Лёд Апокалипсиса

Глава 18 Операция «Царь Кощей»

— Главная идея «Царевны-лягушки» это превращение жабы в красивую секси-девушку.

— Нет, главное это поезжай «туда, не знаю куда» и при помощи щуки и генномодифицированного зайца найди смерть кощееву в яйце, причем не факт, что утином.

День тридцать девятый. Кабыр и Денис разошлись не на шутку. Обычно молчаливый Хакас распалился, шапка с головы съехала, жестикулировал левой рукой. Он стоял за то, что концепция многих сказок — это история жизни и смерти, эдаком инь и янь. Вообще забавно, что двигаясь в кабине трактора посреди ледяного апокалипсиса, наш человек способен вести настолько пространные разговоры.

Наконец, несколько иссякнув, они обратились ко мне с вопросом в чем, на мой взгляд, главная идея старинной сказки про царевну-лягушку.

— Кхе. Я думаю, тут история как про древнюю Трою.

— ???

— Ну, в смысле, что все проблемы из-за баб. Сидел бы себе Кощей над златом, не отсвечивал, жил вечность, сейчас являлся бы неприметным акционером Газпрома, торчал на Майорке, ездил на скучные экскурсии, почитывал финансовую прессу, делали б ему тайский массаж, любил музыку Киркорова, принимал ванны с уточками. Ну, до последних событий. Так нет же, похитил эту опасную непредсказуемую тётку, ведьму и оборотня, навлёк на себя беду.

День был солнечным. Снег лукаво искрился. Дорога всё так же далека и трудна, но ясным днём и по условно знакомым местам катилось как-то быстрее.

Примерно к двенадцати прибыли в часть. Немного угля и риса составили наш скромный гостинец (в основном как в песне — «лучший мой подарочек это ты»), который скоро принялись разгружать солдаты, пока мы гоняли чаи с Майором.

Приём нас ждал лучше, чем в прошлый раз.

Заранее оповестили по рации (не хотелось бы узнать на практике, как встречают незваных гостей товарищи армейцы). Ожидал незнакомый сержант, сразу же принял под охрану клаас (кабину всё равно решил запереть), стал организовывать разгрузку. Выделил какого-то рядового, назвал его фамилию (моментально её забыл). Нас повели туннелями и коридорами в здание, к «командиру». Четвертый этаж какого-то штаба, кабинет натоплен буржуйкой, чистые панорамные окна смотрят на лес и обледенелое поле, которое раньше, возможно, было полигоном. На табличке написано, что кабинет комчасти, некоего подполковника Хайруллина Б. К.

Словно старый паук в своей паутине, восседал за столом грузный мрачный Майор, даже встал, чтобы нас приветствовать. Теперь потчевал чаем из самовара с окаменелыми конфетами из казенного новогоднего подарка. Я бы предпочёл солдатской каши, но помалкивал.

Разговоры говорить Майор не умел. Наверное, на плацу он способен вселять ужас, благоговение и цементировать дисциплину, направляя непреклонную волю своего войска в нужном направлении. А тут чувствовалось, ступает по незнакомой почве. И военной тайны нам выдавать не хотел, а с другой стороны, понимал, что просто приказать не вправе.

— Есть объект, называется Т-11. Точка-одиннадцать. До него двести двадцать три километра. Не надо мне тут присвистывать. Нормальное расстояние. Обычно на машине по просёлочным дорогам туда и обратно за день укладывались, ещё и пообедать можно без спешки в шикарной столовке для дальнобоев. Тээк. Объект под землей, в толще горных пород холма. Это, по сути, просто несколько коридоров-ходов, лестниц и восемь оборудованных залов. Когда-то при царях действующий медный рудник. Руда иссякла, цари кончились. При Хрущёве ПВО поставило свои крутилки. В девяностые нашим передали. Там установлена мощная радиостанция для связи со спутниковой группировкой. Через неё мы сможем попытаться наладить связь с другими военными, с другими выжившими. Представляешь, насколько это важно, старлей?

— Карта есть?

Майор сделал затяжку, пустил дым к потолку. Не вынимая сигарету изо рта, встал, затрещал суставами, принялся перебирать какие-то бумаги в шкафу. Карта была.

— Товарищ Майор. Мне внутренний голос подсказывает, есть там ещё какой-то нюанс. Что не всё так просто: отопри ворота, запусти генераторы «и всего делов».

Военный мрачно кивнул.

— Дело не в расстоянии. Во-первых, там кругом болота. Лесочки, кусты, жуткие чёрные топи. Никакого жилья километров на тридцать в радиусе. Проехать можно строго по дорогам. Ну, раньше было так. Никаких гарантий что древние трясины замерзли. Там ведь свои тёплые источники, метан, огоньки. Местные называют это всё «Чёртов лес». Без шуток. Там не охотятся, не жгут костры туристы, не заезжают пошоркаться изменяющие жёнам гражданские. Разве на самый край. Места что называется, гиблые. Даже мистические байки ходят. Когда медь в холмах истощилась, народ оттуда ушёл с концами.

— А во-вторых?

Майор встал у окна, зажёг ещё одну сигарету, сладко закурил. Кабыр не смог вынести этого и тоже достал свой табак. Пауза затягивалась. Тем более мне казалось важным «второе».

— Не родное нам место, старлей. Мы его не вели. Но знаем, что там яйцеголовые из самой Москвы какие-то свои сервера ставили, новое оборудование. Жили там. Мутные эксперименты проводили.

— Бактериологические.

— Да нет. Хер его знает. Ни химия, ни биология. Вроде, в области цифровых технологий и связи со спутником. Что-то по своим компьютерам. Может, виртуальное казино и майнинг криптовалют за счёт энергии военной электростанции. И было бы мне на это глубокой срать, и не имело бы значения, если бы не одно большое «но».

Я молчал, предпочитая не прерывать этот поток мысли. Вдруг и до важного доберется.

— Группа Васнецова доложилась о прибытии на точку. На подыхающем движке башмака доползли. Семеро. Трое суток. Ломались, грелись в заброшенном пионерлагере, застревали, кашляли, радиатор потёк. Главное, добрались. Доложили, что на месте, коды аварийного вскрытия есть, сейчас все посцут и будут заходить. Следующий сеанс связи, дай Бог, уже при помощи радиостанций Т-11. Но следующего раза не было. И я понятия не имею что там произошло. Со старых штолен просочились метан и горные газы? Из-за изменения погоды могло. Или на объекте бандиты? Семён прошёл Сирию, его не так просто было убить. Тем более группа вполне себе вооружена и экипирована. Объект захвачен вражескими подразделениями НАТО? Террористы? Утечка отравляющих? Так не было ж ничего! Учёные сошли с ума и перебили моих? Вряд ли, слабаки, да и их всего трое-четверо. Короче. Что-то произошло. И это «что-то» поджидает вас. Отказа я не приму. Вы хоть и гражданские, но глобальная связь очень важна. С китайцами сможем связаться, с американцами. Сравнить ситуации, прогнозы. Помочь выжившим. Командование найти. Понятно? Тээк. Арктической соляры зальём полные баки. Оружие дополнительно. АК сотой серии с глушаками тебе и твоему парню. Снайперу в придачу к СВД — бесшумник винторез ВСС. Разгрузки. Броники. Каждому тотальную защиту, кислородники, на случай если не метан, а инертный газ или боевое отравляющее. Жаль радиационно-защитный костюм не напялить. Холодно. Газоанализатор дам. Один, больше нету, да и тот собран из двух поломанных. С вами пойдут Лившиц и Зелёный. Компьютерщик-связист и техник, чтобы электростанцию запустить. Запасная радиостанция на Лившице, Зелёный на пулемёте. Толковой карт-схемы самого объекта нет, но мы с мужиками вам что смогли на чертёжном нарисовали. Все старались. Тээк. Вернёмся к карте болот. Начинаем смотреть. Это на северо-восток. Показываю пальцем один раз. Да, с собой тоже дам. Объект отмечен красным крестом. Тут у нас возведены здоровенные каменные холмы. Высшая точка двести двадцать с половиной метров. Ваш — правый, самый высокий. Но объект не на самом верху, а вот здесь. Дорога одна, тут КПП. Должен быть. План такой…

Приготовления заняли почти до вечера. Я порывался ехать «в ночь», но Майор удержал, разместил в одном из уютных подвалов штаба. С действующим туалетом, горячей кашей и отбоем в десять. Во избежание недоразумений с «личным составом» — в глубокой изоляции от остальных. А может скрывал что-то. Или боялся, что начну их вербовать переехать к нам.

Трактор спрятан в ангаре, заправлен, подготовлен и снова заперт на ключ.

Лёжа на койке, при свете фонарика изучал схему объекта. Залы, залы. Нитки туннелей. Пять уровней, не считая поверхности. Часть дверей ведет непонятно куда. В сумме, неплохецкое убежище. Наверху три ветрогенератора, пара неиспользуемых зданий, хранилище для мазута (давно и безнадежно пустое, к сожалению). Вертолетная площадка, запертый ангар, в котором теоретически должен пылиться Ми-2 «Авиамоль», возможно, даже исправный. Проверить это трудно, пилотов в наличии ноль штук.

Генераторы. Два внутренних основных, плюс аварийный, запас топлива, к тому же три ветряка, маниакально поддерживаемых в рабочем состоянии (командование любило экономить топливо для дизелей, а ветра дули постоянно и бесплатно). Старенькие банки аккумуляторных батарей.

Вот я и думаю. При условии, что внутри более-менее стабильная температура, плюсовая, можно развернуть теплицы из полиэтилена, и комфортно жить всю суперзиму.

Хотя это меня заносит. Моё дело как у таксиста, отвезти двух вояк, прикрыть, оставить на точке следить за хозяйством. Майор со вздохом сказал, что ценного имущества там нет. Обычно на объекте базировалось от нуля до двадцати военнослужащих (и чаще всего никого). Хранится только то, что нужно для их быта. Никаких секретных пусковых установок, нет ракет, реакторов, хранилищ таинственных веществ, радиоактивных отходов, оружия или секретных роботов времён Сталина. Там как правило гудела автоматика, работали радиостанции. Такая вроде — точка радиосвязи вроде мачты-соты мобильной связи, только военная и помощнее. Если что-то ломалось, туда ехали техники. Если объект ставили на боевое дежурство, туда слали не самую пьющую команду, они там же спали, жили, готовили себе, чистили очки (не те, которые на глазах), играли на вертолётной площадке или в одном из залов в футбол и волейбол, смотрели телевизор марки «горизонт» (старше большинства из них). Пребывали под присмотром кого-то из старых по возрасту (но не по статусу) офицеров. Объект ничем интересным не был. Ну, кроме того, что там иногда ошивались московские ученые по мутному приказу от генштаба. Им были выделены два зала под работу и проживание. И их приходилось кормить.

Военные с радостью бросали яйцеголовых, как только представлялась возможность, изолируя зону учёных от своих пультов радиосвязи (архаичных, но вполне рабочих). А ещё — объект мог наблюдать и наблюдал за космосом, за спутниками и выходить с ним на связь.

Однако, история с этим, как его, Воскресенским, Васнецовым… Смущает. Надеюсь и правда газ. Вариант с натовскими коммандос мне не улыбался. Опять интервенты. Шайсе.

Щелкнул фонариком, вздохнул, уснул почти сразу же.

Подъем в шесть утра. Немного раньше, чем мы привыкли, но ничего военно-космического. Нас не будили, но, когда вояки стали топать и о чём-то отрывисто переговариваться, проснулись и сами.

День сороковой.

Хмурый солдатик, поблескивая очками, притащил по порции супа, кукурузной каши, странного хлеба с комками, остывшего сладкого чая.

Покидал всё в себя, наскоро оделся. Термобельё, свитер, комбез, перчатки, на ноги спортивные зимние ботинки с утеплением голеностопа, кислотно-желтого цвета. Топор, пистолет, нож на поясе, монтировка на месте. В карманах мультитул, старенький раскладной нож «ProsKit». Вышел, жмурясь от яркого света, нащупал ключи, забрёл в гараж, вскарабкался на клаас, оббил подошвы от снега, открыл, завел. Проверил рацию. В салоне холодно как в гробу. Глянул на индикатор топлива. Полнёхонький.

Вышел на связь с Базой, сухо доложил, что всё штатно. Странно, но в районе Завода уверенно и зло дует ветер, а у военных сравнительно тихо. Температура минус двадцать девять, вполне сносно.

Побродил вокруг ангара с работающим трактором, размял ноги, сделал наклоны (будем считать за зарядку), вытер морду лица снежком. Порядок, можно ехать.

Вчера, после некоторым споров с Майором, сомнений, отцепили биндюгу. Это увеличивало нашу маневренность и, возможно, скорость. Предполагалось, что мы прибудем на точку, поможем в выполнении задач воякам, оставим их в одиночестве, навроде Робинзонов. Наш короб-багажник военных не удовлетворил, и они присобачили к задней части ещё один большой открывающийся цилиндр для размещения там нужного имущества. Ну, хорошо.

Пришли бравые парни. Лениво рассмотрел новое оружие — подгон от вояк. Винторез не такай как я видел на картинках и играх про сталкеров. Металл и корпус светло-серые, мутные, оптика непривычная, глушитель массивный, текстурный. Модификация. А может я ни черта не понимаю.

Постепенно все собрались. Майор возник из ниоткуда, раньше прочих, слегка сутулился, морда не выспавшаяся. Как обычно, курил.

Выкатился. Долгие прощания, лишние слёзы. Солдаты провожали своих, сдержанно обнимались, хмурились. Такие одинаковые и, в то же время такие разные. Один из сержантов украдкой показал мне кулак и прошептал чтоб берегли их товарищей.

— Раньше нас не помрут, — буркнул я в ответ и полез в кабину.

Набились как сельди в банке, Денис справа, Кабыр у него в ногах, потом поменяются. Откровенно говоря — тесно, кабина вообще на одного пилота-тракториста рассчитана. Зато не холодно.

Тронулись, Майор помахал рукой и, кажется, смахнул слезинку. Нас так в рейд никто не провожает, хотя мы чуть ли ни каждый день рискуем. С другой стороны, военные торчали в своей локации безвылазно, для них это само по себе волнительно. Ладно. Вздохнул, даванул педаль газа, пустил струю дыма и покатил вперед, по заранее проложенному маршруту. Лоцманом был интеллигентный Лившиц, тот, который до этого устанавливал нам рацию. Сразу сказал, что к известному политику отношения не имеет (честно говоря, мы и не спрашивали, да и помнили смутно про однофамильца).

Постепенно все уселись, успокоились. Путь дело долгое. Музыку старался не давать включать (хотя это ненадолго, Кабыр свой русский рок всё равно продавит). Созерцали окрестности.

Лес был редким, без труда пропускал трактор даже по бездорожью. Кое-где попадались следы животных. Интересно, что они пьют зимой? Вода же нужна, а реки сковало, большинство ещё и засыпало.

Зелёный, это была его фамилия, а не прозвище, как я решил в начале, принялся долго и подробно рассказывать про своё детство, про переезд родителей из солнечной Грузии в не менее солнечный Чебаркуль Челябинской области, ещё до его рождения. Про детство в районе Металлург (что бы это ни значило), про школу, вторую учительницу Клавдию Генриховну.

Возможно, Зелёному (звали его Игорь), просто не хватало благодарных слушателей. Например тех, кому некуда бежать, разве что из трактора по снежной степи навстречу Северному Ледовитому океану. Мы слушали. Местами даже интересно. Хитрый Кабыр дремал, свернувшись вокруг свежеприобретенного ВСС, иногда лениво приоткрывая один глаз. Денис бодрствовал, горестно вздыхал и на лице его читалась скорбь всего еврейского народа, что никак не вязалось с породистой рязанской физиономией.

А я задумался про нашу операцию «Жёлтый снег». То есть «Царь Кащей». Вокруг нет жилья, значит поживиться можно только тем, что на объекте. Особо мародёрить военные не дадут. Если мы вообще не погибнем от шальных пуль какой-нибудь банды Махно, которые, как и я — определили это место подходящим для выживания. Интересно, а рыба в болоте водится? При условии, что вода не замерзла?

Мда.

Спустя шесть часов и подробное описание несчастной школьной любви товарища Зелёного на фоне светло-серого неба показался неровный холм.

Кстати, я понял, откуда знаю его фамилию. Зелёный это же рыжий бортмеханик космического корабля из «Приключений Алисы» Кира Булычёва. Наш Зелёный был долговязый, медлительный, основательный, с шишковидным бритым черепом, простодушный, с романтично серыми глазами, где светила космическая тоска, что роднило его с литературным бортмехаником.

Езда по навигатору (который приблизительно показывал, где дороге, а где мы), при условии, что физически дороги не различимы среди наслоения снегов — здорово нервировала меня как водителя. Кто знает, не провалимся мы бесславно в черную пучину болот? Если там газы, сформируется во льдах пузырь и поминай как звали. Военное задание, твоя мать. Зачем я сюда вообще попёрся? Помню-помню, пулемёт и боеприпасы. Надо было зенитку попросить.

Холм показался мне избавлением от тревог. Опасность, которая таилась в недрах «объекта», после изнурительной долгой дороги — меня не пугала. Тем не менее, бдительно дополз до места, в котором должно быть КПП. Холм не так уж занесён, скорее обледенел.

— Проверим КПП, комрады?

Небо заволокло тучами, снег падал скупо, как-то печально. Не глушили технику, с некоторым трудом вылезли. Все затекли, нужно было размяться. Под неодобрительный взгляд военных, мы проникли в будку пропускного пункта и, вполне ожидаемо, ничего интересного в ней не нашли. Не считая того, что её ранее уже вскрыли и обнесли.

— Ваши? Группа Васнецова? — попытался вытрясти информацию из Лившица и Зеленого. Те растерянно отмыкивались, ничего конкретного не говорили. Не знают, или скрывают. Или тут прошли посторонние. Случайно по болотам не бродят. Вздохнул, велел трамбоваться обратно в кабину.

Путь вёл под наклоном вверх и вправо.

Клаас, вероятно, мог преодолеть наклон и напрямик, но после такого длинного путешествия (если подумать, с начала катаклизма впервые так далеко удаляюсь от города) решил следовать изгибам малозаметной под снегом и льдом потасканной дороги.

На часах половина третьего.

Путь преградил ржавый сетчатый забор. Створки ворот повалены. Дурной знак. Выдав жирную струю выхлопа в равнодушные серые небеса, покатился к входу на объект.

Долгая отвесная стена скальной породы по левую руку. В какой-то момент пространство образовывало обширную площадку, а в холме — слегка наклонную плоскость из бетонных блоков, что-то вроде треугольника с отрезанной вершиной. Пара блоков выпали и висят как гнилые зубы. Строго посредине металлические ворота, простые пластины створок, выкрашенные в опостылевший коричневый. Проход, судя по размеру, способен впустить даже локомотив. Левая призывно распахнута, правая закрыта. Вокруг занесенные снегом скопления хлама наподобие пустых катушек из-под кабеля и коробов от неизвестного стройматериала. Ну, на растопку сойдёт. Ближе ко входу приплюснутый бетонный цилиндр с бойницами. ДОТ. Это чтобы с боем удерживать подступы к воротам.

Возле этого цилиндра «припаркована» самоходная коляска военных. Уже изрядно вросшая в лёд. Сомнений нет, это тот самый «башмак». Никаких следов наличия живых людей.

— Лившиц, ты бывал внутри?

— Четыре раза.

— Если ворота открыть полностью, мы заедем, поместимся?

— Там можно целую колонну техники спрятать, а что?

— Не хочу на улице трактор бросать. Не то, чтобы меня эта шахта привлекала, но, если двигатель замерзнет, мы тупо не заведёмся. Ладно. Товарищи военнослужащие, дальше как? С оружием, типа штурм зимнего дворца?

Остановились. Вышли. Шутки шутками, но все ощетинились стволами. Кабыр маячит позади, цепким взглядом обшаривая окрестности, холм, сугробы.

Поскольку все бессистемно топтались на месте, проявил инициативу, щелкнул большим фонарем, заглянул за створку, прошёл внутрь. Трупы не валяются, интересного ничего нет. Ворота отпирались просто ключом (у нас кстати такой был), сейчас не заперты. Вторая створка вмерзла в прикрытом положении. Навалился, попробовал открыть. Нифига. Ладно, сначала осмотримся.

Ворота открывали что-то вроде технологического туннеля, длиной всего метров пятнадцать, который вел в большую запыленную пещеру-зал прямоугольной формы со сравнительно низкими потолками и редкими колоннами. Под потолком защищенные колпаками казенные осветители, само собой — выключенные. Колонны, опоры, пол каменный, неровный. Так сказать — «предбанник». На левой стене свежеокрашенная гермодверь как от бомбоубежища. Большой круглый вентиль механизма задраивания. Белые стрелочки налево, направо, открыть, закрыть. Налево пойдёшь, коня потеряешь, ну и так далее. Большой дебелый советских времён пульт с прямоугольными кнопками. Код помнится 1182. Хотел было сразу попробовать, потом вспомнил про систему защиты от газов, все дела. Блять. Сначала отковыряем ворота, пристроим наш клаас. По ощущениям вокруг никого. Никаких бандитов, террористов или натовцев.

Тем не менее, пока мы возились со створкой (пришлось варварски дёрнуть трактором), закатывали, потом прикрывали, но не запирали (вдруг придется улепётывать), Зелёный геройски выцеливал дверь из пулемёта, Лившиц озадаченно манипулировал приборами, потом вышел на связь со своей рации, доложился командованию о ходе боевой операции «Царь Кощей».

Выставил трактор мордой к запертому входу, включил часть фар. Будет хоть какое-то освещение.

Принялись облачаться в задубевший от мороза резиновые гермошлемы, навьючивать кислородные баллоны. Шайсе. Майор решил перебздеть и дал не то, чтобы обычный противогаз, а целую систему на всю голову (буквально) с патрубком кислородного питания. Практически шлем космонавта. Кстати, в нём почти нихрена не слышно. И шею натирает нещадно. К нему должны были идти крошечные радиостанции чтобы комфортно общаться, но нам полагался только хрен с маслом и фото японцев, которым не достанутся Курилы. Типа — общайтесь телепатией, жестами и пантомимой.

Я предлагал воякам сходить самим, дескать мы их тут подождем. За это время костерок разведём, водички нагреем. Короче, не дали нам отсидеться. «Нет той беды, что пройдет мимо нас стороной» — как пел дядя Валера Кипелов. И в которой не придется принять деятельное участие. В эпицентре, чтоб веселее. Стекла намордника мгновенно запотели, ни видно нихрена. Зашибись, картоха с салом. Теперь точно повоюем.

Пульт для начала пришлось запитать, то есть подать на него двенадцать вольт, для чего были даже внешние клеммы. Лившиц дал ток, сам же потыкал кнопочки, сим-сим и открылся. Вернее, что-то грозно щелкнуло, разблокирую замки, а мы принялись крутить «штурвал». Потянули, скрипнуло. В лицо, защищенное толстым резиновым «забралом», ударил теплый воздух. Лившиц, потыкав коробочку газоанализатора, махнул рукой «вэлком».

И мы принялись вваливаться. В хорошем американском кино у нас были бы фонарики, присоединенные к автоматам. Мы двигались бы бесшумно, технично, впечатляюще.

В реальности же, шарахались как стая бухих подслеповатых слонов. В самих гермошлемах и так плохо видно, а с запотевшими стеклами тем более. Фонари отдельно от оружия, непонятно за что хвататься. Топочем, пыхтим, в ушах собственное натужное дыхание. Кислород в баллонах холодный как ад, горло дерёт, безудержно хочется кашлять. В общем, ни разу не коммандос.

Тёмный коридор, две шлюзовые двери, хорошо хоть без всяких замков. Открываем правую, светим. Это основная казарма. Возвращаемся во вторую. Как любезно подсказывает память, там какой-то склад. Трупов нет, что и хорошо, и плохо одновременно.

Вернулись в казарму. Тоже следов людей нет. Пойти прямо — будет туннель в генераторную, лестница на второй этаж (формально на первый уровень, а мы на нулевом), там что-то вроде штаба. Все время кручу головой. В казарме куча дверей. Обычных, деревянных, не шлюзовых. Лазарет, каптёрка, туалет, душевые, прачечная, каб.1 и каб.2 (что бы это не значило).

В какой-то момент Зелёный решил проверить туалет. Или пописать захотел. Внутренний голос некстати напомнил, что отряд Васнецова перед проникновением окропил окрестные снега и там их быть не должно.

Я так и не увидел, что произошло. Стоял далеко. Мелькание фонарей, раздался чей-то гневный крик неизвестного авторства. Тут же вскидываю автомат.

Черт, ну что ж освещение то не присобачил? Хоть бы налобный фонарь от железнодорожников на башку навесил, у нас же их полно, — с запозданием подумалось мне.

Свист. Вой. Пульсирующий неравномерный писк, словно пищал комар размером со всю многокилометровую сетку московского метрополитена имени Ленина. Ёобтвоюмать! Сердце зашлось в истеричной скачке, захотелось упасть. Впереди вспышка выстрела. Внезапно моё «я» словно разделилось. Одна часть, эдакий пещерный человек корчился в судорогах, метался и бился в конвульсиях, а второй я, такой белоснежный, бесполый, спокойный как стоячая вода в глубинах земли, решил, что в гермошлеме мне никакая пуля не страшна. Эдакий человек-призрак. Кто стрелял? Куда?

Передо мной возник Лившиц.

— Бежим! — должно быть кричали его губы. Сквозь шлем крик тонул в его же ушах.

Отбросил автомат. Коротко размахнувшись, отвесил ему оплеуху, отчего в глазах сержанта вспыхнул гнев. Гнев, это хорошо, он помогает преодолеть боль, слабость и сомнения. Всё тело ломило и трясло. Я указал Лившицу на сидящего на полу Зелёного и проорал (себе же в уши) чтоб тащил того к выходу. Показал пальцем. В темноте мелькали лучи фонарей. Развернулся. К горлу подкатила тошнота. Блевать в противогазе нельзя, когда-то учил нас своеобразный школьный обжшник.

Свист не умолкал ни на мгновение, в нём чувствовался какой-то ритм, словно танец нечеловеческой музыки. В ушах собственный барабанный бой сердца.

Так. Где парни?

Высокой выгнутой дугой, держась за перекладины двухэтажных солдатских коек, стоял, если это слово могло охарактеризовать такую позу — Денис. Его ощутимо трясло из стороны в сторону. Осветил ему лицо. В глазах безумие и боль.

— Сотников, ёбаный насос! Где Хакас! Хакас! Где охотник?

Это заставило его взгляд сделаться осмысленным, вместе мы принялись обшаривать окрестности в двух шагах от себя. С нами определенно что-то не то. Хакас лежал, сжавшись в клубочек, обхватив оружие. Тело колотило, лицо покрыто крупными каплями пота, из глаз текли слёзы, оружие не отпускает.

Опустившись на колени, я стал нелепо и неловко тащить Кабыра к выходу из казармы. К счастью, все помещения тесные, до дверей всего-то метров шесть. Ко мне присоединился Денис, причем его усилия были более успешными. Уронил фонарь на пол, он мигнул, но не погас, давая некие ориентиры в темном помещении. Помогало это слабо, мир уже показался мне с овчинку, мышцы норовили самопроизвольно дергаться, иными долями секунд всё перед глазами белело. Паучьим полу-ползком я продвигался к выходу из помещения. Мой внутренний древний человек посчитал что покинуть эту «пещеру» соответствует его инстинкту самосохранения, и подключился к борьбе в качестве союзника.

Переваливаемся через распахнутую гермодверь, теперь по коридору вперёд. Навстречу свету. Через пару секунд я понял, что это не божественный, а от моего клааса. Голова раскалывается. Визг не прекращается. В «предбанник». Тянул в основном Сотников, сам Кабыр уже почти потерял сознание, его трясло словно он превращался в зомби.

Зомбирование! Чёртовы военные проводят эксперименты. Сука, как в фильме, проникаешь в армейский бункер, а там угроза для всего человечества. Зомбированные кусаются, заражают, смертельный вирус распространяется, сея смерть и разрушения. Карабкаюсь как ящерица, осталось чуть-чуть. Перекатываюсь через порог входа в объект. Визг. Свист. Больно-то как.

Лежу на спине. Надо мной Лившиц, с размаху захлопывает дверь и остервенело наваливается на круг штурвала запорного механизма. Стихает.

Внезапно свист возвращается, наваливается, наливаясь во всю мощь. Рядом со мной в три погибели складывается на пол сержант Лившиц, на секунду я вижу его полные боли глаза.

«Свист является звуком», тащит внутри раскалывающейся головы змею мысли мой внутренний человек-призрак. «А у звука всегда есть источник», не унимается он.

Допустим. Боль прибивает к земле и дергает сотнями горячих вороньих клювов. То, что я лежу, не уменьшает страдания. Глаза упираются в здоровенный внешний динамик, висящий под потолком, прямо надо мной. Провод от него тянется вниз к дверному проему. Хладнокровно достаю пистолет, целюсь и трижды размеренно стреляю. Дамц, дамц, дамц. На третьем выстреле звук не то, чтобы ослабел, но изменился.

В голове шумели все прибои мира. Звук должен исчезнуть. Хотелось достать два гвоздя двухсотки и вбить себе в уши, снеся к ебене матери барабанные перепонки. Но, гвоздей нет. Встал, в руках сам собой возник нож-хвостовик. Посмотрел на него удивленно, поколебался насчет пробивания перепонок. Всё же нож для этого не подходит, застрянет в костях черепа на полпути. Размахнулся и рубанул по кабелю, уходящему к динамику.

Наступила тошнотворная тишина.