Кто хочет процветать

ГЛАВА 15

— Милена! — влетела в кабинет Пшеничной Ксения и замерла, будучи не в состоянии произнести ни слова. Пшеничная, инстинктивно предчувствуя что-то недоброе, приподнялась с кресла. Ксения, пытаясь объяснить, в отчаянии жестикулировала перед собой руками. Наконец, с тяжелым придыханием произнесла: — Невероятно!.. Валентину Милавину…

Глаза Милены расширились, мозг уже выдал окончание фразы, но слух требовал ее речевого оформления.

— …убили! Вчера!

Милена перевела дыхание, провела пальцами под глазами, расправляя еще не видимые морщинки, и села на свое место.

— Ну ты влетела! Я подумала неизвестно что. Пожар на складе… Падение курса валют…

Вежина с недоумением смотрела на нее, потом, безуспешно борясь со слезами, проговорила:

— Валентину убили. Как же это?!

Милена глубоко вздохнула:

— Да, в самом деле, неприятно. И главное, за что?.. — От этой мысли ее брови поползли вверх. — Уж не мой ли братец в припадке ревности? Вот тогда это действительно ужас!

Ксения ударила ладонями по своим коленям и вскочила с кресла, в которое только что села.

— Милена, ну как тебе такое могло прийти в голову? Олег — и вдруг кого-то убил!

Пшеничная задумалась:

— Ты права. Он не потянет. Хотя в состоянии аффекта… Нет, ну ты уверена, ты знаешь, что это не он?

— Ну конечно, не он! — с яростью выкрикнула Ксения. — Олег позвонил мне, правда, толком объяснить ничего не сумел, больше рыдал и стонал в трубку. Тебе же почему-то дозвониться не смог.

— Я отключила телефон. У меня был Игорь. Ну и?.. — брезгливо морщась, спросила она. — Что, припадок?

— Полагаю, близко к этому. Ты поезжай к нему. А к вечеру я сменю тебя. Его нельзя оставлять одного.

Милена поднялась, подошла к зеркальному шкафу, отодвинула дверцу и вынула шубу.

— Ужас! — пробормотала она, поправляя воротник — Припадочная семейка. Инга психованная была и сынок в нее. Противно! Мужчина, а не может держать себя в руках.

— Он почему-то все повторял, что виноват в смерти Тины.

Милена обернулась и переспросила, побледнев от досады:

— Ага, значит, все-таки виноват?

— Да ты не так поняла! — раздраженно воскликнула Ксения. — Он говорит, что вроде бы вчера должен был с ней встретиться, но не смог. Больше за рыданиями я ничего не разобрала.

— Ладно, поеду сама разберусь! — Пшеничная нажала на кнопку селектора. — Машину. Да, кстати, — обратилась она к Ксении, — а где он? Дома или на даче?

— На даче!

Милена села на заднее сиденье и, открыв бар, плеснула себе немного виски в стакан.

— Черт! — сделав глоток, поморщилась она.

Пить с утра Пшеничная не любила, однако, представляя, что ее ожидает, решила немного расслабить нервные струнки.

Шофер посигналил перед воротами дачи, но они не сдвинулись с места. Милена вышла из машины и позвонила. Никакой реакции. Впрочем, через минуту раздался чей-то крик:

— Сейчас!

К воротам подбежала девушка в курточке и попыталась их открыть.

— Не получается! — пропищала она.

— Черт вас возьми! — выругалась Пшеничная. — А этот нытик что, утонул в своем соленом горе?

— Вы, наверное, его сестра? — с трепетом спросила девица и от испуга открыла дверь.

Милена уверенным шагом направилась в дом.

— Какого черта вы здесь делаете? — острым взглядом окинула она девицу. — Впрочем… — пренебрежительно махнула рукой. — Откуда он узнал?

— Включил телевизор.

Они вошли в дом. Вниз по лестнице сбежала другая девица, раздраженно крича:

— Ну куда ты пропала? Мне вообще надоело с ним возиться!

Милена глянула на нее и надменно проговорила:

— А придется!

— Тоже мне, указывает! Да пошла ты!.. Сама возись с этим придурком!

— Это его сестра! — громко шепнула первая девица.

— Ну и что? — продолжала независимо возмущаться вторая.

— А то, что я быстро уберу тебя из теплого виповского борделя. Поморозишь свои нижние прелести на обочине, тогда перестанешь спрашивать, ну и что!

Девица смиренно уступила ей дорогу.

Картина, представшая перед Миленой в спальне на втором этаже, была достойна кисти баталиста. Все! Все было перевернуто, перекручено, разбито, разбросано. Олега видно не было.

— Где он? — сбрасывая шубу на руки первой девицы, спросила Пшеничная.

— Кажется, там, — указала она на ком постельного белья, валявшийся с одной стороны широкой кровати.

— Олег! — позвала Милена. — Олег! — Подошла к кому. В нем что-то шевельнулось. Она увидела голую щиколотку. — О господи! — Пшеничная наклонилась и принялась выпеленывать своего братца.

Несчастное, мокрое от слез лицо, глаза с застывшим страданием, перекошенный рот и с воплем протянутые руки:

— Миленка!

Она подняла его совершенно голого. Он прижался к ней и уткнулся лицом ей в плечо. Милена гладила его по спине, приговаривая:

— Ничего, Олежек, ничего! Пройдет! Ты должен взять себя в руки! Обязан! Ты мужчина. Ты должен быть хладнокровным, чтобы отыскать и наказать убийцу!

Олег перестал биться в мелкой дрожи. Последние слова произвели на него впечатление. Он всхлипнул, вытер нос о плечо Милены и сказал:

— Ты права! Наказать! — И тут же опять впал в истерику, теперь уже вызванную немедленным желанием отомстить.

Все еще обнимая его, Милена обернулась к девицам:

— Так, быстро наполнить ванну! Приготовить чистое белье и одежду!

Выполнив приказание, девицы встали по стойке «смирно» перед Пшеничной, она передала им на руки Олега. Они подхватили его и повели, ослабшего от переживаний, в ванную комнату.

Милена, оставшись одна, огляделась вокруг.

— Все понятно. Приволок двух шлюх из дорогих. Всю ночь сходили с ума, а Тинке с ее перезревшими прелестями, скорей всего, со скорбной миной сообщил, что у нас заседание, да еще мне чертей пустил, что я его задерживаю. Теперь бьется в истерике, что ее убили. А чего биться? Сто таких перезрелых красавиц найдет и глазом не успеет моргнуть. Хоть и старше себя теток ищет, а все равно на молодых тянет, — язвительно рассмеялась Пшеничная. — Ладно, надо его привести в чувство и увезти в город.

Она поддела удлиненным мысом туфли что-то лежавшее на полу и брезгливо выругалась. Подошла к ванной, из-за двери которой уже раздавался веселый визг и освобождающие плоть стоны Олега, и вызвала одну из девиц. Та выбежала мокрая, успев лишь обернуть бедра полотенцем.

— Вы что, эту дрянь кололи?!

Мокрая девица виновато прикусила губу.

— Все убрать! Слышишь, все! Чтобы был полный порядок! Олегу может понадобиться алиби. Так вот, в случае чего, расскажите все, как было, но только вот без этого, — отбросила она ногой шприц.

— Угу! — кивнула девица и, как была наполовину обвязанная полотенцем, принялась наводить порядок в спальне. Ее большие упругие груди солидно, точно маятники, покачивались из стороны в сторону.

Милена не удержалась и, спускаясь по лестнице, расхохоталась.

Разгоряченного купанием и ублаженного массажем Олега привели в гостиную.

— На, выпей! — протянула ему Милена стакан свежевыжатого лимонного сока. — Залпом! — приказала.

Олег послушно, на едином дыхании выпил, скривился, скрючился, передернулся от прохватившей дрожи и яснее стал воспринимать реальность.

— Ну и что мы так убиваемся? — будничным тоном спросила его Милена.

Он призадумался, не сразу найдя ответ. Вспомнил. Нервно дернул углом рта и проныл:

— Тина…

— Так, ну это потом. Сейчас едем в город. Кстати, сегодня рабочий день.

— Я выбит из колеи! — брызгая слюной, простонал Олег.

— Позволь полюбопытствовать, по какой такой причине?

— Ты что, не понимаешь? Тину убили! Валентина… умерла!..

— Она что, твоя близкая родственница? Мать, жена, сестра, наконец? — сквозь зубы допрашивала Милена.

— Она моя…

— Любовница! — с насмешкой подсказала Пшеничная. — Представь себе на минуту, что будет, если мужчины начнут убиваться по своим любовницам?.. Это же глупо! По жене, может, тоже глупо, но этикет требует! Так что в данном случае ты не связан приличиями. Поэтому в машину — и в офис.

Олег послушно поднялся. Девицы двинулись следом и собрались сесть в автомобиль Пшеничной, но Милена удивленно вскинула бровь.

— Олег, ты расплатился с девушками?

— Нет, — выглянул он из салона. — Забыл.

— Исправь оплошность. Пшеничные всегда платили шлюхам за их услуги.

Олег вынул из бумажника несколько сотен евро и протянул девицам.

Милена села в машину.

— А мы? — склонились они к ней с вопросом. — Как же мы отсюда выберемся?..

— Ваши проблемы, девочки! — бросила Пшеничная и расхохоталась, глянув в зеркало на две фигурки среди заиндевевших деревьев.

Милена привезла Олега в офис издательства, напомнив:

— Сегодня много работы!

Олег, находясь под влиянием сестры, вошел в кабинет, заставляя думать себя только о делах. Но, подойдя к столу, открыл верхний ящик, и на него глянуло милое, любимое лицо Тины. Плечи его дрогнули, и он глухо всхлипнул.

В дверь постучали.

— Да! — как можно строже произнес Олег, смахнув слезы с глаз.

Вошла Ксения.

— Олежек…

Увидев ее, он не смог сдержать подступившие к горлу рыдания. Ксения закрыла дверь на замок, подошла к нему и прижала его к себе.

— Олежек, милый, успокойся!

— Не могу, — отводя в сторону растянутое гримасой плача лицо, всхлипывая, проговорил он.

Ксения налила в стакан воды и протянула ему две таблетки.

— Выпей. Это немного поможет.

— Пойми, — давясь водой и с трудом глотая таблетки, говорил он, — я виноват! Мы договорились с ней вместе поужинать. А меня занесло с двумя простушками на дачу. Сначала я позвонил Тине и сказал, что задерживаюсь на совете, а потом, думал, позвоню и скажу, что уже поздно и я устал… Но я даже это забыл сделать… — уронил он голову на руки. — Даже это… — захлебываясь в обильных слезах, причитал Пшеничный.

— Олег, ты напрасно обвиняешь себя.

— Нет! Если бы мы поехали ужинать… она осталась бы жива! Господи, неужели ее, светлую, прекрасную, убили из-за каких-то духов?!

— Ты считаешь, что ее убил кто-то из конкурентов? — спросила Ксения.

— А тогда кто?!

— Да, непонятное убийство. Вдова, следовательно, ревнивый муж исключается. Ревнивый любовник тоже, так как любовник — ты. Может, какие-нибудь наследники решили позаботиться о себе?

— У нее только родители.

Раздался телефонный звонок. Ксения подняла трубку.

— К сожалению, Олег Станиславович сейчас занят, перезвоните позже, — сказала она и, подойдя к нему, посоветовала: — Ты лучше поезжай домой, а Милене я скажу, что ты поехал в типографию.

— Она не поверит. Она презирает меня. Но скажи, вот если бы с Игорем, ее женихом, случилось то, что с Тиной, она преспокойно сидела бы в своем кресле и руководила? Неужели не плакала бы, не сходила с ума от отчаяния?

Ксения ненадолго задумалась, проигрывая в уме предложенную ситуацию.

— Почти уверена, что сидела бы и руководила. Стерла бы слезинки, вскинула голову и назло всем — и людям, и Богу, держалась бы стойко. Понимаешь, она — сильная!

— Да-да, — согласно закивал Олег и откинулся на подушку дивана. — Ксюша, я и вправду поеду домой, а то меня что-то одолевает усталость.

— Это таблетки подействовали. — Она погладила его по волосам и пообещала: — Все образуется!

Известие об убийстве Милавиной, ошеломив, придало ускорение мыслям и поступкам Веры. Она поспешила одеваться. Но, надев платье, разозлилась и тут же принялась его снимать, путаясь в шелковой подкладке.

«Надо выглядеть соответствующе! Надо первой запасть на момент его одиночества. Надо плотно занять место Милавиной. — Вера поперхнулась и уточнила: — В жизни, а не в гробу. — Она оглядела себя в зеркало и осталась довольна. Свитер цвета ежевики. Волосы — небрежно по плечам. — Спешила утешить! — прокомментировала. И несколько капель духов с доминирующей нотой лаванды. — Дивно! — сказала она своему отражению. — А… — протянула, задумавшись, — мысли и впрямь материальны. Даже дух захватывает! Целую неделю я думала, каким образом избавиться от Милавиной. И вот, пожалуйста, Вера, лови момент! — Она перекрестилась. — Должна поймать!»

Выйдя на улицу, Астрова позвонила на сотовый Олега, но тот не отвечал. Позвонила в офис — тоже молчание.

«Так, надо ехать в издательство и разобраться на месте!» — запахивая курточку из белой норки, решила Вера.

Она шла по редакционному коридору, размышляя, как бы ненавязчиво разузнать, где найти Олега. И вдруг навстречу ей — Ксения.

— Здравствуй, Вера! Ты ко мне или к Милене?

— Сама не знаю. К Милене. Бесполезно, наверное? — спросила Вера, ловя взгляд Ксении.

— Сегодня особенно, — заметила Вежина. — Да! Ты разве не слышала? Убили подругу Олега, Валентину Милавину.

Вера приложила руки к груди, сделала шаг назад и сдавленно воскликнула:

— Не может быть! — И глаза открыла пошире, демонстрируя застывший в них ужас.

— Вообрази! Олег в трансе. Милена злится. Я как буфер между ними.

Астрова глубоко, теперь уже совершенно искренне вздохнула, потому что подумала о своих делах.

— Ты сейчас лучше Милену не тревожь, — посоветовала Ксения.

— Да-да, — кротко согласилась Вера и, сокрушаясь, прошептала: — Бедный Олег! Он такой чувствительный.

— И не говори! Представляешь, — увлекая Веру в свой кабинет, говорила Ксения, — Миленка притащила Олега в офис. «Работай», — требует. А он… — Вежина махнула рукой, — рыдает. Так я ему успокоительных таблеток дала и домой отправила. Часа три-четыре он будет спать, а потом не знаю, как быть. Слушай, Вера, он к тебе с такой симпатией относится, может, ты бы заехала, поговорила с ним, а?..

Астрова сыграла раздумье.

— В принципе, почему бы нет?

— Вот и хорошо, — подхватила Вежина. — А то кто его знает?! С горя такое может натворить!..

— Да-да. Я обязательно заеду к нему.

Вера простилась с Ксенией, которую призывали неотложные дела, и, довольная таким поворотом событий, поехала обедать в ресторан.

Астрова долго звонила в дверь, пока наконец не услышала слабый окрик:

— Кто?.. Кто, черт побери?! Вера?.. — изумился Олег, взглянув на экран монитора. — Вера! — открыл он дверь и упал ей на грудь. — Вера! Это ужас! Ты знаешь?! Кто?! Зачем?! Я раздавлю эту сволочь!.. — Он захлебывался, он трясся, но в то же время успевал грозить кулаком.

Вера кое-как дошла с ним до дивана. Затем налила в стакан виски и дала ему. Он выпил, вытер слезы и запричитал:

— Она такая солнечная, ясная и теперь будет в этой страшной, непроглядной тьме!..

Вера плеснула на дно стакана виски, закурила сигарету и сказала:

— А ты ее кремируй! — Олег отшатнулся и перестал ныть. — Солнце и огонь, что может быть ближе? Найми вертолет и развей ее прах по первому лучу, который прорежет небо, и она превратится в золотые искры…

Олег с открытым ртом слушал Астрову.

— Как ты права! Как ты смогла угадать то единственное, что возможно. Как только первый нежный лучик пронзит небо, я развею прах Валентины…

Он склонил голову к плечу Веры.

— О! — простонал. — У тебя даже волосы похожи на ее. Только у Тины были более золотистые…

«Просто у нас разные номера краски. В нашем возрасте, голубок, натурального цвета нет ни у кого. Твоя красилась на тон светлее, чем я. Вот и вся разница», — в душе потешалась она над ним.

Раздался телефонный звонок. Олег отмахнулся от него, пригревшись на плече у Веры.

— Слушай, Олег, ответь! Вдруг это Милена. Скажешь ей бодрым голосом, что ты в порядке.

— Ты думаешь?

— Так будет лучше. Давай, потом разберемся! — мягко подтолкнула она его к аппарату.

Олег, не взглянув на появившийся на дисплее номер, поднял трубку и тут же произнес с досадой:

— А, это вы.

Звонивший, видимо, начал бурный разговор. Пшеничный в ответ только морщился и тихо ругался.

— Никакой встречи с Миленой я вам организовывать не буду! — наконец высказался он. — И не надо мне угрожать! Письма? Какие письма? Ах, с предупреждениями?!

Вера прислушалась к заинтересовавшему ее разговору.

— Никаких писем я не получал! А если получал, то не было времени читать! У меня свои дела, свои проблемы. А если вы еще раз осмелитесь мне позвонить, я сменю номер. Да, и мой совет, не пробуйте даже приблизиться к Милене. Иначе вы об этом пожалеете! — выкрикнул Олег и отшвырнул трубку. — Подонки! — засунув руки в карманы, забегал он по гостиной. — Письма, угрозы! Подавай им встречу с Миленой!

— Олежек, — ласково остановила его Вера, — какие письма? Какие угрозы? И вообще, кто это был?

Олег сел на диван и уперся локтями в широко расставленные колени.

— Да эта… — пропустил он словечко про себя, — бывшая невеста отца. Может, помнишь, как папаша на старости лет решил обзавестись молодой женой?

Вера многозначительно кивнула:

— Так это она звонила?

— Нет, ее половой партнер.

Вера задумалась.

— Надо разобраться. Что за письма? Где они? — приступила она к Пшеничному.

— Откуда я знаю? Я письма вообще не распечатываю. Соберется пачка, бросаю в пакет — и на заднее сиденье машины. Привезу в офис, секретарша разбирает.

— Где этот пакет?

— В коридоре. В шкафу. В самом низу.

Вера направилась в коридор, сдвинула дверцу шкафа и вынула пакет. Вернувшись в гостиную, высыпала его содержимое на журнальный стол и принялась разбирать.

— Так, вот без обратного адреса. — Взяла нож, разрезала конверт. — Ого! «Олег! Если вы не примете наши условия немедленно, мы будем вынуждены действовать!» — прочитала Астрова. — Напечатано на компьютере. Так, вот еще два. — Она пробежала глазами нехитрый текст. — А в третьем они уже угрожают! Послушай! «…В противном случае вы горько пожалеете о своем отказе пойти нам навстречу…» Культурно выраженная угроза, — прокомментировала она.

Олег вдруг вскрикнул и схватился за голову.

— Это же они! Они убили Валентину!..

Вера побледнела и замерла с приоткрытым ртом.

— Ты думаешь? — шепотом проговорила она.

— Тогда кто? — спросил Олег и, разрубая воздух рукой, опять закричал: — Они!.. Подонки! Отродье!

— Так! — потрясая указательным пальцем, сказала Вера. — Сейчас выпьем холодной водочки, и ты — все по порядку.

Она прошла на кухню, наполнила две стопки, положила на одну тарелку соленые грибочки, на другую — огурчики, в вазочку — черной икры, поставила все на поднос и внесла в гостиную.

Выпили, закусили, помолчали.

— Ну!.. — выдержав паузу, обратилась Вера к Пшеничному.

— Что ну?.. — пожал тот плечами. — Ну, короче, месяца три назад остановила меня у входа в клуб «Манго» какая-то девица. Я, признаюсь, удивился. Такие возле клубов не тусуются. В каком-то старом пальто, вязаной шапке, ногу об ногу бьет, точно сапоги прохудились. «Вы, — говорит, — меня не узнаете?» — «Нет», — отвечаю. «Я… Я… — и мнется, и шапку все поправляет, — невеста вашего отца. Лилия». Я присмотрелся. Что-то припомнил. Ведь я тогда специально с друзьями заходил в салон, где она работала, чтобы посмотреть на нее. Ну, скажу, была секс-бомба, а теперь экс-вобла, — расхохотался Олег. — И чего-то стало мне ее жаль. Сунул ей несколько сотен. В память об отце. Пусть, думаю, хоть приоденется. И тут из-за угла вдруг появляется этот, ее половой партнер, с мальчишкой на руках. Долго, наверное, они меня ждали, пацан даже заиндевел. Щеки белые, а по ним — дорожки слез. «Вот», — говорит партнер, — ваш брат». Я не отреагировал, как он того желал, потому он пояснил мне: «Сын вашего отца и Лилии». Я в ответ: «Поздравляю!» — и повернулся, чтобы идти в клуб. А он мне: «Постойте Минутку!» Ребенка этой отдал, а сам подошел ко мне и сказал: «Мы скандала не хотим, так вашей сестре и передайте. Поэтому будет лучше, если вы добровольно отдадите Алику то, что ему причитается, а именно третью часть». Меня это позабавило. «А кто, — спрашиваю, — это решил?» «А это по справедливости! — получил в ответ. — Ведь вам известно, если бы Станислава Михайловича не убили, то по новому завещанию все движимое и недвижимое перешло бы Лилии и ее сыну. Вы же читали черновик!» — «Читал какой-то листок, за который овдовевшая невеста уцепилась зубами, как голодная ехидна», — не удержался я от комментария. «Но ведь это была последняя воля Станислава Михайловича!» — торжественно, словно посланец с небес, заявляет он. «В черновике», — уточнил я. «А по справедливости…» — не отстает он от меня. «А справедливость, — перебил я его, — решила все за нас. Отец перешел в мир иной, не успев совершить роковой ошибки». И я повернулся, чтобы идти в клуб, но он опять остановил меня. «Но ведь Алик ваш брат! Он Пшеничный! Неужели вы хотите довести дело до судебного разбирательства? К чему вам огласка? Негативное упоминание вашего имени и имени вашей сестры в прессе, на телевидении?» — «А мы с Миленой любим огласку, особенно негативную. Она повышает рейтинг продажи нашей продукции», — бросил я ему. А он мне вслед: — «Устройте нам встречу с вашей сестрой, иначе пожалеете!»

— Слушай, — не выдержала Вера. — А вдруг ты прав и это они… твою Валентину?..

Олег схватил письма и еще раз перечитал их.

— Но разве так угрожают? «Вы пожалеете!» «Мы будем вынуждены действовать»…

— А как бы ты хотел? Что, они должны были написать: «Мы убьем вашу любовницу?» Они рассчитывали на понимание.

— Но почему Тину?

— Да потому что ты и Милена им нужны живые! Они хотят договориться с вами. Но так как главная наследница — Милена, то они через тебя пытались добиться с ней встречи. Ты отказал. Они послали тебе предупреждение в нескольких письмах. Ты не внял. Они убили Тину. Теперь ты понял, что они не шутят, что если ты откажешься связать их с Миленой, они убьют и тебя.

Олег уныло ухмыльнулся:

— Версия писательницы детективных романов. Почему тогда они сразу, напрямую, не обращаются к Милене? Зачем ко мне пристают?

— А здесь расчет простой. Если ты дорог Милене, то она пойдет на контакт с ними, если же нет, они убьют тебя, тем самым давая понять Милене, что такая же участь ждет и ее.

— Ну так и убивали бы сразу Милену.

— Значит, по какой-то причине их устраивает именно такой ход событий. Милавину убивают для устрашающего примера. Потом — тебя. Милену — в крайнем случае. А когда Пшеничных не останется, они предъявят права на наследство внебрачного сына Станислава Михайловича. — Вера перевела дыхание и спросила: — А вообще, что ты знаешь о них?

Олег почесал голову, повздыхал:

— Когда отец преподнес нам новость о разводе и своем скоропостижном браке с этой шлюшкой из салона, моя мать пришла в ужас. Отец, конечно, поступил подло, он даже из квартиры, в которой мы жили, заставил нас выехать, чтобы продать ее. До сих пор не могу вспоминать без дрожи тот переезд. Мать чуть с ума не сошла от позора. И представляешь, как обидно, он нотариально оформил продажу жилья буквально за два дня до смерти. А для мамы эта квартира была очень дорога. Она потом встречалась с новым владельцем, уговаривала аннулировать сделку, предлагала даже возместить моральный ущерб, но тот оказался таким гадом! Короче, наотрез отказал.

Вообще, скажу тебе честно, убили бы отца чуть раньше, лучше было бы. Маму так сразило его предательство… Она за несколько месяцев лет на пять постарела. А еще эти ничтожные подружки с своим сочувствием: «Ах, подлец Стас, кто бы мог подумать!.. Бросил тебя и ради кого? Ну моложе, но ведь дура, правда, хорошенькая», — брызгая слюной, зло кривлялся Олег, изображая приятельниц матери. — Ну и довели!.. Не могла она простить отца, все вела с ним нескончаемые разговоры. Вот так загляну ночью на кухню, а она курит и ходит из угла в угол. Остановится, бросит реплику или разразится тирадой, потом вроде что-то услышит, будто ответ, и кричит: «Ты, Стас, подонок! Выгнать меня и сына из квартиры! Но я рада! О, как я рада, что ты сдох, как собака, что на тебя глазели, как на балаганного шута, свалившегося посреди улицы! Ненавижу! Ненавижу!..» И знаешь, руки вот так поднимет и царапает ими воздух. Жутко!.. Ну а потом она не справилась с управлением, и ее «БМВ» врезался в опору моста. Наверное, все ругалась с отцом, доказывала ему, какой он гад… Мне первое время казалось, что это он ее за собой увел. Разозлился и увел! А может, наоборот, пожалел?

— Да!.. — протянула Вера. — Ну а про любовницу-то тебе что-нибудь известно?

Олег тяжело вздохнул:

— Когда вся эта история началась, мама с Миленой принялись наводить справки об этой Лилии. Ну и что-то нашли. Если бы отца в тот день не убили, вечером они ему собирались выдать материал, от которого, по словам мамы, у этого старого идиота даже усы встали бы дыбом… — Олег замолчал. Вышел в другую комнату, вернулся с сигаретой. Вера поняла: марихуана. Пшеничный с наслаждением затянулся. — Когда погибла мама, я чуть с ума не сошел. Такая тоска, хоть в петлю. Спасибо Миленке, удержала от непоправимого, уж и не знаю, как ей удалось. Потихоньку привела меня во вменяемое состояние. По завещанию отца мне досталась дача и несколько тысяч «зеленых», а все, — он очертил руками в воздухе круг, — Милене. Но и здесь она поступила со мной по-родственному. Не от больших чувств, разумеется. Ей было жаль, что я растранжирю эти несколько тысяч. К тому же она боялась, что я залезу в долги и приду к ней за деньгами. Поэтому и предложила мне занять место коммерческого директора с условием, что я вложу денежную часть моего наследства в издательство «Стас». И еще предложила составить взаимовыгодное, как она выразилась, завещание. Очень, кстати, разумное. — Олег сделал несколько длинных затяжек и налил в стакан виски. — Посуди сама! К примеру, в случае ее смерти все движимое и недвижимое переходит мне. Ее матери я выплачиваю пожизненный пенсион. В случае моей смерти все переходит ей. В случае смерти нас обоих, вдруг мы полетим на одном самолете, поедем в одной машине, да мало ли… Все переходит в руки ее матери, Зои Пшеничной. Для Милены очень важно, чтобы во главе издательства стоял кто-то из Пшеничных. Далее идут различные пункты, подпункты, уточнения, пояснения… Ну, к примеру, если у кого-то из нас родится ребенок, то ему переходит часть умершего родителя. Если же мы с Миленой умираем оба, то все достается этому ребенку… И так далее. Мысль, думаю, тебе ясна. В принципе, нормальное завещание. Деньги должны оставаться в семье. Недаром раньше существовала система наследования, майорат, при которой все имущество нераздельно переходило к старшему в роде. Ведь из рода в род должно передаваться не только имя, но и все накопленное, тогда род не зачахнет.

Внимательно слушая Олега, Вера думала: «Интересно, составила ли завещание Милавина, и если составила, то кому достанется ее громадное состояние? Недолго мадам пользовалась деньгами мужа. Поплавала в бассейне с шампанским — дай другим. Желающих «тьмы и тьмы», а финансовые ресурсы ограниченны».

Олег докурил сигарету, допил виски и придвинулся к Вере.

— Верочка-вербеночка![6] Ты не уйдешь, не оставишь меня одного? Мне тоскливо. Страшно. — Он потянулся губами к ее рту.

Вере был противен этот слюнявый поцелуй. Но ей пришлось заставить себя «раствориться в любви». Что оказалось непросто. Чувство брезгливости все отодвинуло на второй план. Хотелось сбросить с себя Пшеничного и бежать в душ.

«И как Милавина могла влюбиться в такого придурка, как Олег? — недоумевала Астрова. — Нос птичий, подбородок острый, волосы каким-то нелепым углом лежат на лбу, сам нескладный, худосочный, до противного задиристый. Нет! Так не годится, — остановила она себя. — Надо взглянуть на него с другой точки зрения. Нос — почти орлиный, подбородок — интеллигентный, волосы — шелковистые. Нескладен — очарование застенчивости. Худосочный — стройный. Задиристый — остроумный!.. Нет, все не то!.. Но что-то же ей нравилось в нем? Может, этот бешеный темп, этот пот? — Она вытерла капли со своего лба. — Это влажное поджарое тело, этот слюнявый язык, чтоб он им подавился!..

О, мой бог, мой бог, но ведь мне одним разом не отделаться! — мысленно запричитала она. — Да к тому же я должна убедить его в своей страсти, увлечь до потери разума. Только тогда он сможет добиться от Милены, чтобы она относилась ко мне как к писателю не для стадных, а для мыслящих людей.

Тело — не пустяк. Но только посредством тела я могу достичь своей цели. А все из-за Милены. Дрянь, дрянь!..» — заворочалась Вера, потеряв над собой контроль и повторяя вслух:

— Дрянь! Дрянь!

— Сейчас, Вербеночка, сейчас, — застонал Олег.

Уверенный в своей неотразимости, он услышал, как ему казалось, от изнемогавшей в тисках наслаждения Веры вместо «дрянь» — «встань». Пшеничный вывернулся.

— Так тебе больше нравится?

Вера открыла глаза и взвыла. Но, сжав кулаки, произнесла мысленно, как заклинание: «Я должна!»