Кукла в чужих руках

Глава 15. Катастрофа

Как всякое уважающее себя учебное заведение, наша гимназия обнесена забором. Ученики, торопясь к началу уроков, стягиваются к калитке, и в самом узком месте получается «бутылочное горлышко». Если прийти в час пик, то обязательно попадешь в «пробку». Пережидая ее, мы с Мишей остановились с наружной стороны забора. Мы стояли, глядя на толкающихся в воротах малышей, болтали и никуда не торопились — ни я, ни он. Но, как ни жаль, не мы одни оказались такие умные, и среди ожидающих была и Кантария. Она поймала мой взгляд и мило улыбнулась. Как людоед, повстречавший в лесу маленькую девочку.

Когда поток суетливых малышей схлынул, я услышала за плечом ее сладкий голос.

— Сейлор Му-у-у! Сильно торопишься? — Машка подхватила меня под руку. — Поговорить надо.

— Что случилось? — Я с тоской наблюдала, как Миша легко взлетел по ступеням и скрылся за дверью.

— Ты же хорошо рисуешь? — Машин голос сочился сахарным сиропом.

— И?

— Нарисуй себе аттестат. Потому что ты его в этой школе не получишь! — она переливчато рассмеялась и, оставив меня в недоумении, присоединилась к своим подружкам.

А я, внезапно вспомнив, что не сдала самостоятельную работу по алгебре, вытащила телефон и набрала Кирюхин номер. Ответил он звонков через десять — двенадцать. И по его сонному голосу я поняла, что в школе его искать не стоит.

— Кир, — взмолилась я, — спасай!

— Что случилось, Софико? — Из трубки послышался кашель.

— Срочно алгебру надо решить! Я забыла сдать! Мне капец!

— Расслабься, — посоветовал Кирюха. — Каким уроком алгебра?

— Следующим.

— Ок. Жди меня в «чайнике». Через пятнадцать минут буду.

И я, жертвуя первым уроком, поплелась в кафе-пекарню «Чайникoff». Там приятно пахло булочками и кофе. Чтобы согреться, я взяла пару пирожков с капустой, чашку чая и уселась за столик. Вытащила из сумки тетрадь, ручку и блокнот. Когда выпадают минуты вынужденного безделья, я предпочитаю рисовать. Это могут быть наброски людей, пейзажа за окном, граффити-скетчи — в зависимости от настроения. Сейчас я рисовала лицо. Прямые брови, рваная челка, четко очерченные скулы и глаза с искристыми льдинками.

— Привет, Софи! — Кирюха бросил свой рюкзак на стол, и я поспешно перевернула рисунок. — Подняла ни свет ни заря! Даже пожрать не успел!

Он схватил последний пирожок и разом откусил половину. Жестами потребовал подать ему задание и склонился над листком. Спутанная темная челка свешивалась на глаза, и, не убирая ее, Кирюха быстро писал, чертил и выводил формулы.

— Еще возьми, — бросил он, не отрываясь от своего занятия.

— Чего?

— Пирожки купи мне. — Он кинул на меня ореховый взгляд. — Давай живо!

Я послушно отправилась к кассе. Поставила на поднос чашку, тарелку с пирожками и не скупясь, полной горстью, зачерпнула из мисочки бесплатные кубики сахара. Плюхнула поднос перед Кирюхой.

— На, повышай сахар в крови, может, подобреешь!

— Ты меня еще злым не видела! — заявил он и с неуступающей щедростью сыпанул пяток кубиков сахара в чашку. — Представь, ты вытащила человека из кровати, сонного, теплого, на холодную улицу. Заставила считать, решать… и все это без завтрака!

— Ты бы еще дольше дрых! — возмутилась я.

— А чего суетиться? Че, школа куда-нибудь убежит?

— От меня — может!

— На, держи! — Он протянул мне исписанный ровным почерком листок. — Пользуйся, пока я жив!

В школу мы подоспели как раз к перемене. Заявив охраннику, что нам ко второму уроку, смешались с толпой вырвавшихся на свободу монстров в форменных пиджаках. Настроение у меня улучшилось, и, стоя в гардеробе, я поймала Кирюху за пуговицу на рубашке.

— Слушай, Кир, я сегодня у Юльки ночевала…

— Чего?! — Он вытаращил глаза. — Тебя дома не было?! — Его неподдельное изумление выглядело очень забавно: только что челюсть не отпала, как в мультиках про Тома и Джерри.

— Ты же мне не мамочка, чтобы следить за мной? — Я крутила его пуговицу. — Так вот…

— Не мешало бы за тобой присмотреть, Софико. — Он оттолкнул мою руку.

— Кир, не начинай! Я по поводу Юльки…

— Сонька, не слишком ли ты настойчиво лезешь в чужую жизнь, а? — Кирюха нахмурился, засунул руки в карманы джинсов и отступил на шаг.

— Не вредничай, Кир, — я состроила умильное лицо. — Давай устроим двойное свидание?

— Чего-о-о? — Презрительность в его голосе зашкаливала.

— Ну, ты и Юляшка. — Я снова уцепилась за его пуговицу. — Я и…

— Ага, разбежался. — Он снова со злостью отбросил мою руку.

— Боишься, что ли?

— Кого?! Юльку твою?

— Дурак, — фыркнула я, — Савельева!

— Кто это? — оторопел Кирюха.

Это уже было смешно.

— Совсем плохой, что ли? — захихикала я. — В параллельном с тобой учится, «Венома» вместе смотрели!

— А-а… Этот… — Кирюха скорчил презрительную гримасу, словно мы о собачьих какашках разговаривали.

— Чё ты? Мне он нравится, значит, и тебе тоже!

— Глупая ты, Сонька! — тряхнул челкой Кирюха. — Никуда я с вами не пойду!

Он развернулся и решительно покинул гардероб. Я проследила за ним и в дверях наткнулась взглядом на Кантарию. В ответ на ее милую улыбку у меня похолодели пальцы. Так, наверное, себя чувствует зверь, увидевший черные провалы двустволки, нацеленные на него из кустов. Но я выдохнула и направилась ей навстречу, мысленно моля высшие силы, чтобы она пришла сюда за своим забытым алмазным колье, бриллиантовым перстнем, или что там она еще таскает в карманах?

— Сейлор Му-у-у! — пропела Машка и преградила мне дорогу.

Я огляделась. В гардеробе мы были одни.

— Скажи, Сейлор Му, не переутомишься?

— О чем ты?

— Сразу двое парней у столь юной девочки, это перебор даже для тебя, — промурлыкала она и вдруг театрально схватилась за щеки. — Ой, как же я забыла?! Ты ведь опытная: давно и продуктивно живешь с Ивановым!

— Зависть — плохое чувство, Маша!

— Вот и живи! — ее голос стал жестким. — И оставь Савельева в покое!

— А если нет?

— Тогда пеняй на себя, пощады не будет!

Она тряхнула идеальной укладкой и, развернувшись, вышла из гардероба.

В конце первого урока вибрацией в кармане подал признаки жизни телефон.

«Что насчет двойного свидания?» — эсэмэска от Юльки. Я написала ей в ответ, что все будет, и получила смайлик-поцелуйчик. Мне и самой ужасно хотелось устроить эту встречу, поэтому я твердо решила убедить Кирюху согласиться. В согласии остальных участников я даже не сомневалась. А угрозы Кантарии лишь раззадорили меня.

На большой перемене я приступила к осуществлению своего плана. Прозвенел звонок, и я поспешила к кабинету, в котором проходил урок у одиннадцатого математического. Как только Кирюха показался в дверях, я тут же схватила его под руку.

Нас обогнала Кантария в сопровождении двух своих соратниц. Она оглянулась и на ходу умильно склонила голову к плечу.

— Сейлор Му, вот умница! Забирай себе Иванова. Даже фамилию менять не надо! Только поторопись, а то даже он побрезгует!

— Машка, а тебя Танкер искала, — не моргнув глазом соврал Кирюха.

— Правда?

— Да, просила зайти.

Кантария отвернулась и поспешила на мнимое приглашение Танкера — игнорировать завуча даже она не рискнула бы. И только она исчезла за поворотом, как показалась завуч собственной персоной.

— Накаркал, Кир, — прошипела я.

Танкер таранила воздух обширной грудью, не замечая почтительно рассыпающихся учеников.

— Ивановы! — прогудела она, и мы замерли.

Потребовав, чтобы Кирюха немедленно явился к ней в кабинет, Танкер развернулась. Изобразив за ее спиной висельника, он обреченно поплелся за завучем, ну и я следом.

Когда они оба скрылись за дверьми, я со скучающим видом прислонилась возле кабинета и сделала вид, что увлечена мобильником. Но мною никто не интересовался, редкие ученики проскальзывали мимо: явно никому неохота было тут задерживаться. В щелку доносился громовой голос Танкера. Я прижалась к деревянной, пахнущей свежим лаком панели и обратилась в слух.

— …тебя не было на уроках целый месяц, ты не удосужился хоть как-то оправдать свое отсутствие и теперь… — по нарастающей интонации ясно, что завуч завелась, и Кирюха вырвется на свободу нескоро.

Но все же я дождалась его, хоть это и стоило мне большой перемены. Дверь распахнулась, и я отскочила, едва не получив по носу.

— Кир, — бросилась я, но он даже не глянул в мою сторону.

Осторожно прикрыв дверь, чтобы зло не проникло в наш мир, я бросилась догонять Кирюху, который уже оказался в конце коридора. А потом он исчез на лестнице. Когда я подбежала и одолела лестничный пролет, меня вдруг откуда-то сверху окликнул Алиев:

— Иванова! Сонь!

Я зависла на полушаге и задрала голову. Дамир перевесился через перила и нетерпеливо махал мне, требуя вернуться.

— Что случилось? — крикнула я.

Возвращаться не хотелось — мысли занимал разговор с Кирюхой, но Алиев так настойчиво размахивал руками, что я пожалела его усилий и поплелась наверх.

— Тебя завуч зовет. — Дамир шмыгнул носом и утерся тыльной стороной ладони. — Давай скорее!

Выглядел он, будто только что пробежал десять кругов по футбольному полю, а потом отжимался, одетый в два спортивных костюма и пуховик.

— Чего ей надо, не знаешь?

Дамик пожал плечами и отвернулся, а потом, подойдя к кабинету, услужливо приоткрыл мне дверь. Когда я вошла, то поняла две вещи. Первая — что Танкера там нет. И вторая — что я реально попала: аквариум, который стоял возле окна и был предметом гордости Александры Яковлевны, оказался разбит вдребезги! Остов его оставался на месте, а осколки стенок валялись на полу. Ковер пропитался водой, а на паркете растеклись лужи. В ужасе я смотрела на потемневшие паркетные доски, на которых в агонии бился красный меченосец. Звук шлепающего о влажное дерево тельца оглушал. Я брякнулась на колени.

— Соня! — Дамир испуганно таращился на меня из-за двери. — Что ты наделала?!

— Дурак, что ли?!

Я чуть не выронила меченосца из рук. Заметалась в поисках, куда бы пристроить несчастную рыбку, и не нашла ничего лучше, как бросить ее в чашку на столе. Быстро плеснув туда воды из бутылки, я кинулась на выход. Алиев стоял словно страж средневекового замка — хмурый и незыблемый. Ногой он придерживал створку двери.

— Дамик, ты чего?

— Я не могу, Иванова. Прости!

Такой подставы от Алиева я не ожидала! Он мог вспылить, мог нахамить, но вот так — держать на месте преступления, которого я не совершала?!

— Дамик, отпусти дверь! Пожалуйста! — Я билась об нее так же отчаянно, как минуту назад умирающий меченосец об пол. Не веря, что Алиев так подло поступил со мной, я остановилась и через щелку заглянула ему в глаза. — Дамир, Танкер меня сто процентов выставит из школы, если ты меня не отпустишь. Тебе это зачем? А ведь я ни в чем не виновата, Дамик!

На мгновение на его лице появилось страдальческое выражение, и он отставил ногу. Пулей я вылетела из кабинета и помчалась прочь. За спиной топал Алиев.

Весь следующий урок я провела в ожидании того, что меня вызовут к директору и распнут. Я испепеляла взглядом спину Алиева, но тот сидел, запустив руку в волосы, и не оглядывался.

Но ни в тот злосчастный урок, ни после никто не предъявил мне обвинений в умерщвлении живых существ и порче имущества. Однако меня не оставляло чувство, что за мной пристально наблюдают.

А вот на последнем уроке весь класс, каждого по очереди, вызывали к Танкеру на допрос. В уже прибранном кабинете она подробно расспрашивала, кто и где был во время большой перемены. Очень строго расспрашивала. Не хватало только настольной лампы, направленной в лицо, и детектора лжи, прикрученного к руке.

— Иванова! Во время большой перемены тебя видели возле моего кабинета! — прогрохотала Танкер.

— Я Кирилла ждала, — нашлась я, — а потом была в туалете.

Танкер смерила меня взглядом, пробормотала что-то вроде: «Силенок бы не хватило», и пообещала, что, когда она найдет виновного, тому не поздоровится.

После уроков я прижала Алиева в гардеробе.

— Слышь, Дамир, ты что-нибудь рассказал?

Он помотал головой.

— Надо пойти к Танкеру и во всем признаться!

— Сдурела? — Он замер в наполовину надетой куртке. — В чем?!

— Что мы видели, как кто-то разбил аквариум. Но это не мы. А то вдруг кто-то видел, как мы выходили из ее кабинета? Будет хуже…

— Ты себя слышишь? Кто-то, кого-то, когда-то, — передразнил он. — Сама себя хочешь сдать?

— Алиев, ты совсем дурак, что ли? Я тут при чем?!

— Ты думаешь, Танкер разбираться станет? Сама сказала — вышибет тебя! И меня заодно. Я на такое не подписывался. И так сделал для тебя все, что мог! Молчи, Иванова! Молчи, если не хочешь еще бо́льших проблем!

И раздраженно застегивая на ходу куртку, он ушел.