Лёд и разум

Глава 12. Ночь…

В этот момент моё сознание разделилось. Одна часть корчилась от боли, мысленно ругалась, пытаясь удержать крик внутри, а вторая — как бы вознеслась над происходящим и наблюдала за всем издалека.

Боль отрезвляет, а сильная боль отрезвляет еще сильнее. Вдобавок она приспускает с небес тех, кто слишком уверовал в собственную значимость и неуязвимость. А мне отрезвление было просто необходимо: слишком оборзела, слишком уверовала в свою исключительность. До самого последнего момента я верила, всё будет в порядке, Марго не посмеет ничего совершить, а, если посмеет, явится белокурый принц на белом коне и… Ладно-ладно, не обязательно принц и не обязательно на коне. Я бы не отказалась и от помощи мускулистого оборотня, соседки по комнате, полицейского патруля, Криса Хемсворта в божественной ипостаси!.. В принципе, если бы наглый Александер предложил свою помощь, то я бы тоже отказываться не стала.

Но в итоге-то на помощь никто не пришел.

И вот результат: мне сломали руку; Марго скрылась в темноте; да и чирлидерши стали расходиться. А я осталась. С трудом приняла сидячее положение. Поправила очки. На большее сил не хватило. В неподвижности поврежденная рука страшно болела: от этой боли хотелось истошно орать. Однако из легких вырывался лишь сдавленный писк. Но стоило мне чуть шевельнуться, как в плече вспыхивала новая боль. Она волнами расходилась по телу. Сердце безумно колотилось, изредка умудряясь пропускать то удар, то два, в груди возникла тяжесть, перед глазами мелькали искры, всё кружилось, превращаясь в нечто размытое, нереальное. Казалось, я вот-вот потеряю сознание.

Сквозь туманную пелену до меня донесся возмущенный голос:

— Что здесь происходит? — кто-то до неприятности знакомый пытался получить ответы. — Эй! Диана? Эмбер? Шелли? Вы меня слышите?

Чирлидерши ничего не слышали. Программа, заложенная в них, не предусматривала ответов на чужие вопросы. Девушки уходили. Мне даже не надо было видеть их пустые глаза, застывшие лица и деревянные движения. Куклы-марионетки покидали сцену. Потом они придут в себя, заполнят пустоту, придумают какую-то бессмысленную чушь, где они были, что делали.

— Кто-нибудь может ответить? — говоривший всё хотел понять, что происходит.

Я стиснула зубы, зажмурилась. Очень хотелось, чтобы он прошел мимо, не заметил меня. Встречаться с ним здесь и сейчас, находясь не в самой лучшей форме, мне не хотелось. Очередная вспышка боли. Стон удалось сдержать огромным трудом. Зато правая кисть ничуть не болела. Она потеряла чувствительность и безвольно свисала, не желая прислушиваться к указаниям мозга.

— Криста? Ты-то как здесь оказалась? У вас тренировка была? Что молчите? — и тут я поняла, что меня заметили: сложно этого не понять, когда к тебе подходит взъерошенный футболист пусть и не в футбольной формы и начинает задавать тупые вопросы: — Риана? А ты что здесь делаешь?

— Сижу, — сжав зубы, проскрипела я. К невыносимой боли в плече прибавилась болезненная пульсация в висках. Думать о чём-то еще стало просто невозможно.

— С тобой всё нормально? — беспокойство в голосе Дэна Тейлора казалось совершенно неестественным. Уж о ком ему беспокоиться, так это о членах футбольной команды.

— Да, — во рту пересохло, язык двигался с огромным трудом. — Всё нормально.

— Точно? — он присел на корточки рядом, осторожно потянул руку ко мне, но так и не дотянувшись, опустил.

— Да, — едва слышно отозвалась я. Внезапная волна боли, заставила меня коротко вскрикнуть и выдавить из себя новый ответ. — Нет.

Противоречивые ответы заставили Дэна забыть про осторожность. Он потянулся ко мне, задел правый локоть, и я взвыла во весь голос. И откуда в легких взялся воздух?

— Тебе надо к врачу, — деловито сообщил Дэн и поднялся. — Сейчас я вызо…

— Нет, — рявкнула я, не давая ему закончить мысль. — Никакого врача!

В голове роились безумные мысли. Вызов врача означал, что придется общаться со страховой. А агенты начнут разбираться, как же у меня получилось сломать руку в таком тихом и спокойном месте. Это займет время, и имелся шанс, что они найдут хитрый способ, повесить оплату за врачебную помощь на меня. А если агенты смогут выяснить, что руку мне сломал кто-то посторонний. О!.. Привлечение полиции. Составление протоколов. Расследование и опросы свидетелей. Я выпаду из учебы на несколько дней. Может быть, на неделю, а то и на две.

— Как это никакого врача? — зарычал Тейлор. — У тебя там вывих или перелом! Ты понимаешь, четырехглазая? Оно само не вылечится!

— Вывих? — в любой другой момент я бы рассмеялась ему в лицо. Я прям чувствовала, как плечо опухает. Рукав кофты, свободный поутру, уже сдавливал руку. Вывих, да? Неплохой такой вывих.

Перед глазами плясали черные мушки. Я чувствовала: собственных сил осталось всего ничего. А мысли продолжали носиться в голове. Марго знала, что делала. Ее «предупреждение» полностью выбивало меня из колеи. Разборки со страховой, с врачами, с полицией лишали меня времени на учебу. В таком состоянии я не смогу помешать ее планам насчет парка Кит-Санс. И хуже всего, про задание Александера тоже придется забыть. Вот уж нет! Терять пять тысяч из-за стервозной брюнетки я не собиралась.

— Помоги, — я осторожно махнула левой рукой, — подняться.

Дэн подскочил, приобнял, помог принять стоячее положение. Меня шатало. Тейлор в смятении суетился вокруг. Он не знал, что делать: то ли вызывать врача, то ли помогать удерживать равновесие, то ли подхватить на руки и понести, понести, понести. Без цели, без смысла, куда глаза глядят.

— Вещи, — ощущение, словно единственным здравым человеком на сотню ярдов вокруг оставалась я, заставляло обдумывать каждую фразу, каждое слово. — Мой пакет. С покупками. Где-то здесь. Найди.

Футболист быстро нашел пакет с вещами и выжидающе уставился на меня. А я боролась с болью, с беспамятством, выстраивала план дальнейших действий. Никто не позаботится о моём будущем лучше меня.

— Мой пакет, — выплюнула я пару новых слов. — Будешь нести пакет.

— Куда? Куда нести?

— Ко мне. В общежитие, — я не стала уточнять, что меня надо доставить в общежитие в любом случае, даже если мне совсем поплохеет. — Пошли. И не трогай меня.

И мы пошли. Я шла очень медленно, осторожно переставляя ноги, стараясь не шевелить правой рукой. Если честно, слушаться она меня почти перестала и безвольно висела, а онемение почти достигло локтя. Зато плечо напоминало о себе при каждом резком движении, при каждой ямке, при каждом подъеме.

Дэн Тейлор шел рядом. Чувствовалось, ему внове носить пакеты с покупками за калеченными, медленно передвигающимися девушками. Он с трудом сдерживался, чтобы не рвануть вперед и не попасть в женское общежитие первым.

Когда мы подошли к зданию, боль в плече притихла, и по лестнице на второй этаж я поднялась достаточно уверенно. С помощью Дэна. Встречные девушки оценивающе смотрели на меня… на нас. Думаю, моё побледневшее лицо, выпученные глаза и неуверенная походка удивили их не сильно (чего они только не видели за последние пару дней в моём исполнении), а вот присутствие Дэна Тейлора, несущего пакет, вызывало оторопь. Очкастая заучка могла вернуться в общежитие в «поддатом» состоянии, в разорванной одежде, без ботинка, но в этот раз она притащила с собой парня-футболиста! Да как она посмела!

Та часть сознания, что отстраненно наблюдала за происходящим, мысленно кивала и ехидно улыбалась: «Да, посмела! А что дальше будет! О!»

Мы ввалились в комнату.

Бобби увидела Тейлора, увидела меня, оценила моё состояние, вскочила с кровати:

— Что?.. Что с тобой случилось?

— Столкнулась с помощницей Алекса Айса Александера, и мне сломали руку.

— Помощница? У него есть помощница? — соседка помрачнела, бросила недовольный взгляд на футболиста.

— Да, — глухо произнесла я, покачнулась и едва не упала. Дэн не подвел, помог, поддержал. — Я хотела рассказать вам про это раньше. И теперь…

— Хорошо, рассказывай.

— Не здесь, — качнула я головой и, дождавшись, пока мельтешение перед глазами прекратится, добавила: — В церкви. А еще я хочу, чтобы отец Эдуардо…

— Хорошо, он вылечит тебя, — Бобби кивнула и уставилась на Дэна. — Теперь ты. Валишь отсюда и не вспоминаешь, что…

Тейлор нахмурился. К такому отношению футболист не привык. Но сказать он ничего не успел, вмешалась я:

— Дэн пойдет со мной, — моё лицо перекосилось. — Видишь, я совсем плоха. Он поможет, поддержит.

Бобби закатила глаза, но, подумав немного, согласилась.

— Куда это я пойду? — зато футболист грозно нахмурился: ему хотелось ясности, понимания. — Кто-нибудь мне может объяснить, что происходит?

— Может, — сквозь зубы процедила я, борясь с очередной вспышкой боли. — Мы идем в церковь. Остальные объяснения потом.

— В церковь? — Дэн посмотрел на меня, как на идиотку, так же посмотрел на Бобби, покачал головой, но возражать не стал.

И хорошо! Приятно, когда планы исполняются. Хотя бы частично. Конечно, я бы предпочла, чтобы вместо Дэна со мной пошел кто-нибудь другой. Но инструменты не выбирают, приходится пользоваться тем, что попадается под руку. До церкви я могла бы дойти и с помощью Бобби. Лично мне от неуклюжей помощи Дэна легче не становилось. Он как-то забывал, что я не мяч и действовал слишком резко и энергично.

Но спектакль следовало довести до конца. Без врачей, полиции и страховых агентов. Отец Эдуардо был лучшим вариантом. Я не сомневалась, что «хорошему вампиру» по силам вылечить мою руку. А, чтобы у него не возникло нехороших мыслей насчет гипноза, мне и нужен был посторонний человек. Ни в чем не замешанный свидетель. Дэн отлично подходил. К тому же… если вампир захочет полакомиться кровью… В общем, лично мне Дэна Тейлора было не жалко.

— А я не знал, что тут есть церковь, — протянул Дэн удивленно.

Я тоже не могла сдержать удивления, но по другому поводу. Церковь возникла как бы из ниоткуда. Когда мы прошли аллею и только вышли к объездной дороге, ее еще не было, но стоило нам сделать несколько шагов по тротуару, как она появилась.

— Она маскируется, — мрачно хмыкнула я и тут же зашипела от боли: — Осторожней!

Тейлор всё забывал про осторожность и двигался слишком резко, слишком быстро, слишком неожиданно.

— Хватит стоять, хватит смотреть, лучше пойдем, — Бобби недовольно покосилась на своё плечо. И в этот раз она взяла с собой рюкзак, забитый карандашами. Похоже соседка опасалась повторного нападения. И я ее опасения вполне разделяла. Возможности Александера и Марго превосходили самые смелые ожидания.

Мы подошли ко входу. Бобби протянула руку. Тяжелое кольцо пару раз стукнуло по львиному носу. Тишина. С той стороны не доносилось не звука. Но Бобби не смутилась, слегка улыбнулась, и толкнув створку, закричала:

— Отец Эдуардо! Вы где?

— Он сейчас подойдет, — не проговорила, прошелестела женщина, сидящая в первом ряду.

— О, Лапласа! Ты тут сегодня! — радостные нотки в голосе Бобби показались мне фальшивыми. Тем не менее соседка уверенно вошла в церковь, сунула руку в купель и, перекрестившись, прошептала. — За мной. Идем за мной. Осторожно. Очень осторожно.

Мы последовали за ней. Не окуная рук, не крестясь. И очень осторожно. Особенно я. Дэн придерживал меня, посматривал по сторонам, внимательно изучал мрачные интерьеры, цветные витражи, серые колонны.

На первый взгляд с прошлого раза ничего не изменилось: тот же алтарь, те же горящие свечи, та же статуя Девы Марии, такие же красочные витражи — но чувствовалось внутреннее, тщательно скрываемое, напряжение. Чудилось движение. Меж колонн, меж скамеек, на винтовых лестницах, уходящих на второй ярус, скользили темно-серые тени, практически неразличимые в полумраке.

Мы подошли к алтарю.

— Рада видеть тебя, — женщина встала, на ее худом лице возникла неестественная улыбка. С такой же улыбкой она посмотрела на меня: — Меня зовут Лапласа Шэдоу.

— Судя по всему, ваши родители считали себя знатными шутниками, — с трудом прохрипела я. — Риана Хьюз. А эта подпорка под плечо: Дэн Тейлор.

— Да, — черные глаза Лапласы ничего не выражали, — они любили шутить.

Она мне сразу не понравилась. И не внешний вид стал причиной. Мало ли худощавых некрасивых женщин лет сорока ходит вокруг? Ни темные волосы, тронутые сединой, ни морщинки вокруг глаз, ни свободный наряд, подчеркивающий отсутствие того, что стоило бы подчеркивать, ни усталое выражение лица — ничто из этого не могло вызвать безотчетной неприязни. Я конечно могла всё списать на боль и плохое самочувствие, но на деле… От Лапласы Шэдоу несло фальшью. Похожее, но более сильное чувство вызывали Александер и Марго. И по всей видимости, я Лапласе тоже не понравилась.

А еще… у Лапласы было слишком много теней, словно на нее направляли прожектора с разных сторон. Эти тени кружили по полу, удлинялись, укорачивались, исчезали, появлялись вновь.

— Что тут происходит? — боковая дверца приоткрылась и перед нами возник отец Эдуардо. Аристократически бледный вампир-священник не изменил черной сутане и массивному серебряному кресту. — А, Роберта… И…

Увидев меня, отец Эдуардо скривился.

— Риане нужна ваша помощь, — голос Бобби дрогнул.

— Роберта, — в гулком басе слышалось раздражение, — я очень уважаю тебя, очень уважаю твоих прародителей, но помогать ей… Мы же договаривались: больше никакой…

— Кит-Санс, — в разговор влезла я, понимая, что слова отказа вот-вот прозвучат. — Это название вам о чём-то говорит?

— Говорит, — отец Эдуардо уставился на меня. Таким же пристальным взглядом меня одарила и Лапласа Шэдоу.

А вот Бобби, похоже, оказалась не в теме. Она удивленно смотрела на меня. С чуть меньшим удивлением на меня посматривал и Дэн Тейлор. В чём-то ему было проще. Он просто донёс меня до церкви, а остальное его не сильно касалось.

— У Александера есть Чаша и нужная кровь. Про Ритуал он всё знает. Я встречалась с ним и его подручной, — я замолкла. Новая волна боли заставила стиснуть зубы. Переждав, продолжила: — Я всё расскажу. Но сперва помогите мне. Вылечите.

Глаза Дэна слегка округлились. В его мире сломанные руки лечились неделями. Правда в его мире и вампиров не было, и оборотней, и идиотов, верящих в то, что они существуют.

Бобби попыталась что-то сказать, но священник взмахнул рукой, и соседка замолкла. С минуту отец Эдуардо всматривался в моё лицо, а я старательно избегала его взгляда.

— Хорошо, — медленно произнес священник. — Я помогу тебе.

Меня уложили на скамью. Отец Эдуардо коснулся моего плеча, перекрестил и начал читать «Отче наш». Я прям чувствовала, как рука приходит в норму. С каждым сказанным словом боль, зажатость и онемение уходили, сменяясь расслабленностью. Чужой бархатистый голос окутывал меня. Черные добрые глаза смотрели прямо в душу, а голодные красные искорки не казались чем-то плохим. Теплые волны вселенского покоя ласкали меня, уносили в беспамятство.

— Всё, — резко произнес отец Эдуардо, и я вздрогнула. — Лечение закончено.

Он отвернулся и неторопливо двинулся к остальным.

— Хорошо, — замедленно произнесла я. Возвращение в реальность оказалось слишком неожиданным. Мне хотелось вернуться туда, где ничто не беспокоит, где бесконечный сон дарит истинное блаженство. К тому же внутреннее тепло столкнулось с внешним холодом: откуда-то потянуло морозным воздухом. Мне даже почудилось, будто в воздухе закружились крохотные, едва заметные снежинки.

— Так, — отец Эдуардо сурово глянул на Дэна Тейлора, — никак не пойму, что с тобой делать.

— Не надо со мной ничего делать, — насупился футболист. — Мне и так хорошо.

— Да, — отстраненно произнесла Лапласа, — лишние свидетели нам не нужны.

— Лишние свидетели? — Тейлор сжал кулаки, приготовился к… Он еще не понимал с кем столкнулся.

Холод стал сильнее. По телу пробежала дрожь, я зябко повела плечами…

— Тихо! — отец Эдуардо насторожился. Глянул по сторонам, прислушался и ошарашенно сообщил: — Защита! Защита пропала!

— Что? — вскинулись Бобби и Лапласа. — Как?

Тейлор переводил недоуменный взгляд с одного лица на другое. Хорошо хоть, глупых вопросов задавать не стал.

— Это всё она! — горящие голодные глаза уставились на меня. Отец Эдуардо менялся. Появились клыки. Посерела кожа. Отросли когти. — Я предупреждал!

— Не надо! — выкрикнула Бобби. Она попыталась выхватить карандаш из рюкзака. Но не смогла, не успела. Тени Лапласы поднялись в воздух, обрели материальность, оплели соседку и…

Вампир бросился ко мне, замахнулся и!..

Мир посерел. Исчезли звуки. Люди и нелюди замерли в пространстве, застыли на безумном, нереальном стоп-кадре. Цвет и подвижность сохранила только я. Чем и поспешила воспользоваться. Осторожно сползла со скамейки, стукнулась локтем о ножку, зашипела от боли.

Послышались аплодисменты. Не очень бурные, можно сказать — жидкие. Ведь их исполняла всего лишь пара рук. Я подняла голову: около массивных дверей стоял Александер и улыбался. В этот раз блондинистый красавчик надел костюм-тройку яркого алого цвета, на шею повязал цветастый платок, а на руки зачем-то натянул ядовито-желтые медицинские перчатки. Среди застывшей серости это яркое пятно пробуждало страх, безотчетный ужас, желание убежать, спрятаться, засунуть в песок хотя бы голову.

— Не помешал? — участливо поинтересовался Александер и перестал хлопать в ладоши.

Я промолчала. Задавать вопросы о том, что происходит, показалось мне плохой идеей. Да и к чему их задавать? И так всё ясно: очередное проявление недокументированных способностей Александера. И было непонятно только одно: есть ли хоть что-то, что неподвластно ему?

— Вот и славно, — он неспешно прошелся меж скамеек, подошел ко мне, протянул руку, помог встать на ноги: — Немного подождете, хорошо? Надо завершить одно небольшое дельце.

Я кивнула. Можно было и возразить, а то и устроить пошлую истерику, но… А смысл?

Александер поднялся на возвышение, подошел к алтарю, стянул перчатку. Обнаженная рука коснулась гладкой алтарной плиты и… утонула в ней, скрылась, камнем скользнула на дно.

— Как я и думал, — Александер покачал головой. — Какая непревзойденная наглость. Они даже не прятали его.

— Это, — во рту пересохло: внезапно вспомнились слова Лизы о намечающемся конце света, — Источник?

— Верно. Это Источник.

— И что теперь? — сдавленно спросила я.

— Ничего, мисс Хьюз. Ни-че-го, — Александер пожал плечами и вытащил руку из камня. — Теперь со всеми проблемами будет разбираться Марго. Она главная, она всё решает. А моё дело — сторона.

— Да? — поверить в это было трудно.

— Да, — Александер спустился ко мне, блеснул зубами в улыбке. — А теперь перейдем к нашим делам. Завтра в три часа дня жду от вас итоговый отчет о церкви.

— Как завтра? Как в три часа? Вы же говорили о…

— Время, мисс Хьюз, — улыбка Александера стала грустной. — Я думал, у нас будет больше времени. Но Марго активно включилась в игру. Сегодня она побывала на территории университета.

— Да, видела её сегодня, — уточнять, чем закончилась наша встреча, я не стала.

— Думаю, — а блондин как будто и не заметил моих слов, — скоро она разгадает загадку местных Хранителей. Благо найти ответ нетрудно. Ей потребуется день-два, не больше.

И тут я поняла, что он всё знал о моих встречах с Марго: и о первой, и о второй, и о том, чем они закончились. Знал и ничего не сделал, чтобы помешать этой черноволосой стерве.

— И когда она разберется с загадкой, — Александер продолжал говорить, — то…

— Она любит… — перебила я его. — Тебя. Вас.

— Любит? — переспросил блондин и коротко хохотнул. — Вы ошибаетесь, мисс Хьюз. Разве может пучок фотонов кого-то любить? Разве способны минуты что-то чувствовать? Разве безграничному космосу не наплевать на коротко живущую человеческую букашку?

— Но я видела, как она смотрит на…

— Мисс Хьюз, — голос Александера зазвучал зло, холодно, а в его голубых глазах появилось очень странное выражение, — повторю еще раз: вы в меру своей ограниченности просто ничего не понимаете. Вы смотрите на меня, на Марго и видите перед собой людей, тех, кто очень похож на людей. Вы оцениваете наши действия с человеческой точки зрения. Пытаетесь. И вы забываете, что мы не люди. На самом деле мы даже выглядим совершенно иначе. Этот облик всего лишь образ для упрощения коммуникации между нами и людьми. И всё.

— Но Марго способна чувствовать! Я видела ее лицо… А ее поступки!..

— Вы многого не знаете. Марго всего неделю назад заточила себя в человеческом теле. И это давит на нее. Невиданные ранее ощущения, эмоции, страсти. Она не вполне справилась с ними. И этот неизведанный мир. Для Марго всё внове. Я знаю о чём говорю: мне потребовалось немало времени, чтобы пережить этот ворох бессмысленных эмоций и иррациональных желаний.

— А вы здесь давно?

— Очень давно, мисс Хьюз, очень давно, — глаза Александера заволокло туманом. — Вы даже не представляете, насколько.

Я промолчала. Похоже человеческое тело и сейчас давило на блондина, заставляя совершать иррациональные поступки. Например, Александеру не понравилось, что Совет отстранил его и передал все полномочия (в чём бы они ни заключались) Марго. И теперь блондин строил из себя обиженку. А с каким по-детски жестоким наслаждением он сжигал модель парка Кит-Санс. Не смотря на всё своё положение, богатство, невероятные способности, в душе Александер оставался инфантильным подростком. Или же… позволял себе казаться таким.

— Значит, жду вас завтра с отчетом в три часа дня, — Александер снова перешел к делу. — Встретимся в кафе «Ля Роз де Молинар».

Очередной намек. Теперь уже на встречу с Ларой Грин. Возникало ощущение, что наглый блондин знал о каждом моем шаге. Вряд ли он посылал кого-то следить за мной. Следил сам? Маловероятно. Всеведение? Хотелось надеяться, что такой способностью Александер всё-таки не обладал. Зато о посещении этой забегаловки знала Лиза Коффин. Самозваная Созерцательница с длинным языком и непонятными мотивами. Вот она как раз и могла!..

— Хорошо, я всё подготовлю, — смелое заявление, учитывая, что я и с архивными документами не до конца ознакомилась.

— Надеюсь, мисс Хьюз, вы сумеете убедить Хранителей, что не имеете никакого отношения к моему приходу, — Александер резко сменил тему, в голубых глазах возникли насмешливые огоньки. — Мне будет жаль потерять вас из-за такой глупости.

— Что? — я насторожилась. — О чём речь?

Александер не ответил. Его фигура оледенела, и тут же взорвалась, засыпав пол быстро тающими искорками-снежинками. Кроме снега о появлении блондина напоминали желтые резиновые перчатки. Вот их он почему-то забрать с собой не захотел.

Церковь, объездная дорога, свет, даруемый фонарями, и целая куча всякой разной бессмыслицы — всё осталось позади. Мы шли по тёмной аллее и молчали. И пусть нам было о чём поговорить, но еще о большем нам стоило помолчать.

После исчезновения Александера серая неподвижность продержалась минут пять. За это время я успела подготовить несколько речей разной степени убедительности и все их забраковать. Как-то не верилось, что отец Эдуардо захочет выслушать меня перед смертью. Знакомиться с блестящими клыками и острыми когтями мне не хотелось, умирать — тоже, поэтому я решила спрятаться за алтарем, выждать, а потом действовать по ситуации. И ведь не ошиблась…

Когда серость исчезла, отец Эдуардо как ни в чем не бывало продолжил движение и разрубил скамейку на две части. Он очень удивился моему отсутствию и принялся вертеть головой, желая отыскать меня и довершить начатое.

Одновременно с этим Дэн Тейлор без замаха, без предупреждения, без особой подготовки врезал Лапласе по лицу. Не знаю, куда он целился, но попал точно в нос. Как оказалось, даже сверхъестественные создания пасуют перед хорошим ударом кулака. Лапласа взвыла и прикрыла лицо ладонями. Черные тени утратили плотность и форму. Бобби освободилась, потянулась за карандашами…

Тут раздался грохот у входа. Дверная створка рухнула на пол, а за ней в церковь ввалился Кларк Рент в своем мохнатом обличьи и провыл: «Я знаю, что ты здесь!»

В то же самое время я решила показаться из-за алтаря и сообщить о том, что Александер в церкви уже побывал, Источник пощупал и ушел. Мда…

Не церковь, а настоящий проходной двор.

В итоге всё закончилось хорошо: меня не убили, разбитый нос Лапласы вылечили, а выломанную дверную створку поставили (!) на место. Затем все (в том числе и Кларк Рент, вернувший себе человеческий облик) собрались вокруг, и я рассказала всё, что знала. Ну почти всё: о работе на Александера я всё-таки умолчала. Зато обо всём остальном: и о лаборатории, и о захваченном оборотне, и о Чаше, и о планируемом жертвоприношении, и о Марго, отобравшей власть у Александера, и даже о Лизе Коффин, обещающей конец света — я молчать не стала.

Единственным, кому удалось сохранить самообладание, оказался Дэн Тейлор. Он слушал мой рассказ с каменным выражением лица, и было непонятно: то ли ему на все наплевать, то ли считает происходящее чьей-то тупой шуткой, то ли всё сказанное проносится мимо его небольшого мозга.

Зато остальные не подвели.

При словах о Чаше, ушедшей в руки Марго, встрепенулся отец Эдуардо и пообещал оторвать головы беспринципным дельцам.

Упоминание о лаборатории, оборотне и планируемой жертве привело Кларка в бешенство. Он даже пару раз начинал превращаться в хвостатое нечто. Удержать человеческий облик ему удалось с огромным трудом.

Судьба парка Кит-Санс впечатлила Бобби. Она сразу же заявила, что подобное недопустимо. Люди, история и национальное достояние не должны исчезнуть почем зря.

Лапласу в ярость привело упоминание о Созерцательнице. Она покраснела, прошипела нечто невнятное про профессиональных вуайеристов, но раскрывать тему не пожелала.

Когда мой рассказ закончился, началось обсуждение. И, как оказалось, никто не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Тейлор переводил взгляд с одного участника дискуссии на другого и тупо молчал. Кларк предлагал устроить налет на лабораторию и освободить его брата. Причем, чем скорее, тем лучше. Отец Эдуардо советовал не торопиться, всё обдумать и заручиться сторонней поддержкой. Лапласа хотела собрать всех Хранителей и подготовить ловушку в национальном парке. Бобби, в принципе, соглашалась с Кларком. По ее мнению, нападение на лабораторию б не помешало, но не прям сейчас, а когда оборотня начнут перевозить к месту жертвоприношения. Мало охраны, хорошая засада и…

А я молчала. В голове появилась неожиданная мысль. Александера лишили всего. И он почему-то пришел в церковь, показал, что способен добраться до Источника, но ничего плохого делать не стал. Неужели?..

Обсуждение так ни к чему и не привело. Договорились лишь до того, что делать что-то нужно. А насчет того, что именно, у каждого имелось собственное мнение…

Да, мы шли по аллее, и каждому было о чём помолчать.

Отец Эдуардо пообещал связаться с вампирской Ложей, Кларк — с ближайшими Стаями, Лапласа с — Хранителями. Дэн мог предложить помощь футбольной команды, но делать этого всё-таки не стал. Свои мысли про Александера я не озвучивала.

Кларк и Дэн вызвались проводить нас до общежития. Дэн старался держаться поближе ко мне и поглядывал на Кларка с неприкрытым подозрением. И его можно было понять. Кто знает, какие мысли могут возникнуть в голове зубастого оборотня и кого он захочет сожрать следующим.

У общежития мы с парнями расстались, поднялись к себе и всё в том же тягостном молчании стали готовиться ко сну. Туалет, душ, пижамы, кровати. Слова были не нужны. И только при выключенном свете пришло время еще одного разговора:

— Ты работаешь на Орион, — я не спрашивала, я утверждала. Время пустых догадок осталось в прошлом. Почти все элементы мозаики нашли свои места.

— Верно, — Бобби не стала возражать, не стала задавать уточняющие вопросы.

— Скажи, — а вот у меня кое-какие вопросы еще оставались, — они нам помогут? Ты же понимаешь, что сил у нас маловато. Если Марго обладает хотя бы частью возможностей Александера, то…

— Нет, — кровать под соседкой скрипнула. — Орион огромная структура. Я сообщу информацию куратору, он передаст ее выше, там ее рассмотрят. На всё про всё уйдет дней десять-пятнадцать.

— Слишком долго, — чего-то подобного я и ожидала. Бюрократические структуры не очень-то поворотливы.

— А потом нам откажут, — Бобби издала мрачный смешок. — Понимаешь, Хранители сами по себе, Орион сам по себе. Официально мы с ними почти не взаимодействуем. Личное общение на свой страх и риск.

— А как же конец света и всё такое?

— Ты думаешь, это кого-то интересует? За проявление инициативы у нас наказывают. Пока не будет прямого указания, никто и пальцем не пошевелит.

— Плохо, — я тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — Очень плохо.

— Знаю.