Культ Змеи

Глава 13

Лиира распахнула глаза и принялась яростно вытирать с лица слезы. Вот как это происходит, вот как хорошие воспоминания превращаются в дурные сны. В этих картинах прошлого нет ничего дурного, но для того Рэндала, который видит их сейчас, они наполнены болью потери, яростью несогласия, тоской одиночества.

Но эти сны не похожи на большинство из тех, что она видела. В них нет никаких болезненных преувеличений, никаких искажений, ничего фантастического, это просто круговорот воспоминаний, и, если подумать, до этого момента она видела настолько правдоподобный сон только раз…

Она забрала все, что причиняло ему боль, но когда Рэндал проснулся, он все равно заплакал. Лиира не будет рядом вечно и однажды он останется со своей болью один на один. Больше нет места, где он мог бы спрятаться от реальности, даже сны предали его.

— Не плачь, — сказала она просто чтобы что-то сказать. — Каждую секунду где-то восходит Солнце. Однажды доберется и до нас, нужно просто…

— … подождать? — Рэндал поднялся и посмотрел на нее хмуро, в глазах стояли слезы, на щеке отпечатались складки грубой ткани, на которой он спал.

Едва ли вообще существовали слова, способные его утешить, но попытаться стоило. Лиира растерянно пожала плечами и болезненно поморщилась, случайно задев свои ожоги. Нескоро она забудет парней, орущих от боли под расплавленным металлом своих же кирас. Если бы она видела сны, они бы приходили к ней в кошмарах, дымясь и обрывая ногти об оплавившиеся заклёпки доспехов. Но что ещё страшнее, ей этой выходки не простят другие, вполне живые и здоровые инквизиторы.

Она клялась себе, что никогда не станет похожей на отца с его хладнокровной готовностью причинять боль живым лишь за единственный намек на непослушание, но она все еще наполовину он и от этого никуда не деться. Сейчас, размышляя о случившемся, она находила множество способов оторваться от погони, но тогда ей в голову пришел только один…

Пару раз моргнув, Рэндал подсел ближе и поднял руку над ее ранами, золотистый свет согревал, но не обжигал, боль отступала.

— Жрецы Камадара предпочитают не иметь дело с такими, как я, — осторожно проговорила Лиира, — но ты никогда не отказывался.

— Корнелиус говорил, что даже для рожденных во тьме есть надежда. И что не бывает одного без другого — света без тьмы, добра без зла, ночи без дня…

Если Корнелиус высказывал подобные мысли раньше, совершенно не удивительно, что у инквизиторов за много лет накопились к нему вопросы — с их точки зрения это ересь. Лиира поджала губы и перевернула руки, позволяя свету залечить ее раны.

Церковь Камадара — не место для людей, мыслящих подобным образом. Господин Рассвета дает им силы, чтобы бороться с тьмой, а не смиряться с ее существованием, и уж тем более не ставить ее на другую чашу весов, чтобы возвести в равенство. Если бы храмовники узнали, что Корнелиус учит послушников чему-то подобному, его дни в церкви были бы сочтены. Но он, должно быть, и не говорил этого всем… Рэндал явно значил для него больше, чем остальные.

Странно, но из-за того, что другие назвали бы ересью, от Корнелиуса не отвернулся его Бог, а он лучше всех знал, что творится в голове человека, который принадлежал ему полностью. Старику было почти семьдесят и он умер смертью святого, а не отверженного. И Камадар дал ему сил на это.

Вздохнув, она признала, что не сильна в теологии.

Темнота окутывает его, течет сквозь тело, обволакивает мысли, она забирает боль, отгораживает от мира. Хорошо. Так и должно быть. Не существовать так легко: нечего стыдиться, не о чем жалеть. Темнота не позволит ему причинить боль еще кому-нибудь, а за ее пределами он все равно никому не нужен.

Он останется здесь навечно, он не будет слушать голоса.

— Я сделал все, что мог, — юношеский голос, растерянный и грустный. — Я не знаю, почему он не просыпается. Прости.

Прикосновения теплых рук разрезают тьму, заставляя его тело светиться изнутри, но они не вечны. Они становятся все реже, а потом прекращаются вовсе и темнота возвращается, непроницаемая и нерушимая.

Покой — это то, что ему так давно нужно, он гасит пламя ярости, вечно живущей в нем, вечно жаждущей крови. Он никогда больше не позволит ей вырваться наружу, он не хочет больше знать, как она хороша, как освобождающе-прекрасна, когда стирает грань между правильным и неправильным, когда становится все равно, воин перед тобой или ребенок, и желание только одно — убивать…

— Прости меня, Зеймар, я не думала, что так получится, — голос молодой женщины, болезненный и слабый, рука ее холодна, — что есть вещи хуже, чем смерть.

Если хоть что-то осталось от его чести, он не может умереть иначе, как от клинка. Но никто из рассеивающих тьму не приносит с собой оружие, только слова. Пусть они замолчат, пусть оставят его в покое!

— Мы должны уйти, — теплые руки обнимают его, горячие слезы падают на шею, голос дрожит от рыданий, — мы не можем больше заботиться о тебе.

И они уходят.

Когда Трикси вернулась, она первым делом протянула Лиире длинную черную флейту с надписями на языке народа шу. Инструмент одиноко лежал посреди пустой комнаты, которую они с колдуньей занимали, и Трикси решила, что в ближайшее время вернуться за своими вещами никто из них не сможет, так что захватила ее. Лиира вскинула бровь, но флейту приняла. Затем полурослица разложила перед ними хлеб, сыр и овощи, которые ей удалось купить, пока она петляла в толпе по рынку, пытаясь сбить слежку, на случай если она была. Гильдия воров, дроу, инквизиция, кого они еще разозлят до того момента, как сдохнут?

Лиира отказалась есть, Трикси метнула в нее злобный взгляд.

— Ты что, думаешь, все закончилось? — проворчала она. — Думаешь, у тебя есть возможность пролежать с пустым желудком пару дней не в силах подняться? Ешь! Следующий раз, когда ты не сможешь поднять руку, может стать последним.

Глаза Лииры потемнели, это было видно даже сквозь иллюзию чужой внешности. Оставалось только надеяться, что это не признак слабости.

— Мне не нравится, когда меня заставляют есть.

— А жить тебе нравится? Ни инквизиторы, ни воры не будут ждать, пока ты соизволишь пообедать!

— Простите, — тихо проговорил Рэндал, когда они уже готовы были наброситься друг на друга, — это все из-за меня.

И прежде, чем подумать о последствиях, прежде, чем сообразить, что для откровенности сейчас не время, Трикси открыла рот и возразила:

— Нет, это все из-за меня.

В подвале воцарилась такая тишина, что Трикси, казалось, могла различить, как дерево рассыхается и появляются новые трещины. Никто не дышал, включая ее саму. Лиира щелкнула пальцами и сбросила личину, видимо, чтобы легче было сосредоточиться, ее грязные белые волосы падали на плечи, темные круги залегли под глазами. На Рэндала Трикси предпочитала не смотреть.

— Для тех, у кого есть мозги и нет совести, всегда найдется место в Гильдии, — сглотнув, начала она, — но я… провинилась. Настолько, что просто вышвырнуть меня было недостаточно, следовало убить.

Осторожно подбирая слова, она думала о том, какие карты можно выкладывать на стол, а какие нет. Она и без того совершила много ошибок, нужно остановиться, пока не стало слишком поздно. Сейчас она должна поступить умно. И продолжать в том же духе, если хочет выжить.

— Когда на пороге твоей камеры стоит бригадир Гильдии и предлагает заменить казнь на очень прибыльное дельце, отказываться глупо, даже если прибыльным дельце будет только для Гильдии, а тебе на сдачу останутся только жизнь да свобода…

Экспедицию в Подземье легкой прогулкой не назовешь, буквально все, что там есть, рано или поздно попытается тебя сожрать. Трикси отправилась туда в компании странных людей, молчаливых и неизменно спокойных. Похожие, как братья, все до одного светловолосые и сероглазые, они производили жуткое впечатление и, кроме того…

— Они не спали, — вздохнула Трикси. — Никогда. Ни единой, мать их, минуты на протяжении полутора месяцев.

Лиира издала какой-то неопределенный звук, схватила кусок сыра и, откусив, принялась его с усилием пережевывать. Трикси посмотрела на нее с одобрением, — слава богам, она не упадет в голодный обморок хотя бы сегодня!

— Их предводитель оказался толковым магом, что пригодилось, когда мы достигли усыпальницы неподалеку от столицы темных эльфов. Когда я вскрыла все возможные механические ловушки, он взял на себя те, что были напитаны магией, — она ненадолго замолчала, раздумывая, рассказывать ли о том, что было дальше, но в конце концов пришла к выводу, что лишним не будет. — Когда он взял камень из руки мертвой матроны и обернулся к своим… с ними что-то случилось.

Рэндал громко втянул в себя воздух и выдохнул, Трикси смотрела в пол.

— Пока мы шли через Подземье, я не замечала, чтобы кто-то из них был особенно силен, но когда мы покинули усыпальницу и схлестнулись с патрулем дроу, неспящие… — Трикси пожевала губами, не зная, как объяснить, — распустились, как цветы кромешной тьмы. Все и каждый обрели силу, которой я до этого момента не видела.

Трикси улизнула из этой битвы, сообразив, что как только она закончится, придет ее черед, она больше никому здесь не нужна — работа сделана. Она понадеялась, что неспящие подумают, будто темные эльфы ее зарубили и не станут искать. И, наверное, это сработало, потому что она добралась до Блинденстоуна и вышла на поверхность с одним из караванов.

Следующие два года все было прекрасно: гильдия сняла все претензии, срезала клеймо, Трикси работала на Зеймара. Но если о ней забыли неспящие, то не забыли дроу.

— Они хотят назад свой камешек и вряд ли будут просить вежливо, — закончила она.

Трикси замолчала, задумавшись о том, как существа с уровнем доверия столь низким, что в городе начинают стрелять, едва их завидев, вообще смогли ее найти. И ответ был прост: Гильдия. Воры не чураются странных знакомств и, после того, как Трикси покинула их ряды, они ей больше ничем не обязаны, так что продали ее с потрохами первому, кто попросил, даже если кожа его черна, как смоль, а на груди священный символ Паучихи.

— Почему ты не сказала раньше? — проговорил Рэндал, и Трикси не узнала его голос, настолько сиплым он был.

Жрец подался вперед и схватил ее за ворот, но даже тогда она не подняла на него глаза.

— На месяц, — срывающимся голосом выкрикнул он и тряхнул ее так, что клацнули зубы, — на неделю, — он тряхнул снова, — на день⁈

Трикси зажмурилась и выпалила:

— Я боялась, что вы оставите меня одну со всем этим.

— Нет, — после самой длинной минуты в ее жизни сказал Рэндал и отпустил ее.

— Да, — тут же отозвалась Лиира, — она бросила покусанный сыр обратно в сумку, тяжело сглотнула и продолжила, — но это уже не важно, нам всем нужно бежать.

К огромному удивлению Лииры, Рэндал знал, куда именно им следует бежать. В трех днях пути от Уотрекрика, неподалеку от города, в котором он вырос, у подножья Сумеречных гор располагалась община Тиэли, единственной доброй богини в пантеоне темных эльфов. Служители ее культа посвятили себя помощи дроу, желающим вырваться из темных сетей Ксалисс, и слугам Матери Паучихи вход туда был заказан.

— Мы — не совсем те, кому они поклялись помогать, — неловко повел плечами он, — но нас преследуют слуги Ксалисс, этого должно быть достаточно, чтобы они предоставили убежище.

— Чудненько, — скривилась Трикси, — но сначала нам нужно выйти из города.

В большом городе никому нет до тебя дела, но все меняется, если переходишь дорогу слишком большому количеству вооруженных людей. Попытка сбежать через Портовый район, наняв лодку, может закончиться встречей с Гильдией Воров, попытка пройти через любой другой, более охраняемый район — встречей с инквизиторами, ну а сидеть под землей означает день ото дня увеличивать свои шансы на встречу с дроу.

— Южные Ворота, — после некоторых раздумий предложила Трикси.

Лиира скептически вскинула бровь:

— По-твоему, инквизиторы не могут войти в квартал Южан?

— Могут, — кивнула Трикси, — но для этого им придется очень низко поклониться шейху. Ни их тяжелые доспехи, ни их раздутое эго для этого не предназначены.

Никому в городе не нравилась автономия квартала Южан, но всем нравились товары с Юга — шелк, специи, драгоценные камни, травы, сталь — все это доставлялось на их собственный участок пристани и продавалось на рынке внутри квартала в обход налогов города. Лорды Уотеркрика с удовольствием присвоили бы этот поток золота себе, заставив Южан платить налоги с продаж, но это было невозможно по многим причинам.

Первые переселенцы с Юга прибыли в Уотеркрик на чудовищно перегруженных кораблях в поисках помощи, их земли сотрясала кровопролитная война. Но жители Уотеркрика не открыли перед ними двери, страшась как их воинственного нрава, так и всего, что они могли с собой привезти — болезней, дурмана, оружия. Тогда южане встали лагерем за городом, а после обнесли его стеной: бежать им было некуда, товары с родины поступали регулярно, они привыкли к своему положению и извлекли из него максимум выгоды. Но время шло, город разрастался и в конце концов поглотил квартал, но не растворил его. И когда пришло время строить городскую стену, южане оказались внутри, а не снаружи, со всеми своими обычаями, правилами, товарами и образом жизни.

Напасть на них к этому времени было все равно, что напасть на небольшую крепость, в которой оружие могут держать не только мужчины, но и женщины, и старики и даже дети. И, кроме того, это означало бы прервать поток товаров, к чему ни лорды, ни горожане готовы не были.

Конечно, были и минусы такого положения — квартал уже несколько десятков лет не мог расти вширь, так что он рос ввысь и вглубь, а улицы его были до того узкими, что пройти по ним, не задев плечом другого человека, просто невозможно. Все это делало его идеальным местом для того, чтобы затеряться в толпе, но только если ты местный.

— Предоставьте это мне, — улыбнулась Трикси.

Лиира выскользнула со склада через полчаса после того, как ушла Трикси. Ей не нравилась идея оставлять Рэндала в одиночестве, но еще меньше нравилось находиться с ним рядом — общение с несчастными сиротами дурно действовало на ее настроение.

Откровения Трикси повлияли на нее гораздо сильнее, чем она хотела показать. Не то чтобы Лиира не догадывалась, что этот темный эльф ходит за ней вовсе не из искренней привязанности, а по необходимости, но получить подтверждение все равно было весьма… отрезвляюще.

К сожалению, она больше не могла просто дождаться своего ночного гостя, запихнуть ему в его длинное ухо информацию о том, где дроу могут найти главу культа Змеи, и сбежать из города, имея на одну проблему меньше. Она как-то не подумала о том, чтобы, убегая от инквизиции, оставить ему записку с адресом подвала, в котором собирается провести пару ночей, так что теперь ей придется искать его самой.

И что ему мешало в первую же ночь сказать: «Я был хорошим мальчиком, а теперь скажи мне, где искать твоего папашу. Мы с друзьями собираемся намотать его кишки на его же посох и хорошенько прожарить во имя Ксалисс!»

Да она бы выложила ему всё! И карту с крестиком нарисовала!

Но поначалу он шел за Трикси, об участии в краже которой дроу было доподлинно известно, Лиира со своим непристойным предложением подвернулась ему совершенно случайно. И так как Трикси по понятным причинам не интересуется дроу, Зеймар не интересуется парнями, а Рэндал не интересуется вообще никем, выбор у него был не слишком велик.

Об участии Лииры в культе он узнал только после того, как она ворвалась в притон и убила Садию, род занятий которой становится ясен, если просто принюхаться.