Кто хочет процветать

ГЛАВА 19

Смеркалось. Ксения повернула в сторону своего дома и взглянула на заходящее солнце. От неприятной мысли поморщилась. «Луч солнца слился с прахом Валентины», — вспомнились ей слова Олега, которые он твердил, иногда сам того не замечая. «Как-то неприятно, что там прах… — Она опять взглянула на солнце, и ей показалось, что оно подернулось пепельной пеленой. — Ой, о чем это я думаю! Олег с ума сходит и других вовлекает».

Ксения посмотрела по сторонам, чтобы отвлечься. Она шла по небольшому скверу, в конце которого высился ее дом. Деревья стояли еще не тронутые дыханием весны. Темнело удивительно быстро. Вдруг она услышала за собой шаги. Они убыстрялись. Потом мужской голос негромко крикнул: «Девушка, подождите!» Ксения оглянулась: длинная аллея была пустынна, а к ней стремительно приближался незнакомец. Она ускорила шаг, незнакомец не отставал и все звал: «Девушка, подождите!» Она тихо вскрикнула и бросилась бежать.

Преследователь не отставал. Аллея, пересеченная лужами, с вязким желе из снега, казалась нескончаемой. И тут Ксения услышала лай. «Арчибальд! Василий Петрович вышел с ним на прогулку!» — мелькнула радостная мысль, придавшая скорость ее ногам, и она чуть не налетела на своего соседа. Сказать ничего не успела, так как преследователь не отставал. Спрятавшись за широкую спину Василия Петровича, подумала: «Если у него пистолет, то он и меня, и его».

Незнакомец остановился. Перевел дыхание. Рассмотреть его лицо было трудно. На голове вязаная шапка, надетая до бровей, на шее шарф, скрывающий подбородок.

— Девушка, я же вам кричал, чтобы вы остановились! — начал он. — Вы журнал обронили. Я хотел его вам отдать. А вы, непонятно отчего, испугались, — всунул он в руки остолбеневшей Ксении журнал, усмехнулся и ушел.

— Что? Что случилось? — тронул ее за руку Василий Петрович. — Вы как будто напуганы? Он же вам журнал хотел вернуть.

Она кивнула и проговорила:

— Да. Только никакого журнала я не теряла.

Василий Петрович нахмурился:

— Странно. А! Так он, наверное, познакомиться хотел.

Ксения не отвечала, глядя остекленевшими глазами на Василия Петровича. Он потряс ее за плечи:

— Да что вы так напугались?

— Это в нашей темной аллее познакомиться? — прошептала она, перевела взгляд на журнал в руке, подошла к мусорному баку и выбросила его.

Василий Петрович кликнул Арчибальда и проводил не вполне пришедшую в себя Ксению до ее квартиры. Не успела она опомниться, как раздался звонок в дверь. От неожиданности и еще не прошедшего испуга Ксения вздрогнула так, что подпрыгнула на диване. Тихо поднялась, подошла к двери и спросила:

— Кто?

— Что за вопрос? — раздался ответ, и ключ вошел в замочную скважину.

Надо было броситься к телефону, надо было хотя бы крикнуть. Но Ксения потеряла всякую способность действовать. Дверь открылась, и на пороге она увидела улыбающегося Ладимира.

— Что с тобой? — удивился он. — На тебе лица нет.

Он вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Ксения не отвечала, только смотрела на него.

— Ты же сама меня столько раз просила не входить без предупреждения. Ты пугаешься. Думаешь, что в квартире одна, а тут я. Но сегодня я сделал все, как надо, возвестил звонком о своем прибытии, точно рыцарь звуком рога, и только потом открыл ключом дверь, — оживленно говорил Ладимир, разматывая длинный шарф и снимая куртку. — Я прямо с вокзала к тебе. Домой заскочил только переодеться. В Минске такая мерзкая погода! Из-за нее и съемки задержались.

Глянув на себя в зеркало, он тряхнул пышными русыми волосами:

— Ксения, да что с тобой?

Она наконец вздохнула полной грудью и прижалась головой к его плечу.

— За мной сейчас гнался какой-то мужчина…

— А что в этом необычного? — увлекая ее в гостиную, спросил Ладимир. — Это естественно. Ты слишком привлекательна, чтобы пропустить тебя.

— Ты не понял! Он гнался за мной по темной аллее, кричал, чтобы я остановилась. Я же бросилась бежать со всех ног. Хорошо, Василий Петрович, сосед, вышел гулять с собакой. Так я прямо к нему. А этот, что преследовал, — отрывисто говорила она, — подошел и сунул мне в руки журнал, говорит, вы обронили. А я ничего не роняла. Не было у меня никакого журнала, понимаешь?

Ладимир сел на диван и притянул ее к себе.

— Ты его разглядела? Что за тип?

— Нет. Темно было, и, потом, шапка у него чуть ли не на глаза надета. Но вообще такой… крепкий…

— Ну надо быть осторожней. Пусть тебя на машине отвозят домой. Попроси Милену.

— Да это в первый раз такое. Но знаешь, после убийства Валентины… как-то так страшно. До ужаса! До потери способности думать! Если бы не Василий Петрович!..

Ладимир принес «успокоительное» в двух рюмках.

— Выпей коньячку, и все пройдет. Это точно не без влияния убийства Милавиной. Всех нас это придавило. В общем, когда говорят, бизнес жесток, мы соглашаемся, но, когда убивают близко знакомого тебе человека, становится жутко. Однако, с другой стороны, они сами выбрали этот путь. На вопрос, кому тревожнее живется, один древнегреческий философ ответил: «Тому, кто больше всего жаждет благоденствия»[8]. Так что каждый живет или хотя бы старается жить по своему выбору. Милавина, уверен, не захотела бы быть, к примеру, актрисой. Внешне — блеск и сплошной праздник. Но даже во время праздника приходится мерзнуть на сквозняке за кулисами и каждый день сражаться за место под софитами. Ну и так далее. А награда за всю жизнь — сотая часть того, что она имеет… имела, — поправился Новгородцев. — Тебе же, моя милая, — обнял он Ксению за плечи, — бояться нечего. Никто на тебя специально покушаться не будет. Так что допивай коньяк и забудь. Понравилась парню, он припустил за тобой, а журнал — для предлога.

Ксения допила коньяк, поежилась:

— Все равно неприятно. Невольно возвращаешься мыслями к Валентине.

— Да, завидная была женщина, — со вздохом сожаления произнес Ладимир. — И ведь могла бы помочь одаренному человеку, так нет, выбрала богатого.

Ксения иронично посмотрела на него.

— Это что ж? Тебе, что ли, могла бы помочь?

Новгородцев встрепенулся, точно захваченный врасплох:

— А?!

— Понятно. Мечтал, значит, обаять Тину, чтобы она тебе деньжонок на клип, на костюмы, на всякие артистические аксессуары подкинула, так?

— А хотя бы и так! Я артист. Мне блеск нужен.

— Твой блеск — это талант.

Ладимир обреченно махнул рукой:

— Что об этом говорить!

— Выходит, слух, что за Тиной увивался один артист, был правдой?

Он расхохотался:

— До тебя как дошел? Ну языкатые люди! Было дело, увивался, — Новгородцев многозначительно поднял указательный палец, — но по делу. Милавина не в моем вкусе.

— И ты не в ее оказался.

— Зато ты в моем и я в твоем.

— Теперь сомневаюсь.

— Только не во мне. К тебе у меня чистые чувства.

— Взять с меня нечего.

— Точно. Так что просто люблю.

— Ой, современные мужчины! Измельчали!

— Ой, — в тон ей воскликнул Ладимир, — зато женщины отличаются поразительным постоянством, извечно добиваются состоятельных мужчин.

Ксения звонко рассмеялась и пошла на кухню, крикнув:

— Принесу чего-нибудь перекусить.

Новгородцев тоже поднялся с дивана.

— Я купил твой любимый сыр и красное французское вино.

— Изысканно! — донесся из кухни голос Ксении.

— При свечах ужинать будем? — пропел вопрос Ладимир.

— При свечах, — появилась с подносом Ксения. — Да! — спохватилась она, расставляя тарелки. — Ты же еще ничего не знаешь! Было оглашено завещание Милавиной.

— И что? — с интересом посмотрел он на нее.

— Это невероятно! Она все завещала Олегу!

— Что?! — Ладимир так и сел на диван с бутылкой вина и штопором в руках. — Ты меня разыгрываешь, — после паузы проговорил он.

— Нет! Обязала только своим родителям выплачивать ежемесячный пенсион. И все, абсолютно все оставила Олегу.

— С ума сойти, — бессильно опустив плечи, произнес Новгородцев. — Пшеничный теперь богат, как Крез. Не представляю, что он со всем этим будет делать?

— Не волнуйся, у него есть отличная помощница, Милена. Она уже все продумала.

— Неужели он такой дурак, что позволит ей вмешаться? Да я бы… Я бы… — совершенно растерялся Ладимир, войдя в роль наследника.

— Сам же говорил, бизнес жесток. Олегу одному не справиться. Милена ему необходима.

— Эх, Олегу бы силу и хватку Милены.

— Было бы неплохо. Хотя, знаешь, он нас с Миленой очень удивил. На вечере памяти Валентины он вел себя чрезвычайно сдержанно и даже, сказала бы, уверенно.

Ладимир наконец откупорил бутылку и разлил вино в бокалы.

— Бывают метаморфозы. А как Пшеничный себя еще покажет?! Да таким бизнесменом станет, что Милене и не снилось?

Ксения пожала плечами.

— Слушай, — загорелись глаза Новгородцева, — поговори с Олегом. Намекни ему открытым текстом, что бизнесмен обязан помогать представителям искусства, но не вообще, а адресно.

— И указать именно твой адрес, я правильно поняла?

— Абсолютно!

Ксения с насмешливым сожалением глянула на него:

— Милене я уже намекала на это. Она мне ответила, что книгоиздательский бизнес — это тоже искусство. Поэтому артисту лучше обратиться в ту сферу бизнеса, которая никоим образом не соприкасается с искусством и потому может оказать ему помощь.

— Но Олег — это же не Милена.

— Согласна. Здесь шансов больше. Но почему я тебе должна помогать? Потому что люблю? Тогда почему ты мне не помогаешь? Мне вон тоже хочется такой шикарный палантин, как у Лонцовой.

— Ну ты же знаешь, — сник Новгородцев, — что я зарабатываю?! Так!.. Кручусь, предлагаюсь. Но ведь не всегда берут. Устал.

Ксения подлезла к нему под руку и, прося прощения, заглянула в глаза:

— Глупость сказала. Вот ты со мной, и все хорошо. Даже испуг прошел совсем.

Ладимир улыбнулся, провел рукой по ее волосам:

— Гори все синим пламенем, нам с тобой сейчас хорошо, а вот будет ли лучше, это уже вопрос. Так что ловим момент.

Милена вышла из машины. Шофер хотел проводить ее до квартиры, но она отпустила его и через мгновение пожалела. Какое-то незнакомое чувство беспричинного страха вползло ей в душу. Она прошла мимо охранника в вестибюле. Вошла в лифт. «Что вся эта охрана? — подумала. — Убийца всегда находит лазейку. Кто заказал Валентину? Заказал? — смутил ее собственный вопрос. — На заказ шарфами не душат. Это кто-то свой. Боже, какой ужас! Свой! А что, если Олег?! Нет, не может быть!..»

— Нет! — в ужасе прохрипела она и замерла с приоткрытым ртом, глядя на себя в зеркало. — Вот это да! Я и не знала, что могу так бояться. Нет-нет! — проговорила, сжимая кулаки и вонзая ногти в ладони. — Нельзя впускать в себя это чувство. Разрастется, захватит волю, тогда прощай личность…

Лифт остановился, двери раздвинулись, Милена робко выглянула и быстро подошла к двери, держа наготове ключ. Вошла, включила свет и поняла, что и дома не чувствует себя в безопасности. «Это нервы! Это убийство Валентины так подействовало. Но мне нельзя обращать внимание ни на чье убийство. Я должна знать, верить, что всех могут убить, кроме меня. Иначе… конец бизнесу». Она заставила себя несколько раз глубоко и спокойно вздохнуть и вдруг услышала или почувствовала, что в квартире кто-то есть.

Милена прижалась к стене. «Надо выключить свет, открыть дверь и бежать…» Рука потянулась к выключателю, и в ту же секунду она увидела в проеме двери, ведущей в гостиную, высокий силуэт. Закрыла глаза и громко выругалась.

— Какого черта?! Я же сто раз просила не устраивать неожиданных появлений. Не люблю! — отбросила она сумку так, что та оказалась в другом конце коридора.

— Сегодня такой день, — ничуть не смутившись, произнес Игорь.

— Какой такой? — раздраженно поинтересовалась Милена.

— Три года, как мы познакомились.

Она прислонилась плечом к стене и проговорила:

— Прости! У меня сдали нервы. — Подошла и поцеловала Игоря. — Прости, — повторила, садясь в кресло. — Какие-то ненужные мысли нахлынули. Олег устроил вечер памяти Валентины. Никаких особенно жалостливых чувств. Убили так убили, не меня же, в конце концов. Но вот осталась одна, вошла в лифт, и, пока он поднимался, такое вдруг закрутилось в голове… А тут ты, да еще свет в гостиной не включил.

— Хотел, чтобы ты вошла, зажгла свет, а тут я, розы и маленькая, но очаровательная коробочка, — протянул он Милене букет роз и футляр бордового бархата.

Она открыла и ахнула.

— Какая прелесть! — проговорила, завороженно глядя на браслет из сапфиров и бриллиантов. Надела на руку, вытянула ее вперед и медленно поворачивала, любуюсь вспыхивающими искрами. — Спасибо, Игорек! — потянулась к нему губами. — Ах!.. А я и забыла, что сегодня уже три года, как мы вместе. Ты меня прости. Такое со мной впервые, на меня почему-то очень подействовала гибель Валентины. Она действительно, хоть и звучит это как-то банально, была светлая, радостная… Не могу припомнить, чтобы недовольство, печаль смущали ее. Нет, конечно, наверняка они были, но она никогда их не показывала.

Игорь подошел к стойке бара, вынул из ведерка бутылку шампанского, открыл и, наполнив бокалы, сказал:

— Забудь о Валентине. Все. Она уже ушла из нашей жизни.

Милена взяла бокал, склонила в раздумье голову к плечу:

— Вот это и неприятно. Как-то уж очень быстро и жутко ушла, точнее, убита. — Милену передернуло от своих же слов.

— Забудь! — повторил Игорь. — Давай выпьем! Ведь никто, кроме нас самих, не выпьет за нас с таким искренним пожеланием счастья и удачи.

— Да, давай! — улыбнулась Милена и залпом выпила свой бокал. — И все же…

— Ну не надо, не продолжай. Мне очень нравится в тебе, что ты можешь резко и окончательно оборвать ненужные рассуждения о том, что уже нельзя поправить.

— Но нужно сделать выводы.

— И какой же вывод сделала ты?

Милена, задумавшись, вынула из пачки сигарету.

— Вывод такой… — закурив, высказала она свою мысль. — В случае чего, мое дело должно быть продолжено, но не посторонними, которые извратят его, а близкими мне людьми.

— Опять ты о мрачном, — недовольно заметил Игорь.

— О вечном, — поправила его Милена. — Нам надо пожениться.

— Мы об этом говорим все последнее время. А требуется только дату назначить. Больше года прошло с нашей помолвки.

— Да, хватит откладывать. И ребенка нужно тотчас. И завещание новое составить.

— Ну тебя сегодня не выведешь из мрачного настроения.

— Не мрачного, Игорек, а делового. Не дай бог, что со мной случится, все Олегу достанется. А он в год развалит то, что создали мы с отцом.

— Но тогда, если ты задумала составить новое завещание, как быть с Олегом?

— Вот тут вся сложность. Он же теперь сам богатый наследник. И мне пришлось потратить немало слов и сил, чтобы убедить его работать совместно, по-семейному.

— По завещанию, какое действительно на сегодняшний день, вы являетесь наследниками друг друга. Следовательно, когда Олег вступит в наследство Милавиной, ты в случае его смерти получишь все.

Милена кивнула, но уточнила:

— Если только мне удастся удерживать Олега под своим влиянием. Слишком велико у него желание вырваться, стать самостоятельным. Отчасти я его понимаю, но!.. — Она немного помолчала. — Но он не таков, чтобы самому стоять во главе крупной фирмы.

— Хорошо. — Теперь задумался Игорь, ероша свои светлые волосы. — Какие проблемы? Первая — чтобы никто не смог перехватить твое влияние на Олега. Вторая — так составить новое завещание, чтобы в случае… — Игорь замялся. — В случае летального исхода все досталось нашему ребенку.

— Верно, — согласилась Милена. — Но помимо того, что он получит с моей стороны, он должен полностью наследовать и твой капитал.

— Да, конечно, — после заметной паузы сказал Игорь и тут же уточнил: — Но у меня мать и сестра, которая работает со мной. У нее, правда, небольшой процент акций, но… она моя сестра. К тому же ты знаешь, что семейная жизнь у нее не сложилась. Она нуждается в моей помощи. Я не могу оставить мать и сестру без средств.

— Правильно. Завещай им сколько-нибудь. И вообще, нам стоит подумать о слиянии наших капиталов.

— Заманчиво, но… скажу, Милена, прямо, я не смогу работать с собственной женой. Я слишком для этого мужчина.

Милена от досады прикусила губу:

— Сколько мужчин имеют совместный бизнес с женами и лишь выигрывают от этого.

— Согласен. Но только такой мужчина никогда не смог бы привлечь твоего внимания, а тем более стать твоим мужем. Ведь тебе нравятся моя независимость и полная самостоятельность.

Милена рассмеялась:

— Ладно, об этом еще поговорим, а сейчас надо думать о том, как сделать, чтобы Олег, вступив в наследство Милавиной, не принялся бы артачиться, а послушно вложил свой капитал в нашу фирму, которая значительно расширит круг своих интересов и увеличит сферу своего влияния. Ах, у меня такие планы!.. — развела она руки и обняла Игоря. — Ах!..

Игорь, воспользовавшись минутой, расстегнул молнию на ее платье.

— Налей еще шампанского! — попросила Милена. — Я просто обязана сделать так, чтобы весь капитал, полученный Олегом от Милавиной, пошел в дело. Ему нельзя доверять большие суммы. — Она взяла поданный Игорем бокал и продолжила свою мысль: — Я составлю новое завещание, о котором он не будет знать. Если что со мной… то ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он стал во главе предприятия. Ты возглавишь его, а наследником будет наш ребенок.

— Но точно так же может поступить и Олег. Потихоньку от тебя составить новое завещание, которое автоматически отменит прежнее.

Милена нахмурилась. Платье соскользнуло с ее плеч, волосы распустились. Игорь привлек ее к себе, но она освободилась из его объятий.

— Надо сделать так, чтобы он не смог изменить составленное завещание, — высказала вслух она свою давнюю мысль.

Игорь воспринял откровенность Милены как ее окончательное решение выйти за него замуж.

Что ж, ему импонировали смелость ее мышления, жесткая манера вести дела. Это женщина, которая способна создавать и реализовывать крупномасштабные проекты. Вдобавок ко всему она красива. Но не сексапильна. От нее зачастую веет холодком равнодушия. Вот сейчас такой момент — шампанское веселит кровь, рождает желание, а она сидит и размышляет, как бы обойти брата. Но, может быть, все это и влекло его к ней? А может, то, что ему было подвластно увлечь такую женщину любовной игрой. Когда Милена увлечется, найдется немного женщин, равных ей в проявлении своих страстных инстинктов и любовных фантазий. Хотя самый страстный ее инстинкт — быть богатой.

Подъезжая к дому, Вера увидела машину Пшеничного. Не успела она остановить свой «БМВ», как у дверцы уже возник Олег.

— Подожди минуту, дай припаркуюсь, — смеясь, сказала Вера, приоткрыв окно.

Едва она вышла из машины, как тут же оказалась в его объятиях. Он целовал ее лицо, волосы, шептал нежности. Вере стало неловко. Любопытные глаза отовсюду наблюдали за известной писательницей. Ей пришлось отстранить Олега.

— Да подожди ты, — прошептала она.

— Я страшно, до безумия соскучился по тебе. Я… — Он опять попытался ее поцеловать.

— Олег! — посмотрела ему в глаза Вера. — Успокойся!

Пшеничный повиновался, взял ее дорожную сумку и пошел следом.

— Если бы ты знала, что я пережил!.. — начал он, едва они вошли в квартиру.

Вера бросила ключи, скинула шубу и, не отвечая, прошла в гостиную.

— Если бы ты знала… — вновь начал Олег, желая рассказать о своих страданиях и получить утешение.

Но Вера решительно прервала готовый обрушиться на нее поток стенаний:

— Что знала бы?.. Как ты убивался по другой? — Ее плечи вздрогнули от внутреннего негодования. — А если бы я принялась страдать по кому-то, как бы ты на это отреагировал? — обратила она к нему свой вопрос. — Понравилось бы это тебе?

Олег смешался. Он растерянно замер посреди гостиной, а Вера села на диван и, положив одну ногу на другую, устремила на него тяжелый взгляд. Она уже обдумала свою тактику поведения с ним. Только натиск и демонстрация силы. Внушить и постоянно поддерживать в нем мысль, что без нее он не сможет жить. Она — его спасение от всех проблем. Она может все: утешить, уберечь, предостеречь, отвести угрозу. Милавина слишком любила его, слишком была женщиной. И он, от природы не наделенный сильным духом, инстинктивно искал защиты у Милены. Вера же задумала убедить Олега, что отныне защитить его, развеять мрачное настроение, помочь в решении сложных вопросов может только одна она. Она должна вывести его из-под влияния Милены и подчинить себе. Он теперь лакомый кусочек на рынке российского бизнеса. Будет много желающих проглотить его.

Писательское воображение Астровой так и рисовало высоких белокурых бестий с бесстыжими глазами, наглым телом, которое, кажется, подрагивает и покрывается влагой, точно сиропом, от желания, чтобы его поскорее попробовали. «Ты только надкуси, а я уж так вопьюсь в тебя!..»

Вера отдавала себе отчет, что с этими бестиями ей не сравниться телесно, но зато она умеет просчитывать ходы, умеет действовать убеждением и здесь у нее одна соперница, которая стоит сотни других, — Милена. Из разнообразных моделей поведения ею была выбрана оптимальная: демонстративная уверенность в своих силах и решениях. Это завораживает слабых людей.

— Ну! Я жду ответа! — требовала Вера, покачивая ногой.

Олег дернул шеей.

— Мне бы не понравилось, но я бы тебя понял! — закипая, проговорил он.

— И я тебя поняла. Но сколько можно?! Выходит, ты мне рад только потому, что можешь излить свою печаль по другой?

Он смутился:

— Нет, не только. Я рад, потому что люблю тебя, но…

Вера поднялась, подошла к Олегу, положила руки ему на плечи и пристально посмотрела в глаза:

— Далее продолжать фразу уже не имеет смысла. Прошлое не существует, зачем же тосковать по нему. Надо брать настоящее.

Она закрыла глаза и, представив на миг, что перед ней Фролов, жадно поцеловала Олега в губы. Но последовавший ответ моментально вывел ее из желаемого заблуждения. Однако отступать было нельзя. Она скользнула рукой по бедру Олега и потянула за молнию брюк. Еще миг, и он оказался в ее полной власти. Он задыхался, он дрожал от предвкушения, он покрывался мелким потом.

«Что ж, — подумала Вера. — Надо!» Но когда она решила, что уже вполне достаточно, Олег даже не думал останавливаться. Его желание было неистощимо. Он не отпускал Веру, целуя и восхищаясь ею. Он получал такое огромное удовольствие от физической любви, освобождавшей его от всех страхов, неуверенности, трагического восприятия жизни, что не замечал нервозной досады Веры, скрываемой за вздохами и нежными словами. «Сейчас тот самый главный момент, упустить который я не имею права. Сейчас надо моделировать наши отношения. Расставлять акценты. Поэтому буду терпеть, зная, что это воздастся мне сторицей».

Вера засмеялась: «Ненасытный!» И опять пошло по новой.

Когда наконец Олег отвалился от нее, она вздохнула полной грудью. «В принципе, ничего, можно даже привыкнуть», — подумала, надевая сабо из бледно-розовой замши.

Вернувшись из ванной, влажная, пахнущая сиренью, опустилась на кровать рядом с лежащим на животе Олегом. Пробежала пальцами по его спине, размышляя, как бы половчее приступить к важному разговору, но он опередил ее.

Он перевернулся на спину, заложил руки за голову и испустил вздох со словами:

— Миленка хочет объединить свой капитал с моим, который я получу в наследство от Тины. Она задумала создать империю Пшеничных. Грандиозно?!

— Но это тебя свяжет по рукам и ногам. И к тому же все не так просто. Она что, хочет, чтобы ты продал акции, вышел из совета директоров?

Олег зло поморщился:

— Я же сказал, она грандиозного хочет. А я еще не вступил в наследство. У меня еще, несомненно, будут проблемы с советом директоров.

— С чего это ты взял? У тебя все законно. Милавина могла завещать свое состояние кому угодно. А ты был ее женихом. Не просто же любовником. Ты был свободен и она. Вы в любой момент могли пожениться. И почему это совет директоров будет против твоей кандидатуры? Да, не спорю, им самим хотелось бы прибрать ее акции. Но каждому хочется прибрать акции другого. Что, было бы лучше, если бы Милавина составила завещание в пользу родителей? Вот был бы смех! Их бы уж точно обвели вокруг пальца и обобрали. А ты молодой, полный сил и уже достаточно искушенный в бизнесе. С тобою не могут не считаться. Если начнут наезжать, ты сумеешь ответить.

Олег задумался.

— Милена хочет грандиозного!.. — с закипающей яростью в голосе распалялась Вера. — Умная какая! За твой счет хочет создать какую-нибудь мультимедиа-компанию. Наверное, внушила тебе, что ты один не справишься. Что ты нуждаешься в ее поддержке. Тоже мне, железная леди, — сквозь зубы проговорила она, забыв на мгновение о присутствии Олега. — И на железо есть ржавчина.

— Да! — подхватил Олег, садясь на кровати. — Ты точно подметила. Она хотела меня убедить, что одному мне не выстоять.

— Глупости! — брызнула слюной от переполнявших ее эмоций Вера. — Ты не можешь быть один. Всегда найдутся люди, которые будут заинтересованы в твоем успехе, как в своем собственном. Это со временем кто-то из них станет недовольным, кто-то хлопнет дверьми, а кто-то превратится в предателя. Но вначале — все вместе! — повысила она голос. — И потом, у тебя есть я!.. Я, в отличие от твоей сестры, не буду стремиться вытеснить тебя, обмануть, затмить, занять главное место. Она же ни за что не допустит, чтобы главой компании стал ты!

Олег согласился, но тем не менее высказал мысль Милены:

— Она предлагает, чтобы каждый из нас занимался своим делом.

— Но постепенно сливая капиталы! Великолепно! — хлопнула ладонью о ладонь Вера. — Но ведь тогда кто-то из вас двоих должен стать во главе.

— Я! У меня будет больше акций!

— Теоретически так, а вот практически, а? — подалась она всем корпусом вперед, устремляя на Пшеничного неподвижный взгляд. — А?

Олег вскочил с кровати и пошел в ванную. Вера не отставала от него. Он стоял в прозрачной душевой кабине под бьющими со всех сторон струями, а она говорила:

— Да все ясно! Милена хочет оставить тебя ни с чем. Отец твой, несмотря на все мое уважение к нему, поступил с тобой несправедливо. Имея сына, все отдал дочери, отчего-то решив, что она сможет продолжать его дело, а ты нет, будто ты не Пшеничный. А та воспользовалась твоей молодостью, твоей трагедией и прибрала к рукам даже ту малость, что ты получил. И все это под предлогом заботы о тебе.

Олег выключил душ, завернулся в полотенце и тяжелым взглядом посмотрел на Веру. Смотрел долго, испытующе, точно хотел увидеть в ее глазах ответ, права ли она в своих суждениях? И вспыхнул!..

— Да! Да! Я все это чувствовал, понимал, но по какому-то охватившему меня малодушию принимал. Но, поверь, я столько раз хотел вырваться из-под влияния Милены. Я ей совсем недавно говорил, что, как получу диплом, заберу свою часть и начну самостоятельное дело. Но она отговорила. Теперь меня опять подвело к этому желанию наследство Тины, а Милена вновь стала приводить доводы и, знаешь, убедила, правда, ненадолго. В душе я не уверен, что приму ее предложение. Я ей сказал, что согласен, но все время размышляю. Она ведь и с завещанием может обмануть меня. Вот выйдет замуж за Игоря, родит себе наследника, и все! Я это знаю.

Вера кивнула:

— Игорь тоже не промах!..

Извилистое чувство зависти зашевелилось в ее душе.

«Видный мужчина. Крепкий, с мускулами, заметными даже под рубашкой, с широкими плечами, голубоглазый и черты лица крупные, выразительные. И самое главное, он сильный. Сильный в своих мыслях, поступках. Да, у него лицо не потомка интеллигентов, как у Сергея, но оттого и нет в нем этой слабости от излишних размышлений о жизни. Он родился. Что изменится, будет ли он задумываться о смысле своего рождения или нет? Ничего. А если ничего, то и думать не стоит. Надо жить, значит, действовать».

— Объединившись с Миленой, они составят крепкую пару. Задавят кого хочешь, — задумчиво произнесла вслух Вера.

Олег вихрем пролетел из одного угла комнаты в другой.

— Вот и я об этом думаю!

— А раз думаешь, должен понять, что тебе сам бог велит выходить на самостоятельную дорогу. Ты посмотри, что Милена решила сделать со мной. Фактически уничтожить! Видите ли, она пришла к выводу, что издательству нужно новое лицо, что имя Астровой приелось. Конечно, приелось, если им пользоваться только как брэндом, не давая мне возможности проявить себя. Ты помнишь, ведь она отвергла мой роман, согласившись тем не менее, что он хорош. Ей не нужен умный писатель, ей нужна вывеска. Она всячески издевалась надо мной, принуждала говорить комплименты Скоковой, она… — Вера захлебнулась в своем негодовании, которое встало поперек горла.

Олег поспешил поднести ей стакан воды.

— …Но всему есть предел, — вытирая влажный подбородок, не в силах остановиться, продолжала говорить она. — Хватит беспрекословно исполнять ее волю. Даже твой отец шел мне навстречу, а она — кремень. Ничего, и кремень можно взорвать, положить побольше взрывчатки, и только пыль разлетится в разные стороны.

Глядя на Веру, Олег понял, что теперь в своем непрекращающемся противостоянии Милене он не один.

— Да, надо положить конец ее своевластию, надо дать ей понять, что со мною теперь необходимо считаться. Полгода пролетят, не заметишь, и я вступлю в наследство Тины.

— Правильно, милый, — прижалась к нему Вера.

— Я завтра же скажу ей, что мы немедленно приступаем к изданию твоего нового романа.

— И к разработке моего нового имиджа, — вкрадчиво, но со стальными нотками в голосе принялась подсказывать она ему. — Да! И Скокову вон из издательства.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, абсолютно уверенные в своей победе над Миленой и мысленно представляя ее удивленное, растерянное лицо, когда Олег не принимающим отказа тоном заявит о своем желании издавать новые романы Астровой.

— Кстати, Олег, — как бы случайно припомнила Вера, — мне порекомендовали очень хорошего художника. Так вот, мне бы хотелось, милый, чтобы он занялся дизайном обложек для моих книг.

— Не вопрос! Пусть приходит завтра ко мне. Считай, что он уже приступил к работе.

Вера в немом восхищении слегка покачала головой и выразила взглядом восторг, но потом, вспомнив о великом значении слова, веско добавила:

— Сейчас бы твой отец понял, что сделал ошибку, передав свое дело Милене.