Крылья зла

Глава 26

Два дня спустя я улизнула, чтобы попрактиковаться в том, в чем Вульф не мог мне помочь.

Моей магией.

Я неоднократно брала кровь, пытаясь сделать подношение, которое требовалось для вызова магии крови. Покрасневшая кожа на моих ладонях заживала недостаточно быстро, чтобы я могла продолжать резать. Кровь размазывалась по рукояти Веном, когда я пыталась снова, снова и снова.

Но для призыва магии крови требовалась кровь.

Значит, кровь прольется.

Я закатала рукав своей обтягивающей черной тренировочной майки и вонзила острие Веном в кожу.

Думай, Хантир. Сосредоточься. Я вспомнила, что узнала о магии крови.

Очистить голову. Думать о своих намерениях.

Я представила себе маленькое пламя, которое могло бы уместиться на ладони. Я почувствовала его жар, представила, как маленький оранжевый огонек мерцает достаточно глубоко, чтобы осветить темный двор.

Несколько дней назад Войлер снова пыталась помочь мне, но все было бесполезно.

Это должно было прийти изнутри. Моя кровь должна была воззвать к магии.

Я закрыла глаза. Давай, магия крови. Я знаю, что ты где-то здесь.

Другим студентам в подавляющем большинстве случаев удавалось вызвать свою магию крови. Даже Вульф сумел исцелить мою рану с помощью своей магии крови, что было раздражающе безвозмездно с его стороны. И все же я оставалась в шоке.

Сосредоточься на пламени, Хантир. Сосредоточься на вызове магии.

Я думала о том, что весь замок был благословлен архангелами. Я представила, как они вливают свою силу в это место, в камни стен, в грязь под моими ногами.

Ну же, Мойра. Мне нужно совсем немного твоей магии.

Я позволила своей крови капать, капать и капать. Взяв нож, я разрезала еще больше кожи на предплечье, отдавая еще больше своей крови благословенным землям академии.

Дай мне что-нибудь.

Что угодно.

Тишина стала невыносимой.

Но я по-прежнему ничего не чувствовала.

— Черт возьми, — пробормотала я себе под нос, снова прикладывая острие Веном к своей руке. Может, еще кровь поможет?

Если то, что говорили о том, что кровные линии становятся сильнее с помощью магии крови, было правдой, то, возможно, верно и обратное. Я родилась в нищете. Я росла, даже не зная, кто мои настоящие родители.

Лорд наверняка не мог сказать о них ничего хорошего.

Возможно, они были слишком далеки от чистой крови фейри, и в моих жилах не осталось магии. Возможно, вся эта Семинария была пустой тратой времени, и я никогда не смогу владеть магией крови, как другие.

Такая возможность должна была быть.

Я представила себе лицо Лорда и подумала о том, как он будет зол на меня, если я потерплю неудачу. Шрамы на моей спине были ничто по сравнению с тем, что он сделает со мной дальше.

Черт возьми, если я не смогу вызвать эту магию и попасть в Золотой город, то никогда больше не смогу показаться на глаза Лорду.

Я была единственным человеком, которому он доверил это задание. Я, конечно, понимала, почему. В таком холодном и злом мире, как этот, мы все должны были быть осторожны с тем, кому доверяем.

Доверяя людям, мы показывали свою уязвимость.

А уязвимость может привести к смерти.

На меня накатила волна отчаяния. Все мое тело кричало от боли — то ли от тупой боли старых синяков, то ли от новых укусов после кровавых жертвоприношений, я не знала.

Болело все.

Все нуждалось в отдыхе.

Впрочем, отдых здесь был роскошью. В Мидгрейве это тоже была роскошь. Но я не могла себе этого позволить.

В Мидгрейве каждый день проходил в боях. Если я не убивала вампиров, то тренировалась с другими Фантомами или отправлялась на задания.

Я до сих пор помню ту первую миссию, на которую меня отправил Лорд.

Он выглядел почти… нервным.

— Ты готова к этому, — сказал Лорд. Конечно, я поверила ему. Я провела годы, сражаясь каждый день.

И побеждала в каждом бою.

Когда я не тренировалась с другими Фантомами, я тренировалась с самим Лордом. Именно он научил меня правильно владеть клинком. Он научил меня держать оружие в руке — не слишком крепко и не слишком свободно. Он показал мне, как убежать от противника, намного превосходящего меня по размерам, как не запаниковать в предсмертных муках.

Каждый день Лорд заботился о том, чтобы я была готова.

И все это привело к этому.

Если бы только он мог научить меня магии. Я была уверена, что Лорд прорвался бы ко мне.

Он видел меня такой. Он понимал даже самые сокровенные части меня.

В груди защемило. Я никогда не разлучалась с Лордом больше чем на несколько дней, как правило, когда меня отправляли на задания.

Я чувствовала себя слишком далекой от него. Слишком отстраненной.

Я закрыла глаза и подумала о его голосе, приказывающем и яростном, отражающемся от каменных стен замка.

Я представила, как он говорит мне то же самое, что говорили наставники. Я представила, как он держит Веном, разрезает мою рубашку и рассекает кожу над локтем.

И я истекаю кровью.

А потом я представила, как земля внизу пропитывается кровью, принимая жертву для архангелов.

— Проливай кровь, — сказал бы Лорд. — Проливай кровь и живи.

Я не знала, что изменилось, но внезапно каждая унция моего тела наэлектризовалась новой энергией. Это не было похоже на прилив адреналина, который я испытывала раньше, не было похоже на острые ощущения.

От кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев по телу пробежали разряды статического электричества, а затем из глубины потянуло темной дымчатой магией, которая становилась все гуще и гуще, клубясь и изменяя окружающий воздух.

Это было оно. Это была та энергия, о которой говорила директриса.

Я наконец-то подключилась к магии.

Я представила, как Лорд отдает все больше и больше моей крови для подношения. Я провела кончиком Веном от плеча вниз по бицепсу, разрезая рубашку, и даже не вздрогнула, когда прикосновение ужалило.

Из руки полилась теплая жидкость.

Я плотно закрыла глаза.

Проливай кровь и живи.

Легкое жужжание в моем теле переросло в рев, и холод, который я ощущала от ночного бриза, превратился в жгучий огонь, завладевший всеми моими чувствами.

Магия пронеслась сквозь меня.

Я чувствовала ее так же отчетливо, как и все остальное.

Проливай кровь и живи.

Проливай кровь и живи.

Когда у меня закончилась свободная кожа на левой руке, я поменяла руки местами, держа Веном в другой руке и разрезая свежий, нетронутый рукав правой руки.

Проливай кровь и живи.

Лорд не разочаруется во мне. Я бы отдала Мойре каждую унцию своей крови, если бы это означало, что я вернусь домой к нему победительницей.

Что бы ни потребовалось от меня Лорду, я все исполню.

Я была обязана ему хотя бы этим.

Огонь.

Огонь.

Огонь.

Я позволила магии течь сквозь меня, и с каждой каплей крови, упавшей на землю, она становилась сильнее.

Яростнее.

Горячее.

Сердце колотилось, заглушая все остальные звуки, кроме постоянного, быстрого стука крови в ушах.

Я откинула голову назад.

И отпустила.

Вокруг меня вспыхнул огонь, такой неистовый и полный ярости, что я сначала подумала, что мне это привиделось.

Вокруг меня вспыхнул огонь, такой неистовый и полный ярости, что я сначала подумала, что мне это привиделось. Все мое тело расслабилось, когда моя магия — магия крови — разлилась вокруг меня.

Я больше не сомневалась в архангелах, не боялась, что у меня не хватит крови, чтобы предложить им.

Это было то, что нужно.

Огонь полыхнул вокруг моих ног, испуская волны жара, но не касаясь моей кожи. Он распространялся наружу, полз по высохшей траве, словно ожидая приказа.

Я взмахнула рукой. Огонь взлетел в воздух.

Смех захлестнул мою грудь, смешиваясь с чистой эйфорией, которую я испытывала от освобождения.

Еще. Нужно было больше крови.

Я снова порезала руку.

Поднялось еще больше пламени.

Я перешла к туловищу, не потрудившись поднять рубашку, и провела линию по животу.

Очередной прилив адреналина подстегнул меня.

Смех, шипение пламени и хаос заполнили пустое, пустое пространство в моей душе, пока все не стало черным.

Прилив адреналина прекратился. Прилив магии прекратился. Так же быстро, как все началось, все закончилось.

Передо мной стояла Войлер, на ее лице отражался не что иное, как ужас. Должно быть, она потушила огонь, остановила магию, которая только начала подпитывать мое тело.

Я чувствовала, как много силы осталось, как она нравилась моему телу.

— Что ты делаешь, Хантир? Ты планируешь сжечь весь этот замок дотла и забрать всех с собой? — Ее глаза бешено смотрели на меня, на Веном, с которой теперь капала моя кровь.

Я опустила взгляд и увидела, что вокруг моих ног образовалась багровая лужа.

Черти.

Я попыталась сделать шаг, но ноги подкосились.

Директриса что-то говорила о границах магии, особенно магии крови.

Возможно, она имела в виду именно это.

Я приземлилась на землю, в небольшую лужу собственной крови. Мои руки все еще кровоточили, предлагая магию, которую земля больше не принимала.

Я лишь слегка осознавала, что Войлер пытается поднять меня на ноги, и лишь слегка приходила в себя, когда она уходила со двора, вернувшись через несколько минут с Вульфом.

— Прости меня, — прошептала Войлер. — Я не знала, что еще можно сделать.

— Дальше я сам, Войлер. — Голос Вульфа прошелестел по мне, как теплый ветерок. — Никому не говори об этом.

— Исцели ее, — прошептала она, скорее требуя, чем предлагая, а затем исчезла.

— Мне не нужна помощь, — настаивала я, пытаясь подняться.

— Ты даже стоять не можешь. — Вульф опустился передо мной на колени, на его лице читалась озабоченность.

— Мне просто нужно добраться до своей кровати. — Изнеможение накатывало на мое тело, как морские волны, готовые утянуть меня под воду.

— Ты серьезно? — потребовал он. — Ты разваливаешься на части, Охотница. Вот.

Он закинул мою руку себе на плечо, хотя мы оба знали, что он может подхватить меня, не моргнув глазом, и молча вывел со двора и повел по коридору в спальню.

— Я не знаю, что случилось. — Каждый вдох отнимал больше сил, чем я могла отдать. — Мне нужно было, чтобы это сработало, Вульф.

Он убрал мою руку со своих плеч. Я думала, что он собирается бросить меня на кровать, но он повел меня в ванную. Он обхватил меня за талию и водрузил на край раковины в ванной.

— Что ты…

Он приподнял мое запястье и осмотрел мою руку, морщась от каждого пореза ножом. — Ты пытаешься обескровить себя?

Моя голова стала слишком тяжелой, чтобы держать ее. Я не осознавала, что падаю на него, пока он не поймал меня, обхватив рукой за шею и прижав мое лицо к своему.

— Я помогаю тебе. Подними руки.

Я возразила, но он поднял мои руки над головой, сведя оба запястья вместе, чтобы свободной рукой задрать мою рубашку.

— Нет, — пробормотала я, слишком оцепенев, чтобы думать и чувствовать.

Вульф все еще не знал о шрамах. Если он их и видел, то никогда не задавал вопросов о том, откуда они взялись.

Он мгновенно остановился, его глаза изучали мое лицо. Может быть, временами он и был грубым и отвратительным, но он не стал бы раздевать меня, пока я сидела здесь и возражала против этого.

К сожалению, остатки борьбы во мне постепенно угасали. А то, как его пальцы касались моего голого живота, заставляло мою грудь совершать неестественные действия.

— Тебе нужна помощь, Охотница. — Его голос смягчился, а дыхание стало щекотать мою щеку. — Мне неприятно видеть тебя в таком состоянии. Позволь мне помочь тебе.

Я сжала челюсти, но кивнула.

Осторожно, не торопясь, Вульф поднял мою разорванную рубашку. Я зашипела, когда ткань прошла через неглубокие порезы на моем торсе и плечах. Вульф, казалось, не смотрел никуда, кроме рубашки, хотя я могла бы поклясться, что заметила, как затаилось его дыхание, когда ткань соскользнула с моих рук и наконец упала на пол.

Оставив меня в нагрудной повязке.

Он замер, наконец отпустив мои запястья и позволив опустить руки по бокам.

— Это плохо? — прошептала я.

Вульф потянулся за полотенцем и запустил его под воду, не отводя взгляда. — Тебе повезло, что ты не опустошила себя полностью.

Я закрыла глаза, когда Вульф начал вытирать кровь с моей руки, начиная с запястья и медленно поднимаясь к плечу.

— Это не работает, — пробормотал он. — Слишком много крови. Вот. Я могу исцелить тебя лишь частично, но я наполню ванну целебным тоником. — Он порезал руку своим ножом, и кровь снова потекла, и положил ладони на мои руки. От него исходило то же исцеляющее тепло.

— Не стоит тратить на меня свою энергию. Я в порядке. — Я знала, как рискованно использовать магию крови для исцеления, знала, как сильно она может истощить его, если он не будет осторожен.

И все же он не сводил с меня глаз, пока закрывались все более глубокие раны на моем теле.

Черти.

— Этого должно быть достаточно, — пробормотал он. — Я не могу использовать слишком много.

Он на секунду отодвинулся, и через мгновение ванна начала наполняться.

Вульф вернулся, мягко коснувшись моей талии. — Встань.

Он поднял меня со стойки и поставил на ноги, после чего потянулся к поясу моих брюк.

— Я могу это сделать, — возразила я.

— Нет, Охотница. — Он провел большим пальцем вверх и вниз по моей бедренной кости в странном ласковом жесте. — Ты не можешь.

Он опустился передо мной на колени — второй раз в моей жизни — и стал снимать с меня ботинки.

Один ботинок был снят.

Два ботинка.

Вода в ванне наполнялась все выше и выше, и это был единственный звук в комнате, который я действительно воспринимала, хотя не сомневалась, что Вульф слышал, как быстро бьется мое сердце.

— Держись за меня, — прошептал он.

Я так и сделала, обхватив его за плечи, пока он осторожно снимал мои боевые штаны с потных, покрытых синяками ног.

Вскоре на мне не было ничего, кроме нагрудной повязки и нижнего белья. Мне должно было быть не все равно. Я должна была чувствовать себя смущенной, пристыженной или разоблаченной.

Но я ничего не чувствовала. Абсолютно ничего, кроме того, как его пальцы осторожно работали с моим телом.

Я даже не осознавала, что моя голова опустилась на его плечо, пока его рука не запустила пальцы в мои спутанные волосы.

— Давай, — начал он. — Давай затащим тебя в ванну. Тебе нужны целебные соли.

Медленно он поднял меня на руки.

Медленно он позволил моему телу погрузиться в теплую воду.

С моих губ сорвался жалкий звук облегчения, когда я позволила себе погрузиться в ванну. Наконец-то я нашла хоть унцию облегчения от оцепенения.

Я подтянула колени к груди и обхватила их окровавленными руками.

Я была слишком увлечена теплой, роскошной водой, чтобы заметить, как Вульф движется позади меня, проводя пальцем по кончику моего плеча.

А потом прочерчивая еще один шрам.

И еще один.

Я обратила внимание на его намерения только тогда, когда он погрузил руку в воду, чтобы обвести всю мою спину.

— Охотница. — Его дыхание промелькнуло тенью в моем сознании. — Ты не знаешь, какая жестокость течет по моим венам, умоляя уничтожить любого, кто поднимет на тебя руку.

По моим рукам побежали мурашки.

Я не вздрогнула.

Я не спряталась.

— Это сложно, — выдохнула я.

И это было все, что я сказала.

Руки Вульфа замерли, и я поняла, что он хочет спросить больше. Он хотел знать, кто именно нанес мне все эти удары плетью. По какой-то причине он хотел отомстить за меня.

Но сегодня я была слишком, слишком измотана, чтобы объяснять.

Вульф принялся за работу, оттирая кровь с моих рук, стараясь избегать больших порезов и не торопясь очищать чувствительные места. Он больше не делал замечаний по поводу моей деформированной спины. Он больше не говорил о том, насколько опасной может быть магия крови.

Он купал меня. Как заботливый и внимательный любовник, он смывал кровь с моей испорченной кожи.

И впервые в жизни я позволила ему.

Прошло не меньше часа.

К тому времени, когда Вульф закончил, вода в ванне остыла. Он вытащил меня из воды и завернул в полотенце, позволив мне обсохнуть наедине с собой, пока он доставал мне одежду.

Его одежду.

К несчастью для нас обоих, магия крови не оставила мне много запасных рубашек. Единственный оставшийся наряд нужно было приберечь для тренировок.

В любом случае, я не стала спорить.

Его одежда была мне намного, намного больше, что оставляло моей коже пространство для заживления.

Я даже развернула грудь, не заботясь о том, как она может выглядеть под тонкой рубашкой Вульфа.

Я потянулась к двери в туалет, но Вульф уже был там, распахнул дверь и тут же встретил меня на пороге.

— Спасибо, — выдохнула я.

Он легко довел меня до кровати.

— За то, что помог мне. За то, что исцелил меня. Я знаю, это рискованно.

Черты лица Вульфа мерцали в тусклом свете фонаря. Все остальные в замке уже наверняка уснули.

Почему-то казалось, что в Мойре мы остались вдвоем.

Он помог мне сесть на кровать и положил руки мне на талию. — Все что угодно для моей смертоносной охотницы.

Должно быть, из-за чрезмерной усталости я потянулась к его удаляющейся руке и поймала ее прежде, чем он успел повернуться к своей кровати. — Ты останешься со мной?

Он напрягся.

Мое сердце остановилось.

— Я всегда останусь с тобой.

Я подвинулась, давая ему достаточно места, чтобы перебраться в кровать рядом со мной.

Это было так естественно, что должно было напугать меня. Это должно было заставить меня задуматься обо всех тех случаях, когда мы наверняка лежали вместе, обнимая друг друга, потому что ни за что на свете это не могло показаться таким естественным.

Но это было так.

Даже когда я положила голову ему на грудь, обхватив руками его торс. Даже когда его рука опустилась на мою спину, а затем напряглась.

Я не была уверена, почему произнесла следующие слова, но, как и все остальное, что происходило в этот момент, они были правильными.

— Не все из нас носят свои шрамы на лице, чтобы все видели, Вульф. Некоторые из нас предпочитают прятаться, как будто от этого боль утихнет.

Рука Вульфа забралась под низ моей рубашки. Тепло его ладони, прижатой к моей коже, заставило меня вздрогнуть.

— Я вижу шрамы в твоих глазах. — Он провел кончиками пальцев по кругу. — Я вижу их в твоей борьбе. Я вижу их в твоей решимости. Я вижу их в твоем гневе.

Когда слезы обожгли мои глаза, я позволила им упасть.

— То, что на твоей спине остались физические шрамы, не означает, что ты не можешь переписать эту историю, Охотница. Ты боец. Эти шрамы ничего не объясняют, если это не так.