось никаких усилий, чтобы так легко переместить все мое тело.

— Осторожно, — прорычал он.

Его глаза остановились на моих, задержав взгляд на несколько секунд, а затем переместились на мой рот.

Я не двигалась. Не могла.

Мы были заперты во времени, застряли в пространстве. Ничего не существовало, кроме него, стоящего здесь, его хватка на моей руке была крепкой, но не болезненной.

На секунду я позволила своим мыслям рассеяться.

Может быть, Вульф все-таки не такой уж и страшный? Может, он не такой уж большой засранец, каким я его себе представляла.

И, может быть, он позволит мне узнать, каково это — поцеловать его.

— Хантир. — Голос Лэнсона, раздавшийся сзади, заставил меня подпрыгнуть.

Вульф прижимался ко мне еще несколько секунд — гораздо дольше, чем нужно, — прежде чем отпустить меня. Его челюсть сжалась, когда он перевел взгляд на Лэнсона, и я тут же почувствовала холодок в том месте, где только что была его рука.

— Здесь все в порядке? — спросил Лэнсон. Он говорил медленно и расчетливо, хотя глаза его были обращены не на меня. Его губы сжались в тонкую линию, когда он уставился на Вульфа.

Вульф приподнял бровь, ожидая моего ответа. Я перевела взгляд с одного на другого, все еще находясь в легкой дымке от того, что мы пили в течение последнего часа.

— Все в порядке, — ответила я, хотя мои глаза были прикованы к Вульфу.

Лэнсон переплел свою руку с моей. Горящие глаза Вульфа скользнули по моей руке к нашим сцепленным пальцам, и его брови сошлись вместе.

— Потанцуй со мной, — пробормотал Лэнсон, но произнес эти слова достаточно громко, чтобы Вульф тоже их услышал.

Мне не нужно было отвечать. Он уже тянул меня за собой, отрывая от пьянящего присутствия Вульфа и втягивая в толпу бальных платьев и полупьяных студентов академии, пытающихся на ночь вырваться из своей извращенной, несовершенной реальности.

«Перестань беспокоиться, — напомнила я себе. — Перестать волноваться и уж точно перестать думать о Вульфе».

Когда Лэнсон притянул меня к себе в центре зала, я не стала возражать. Эшлани танцевала где-то в толпе рядом с нами, ее смех наполнял воздух и пробивался сквозь ровный поток музыки.

— Я ненавижу его, — сказал Лэнсон, пытаясь скрыть отвращение в своем голосе. — Я ненавижу то, что он здесь, и ненавижу то, что он смотрит на тебя.

Обхватив Лэнсона за плечи, я позволила ему покрутить меня, чтобы я могла увидеть, о чем он говорит.

Вульф стоял на краю бального зала, его высокую фигуру можно было различить в любом месте, он скрестил руки на груди, а его невозможные, наполненные льдом глаза были прикованы к нам.

Ко мне.

— Просто не обращай на него внимания, — сказала я, придвигаясь чуть ближе к Лэнсону.

Могу поклясться, что я увидела, как челюсть Вульфа сжалась от этого движения.

В моем животе зашевелилось удовлетворение. Я знала, что Вульфу наплевать на Лэнсона, но ему не было дела ни до кого из студентов этой академии.

Но почему он не наблюдал за остальными? Почему его взгляд был прикован к нам?

Руки Лэнсона опустились ниже, на основание моей спины. Он снова закружил нас, двигаясь в такт музыке, когда она переходила от одной песни к другой.

— Я не принимал тебя за танцовщицу, — прошептал он мне на ухо, его губы коснулись моей кожи так, что по позвоночнику побежали мурашки.

Я склонилась к этому ощущению. — Сегодня я танцовщица, — сказала я. Я положила голову ему на плечо, позволяя ему принять на себя всю тяжесть моего тела. Должна признать, это было приятно — не нести все это на себе.

Даже если я остро ощущала на себе пристальные взгляды. В частности, один яркий и сексуальный.

— Ты мне нравишься такой, — пробормотал Лэнсон, его губы приблизились к моей шее. — Я редко вижу тебя расслабленной.

— Я не могу расслабиться, — инстинктивно ответила я. — Я никогда не могу расслабиться в такой обстановке. Не тогда, когда так много поставлено на карту.

Его правая рука опустилась ниже, чуть выше основания моего затылка. — Теперь я здесь. Я защищу тебя, Хантир. Ты можешь мне доверять.

На долю секунды я забыла о Вульфе. Я забыла о своей миссии, о проклятых тестах. Я забыла обо всем, кроме рук Лэнсона на моем теле, о музыке, звучащей в воздухе и управляющей моими движениями.

Не успела я опомниться, как наши тела оказались вплотную друг к другу, и ни один дюйм пространства не разделял нас. — Я не должна никому доверять, — призналась я. — Я всю жизнь напоминала себе об этом.

Его дыхание, горячее и ровное, щекотало мне шею. Он, должно быть, почувствовал эту реакцию, должно быть, почувствовал, как он практически нес меня сквозь толпу, когда его руки спустились по моей талии, обхватив мою задницу так, как я бы никогда не позволила, будь я трезвой.

Когда он отстранился, чтобы посмотреть на мои губы, я позволила ему. Хотя его взгляд не вызвал в моем теле такой же вспышки жара, как взгляд Вульфа.

Я не знала, сколько времени прошло. Не знала, сколько песен прозвучало, пока я лежала в объятиях Лэнсона, не знала, сколько раз его руки проникали ниже моей талии, не знала, сколько раз его губы касались моей шеи.

Фигуры Вульфа больше не было у задней стены бального зала. Я ненавидела то, как опустился мой желудок, когда я это заметила, но я не отстранилась от Лэнсона.

Лэнсон действительно заботился обо мне. Я ему даже нравилась. Он считал меня доброй и особенной.

В отличие от Вульфа, который видел во мне лишь обманщицу. Ту, которую нужно было защищать и опекать, ту, которую нужно было прилететь и спасти.

Я уже начала расслабляться при мысли о том, что он покинет бальный зал, отправившись размышлять о том, что ему еще предстоит сделать этим вечером. Пока он не прочистил горло прямо рядом с нами, заставив нас с Лэнсоном напрячься.

— Прости, — сказал он, его голос звучал знойным рыком. — Ты не возражаешь, если я приглашу тебя на танец?

Я замерла.

— Я возражаю, — сказал Лэнсон, не убирая руку с моей спины.

Глаза Вульфа смягчились. Они не были такими темными и отстраненными. Они были… теплыми. Умоляющими. — Охотница?

— Только один, — сказала я, отвечая за себя.

Лэнсон сразу же напрягся, но я бросила на него еще один взгляд, и он в конце концов отступил. — Я принесу нам еще выпить, — прошептал он.

А потом он ушел, оставив нас с Вульфом одних на танцполе.

— Ты не производишь на меня впечатление человека, который танцует. — Я позволила ему положить мои руки себе на плечи.

— Я и не танцую. — Его крылья создали барьер, удерживая других фейри на расстоянии не менее трех футов от нас, пока он перемещал нас в такт музыке.

— И все же тебе не терпелось выйти сюда и помешать мне и моему спутнику?

Челюсть Вульфа сжалась. — Он мне не нравится.

— Ну и ладно. Тогда тебе не обязательно с ним танцевать.

Его пальцы сжались вокруг моей талии, притягивая меня на дюйм ближе к нему.

— Ты проводишь с ним слишком много времени.

Мой взгляд метнулся к его глазам, и между его лицом и моим осталось всего несколько дюймов. — Прости?

— Ты не можешь ему доверять. Что-то в нем не так.

— И почему же? — спросила я. — Это как-то связано с тем, что я нравлюсь ему, а он мне?

Вульф насмешливо хмыкнул, окинув взглядом бальный зал позади меня. — Он тебе не нравится.

— Ты ничего обо мне не знаешь, Вульф.

Его глаза снова встретились с моими. Я поймала себя на том, что смотрю на белые крапинки, сверкающие в его голубых радужках, на черные волосы, которые стали длиннее за время, проведенное в Мойре.

— Я знаю больше, чем он.

Вульф закружил меня, заставив ахнуть, когда прижал мое тело к своему. Я подавила смех, который грозил выдать меня из-за внезапной силы его танца.

Он кружил меня по бальному залу, словно я была пушинкой.

— Достаточно, — сказал Лэнсон, прерывая нас.

Я оттолкнула Вульфа от себя, от смущения мои щеки запылали. Мы даже не закончили один танец, но это был уже один танец.

— Я заберу свою спутницу обратно. — Лэнсон уставился на Вульфа, стиснув зубы и сжав кулаки.

— Она в твоем распоряжении. — Вульф бросил на меня быстрый взгляд, после чего вышел из бального зала, и его черные ангельские крылья последовали за ним.

Черти.

— Пойдем. Давай уберемся отсюда. — В словах Лэнсона сквозили затаенная похоть и ревность — опасное сочетание.

Я тоже чувствовала вожделение, но не в такой степени. Не только к Лэнсону, хотя я не могла этого понять, не могла понять, почему я все время оглядывалась через плечо Лэнсона, ища кого-то другого.

Ища кого-то, кому было все равно.

Я кивнула, давая ему сигнал увести меня.

Он так и сделал.

Я больше не видела Вульфа, пока Лэнсон вел меня, наполовину неся, из бального зала в сторону открытых садов.

Прохладный ночной воздух сразу же поцеловал мою кожу, разбудив меня.

Мы были единственными, кто находился в поле зрения, единственными, кто находился вдали от музыки, танцев и затуманенных суждений.

Я наконец отошла от Лэнсона, который, расхаживая взад-вперед, начал что-то бормотать о Вульфе.

Мужчины и их темперамент.

— Почему ты позволяешь ему доставать тебя? — спросила я. — Черт возьми, Лэнсон. Я пришла сюда с тобой!

— Мне это не нравится, — прорычал Лэнсон. Он провел руками по волосам, запутав их в зализанных назад локонах. — Он ведет себя так, будто ты ему принадлежишь, Хантир.

— Ну, это не так.

— Там все было не так. — Лэнсон угрюмо покачал головой.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — спросила я. — Я здесь, с тобой! Я не с ним! — Я никогда не видела его таким: он впился пальцами в кожу головы, словно хотел похоронить эти мысли, словно хотел похоронить свой гнев.

Но я чувствовала его с того места, где стояла: тяжелый, горячий и беспокойный. — Посмотри на меня, — приказала я.

Лэнсон покачал головой, не поворачиваясь, но в конце концов оторвал руки от волос.

— Посмотри на меня, — повторила я, и в словах прозвучало еще больше отчаяния.

Он медленно повернулся, его глаза не решались встретиться с моими.

Я не совсем понимала, зачем мне нужно было нравиться ему. Нужно было, чтобы он хотел меня. Нужно было, чтобы он одобрял меня, чтобы ненавидел Вульфа так же сильно, как и я.

Это было знакомое ощущение, которое я испытывала каждый день, когда росла с Лордом. В мире, где мне не было места, в мире, где у меня отняли моих собственных родителей, мне хотелось, чтобы кто-то тосковал по мне. Чтобы кто-то принял меня.

Мне хотелось, чтобы Лэнсон увидел меня.

Прежде чем я смогла остановить себя, я шагнула вперед и скользнула руками по его груди.

Сначала он напрягся, но не отступил под моим прикосновением.

Я просунула руки под его пиджак, поднялась к плечам, шее, подбородку.

Я видела это в его глазах — перемены. Лэнсон больше не смотрел на меня так, словно я была всем его миром, словно я была его спасением. Он смотрел на меня так, будто видел во мне правду; будто замечал тьму, которая всегда нависала над моей головой.

Он смотрел на меня так, словно я была разбитой, разрушенной.

Наконец-то он увидел меня настоящую.

Мы были слишком заняты своими переживаниями, чтобы заметить, что кто-то еще входит во двор, кто-то приближается, кто-то смотрит.

Пока медленный хлопок позади не заставил меня подпрыгнуть.

Я отстранилась от Лэнсона и повернулась, обнаружив, что Эспек с весельем наблюдает за нами.

— Как мило, — прошипел он. — Хотя, думаю, ты мне кое-что должна.

— Прости? — прошипела я.

Эспек попятился вперед, явно пьяный. И явно злой.

— Встань позади меня, — приказал Лэнсон.

Я проигнорировала его и задрала платье, вытащив клинок из-за бедра.

Эспек взглянул на него, а затем снова посмотрел на меня. — Так вот как ты убила Райдера? Заколола его до смерти вот этой игрушкой? Просто разорвала его на куски?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Лэнсон застыл рядом со мной.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, крыса. Они нашли его тело, и ты единственная, кому хватило глупости убить его. Ты должна мне жизнь.

Моим первым побуждением было встать перед Лэнсоном.

Но глаза Эспека не отрывались от меня. Ни на секунду. Он вытащил из ножен свой клинок и смело шагнул в мою сторону.

— Беги, Хантир, — взмолился Лэнсон из-за моей спины. — Он убьет тебя!

— Я никуда не пойду, — прорычала я. Я смутно осознавала, что Лэнсон пятится за мной.

Он хотел бежать.

Я хотела сражаться.

— Глупая, глупая девчонка, — прорычал Эспек. — Ты думала, что это сойдет тебе с рук? Тебе и твоему ручному волку?

— Как я уже сказала, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Она никого не убивала! — добавил Лэнсон у меня за спиной. — Просто оставь ее в покое!

Эспек посмотрел на него, словно только что осознав, что он здесь. — Ты действительно в это веришь? — с насмешкой спросил он Лэнсона. — Может, тебе стоит спросить свою подружку о теле Райдера? Его не просто растерзали животные, знаешь ли. Его неоднократно били ножом, а потом оставили гнить.

Моя кровь застыла. Я хотела все отрицать. Черти, я так хотела. Но что-то первобытное глубоко внутри меня говорило мне не отступать, не позволять ему победить.

— Хантир? — спросил Лэнсон. — О чем он говорит?

В воздухе витало предвкушение. Я знала, что предстоит бой. Я убила друга Эспека, и он знал об этом с самого начала.

— Это нужно было сделать, — усмехнулась я, сделав полшага к Эспеку. — Он убил Маэкуса и собирался убить меня.

Глаза Эспека стали дикими. — Нужно было сделать? Черт возьми, мне плевать, что говорит директриса. Ему нанесли более десяти ножевых ранений! Это были не звериные когти!

Я представила себе тело Райдера, полусгнившее в грязи, где его оставил Вульф. Он заслуживал гораздо, гораздо худшего.

— Я сделала то, что должна была сделать! — Вес Веном в моей ладони успокоил меня.

— Лгунья.

Я сделала выпад первой, бросившись на Эспека без всякой осторожности. Мне было плевать на то, что у него есть свой клинок, что он на целый фут выше меня и вдвое больше.

Я уже порядком устала от того, что люди меня недооценивают.

Эспек встретил меня на полпути. В последнюю секунду я пригнулась, чтобы избежать кончика его клинка. Он зарычал и, крутанувшись на месте, метнул кулак в мои ребра, которые, казалось, никогда не заживут.

Но на этот раз я почти не почувствовала боли.

Я полоснула его по руке, Веном проскочила и прорезала рукав его форменного топа. Он зарычал от злости и, схватив меня за длинные волосы, откинул мою голову назад.

Глаза жгло от слез, но я все равно была довольна тем, что пролила хоть немного крови.

Лэнсон что-то кричал на заднем плане, но я была слишком сосредоточена на Эспеке, чтобы разобрать слова.

Слишком сосредоточена на смерти.

— Думаешь, ты справишься с этой штукой? — Эспек откинул мою голову еще дальше назад, так что моя спина почти прижалась к его груди.

Затем он потянулся к моему клинку.

Нет.

Я попыталась вырвать у него руку, попыталась вцепиться в лицо, ударить по коленям — что угодно.

Но это было бесполезно.

Его рука нашла мою, крепко держащую Веном.

— Не смей, мать твою, — прорычала я с ненавистью.

Он только рассмеялся.

Где, мать его, был Лэнсон?

Эспек изо всех сил выкручивал мне руку. Я держалась так долго, как только могла; держалась так, словно Веном была всем, что имело значение в мире. Потому что так оно и было. Веном была моим единственным напоминанием о доме, о Лорде, о моей миссии.

Я нуждалась в ней.

Но она приземлилась на траву рядом с нами, и я никогда в жизни не испытывала такой ярости.

— Что случилось? — прорычал Эспек мне в ухо. Я была уверена, что он вырывает волосы, была уверена, что чувствую, как кровоточит мой скальп. — Не так уж ты и сильна без своего оружия, чтобы защитить тебя, не так ли?

— Пошел ты, — прошипела я.

Он рассмеялся. — Я так и думал, маленькая крыса. Впрочем, не только у тебя есть оружие.

Я поняла смысл его слов слишком поздно. Свободной рукой он выхватил свой клинок, прижал меня спиной к своей груди и вонзил кинжал в мой торс.

Глубоко.

Адреналин, шок, ярость. Все замерло. Я не могла думать. Не могла дышать.

Он вытащил окровавленный кинжал, наконец отпустив мои волосы.

Мои руки мгновенно прижались к животу, чтобы не поддаться пронзительной боли, которая обрушилась на меня через несколько секунд.

Нет.

Я упала на колени.

Эспек снова рассмеялся, и звук его почти заглушила кровь, хлынувшая в мои уши.

А потом я увидела, как Эспек шагнул к Веном, подхватил ее и призвал свою магию.

Порыв ветра метнулся в его сторону, и я увидела, как ломается острая сталь клинка.

Он использовал природную магию, манипулируя стихиями, чтобы сокрушить Веном.

Лезвие сломалось с пронзительным металлическим треском.

Если бы я не истекала кровью, то наверняка разлетелась бы на куски.

Я не узнала вырвавшегося из глубины моего тела истошного крика.

— Наслаждайся боем с этим, — прошипел он.

Мой взгляд упал на Лэнсона, который застыл на месте в нескольких футах от меня.

Шок пронесся по моему телу, теплая кровь прилила к рукам.

— Хантир. — Он вытянул руки, словно подбираясь к дикому животному.

— Лэнсон, помоги мне.

Что он делает? Почему он не помогает мне? Я смутно осознавала, что Эспек пнул рукоятку моего сломанного клинка и выбежал со двора.

Смутно осознавала, что с лица Лэнсона стекает ужас.

— Лэнсон, — повторила я, едва переводя дыхание. Черти, я ведь говорила вслух, не так ли?

— Я не могу этого сделать, — выдохнул Лэнсон, уперев руки в бока и отступая назад, словно я была диким, бешеным вампиром, готовым наброситься на него.

А не истекающей кровью девушкой, которой нужна помощь.

Каждое движение причиняло боль. Я попыталась встать, но рана в торсе свела мышцы.

— Помоги мне! Мне нужно попасть в свою комнату. Мне нужно остановить кровотечение!

Он покачал головой. — Ты убила его, не так ли? Ты действительно убийца, как ты и говорила.

Я рассмеялась. На самом деле рассмеялась.

— Ты меня пугаешь, Хантир.

Я перестала смеяться ровно настолько, чтобы увидеть ужас на его лице. — Лэнсон, — выдохнула я, умоляя. — Я теряю слишком много крови. Мне нужна твоя помощь.

Я знала, как выглядит паника. Я слишком часто видела это, когда Лорд приводил в Фантом новых стажеров.

Широко раскрытые глаза, открытый рот.

Я точно знала, что творится в голове у Лэнсона.

У меня перед глазами все поплыло. Мое тело упало в траву.

— Прости, — зашипел Лэнсон, медленно отступая от меня. — Прости, прости меня. Мне нужно попасть в Золотой город, Хантир. Если директриса узнает, что это ты… я не могу… я не могу этого сделать.

— Лэнсон!

— Прости!

Что за хрень? Это действительно происходит? Лэнсон отступил еще дальше, едва не споткнувшись о собственные ноги, и бросил на меня взгляд, в котором чувствовалось что-то вроде предательства и отвращения.

У меня перед глазами снова все поплыло; темные туннели угрожали моему зрению.

Я теряла слишком много крови. Конечности онемели, в груди похолодело.

Я была слишком растеряна, чтобы спорить, пока Лэнсон бежал прочь, слишком напуганный темным чудовищем, представшим перед ним. Напуганный тем, что он видел во мне.

Когда мои глаза закрылись, я не стала сопротивляться.