Кукла в чужих руках

Глава 34. Всем сестрам по серьгам

А на следующий день пришлось идти в школу. Из дома я выходила как на заклание. Мне казалось, что стоит крутануть школьный турникет и пройти в холл, как все ученики от мала до велика немедленно начнут на меня пялиться, тыкать пальцами и хохотать, вспоминая позорное видео. Единственное, что не давало трусливо повернуть назад, — Кирюхина поддержка. Он, понимая мое состояние, молчаливо шагал рядом. Никаких тебе шуток, подколок и насмешек. Пришлось самой подшутить над его внешним видом: впервые он явился в пиджаке, выполнив требование Танкера. Но он только хмыкнул и сказал, что иногда проще уступить настырной женщине.

Вот так, обмениваясь способами сопротивления насилию, мы вошли в школу. И никто на меня даже не оглянулся. Пару косых взглядов Кирюхиных одноклассников я постаралась не заметить. Так же как и спрятанных кривых улыбок своих соучеников. Но когда мимо проплыла Кантария, я не выдержала. Она осветила меня самой милой из своих улыбок и беззвучно поаплодировала холеными ручками.

— Я не могу!

— Не трусь, Сонька! — Кирюха сжал мой локоть и прошептал в самое ухо. — Держись. Если покажешь им свой страх, то конец! Ты можешь полагаться только на себя. Они должны видеть, что тебе наплевать на них!

И подтолкнул меня к кабинету. Глубоко вдохнув, я пересекла порог класса.

— Иванова! Звезда Ютуба! — пропел Макеев.

— Заткнулся бы ты! — неожиданно выступила со своей парты Аделина.

— Чё, Иванова, как улов? — заржал Макеев. — Покемоны рулят?

— Заткнись, сказала! Дамик, разберись ты уже!

Аделина раздраженно перетряхивала сумку. А у меня чуть глаза не выпали от удивления: кажется, я впервые слышала, чтоб она повысила голос. Да еще в защиту того, кто не принадлежит к ее кругу!

Алиев поднялся и направился к Макееву. Тот сжался в полупритворном страхе и выставил перед собой раскрытые ладони.

— Боюсь, боюсь!

Но Дамир привычным жестом борца перехватил его и, выдернув из-за парты, шмякнул об пол. Макеев сразу застучал ладошкой по гладким паркетным доскам, прося пощады.

— Это что еще за ринг?!

Вошедшая химичка возмущенно шлепнула папкой по столу.

— Алиев, отпусти Макеева! И марш за свою парту, если не хочешь к директору прогуляться!

— Аделина, спасибо, — поблагодарила я ее спину.

Она повернулась вполоборота и одарила меня взмахом ресниц:

— Ненавижу, когда троллят не по делу. Ты ведь не сама выложила видео?

— Нет. Зато я знаю, кто это сделал, — сказала я.

Несмотря на то, как обошелся со мной Савельев, я верила, что он сказал правду. Кирюха ошибся, обвиняя его. Потому что на том злосчастном видео было заметно, как Мишина рука с большими штурманскими часами на запястье отталкивает камеру. А потом он сам признался, что видел, как Алиев снимал меня, но не помешал ему.

— Что сделал? — Дамик втиснулся за стол.

— Видео с Ивановой выложил, — тряхнула головой Аделина.

— Кто? — Алиев обернулся так резво, что спинка стула долбанула по краю моего стола. Учебники и тетради, сложенные стопкой, разлетелись веером.

И только я собралась зачесть ему обвинительный приговор, как неожиданно уловила в черных нефтяных глазах мольбу, а на лице — явственный страх. И я захлопнулась.

— Ну и кто же это сделал? — снова оглянулась Аделина.

Ситуацию спасла химичка, решившая в первый же учебный день устроить самостоятельную работу. Класс огласился воем и стонами, однако все покорно потянулись за листочками. Дамир кинул на меня еще один выразительный взгляд и отвернулся.

После урока он долго возился возле своей парты, заслоняя мне выход. Поняв, что он хочет остаться со мной наедине, я снова уселась на стул. Один за другим одноклассники покинули кабинет.

— Не смей говорить Деле, что это я видос на Ютуб залил! — горячо проговорил он, убедившись, что в классе никого нет.

— А ты думаешь, она без меня не узнает?

— Не говори никому, а не то!..

— А что ты сделаешь? Бить будешь?

— Нет, конечно, — растерялся Алиев, — я женщин не бью.

— Да? А мне показалось, что очень даже. — Я поднялась и закинула лямку рюкзака на плечо. — Вот мне до сих пор больно. Пропусти!

Он слегка попятился под моим напором, потом снова затормозил. Мы стояли в проходе между партами: я лицом к выходу, он — спиной.

— Соня, прошу тебя, не говори Аделине. Я удалю видос! Только не говори, пожалуйста! Она не поймет! Меня Машка Кантария заставила!

— Я понимаю, что ты свою задницу прикрываешь. Но почему я должна это делать? Ты бы определился, кто ты: раб Кантарии или фаворит Аделины, мистер тут-и-там!

— Пожалуйста! Я не могу ее потерять! Из-за нее и под Машку прогнулся!

— Заканчивай врать, Алиев. Сам запутался, из-за кого ты что сделал! Пропусти меня!

Но он стоял как свалившийся с горы камень, перегородивший тропинку в ущелье.

— Нет, Сонь, правда! Я не хотел. Я тебе скажу, только, пожалуйста, не выдавай меня! — быстро заговорил он. — Ты поймешь! Я ведь помню, как одна ты меня в младших классах не гнобила.

— Аделина тебя тоже не гнобила, — оборвала я.

— Ну да… но она — это она! Понимаешь?

Я судорожно вздохнула.

— И только ты мне домашку скидывала и списывать давала. Я все помню, Сонь.

— За что же ты так со мной?

— Из-за Машки, чтоб ее… Летом Деля на месяц уехала с родителями. А все наши в городе! Однажды в клуб завалились, я перебрал, а когда обратно в такси ехали, то, бухой, начал к Машке приставать. Даже домой ее к себе привез, дурак! Сам вырубился, а она утром поржала надо мной и заявила, что я теперь у нее в рабстве, иначе она наши фотки, где мы с ней… ну, понимаешь?.. Деле покажет. А ничего не было! Кажется, — неуверенно добавил он и снова горячо заговорил: — Я Дельку не могу потерять! Я ее люблю, а она знаешь какая принципиальная?! Шаг влево, шаг вправо — расстрел!

И тут из лаборатории показалась Аделина. Алиев стоял спиной к проходу и потому не мог ее видеть, зато я — прекрасно. Ее лицо было того же цвета, что и ее белые волосы.

— Замолчи! — попыталась я остановить поток алиевских излияний.

Но он не унимался:

— Если она меня бросит, то и остальные тоже общаться не будут! Я так долго добивался, чтобы своим стать!

— Заткнись, Алиев! — снова попыталась я. — Для твоего же блага — заткнись!

Аделина медленно подходила, а Дамир распалялся все больше. Он нависал надо мной громадной тушей, будто я была виновата во всех его бедах, и орал.

— А чем я хуже? У моего отца сеть ресторанов по всему Питеру, а у Дельки папаша всего-навсего таможенник. Но она у них — королева, а я, получается, прихлебатель?! Второй сорт?!

— Оглянись, — обреченно посоветовала я.

Дамир обернулся, и тут же звонкий шлепок оплеухи заставил содрогнуться стеклянные пробирки на кафедре. Алиев схватился за щеку, а через мгновение бросился догонять пулей вылетевшую из класса Аделину.

На следующем уроке Дамир не появился. Аделина, по обыкновению, заняла парту впереди меня. Я легонько ткнула ее карандашом ниже гладкой ленты волос.

— Деля, вы с Дамиком помирились?

— Не волнуйся, Иванова, — она не соизволила обернуться, а процедила через плечо, — он удалит видео.

Но теперь видео волновало меня меньше всего. Мне было жаль Дамира, жаль, что он так бестолково прохлопал то, что ему дорого. Аделина к нему не вернется — это было понятно по напряженной ровной спине и по тому, каким звенящим голосом она отвечала. Ситуация оказалась печальной, и я чувствовала, что отчасти виновата в их разрыве. Хотелось, чтобы уроки поскорее закончились, но они тянулись и тянулись. Алиев так и не появился.

Когда я вышла из школы, то возле «бутылочного горлышка» толпился народ. Старшеклассники из одиннадцатого и кое-кто из десятого стояли перед калиткой. Увидев среди них Кирюху, я подошла.

— Че тут?

— Да вот, — он обнял меня за талию, — ваш пацанчик выход перекрыл. Кривой вдрызг!

И точно: в проходе, обеими руками зацепившись за столбы ворот, стоял Алиев. Не стоял, а висел на них: без шапки, черный пуховик расстегнут, упрямая решимость на лице и алые пятна на высоких скулах.

По дорожке шла Аделина. Дамир смотрел на нее поверх голов и не сводил горячечного взгляда. Она приблизилась, и толпа расступилась, как похоронная процессия перед вдовой.

— А-а! Снежная королева! — Дамир выпрямился, его повело в сторону, но он устоял и пост не покинул.

— Пропусти людей, Дамик! — приказала Аделина.

— Ага, сейчас, моя королева. Только шнурки поглажу! Я вообще-то тебя дожидался, но и этим кое-что сказать могу. Вот ты такая правильная, а с такими тварями общаешься. Или ты не видишь, кто тебя окружает? А, моя королева? Да взять хоть бы Кантарию…

— Заткнись, Алиев! — Машка растолкала парней и протиснулась вперед. Глаза ее возмущенно сверкали, совсем как искристые снежинки на шубке.

— Ага, сейчас, разбежалась! — пьяно икнул Алиев.

Потом вскинул голову и поймал мой взгляд.

— Сонька! Я — сука, я тот ролик в сеть выложил!

Он отпустил одну руку и постучал себя кулаком в грудь. Его качнуло, и пара человек, воспользовавшись моментом, выскользнули на улицу.

— Никто не расходится! — прорычал Алиев и снова закрыл собой выход.

Кантария досадливо топнула каблучком и попыталась отцепить его руку от ворот. Но с таким же успехом она могла попробовать отломить самую толстую ветку старого клена, растущего возле спортивного поля. Дамир посмотрел на Машку сверху вниз.

— Это ты во всем виновата!

— Заткнись, Алиев!

— С чего бы? — удивился он. — Делька со мной теперь дела не имеет, так что я свободен! Перепихнемся еще разочек? А?

— Придурок! — Кантария попятилась.

— А че? Не понравилось? Да и насрать на тебя, такая мразь мне не подходит! А ты, Сонька, слышь. — Дамир тряхнул головой, отбрасывая челку. — Это ведь Машка тебе в рюкзак крысу запихала. Ага. У мелких из живого уголка сперла и тебе в рюкзак сунула. А я как идиот ее слушался! И таблетку тебе в бокал с мартини она подмешала!

— Какую таблетку? — я не поверила своим ушам.

— Такую! От которой ты глюканов словила, — пьяно засмеялся Дамир.

По толпе пронесся удивленный шорох, и Кантария в одно мгновение осталась одна в утоптанном снежном круге. Даже ее подпевалы-подружки скрылись за спины других старшеклассников.

— Что ты несешь, идиот? — взвизгнула она, и ее щеки превратились в два пунцовых яблока. — Откуда у меня наркотики?!

— От вашего покорного раба! — Дамир театрально поклонился. — Любой каприз за вашу подлость! Че, не ожидала, королева? — вновь обратился он к Аделине. — Ты еще и половины не знаешь, с какими мразями дело имеешь! Хотя… — он задумался, — ты на себя-то посмотри: вид только делаешь, что самая чистая из всех! Ты ж не дура, ты — лицемерка! А если все-таки дура, то папашу своего спроси, какой товар он через таможню пропускает и откуда у твоей мамки «инфинити» последней модели!

На Аделине лица не было — ярко накрашенные губы пламенели малиновой полосой на молочной коже.

— И я тварь последняя, — распалялся Алиев. Потом вдруг посмотрел на меня: — Сонька! А ты? Это ж надо себя так не уважать!

У меня внутри все похолодело: какие скелеты он вытряхнет из моего шкафа?

— Даже ты замараться умудрилась! Связалась с этим, — он пошарил по поредевшей толпе глазами. — О, ты! — нашел он Савельева и потянулся было к нему, но вспомнил, что принял твердое решение никого не выпускать, и махнул рукой. — Вот этого выбрала! Как там тебя? Че, сразу не видно, что он собой представляет? Не? Пробу ставить негде!

— Хватит, Дамик. — Я шагнула к нему. — ты уже все сказал.

— А вот и нет! — обрадовался он. — Помнишь рыбку?

— Какую рыбку?

— Красную! В аквариуме…

Еще бы не помнить! Я несколько дней переживала из-за меченосцев, которых не успела спасти. А допрос Танкера мне неделю снился!

— А ты знаешь, кто разбил аквариум? — Дамир пьяно ухмыльнулся. — Я и Машка. А потом она меня вынудила тебя подставить! Только я не смог, а потом…

Узнать, что случилось потом, мы не успели. Грозный рык за нашими спинами заставил вздрогнуть не только меня, но и самого Алиева.

— Очень интересная информация!

— Вот, Александра Яковлевна, вот! Я вам говорила! Посмотрите, стоят, не расходятся!

Вахтерша то подобострастно заглядывала в лицо завучу, то возмущенно сверкала глазами на смутившегося Дамира.

— Да он пьян! — истерично взвизгнула она. — Ужас!

— Та-а-ак! — протянула Александра Яковлевна, потерла подбородок и вдруг, развернувшись, рявкнула: — Где ваш охранник шляется?! Быстро сюда!

Вахтершу будто сдуло, а Танкер обвела всех глазами.

— Что за несанкционированный митинг? А?

— Не пройти, Александра Яковлевна, — пискнул кто-то.

Завуч едва заметно качнула головой, и Алиев покорно отцепился от ворот. Первой за ворота выскочила Аделина. Толпа начала просачиваться на улицу.

— Останься, Кантария, — задержала Машку Александра Яковлевна.

Я посмотрела на Кирюху, и он пожал плечами. Мы посторонились, пропуская поникшего Дамира, досадливо закусившую губу Кантарию и завуча. Навстречу им спешил запыхавшийся охранник в расстегнутой форменной куртке. Кирюха потянул меня:

— Идем, Софико, концерт окончен. Сейчас все свое получат! К счастью, без нашего участия.

Он двинулся к воротам, но притормозил, заметив, что к нам направляется Савельев. Я тоже напряглась — видеть его было противно. Горечь разочарования и стыда заставила меня крепче прижаться к Кирюхе.

— Привет, Соник!

Казалось, Савельев наслаждается моим смущением. Он стоял, засунув руки в карманы синего пуховика, и улыбался. Сверкающий снег отражался в холодных льдинках его асфальтовых глаз.

Кирюха глянул на меня вопросительно, и я прошептала:

— Не хочу его видеть!

Тогда он повлек меня вперед, по пути шибанув Савельева плечом. Тот перестал улыбаться и резким движением развернул Кирюху.

— Погоди, Сонь, — Кира отодвинул меня за спину, — кажется, начались игры для мальчиков.

— Давай, сосед-подружка! Докажи, что ты мужчина!

И тут со школьного крыльца раздался вопль:

— Это еще что?! Драку затеяли?! Что ж за день-то такой?

К нам бежал охранник. Савельев посмотрел на него и поспешил на выход. У ворот он оглянулся:

— А печная дверца, кстати, легко открывается!

— А вы чего тут застряли? Хотите к директору? — Охранник не скрывал раздражения.

Мы переглянулись, одновременно покачали головами и ретировались за пределы школьной территории.