«Лахтак». Повесть

Глава VI

Представьте себе радость моряков, неожиданно увидевших неизвестный берег. Они рады были этому, наверно, так же, как матросы Колумба, увидев берег Америки. Если «Лахтак» будет раздавлен льдом, то уж лучше бедствовать на какой-то, хотя и безрадостной, земле, нежели довериться изменчивой стихии, плывя на льдине.

Но что же это была за земля? То ли берег неведомых Новосибирских островов или Северной Земли, то ли, может быть, новый неизвестный остров? После стольких дней дрейфа в темноте, когда вьюга и тучи закрывали небо, не давая возможности определить местонахождение парохода, на этот вопрос ответить сразу было невозможно. Хотя Запара и заявил:

Не будь я Запара, если это не новый остров.

Моряки собрались на палубе под капитанским мостиком, а на мостике Кар вместе с Запарой вычисляли географическую широту по луне. Нужные данные удалось быстро найти. «Лахтак» был на широте 82° 35'. Хуже обстояло дело с долготой. Теперь долготу вычисляют с помощью получаемых специальных радиосигналов, которые передаются определенными радиостанциями ежедневно, в определенный час. Эти радиосигналы сверяют по хронометру с местным временем и, вычисляя разницу, определяют географическую долготу. Штурман совсем не был знаком с техникой радио и не мог выполнить даже такой простой операции, как принятие радиосигналов. Зато, как хороший математик и астроном, он находил меридиан с помощью наблюдений над небесными светилами.

Люди изрядно озябли, пока Запара объявил долготу, найденную Каром. Они находились на 127° 58' 16'' восточной долготы. На всех картах, которые были па «Лахтаке», это место обозначалось белым пятном. Без сомнения, неизвестные течения моря Лаптевых придрейфовали пароход, вмерзший в льды, к неизвестному острову. Если бы не ясная лунная ночь, едва ли они узнали бы об этом острове.

Павлюк предложил дать острову название. Степа, ссылаясь на то, что он первый увидел остров, настаивал на своем праве первым предложить для него название. Его требование было принято во внимание. Юноша нахмурился и стал усиленно думать, по ничего хорошего, как нарочно, не приходило ему в голову.

- Пусть это будет остров Лунной Ночи, - крикнул, наконец, юнга.

Все ждали, что он скажет, и подхватили:

- Пусть будет остров Лунной Ночи!

- Ура острову Лунной Ночи! - воскликнул Вершемет, и за ним все закричали:

- Да здравствует остров Лунной Ночи!

Высоко в холодно-стальном небе спокойно плыла ясная луна. Над бескрайним ледяным полем стояла замороженная тишина. Бледный, еле заметный столб полярного сияния мерцал на северном небосклоне… Оледенелый пароход, казавшийся темным пятнышком, стоял неподвижно. Тишину безграничных равнин пыталась нарушить кучка ничтожно малых существ, копошившихся, подобно муравьям, у борта парохода. А вдали чернел обрывами скал белый берег острова Лунной Ночи.

Степа и Павлюк всматривались в него жадными глазами и, казалось, загорелись одинаковым желанием, так как через минуту обернулись к штурману и сказали одно и то же, только разными словами:

- Отто Рудольфович, остров совсем близко. Вот бы узнать, что там!

- Товарищ капитан, разрешите сбегать туда на разведку.

Все моряки повернулись лицом к штурману.

Кар ответил не сразу. Он смотрел па остров и как будто взвешивал возможность дойти до пего, а может быть, пытался угадать, что именно можно найти за теми скалами.

- Жму руку вам, товарищи, в ответ на ваше предложение и готовность отправиться туда. Думаю, что это можно сделать при лунном свете. И надо поспешить… Тут, пожалуй, не больше мили до берега… Кто хочет сейчас пойти в разведку? Поднимите руки.

Одиннадцать рук поднялось, так как Степа поднял обе.

- Тогда я назначаю, - сказал Кар,-лучших лыжников: Вершемета, Павлюка и Степу.

- А меня? - поднимаясь, спросил гидролог.

Все громко рассмеялись, вспомнив, что во время соревнования он остался без премии.

Не смеялся лишь Кар. Он обождал, пока смех утих, и серьезным тоном сказал:

- Я не считаю вас лучшим лыжником, но надеюсь, что трое лучших научат вас. Так как в экспедиции должна быть и научная часть, то присоединяйтесь.

Обрадованный гидролог сразу же стал перечислять, что надо взять в экспедицию:

- Фотоаппарат, бинокль, компас, анероид, психрометр, шагомер…

- Ружья, сухарей, медвежьей ветчины, нерпового сала…- перебил гидролога Вершемет.

Наконец, договорились. Кар приказал вернуться не позже как через три часа.

Он никому не разрешил сопровождать экспедицию хотя бы на близкое расстояние от парохода.

- Увлечетесь, и кто знает, куда забежите, - ответил он на просьбу о разрешении пробежать несколько сот метров с товарищами.

Начальником разведочной партии Кар назначил Запару, а главным проводником - Вершемета.

Охотник захватил с собой карманный компас и выверил направление от парохода на остров.

Наконец двинулись. Было двадцать три часа.

Первые несколько минут идти было легко. Огромная льдина, в середину которой вмерз «Лахтак», имела почти ровную, как на пруду, поверхность. Покрытая снегом, она представляла собой прекрасную дорогу. Но дальше, пройдя эту льдину, сразу же попали в торосы. Вокруг стояли обломки льдин, словно волны, внезапно замерзшие во время шторма. Торосы приходилось большей частью обходить. Иногда же лыжники вынуждены были перелезать через них.

Чем ближе подходили к берегу, тем менее заметным среди льдов становился пароход. Прошло немного времени, и уже нельзя было различить мачт, дымовой трубы, кормы и бака,- вместо этого над ледяной поверхностью чернело какое-то пятно.

- Не наскочить бы нам на полынью, - сказал Запара, спускаясь с невысокой ледяной скалы, через которую пришлось перелезать, так как она на несколько сот метров преградила путь.

- Разве при таком морозе могут быть полыньи? - удивился юнга.

- О, нет ничего удивительного, что в Полярном море, даже во время самых лютых морозов, имеются трещины и полыньи, - ответил Запара. - Это доказано наблюдениями многих выдающихся путешественников. Да мы можем спросить об этом Вершемета. Скажи-ка, охотник, ты ведь знаешь ледяные края: встречаются ли даже в очень сильные морозы трещины и полыньи во льдах полярных морей?

Вершемет, слышавший их разговор, ответил, обращаясь к Запаре:

- Степан - парень молодой. В полярных льдах он не бывал, а поживет тут, так удивляться не будет. Открытую воду среди льда мне самому приходилось встречать в самые сильные морозы.

Идти становилось все труднее, и Степа почувствовал, что он очень разогрелся. Они шли уже полчаса, и берег лежал совсем близко от них, но теперь разведчики продвигались очень медленно.

Наконец, утомленный юнга заметил в нескольких метрах от себя береговые скалы. С волнением Степа взбежал на них и первый очутился на берегу.

Четверо лыжников стояли на никому не известном острове.