Лёд Апокалипсиса

Глава 13 Дипломатия каменного века

День двадцать девятый. Четвертое сентября.

Вчера в Цеху устраивали праздник, в честь того, что мы всё ещё живы и что удалось сравнительно случайно найти трек Шуфутинского. Пели, пили шампанское (возможно, последнее, больше пока не нашли), слушали песню (раз сорок), шутили, смотрели другу другу в глаза. Я целовался с улыбающейся Ариной. Наша жизнь, это не работа, а экстремальное выживание, мы пашем от слова «каждый день», на износ, не жалея себя, жертвую сном, едой, гигиеной, здоровьем. Усталость. И голые эмоции через край.

Сегодня обычный рейс. Мой клаас тащит вторую биндюгу, груженую одним только рисом, шустро и легко.

Рис — это круто. То, что мы не будем голодать, тоже. Иваныч там что-то считал, вроде как у нас есть рис даже на обмен.

День. Тринадцать десять на часах. От Цеха до Станции, с учетом изгибов маршрута и танцев с бубнами, порядка восьми километров. При скорости сорок-пятьдесят я преодолевал (пролетал) это немыслимое расстояние за десять-пятнадцать минут, даже с учетом замедлений, посадки, почесываний в ухе и так далее. Это очень быстро, погрузка занимала много дольше.

Снежная степь. Что здесь было раньше? Поля? Посадка? Пустыри? Сады? На моей карте тут нет домов и этого довольно. Спуски, подъемы.

После очередного подъема у условной «трассы» моих собственных следов стоят двое типосов. С какой-то корягой, на которой привязана белая тряпка. Тряпка видна не сразу, на белом-то фоне. Белый флаг. Хм. Либо французские роялисты, либо это знак «мирных намерения». Допустим.

Уже какое-то время езжу один. Денис с Кабыром в рейде, в районе села Морковино, там нет ни выживших, ни чужих следов (просил беречься от волков). Я должен их забрать ближе к закату.

Притормозил, проверил пистолет, предохранитель, дослал патрон. Доползаю на клаасе до фигур. Останавливаюсь, открываю двери (врывается злой холод со снежинками), привстаю как «в стременах», то есть повыше на опору, смотрю по сторонам, нет ли кроме этих двоих ещё дюжины молодчиков в засаде.

Глушу, убираю ключи, рука в кармане, спрыгиваю.

Два парня. Тот, который слева, крепкий, коренастый, с короткой рыжей растительностью на голове и лице, дипломатично улыбался, протянул руку для пожатия.

— Владимир Владимирович, можно просто Вова.

— Модное имя отчество. Антон.

Второй повыше ростом, спокойный как танк, со слегка усталым лицом, молодой, уроженец Северного Кавказа, крепкий, можно сказать накачанный, руки демонстративно держал на висящем на груди устрашающем дробовике «Спас-12». Убедительный аргумент в переговорах.

— Аслан.

— С миром встретили меня, Вова?

Он кивнул, не переставая улыбаться.

— Не век же воевать.

— Вы из Старого района?

— Боже упаси. Разведчики ЖэКа Парковый. А вы легендарный Странник-один?

— Когда это я уже успел прославиться? Гм. Ну то есть, допустим я.

— У нас к вам сообщение, Странник-один.

— Давай на «ты».

Я подумал, что Вова сейчас как в классическом гангстерском кино достанет пистолет с глушителем, выстрелит мне в грудь и пока я буду умирать, сиплым голосом скажет: «Вам послание от Дона Пармезано».

Короче, я слишком драматизирую и неверно истолковал эту фразу.

Вова принялся медленно, расставляя для убедительности паузы в словах, рассказывать.

ЖК Парковый устанавливал торговые связи в быстро меняющемся мире, выгодно используя своё транспортное положение (почти на перекрестке, ближе к центру). Люди выживали. Семьями, одиночками, случайными группами, этническими анклавами, родственниками, кое-где (как в Горпитомнике) коллегами. Парковый общался, покупал, находил, выменивал и доставал.

Сейчас их интересовала информация про некое «центральные» бомбоубежище. Якобы два разных человека независимо друг от друга говорили, что в историческом центре города, где здание администрации, площадь, офис госбанка, театр и гостиница «Центральная», есть грандиозное бомбоубежище глубокого залегания для эвакуации жителей (и работников, в том числе чиновников) этого самого центра. И якобы, когда всю «началось» отцы города переквалифицировались в детей подземелий, аккумулировав продукты, топливо, одежду, предметы роскоши и прочие блага.

Я пожал плечами.

— Скажем так, парни, у меня нет информации, которую я мог бы продать. Бля. Звучит пафосно. Короче. Могу сказать то, что точно знаю. Под одним предприятием в городе я случайно нашёл бомбоубежище, и там действительно теплее, чем на замерзающей поверхности. И выжить в таком действительно можно. Правда из ценностей там только двое сирот да ржавые нары без матрацев. Шаром покати. Получается, с другим бункером времён Холодной войны теоретически ваша история возможна, хотя и звучит как сказочка про сокровища пиратов.

— Пиратские клады и правда находили.

— Хорошо. Если вы собираете информацию, у нас один мужик смотрел документалку про климатическую ядерную зиму, и считает, что наша суперзима продлится тысячу шестьсот дней или четыре года, до весны пятого года. Думаю, для долгосрочного планирования это очень ценно. Эту информацию — дарю. Спрашивайте ещё.

— Живы будем, спросим, — Парни переглянулись. — Но мы не совсем с этим. Четыре раза к ним приходили банды и четыре раза удавалось с ними договорится. Вас касался последний, буквально вчера. Они готовы брать наше здание штурмом. Голодны до безумия. Пришлось пятерых парламентёров пустить к нам и показывать, что мы буквально нищие, исхудавшие, уже продали всё ценное и обменяли на еду. Открывали все двери что спросят. Не думайте, что с ними просто, для этой операции мы предоставили своих заложников, голову за голову. Страшно. Кое-что всё же отдали. Так вот, пока они нам «инспекцию» производили, их главарь, Кубик, обмолвился, что они ищут проходы к вам, на Завод. Подозревают в хранении богатств со складов на предприятии.

— У нас там были только горы хлама были и металлолом.

— Они этого не знают. Говорили, что владелец завода был сказочно богат и спекулировал консервами. Слухов и баек в наше время стало много. Сообщение тебе, Странник-один: банды придут к вам.

— Вы их бандами называете?

— А вы как?

— Гопники, гопари, жители Старого района, Армия Свободы. Знаете сколько их, кто заправляет?

Они переглянулись. Вова медленно и с расстановкой ответил.

— Где-то человек восемьсот. Не считая пленников и прочих слуг. У каждой банды свой лидер.

— А Тётя Оксана жива-здорова?

— Знаешь её?

— Слыхал.

— Живее всех живых.

У меня было ещё миллион вопросов, но я решил их не задавать. Мы какое-то время ещё постояли.

Развернулся, добрёл до борта биндюги, вытащил оттуда мешок риса с непонятными надписями на иранском, донёс до парней, бережно, словно спящего ребенка (такого, весом в тридцать пять кило) передал Вове.

— Попробуете отбиться? Или уйдёте? У вас есть лагерь на Станции? — Спросил Аслан.

— Попробуем, — многозначительно ответил я. — Кто предупреждён, тот вооружён. На связи.

— На связи, — негромко, но хором ответили разведчики Паркового.

Ночевали в Морковино. Я был зол, сбит с толку и не знал, как поступить. Ну то есть угрозу со стороны гопарей никто не отменял, но сигнал о их скором нападении — это чересчур.

Клаас загнал в небольшое углубление, прикрыл здоровенным выцветшим тентом (это от снега, от мороза не защищает). Небо хмурое, снежное, температура всего минус двадцать пять, словно зима решила дать нам передышку. Во всяком случае сейчас для трактора не нужно копать землянку от мороза или оставлять включенным на всю ночь и ходить караулить.

Вечерело, небо скучное, никаких красок и цветов, просто становилось темнее и темнее.

Этот дом уже пятый и именно он был выбран для базирования. Главная роскошь — печь, настоящая, старая, на полкомнаты, а не модные газовые котлы.

Парни проникли через крышу (теперь такое чаще всего). Большинство многоэтажных домов занесло по начало третьего этажа. Частный сектор в основном по макушку (иногда и выше). От чего зависит роза ветров, почему в иных местах наносил снежные дюны, а в других земля голая — закономерность пока не выявили. Просто принимали уровень снега и льда как факт в каждом конкретном случае.

Тут жили две пожилые бабушки и женщина помоложе. Тела похоронили. Используя тот факт, что входная дверь открывалась внутрь, открыли, пробили небольшой туннель-нору, отковыряли землю в чем-то наподобие клумбы перед домом. Молча перенесли, уложили, прикрыли окаменевшие глаза платками. Помолчали, засыпали.

Со временем наш навык находить полезное добро развивался. Другой туннель били в погреб, по дороге нашли стопку ветхих досок, заросших сорняком. Будут дровами. Трубу тоже прочистили от снега. В погребе целая куча полезных продуктов. Если бы не База за спиной, можно было бы зацепить за трактором бочку с топливом и кочевать на юг, по следам лосей, делая остановки на день, два, вот так вот, чтобы пополнить запасы. Куда-то в сторону Индии или, наоборот, Африки. Правда, моя карта ограничена только этой местностью, но дома и прочие полезности можно найти и так.

Парни топили здоровенную деревенскую печь, готовили в казане кашу, густую, наваристую, с подмерзшим луком и найденным в погребе салом из трехлитровой банки.

Иванычу про информацию от парковых разведчиков рассказал ещё днём. Теперь пересказал весь диалог и советовался с бравыми парнями.

Кабыр все больше помалкивал, тихонько слушал русский рок в плеере, при помощи ранее найденной какой-то детской пиротехники сооружал «минирование» входного отверстия в крыше от непрошенных гостей. С одной стороны, напрасный труд, никакой человек или зверь не прыгнут сюда, ноги переломает (дыра красовалась с потолка сквозь узкую нишу чердака и прямиком в спальню). Сами спускались по лестнице, найденной в другом доме и убранной на ночь. С другой — привычка вполне полезная.

Темнота, ветра мало. Нам осталась только кухня и «зал», плюс «холодная», там же у нас туалетное ведро.

— Итак, какие у нас варианты, — начал я разговор вслух, когда мы поели и принялись пить горячий густой чай, заваренный в чугунке.

— Мы можем напасть первыми. Плюсы? Они такого явно не ожидают. Минусы — нет информации о гнездах банд, о численности и вооружении. По сути авантюра. Потом предполагается восемьсот бойцов, что чертовски много.

Другой вариант. Исход. Как те лоси. По данным Иваныча на сегодняшний момент численность базы доросла до девяносто двух взрослых человек, считая вместе со Станцией. Допустим, все согласятся. Чтобы перевезти обитателей Цеха на Станцию понадобится два десятка рейсов. Барахло — ещё в два раза больше. Вполне реально. Плюсы — это нам по силам. Минусы — невозможно перевезти инфраструктуру. К тому же люди не согласятся.

— Они нас найдут, — коротко бросил Кабыр.

— Кто? — Переспросил я, хотя почти сразу понял кого он имеет ввиду.

— Восемь километров ничтожное расстояние даже для пешей группы. При переезде мы оставим столько следов что найти можно даже на ощупь, — продолжил свою мысль Кабыр.

Я пожевал губу. В сущности, даже сейчас наша трасса всего в один тракторный след не была секретом. По этой трассе за три дня на базу пришло пятеро одиночек, которым Иваныч не особо доверял, но принял, сразу же загрузив работой.

— Найти другое место километрах в пятидесяти? За горизонтом событий? — моё мысль утонула в темноте и не получила ответа, парни молча потупились.

Ну да, чем дальше «другое» место, тем сложнее побег. Такой-то толпой! И что это должно быть за другое место? Другой заброшенный цех, не отравленный химией, большой, не упавший (даже частично) от толчков землетрясения. Ангар? Амбар? Бомбоубежище, которое не затопило и можно отыскать? Проверить тот мифический совхоз, куда должны были свалить работяги со станции? Пока сталкерствовали, ничего даже приблизительно подходящего для внутренней деревни не находили. Люди выживали всё чаще в подвалах, в домах под слоем снега, кто-то закапывал свои строения догадавшись что снег отличный теплоизолятор сам по себе. Люди умнели, но дорогой ценой. Ты либо быстро соображал, либо быстро умирал.

И тем не менее это жизнеспособный вариант.

— Какие ещё идеи? Убить лидеров? Договорится через Парковый и отдать часть своих ресурсов? Найти им это центральное бомбоубежище чтобы они отвалили?

В керосиновой лампе трепетал огонёк. Электрические фонари мы по возможности экономили. Моя речь, как и мысли — иссякали. Это был долгий день, пора и спать. Стал повыше, рация вполне «брала» даже из сугроба, в который был упакован безымянный дом в Морковино. Надо будет поставить точку тут, неплохое временное пристанище.

Спать в ледниковом периоде это отдельное искусство. Многие научились шить. Грубо, большими стежками. Лично я носил комплект цыганских иголок и небольшой моток толстых чёрных ниток. Из имеющихся одеял, с большим нахлёстом скоро и привычно шил нечто наподобие спальника. Не мешка, туда трудно залезть и вылезти, а именно спальника. Такой гигантский «уголок», сшитый из двух-трех слоев одеял. Скреплено снизу и сбоку, удлиненный чтобы укрываться с головой. Ложишься на одеяло, сверху тоже оно, ноги не торчат, всё зашито. Под спальник подушку местного происхождения. Одна сторона просто запахнута, надо вылезти — раскрываешься, офигеваешь от холода, вылазишь. Совсем уж голыми тоже не спали, в походе так вообще только скинув комбез, в термобельё. Ну и оружие. Пистолет на предохранителе, чтобы во сне не застрелиться, топор (или катана, или копьё, у кого что — под боком). Печь перед сном натоплена, вентиляция уменьшена, но заслонка должна быть открыта, иначе угорим во сне, надышимся угарным газом и не проснёмся.

Кровати есть, но в спальне, на стали их трогать. В условном зале — парни легли на разложенный диван (что неплохо), я развернул раскладное кресло, отдав должное советской практичности в мебели. Хотя в крайнем случае положил бы на пол шкаф и спал на нём. Потребность в мягкой перине давно ушла в прошлое.

Глухой треск вырвал из сновидения как неделикатный пинок по филейной части, после которого подаешь с пирса в воду.

Не выбираясь из одеяла — сел. Руки машинально извлекли пистолет, щелчок предохранителем, второй рукой довожу патрон. К бою надо быть готовым раньше, чем разберешься что к чему.

Темноту вспороло шипение и вспышка римской свечи — фаера в руках Кабыр, который оказался присевшим за своим диванов. Глаза нестерпимо болели, но то, что я увидел заставило их тут же расширится.

Волк. В дверном проёме стоял здоровенный волк.

Дамц, дамц, дамц! Не задумываясь, луплю его в середину силуэта. Вскакиваю, перехватываю ствол обоими руками. Зверь дернулся ко мне. В голове звенящая пустота, никаких мыслей, одни инстинкты. В свете огня стреляю ему в голову. Раз, два, три. Сдохни! Сдохни! Хватаю топор, выворачивающим сустав движением не рублю, а скорее пинаю. В другой бок уже впивается копью Кабыра и «сабля» Дениса.

Стоим полуголые, обернувшись полукругом в сторону дверного проема, ведущего в крошечный коридор, оттуда в «холодную», которую поэты серебряного века романтично называли «сени», откуда припёрся наш ночной гость.

Денис кинулся зажигать фонарь, направил луч туда. В электрическом свете блеснула пара жёлтых глаз. Раньше, чем бы я принялся опустошать свой и так исхудавший магазин глаза тувкнули и исчезли.

— Прикрываю вход! Приготовится к бою! — Я стал посреди дверного проема с занесенным топором, чтобы парни смогли как следует собраться. Потом они отодвинули меня и ринулись вперёд. Загремело, кто-то опрокинул наше ведро-нужник.

Никакого боя не было. Когда мы оказались снаружи, то обнаружили множество следов на снегу. Волки выкопали (в точности как собаки) дыру к нашей норе, прошли по ней, отжали двери и пришли в гости. Сколько бы зверей не было, потеряв первого, возможно вожака, они ушли. Вот тебе и безопасная стоянка. Твою мать. Ещё и шесть патронов потратил на одну шавку — подумал я с досадой.

— Время четыре сорок девять, — озвучил я и погнал всех вниз. Сдается мне, волки сегодня не вернуться, а простужаться резона нет.

Раньше, чем я озвучил вопрос о том, будем ли мы есть собачатину, Кабыр принялся волка разделывать. Видимо ввиду тотального дефицита мяса, моральная сторона его уже не волновала. Плюс густая шкура. Никогда такой не видел. Только воняет будь здоров. Нам с Денисом осталось только помогать, в том числе вдвоём оттащить кишки подальше от дома, залезть в другой вскрытый вчера дом, оттуда в подвал и бросить их там. Они могут привлечь хищников. Был бы банальный мусорный мешок, завязали бы в него.

Спать не легли. Денис решил, что с поисками в деревне можно завязывать, стали грузить с ним всё ценное в биндюгу. Кабыр кашеварил частью мяса. Они отчаянно смердило, что его совершенно не смущало. Пока таскали и грузили, прошло часа три. Выпили кофе, приступили к волчатине. А что, жесткое как голенище, но есть можно, не воняет почти. Выварилось. Ну или мы принюхались и оголодали. Большая часть мяса была разложена по пакетам, в холщовый мешок и ушла в телегу.

Тронулись в восемь, в сторону Цеха, сытые и довольные что живы. Скушать он нас захотел. Ха!

— Не хочу продавливать решение своим авторитетом! Пусть народ выскажется, — медленно произнес Иваныч и отпил чай из здоровенной алюминиевой кружки, чтобы показать, что всё сказал.

Мы сидели в командирском кабинете и переваривали варианты в связи с угрозой нападения. Теперь, когда я переспал с этой новостью, с ней прибавилась мысль о том, что, в сущности, угроза налёта банд никогда и не исчезала. С того дня, когда одинокий гопник пытался меня оприходовать монтировочкой. Интересно, он сам-то ещё жив? Помнит, как я его избил? Вряд ли, месяц выдался насыщенный.

Сидели я с бравыми парнями, Хан, Евстигней, Август, Дядя Аркадий, какой-то незнакомый мне мужик, доктор Марина, Лиза (Арина узнает, что её не подтянул, обидится), Альпинист (он как-то пробился в элиту), копатель Костя. Председательствовал Иваныч.

И без меня понимали, что с врагом можно драться, можно напасть, договориться или укочевать в теплые страны. Ангар станции Узловая самый очевидный вариант переселения и самый бессмысленный.

— Хер с ним, с мнением большинства. Сам-то как считаешь? — Спросил его в лоб.

Иваныч покряхтел, посмотрел на карту города, молча встал, прошёл к ней. Секунд десять беззвучно осматривал флажки, которые мы поставили, какие-то пометки. Потом развернулся и ответил.

— Александрыч. Скажу только за себя и свою семью. Главный враг и опасность, напомню, это мороз. Когда на улице минус сорок, а такое бывает и днём, то особо не погуляешь. И не нападешь. Ангар классное место. Увидь мы его раньше, построили бы внутреннюю деревню там. Но! Во-первых, Кабыр прав, нас найдут и выковыряют оттуда как хомяков. Там нет стены, нет толковой обороны. И некогда её строить. Во-вторых, мы тут такую работу провели. Два дома-самовара, третий строится. Тут грузовик-генератор, его не перевезти. Местный интернет. Да знаю, что локальная сеть, не важно! Баня. В цеху ни разу не было ни одной эпидемии, потому что гигиена! Туалеты я утеплил. Вытяжку соорудил. Есть где спать в тепле. Угольный склад мы почти закончили, треть угля из расчёта на всю суперзиму перевезли. Точки сбора воды есть. Емкостей куча. Фильтр работает, даже сменный есть. Помпу поставил, вода теперь в бочку уходит, в свою водонапорную башню, скоро водоснабжение можно раскидывать. Построили мини-церковь и мини-мечеть. Людям молиться нужно. Учебники подобрали чтобы детей учить. В цеху целый мир. Я подобрал трубы чтобы варить внутренний каркас от угрозы внезапного обрушения. Здание заложено блоками по самую его крышу, только в окнах оставлены просветы, но и те зашил плёнкой от ветра. Для вентиляции три основные вытяжки и две запасные. Скоро огнетушители везде расставим. Этот мир не перевезти. Куда мы побежим, в сугробе ночевать? Не знаешь? Вот и я не знаю.

Но и договариваться с террористами смысла нет. Они возьмут угля и риса. А через пару недель придут за всем остальным. Считать, что можно откупится от зубов волка или жадности пирата — утопия. Нужно готовиться к обороне. Рейды вести с опаской. Два новых поста построить. Камеры поставить автономные, некоторые работают, давно хотел. И ускорится с углём. Там Василию нужна помощь? Я ему ещё пятерых переброшу в усиление. Проведём ревизию всего огнестрела.

— Куда поедем? — голос Дениса всегда бодр и свеж.

Утро. День тридцать первый, шестое августа. Морозит до минус тридцати трех, небо пугает голубизной.

— Небо чистое, значит сегодня мороз и не должны напасть. Прокатимся.

— Ага, а вчера на нас волки не должны были напасть. Вот только они об этом на знали, — тон Дениса всё так же весел, в отличие от смысла.

Не стал просить его помолчать. Так легче всего укрыться от правды, пока она не догонит тебя в полную силу.

Места в кабине клааса выбирал Хакас. Сёгун Денис слева от меня, я как рулевой по центру (вариантов нет) он сам справа. Вроде ему так удобнее чуть что с винтовкой обращаться. Ну и usb-порт для зарядки его плеера тоже там. Надо полагать, совпадение.

Он порывался включить встроенную акустику самого клааса.

— Нужно доехать до химзавода и забрать динамики с усилителем у паджеро, поставить на клаас. Есть гнезда питания, в плеере вывод на допдинамики. Крепятся на саморезы к крыше. Дождя и снега не боится. Поставим быстро, даже провода не будут торчать.

— Кабыр, родненький, — ответил ему. — Я тебя ко всех херам не посылаю только потому, что мы с Денис Михалычем тебе жизнью обязаны. Неоднократно. А вообще до сих пор не одупляю, на кой чёрт тебе динамики на весь район греметь своей «группой крови на рукаве»?

— Красиво. Музыка, это красиво. Не только Виктор Робертович… — нахмурился Кабыр, отвернулся и ушёл в свою музыку.

Поворчав себе под нос, осознал, что для него это важно.

— Извини, Кабыр. Ну, прости. Нужны динамики, чтоб волкам дискотеку и срать боялись, поставим. Сделаем. Не прямо сейчас, но обеспечим. Только не дуйся.