Глава 8. Грань между…

«Что есть свобода? Для чего она? В чём она заключается? Чем она лучше несвободы? Глупые вопросы, не правда ли? Но каждый ли знает ответы на них?»

Из дневника Рианы Хьюз

Дверь, к которой мы подошли, отличалась от всех остальных. Во-первых, выглядела она гораздо тяжелее других дверей. Во-вторых, красные таблички «Опасность» и «Не входить» советовали не совершать глупых поступков. В-третьих, перед дверью обнаружился терминал, к которому Алекс Александер приложил, вытащенную из кармана, карточку. Раздался писк и загорелась зеленая лампочка.

— Ты туда не пойдешь, — блондин глянул на Марго и усмехнулся.

— А я и не собиралась, — высокомерно заявила она.

— Вот и хорошо, — Александер ничуть не огорчился, толкнул дверь и шагнул вперед, в темный провал.

— Тебе за ним, — ярко-красные губы Миднайт изобразили фальшивую улыбку, а глаза тем временем метали молнии. Будь ее воля, я бы не подошла к лаборатории и на километр. Будь ее воля, меня бы прикопали в ближайшем лесочке. Будь ее воля… — Иди же!

Марго раздраженно фыркнула, повернулась и, цокая каблуками, пошла по коридору. Агенты изображали безмолвные статуи. Они не собирались вмешиваться в разборки между начальством.

Я постояла, подумала и последовала за Александером. Дверь за моей спиной закрылась с тихим шипением, а моему взору предстала узкая неосвещенная комната. Светильники в ней не горели. Но света, чтобы смотреть и видеть, хватало. Он попадал в комнату из соседней, отделенной стеклянной перегородкой. С этой стороны, около перегородки расположились столы с включенными компьютерами и светящимися мониторами. А с другой…

Я подошла к стеклу и зачаровано уставилась на того, кто находился в соседней комнате. Оборотень. Не тот, с которым я столкнулась после собеседования. Другой. Более рослый, более мощный. С густой черной шерстью. С острыми когтями. С шрамами на груди и спине. С разорванным ухом.

Этот оборотень не пугал. Во-первых, от страха перед подобными ему я почти избавилась. А во-вторых, он находился в комнате без выхода. Белые стены. Ровный яркий свет с потолка. Отсутствие мебели. Два таза: первый с водой, второй с чем-то очень похожим на собачий корм. Оборотень находился в комнате не по своей воле. Разве это могло пугать? Ну и что, что в желтых глазах горело желание свободы?

Желание ничего не значит!

Эти желтые глаза смотрели прямо на меня. Из опасной близости. От неожиданности я… я отшатнулась от стекла: оборотень неуловимо быстрым движением оказался около прозрачной перегородки и уставился на меня.

— Ликан вас не видит, мисс Хьюз, — за спиной послышался довольный смешок. — Стекло зеркальное. Как бы он ни хотел, а увидеть кого-нибудь с этой стороны…

— Он видит меня, — прервала я блондина и сделала шаг в сторону. Взгляд оборотня метнулся вслед за мной.

— Не видит, — Александер встал рядом с прозрачной преградой и с улыбкой взглянул на пленника белой комнаты. — Просто ликаны очень чувствительные.

Оборотень словно понял, кто стоит за перегородкой, и, оскалившись, уставился на блондина.

— Не волнуйтесь, — Александер постучал по стеклу. — Это джей-пять. Оно способно выдержать взрывную волну от шести килограммов тринитротолуола. Очень полезное изобретение.

— Мда? — я мрачно глянула на оборотня. — А он-то об этом знает?

Тот как раз размахнулся и ударил лапой по прозрачной преграде. Следов не осталось. Так он не успокоился! Провел когтями по стеклу. Появились царапины. Небольшие, но… и вода камень точит!

— Не волнуйтесь, всё будет в порядке, — повторил Александер с улыбкой и, повернувшись, направился к столу в глубине комнаты. — Лучше посмотрите сюда. Должен же я показать вам то, ради чего вы оказались здесь?

— Должны, — согласилась я и подошла к столу, не забыв бросить взгляд на оборотня. Он не успокаивался и остервенело водил когтями по перегородке. Звуки с той стороны до меня не доносились, но я буквально кожей слушала противный скрип. Царапин становилось всё больше.

— Смотрите, — Александер сделал красивый (видно, много раз тренировался) пасс над столом. Темная поверхность осветилась. В воздухе над столом повисло призрачное нечто. Маленькие невероятно реалистичные фигурки деревьев, валунов, небольших домиков, дорожек, оград и мостиков составляли единую композицию. А в самом центре находились две огромных секвойи, в разы превосходящие все остальные деревья.

— Это… — изумленно прошептала я, наблюдая как по дорожкам перемещаются крохотные фигурки людей.

— Верно, — произнес Александер довольно. Видимо, ему пришлась по душе моя осведомленность. — Это национальный парк Кит-Санс. Точнее, его свето-проекционная модель.

— Модель, — повторила за ним я.

Кто бы не создал ее, он проделал титаническую работу. И люди, и деревья, и здания — всё выглядело предельно реалистично. При желании можно было увидеть каждый листик, каждую травинку.

Я потянула руку, желая прикоснуться к призрачным фигуркам, и тут же отдернула ее.

— В парке находится еще один Источник, — с улыбкой сообщил Александер. — Но Хранители ограничили доступ к нему. Причем довольно оригинальным образом.

— Источник? Хранители? — переспросила я. — Вы можете объяснить, что это такое? Понятно и доступно?

— Марго вчера пообщалась с местным представителем Ложи и получила от него Чашу, — Александер продолжал говорить, не обращая внимания на мои слова. — Чтобы распахнуть эти врата, осталась сущая малость.

Я поняла, что ответов не будет, и решила не задавать бессмысленных вопросов. К тому же я вспомнила Лизу Коффин, которая собиралась в Кит-Санс на все выходные, а вместо этого неподалеку от университетского кампуса встречалась с Марго Миднайт и с кем-то еще. Странное совпадение. Или… не совпадение.

— Да-да, — задумчиво повторил Александер. — Сущая малость.

За спиной послышался шум.

Я обернулась.

Исцарапанное стекло пошло трещинами и слегка выгнулось. А оборотень, отскочив от преграды, оказался у противоположной стены и чуть пригнулся.

— Эй! — почему-то мне захотелось оказаться в каком-нибудь другом месте. — Он!..

— Не обращайте внимания, мисс Хьюз, — беззаботно отозвался Александер. — Всё будет в полном…

Оборотень разогнался, превратился в размытое пятно и врезался в стекло.

— …порядке, — невозмутимо договорил блондин.

Я бы хотела, но не могла с этим согласиться: оборотень пробил прозрачную перегородку и оказался в нашей комнате. В непробиваемом стекле зияла дыра. Крохотные сверкающие осколки еще падали на пол с почти беззвучным звоном, а оборотень потянулся и яростно завыл. У меня задрожали колени. В теле возникла слабость. И почему-то показалось, что рановато я хвасталась избавлением от ликантропофобии.

Оглушающий вой еще не затих, а оборотень бросился в атаку. На Александера! Прыжок! Мохнатое создание почти добралось до цели. Вместо того, чтобы вцепиться в горло Александера, оборотень распластался в воздухе, задергался, глухо зарычал. Его лапы сковали массивные полупрозрачные, подсвеченные синим светом браслеты, не давая сдвинуться с места.

— Я же говорил, — улыбнулся Александер и, подойдя к оборотню поближе, взглянул на меня, — что всё будет в порядке.

Желтые глаза сверкнули. Оборотень неожиданно извернулся. Его голова дернулась. Зубы клацнули. Я даже зажмуриться не успела. Не успела и отвести взгляд, зачарованно наблюдая за тем, как не сбываются ожидания!.. Из разорванного плеча блондина должна была хлестать кровь, но острые зубы прошли сквозь тело, не нанеся никакого вреда.

— У-у-у, какой игривый щеночек! — Александер потрепал оборотня по голове и вернулся к столу. — На чём мы остановились? Ах да! Для того, чтобы подобраться к Источнику оставалась сущая малость. Нужна кровь ликана. Причем не обычного, а из одного очень уважаемого семейства, славящегося своей злобностью и агрессивностью.

Оборотень зарычал и забился в воздухе, пытаясь освободиться.

И мне стало ясно, что представитель упомянутого семейства находится рядом со мной. Вот только злобность и агрессивность ему ничуть не помогали.

Блондин рассматривал уменьшенную копию парка, совершенно не интересуясь судьбой оборотня:

— Ритуал мне известен. Чаша есть, — в руке Александера возник небольшой позолоченный кубок, усеянный крупными сверкающими камнями. — Нужна кровь. Для полноценного обряда потребуется вся, а для модели хватит и пары капель.

Оборотень взвыл. Я взглянула на него. На мускулистом предплечье вспухал бугорок, становясь всё больше и больше, превращаясь в шарик, размером с мой кулачок. Через мгновение с чавкающим звуком этот бугорок вырвался из тела оборотня, оставив на руке кровоточащую рану, и превратился в крупную «каплю» крови, мерно бьющуюся в воздухе.

— Я решил взять чуть побольше, — Александер зло ухмыльнулся и посмотрел на меня. — Не каждый же день меня пытаются убить?

«Капля» устремилась в чашу и с тихим плеском заполнила ее. Оборотень снова зарычал. Рана на его предплечье постепенно зарастала. Я молчала, стараясь всё примечать и ничему не удивляться.

— А теперь смотрите, — чаша уменьшилась, утратила материальность, стала походить на призрачные фигуры, из которых состояла модель. Несколько мгновений она провисела в воздухе, а потом сорвалась с места и затерялась среди крохотных деревьев. Я переводила взгляд с Александера на призрачный парк, ожидая… Я не знала, чего ожидать! Могла сказать только одно: блондин походил на жестокого подростка, то ли увлеченно отрывающего лапки у паука, то ли решившего запустить котенка в стиральную машинку, то ли взявшего отцово ружье и захотевшего немного пострелять по живым мишеням.

И тут модель полыхнула! Деревья, домики, люди — всё исчезло в безумном призрачном пламени. Мне показалось, что за огнём в панике носятся живые, желая спастись от буйства стихии. Мне послышались испуганные крики, очень быстро затихшие. Мне почудился запах гари и сожжённых тел.

— Это всего лишь модель, маленький эксперимент, — довольно улыбаясь, сообщил блондин, — но в следующий уик-энд он воплотится в реальность. И я надеюсь, что вы сообщите об этом своим друзьям.

— Чего вы добиваетесь? — произнесла я хрипло. Модель превратилась в обугленную пустыню, в центре которой возвышались две обгорелые секвойи. До сих пор в ушах слышались крики, а в носу свербело от нестерпимого запаха.

— Я? — удивился Александер. — Ничего. Видите ли, Хранители решили, что сила Источников сделала их неуязвимыми. А это не так. И я могу это доказать. И докажу.

— Так вы мне скажете, кто такие Хранители и что такое Источник? — начала заводиться я. Чужая тайна маячила перед носом, но в руки лезть не желала. Это раздражало! Сильно раздражало! Я изо всех сил тянулась к ней, просунула руку сквозь прутья клетки, но запретный плод оставался вне пределов досягаемости.

— Зачем? Зачем вам лишние знания? Вы же хотите остаться обычным человеком, жить простой понятной жизнью. Зачем вам лезть в чужие дела? Неужели вам так важно знать, кто хороший, а кто плохой? Разве вам недостаточно того, что я плачу вам и плачу немало?

— Я… — он бил меня моими же словами, и я не знала, как правильно возразить ему. Я даже не знала, стоило ли мне возражать!

— К тому же, мисс Хьюз, — Александер позволил себе усмехнуться, — к следующему воскресенью я жду от вас информацию о церкви.

— Чтобы вы и ее сожгли? — вскинулась я. — Вместе с университетом?

— Что вы, мисс Хьюз! — засмеялся Александер. — Думаю, удастся обойтись без этого. У каждого Источника своя система защиты. Не думаю, что Хранители настолько глупы и упорно повторяют свои ошибки из раза в раз.

— Я поняла…

— Он и тебя поймал в свои сети, — вдруг произнес оборотень (а ведь я про него совсем забыла!); голос его казался вполне человеческим; желтые глаза внимательно изучали меня, — не так ли, девочка?

— Глупости, — блондин взмахнул рукой, и оборотня унесло в его комнату. Следом за этим стеклянные осколки стали собираться воедино, восстанавливая прозрачную преграду во всей ее первоначальной крепости.

— Как вы?.. — я не смогла удержаться от очередного вопроса.

Александер лишь улыбнулся. Он подошел к терминалу, нажал на кнопку, и с той стороны поверх стекла опустилась металлическая шторка. Свет, проникающий к нам из соседней комнаты исчез, мы оказались в кромешной тьме, и тогда Александр ответил:

— Видите ли, мисс Хьюз, то, что вы называете реальностью, очень пластично. Тот, кто обладает могущественным разумом, способен изменять ее по своему желанию. Правда, — мягкий голос блондина как будто раздавался со всех сторон, — иногда на пути изменяющего возникают кусочки льда, не желающие изменяться. Но для могущественного разума даже они не становятся особой проблемой.

— О чём вы… — за спиной почудилось легкое движение.

— Нам пора идти, — Александер не дал мне договорить. Щелкнул выключатель. Комната озарилась ярким белым светом, заставляя меня зажмуриться. — Нас ждет очень увлекательный разговор.

* * *

В коридоре нас ждали агенты в черном и… Марго Миднайт.

Если агенты являли собой образец безмятежного бесстрастия, то мисс Миднайт просто светилась от радости.

Она одарила меня настолько сладким взглядом, к которому примешивалась тщательно скрываемая нотка превосходства, что всё сразу стало понятно.

— Я получила весть от Совета, — Марго обращалась к Александеру, но смотрела только на меня. Возникало ощущение, будто вместо меня она видела пирожок с клубникой, с вишней, а, может быть, и с мясом. Сложно сказать, что ей больше нравилось…

— Правда? — невозмутимости моего нанимателя стоило позавидовать. — И что же Совет хочет передать нам?

— Пока не будут открыты шесть врат… — начала было Марго торжественно, но тут же смешалась и, помолчав немного, с подозрением глянула на Александера. — Ты уже знаешь их ответ?

— Откуда? — развел руками тот. — Могу только догадываться, что твое прошение удовлетворили. Я ведь прав?

— Прав, — не стала скрывать очевидного Миднайт. — Тебя отстранили. Теперь за все операции отвечаю я.

— Вот и хорошо, — Александер хранил на лице бесстрастную маску. — Поздравляю с повышением. Надеюсь, теперь ты удовлетворишь все пожелания Совета, точно так же, как он удовлетворил тебя.

— Алекс! Ну зачем? — Марго нахмурилась. — Ты же знаешь, я не буду принижать твои заслуги! То, что ты спутался с этой смертной…

Я молчала. Слушала и молчала. Мне очень хотелось сказать кое-что, но я молчала.

— Я понимаю, ты запутался. Чары смертных выше нашего понимания, — а Марго продолжала вещать. — Но это решаемо! Смертные смертны! Если мы избавимся от неё, ты придешь в норму!

Что?! Я непроизвольно дернулась. Кто это тут решил избавиться от меня? Я приготовилась как можно дороже продать свою жизнь! Если повезет, выцарпаю пару глаз и разобью несколько коленных чашечек. Не самая героическая смерть, если подумать, но большего от меня ждать всё-таки не стоило.

— Тише, — рука в резиновой перчатке осторожно коснулась моего плеча. — Марго, эта особа находится под моей защитой, и ты…

— Ты не имеешь права! — зашипела Миднайт; движение Александера не укрылось от нее и привело в ярость. — Теперь здесь командую я! И ты не сможешь мне помешать!

— А она находится по моей личной защитой. Ты хочешь поссориться со мной? Или решила бросить мне вызов? Или ты позабыла на что я способен? Решила сравнить наши возможности? — голос блондина оставался ровным. Ни грана эмоций. И даже холод, обычно сопровождающий его действия, не пожелал появиться. Но почему-то от этих слов пробирала дрожь. Как минимум, меня.

— Алекс!.. — выдохнула Миднайт. Ее лицо окаменело. Тонкие губы сжались в тонкую незаметную линию. Грудь поднялась, вдохнув воздух, и позабыла вернуть его обратно. Руки затряслись. С минуту она смотрела только на блондина и… я не могла даже представить, что за чувства она испытывала в эти мгновения. Наконец, ее руки перестали дрожать, а лицо, пусть и побледнев, но вернуло себе подвижность.

— Я тебя поняла, — мертвенным голосом произнесла Марго. — Уводи свою игрушку отсюда. И чтобы она больше здесь не появлялась. Ты понял меня?

Ответа она ждать не стала. Повернулась и ушла. В этот раз ее туфли ступали совершенно бесшумно. А еще мне показалось, будто в ее глазах промелькнули слезы.

— Всё будет хорошо, — Александер похлопал меня по плечу. Блондин довольно улыбался, словно всё прошло ровно так, как он рассчитывал. — Надеюсь, вы передадите своим друзьям информацию о нашем эксперименте, и в следующий раз они окажутся посговорчивее. Марго не я. Она будет действовать гораздо жестче. Вы понимаете меня, мисс Хьюз? Гораздо жестче.

Я промолчала. Мне не нравилось участвовать в чужих играх ни в роли пешки, ни в роли королевы, ни в роли какой-то непонятной фигуры. Если играть, то по своим правилам.

— Отвезите ее обратно, — скомандовал Александер и, глянув на меня, чуть поклонился. — До новых встреч, мисс Хьюз.

И мы ушли.

Уходя, я бросила взгляд через плечо. Александер как раз стянул с рук резиновые перчатки и метнул их в урну, возникшую у стены.

* * *

Внедорожник быстро довез меня к университетскому кампусу. Всю дорогу я молчала. Агенты тоже не подавали желания пообщаться со мной. И неудивительно… Неизвестно, чем закончатся разборки между Александером и Миднайт, а этим ребятам еще с ними работать. Скажешь что-нибудь лишнее, и окажешься на улице.

Мне говорить не хотелось. Мне даже думать не хотелось. Александер вёл себя излишне провоцирующе. Марго слишком подчеркивала свою властность. Ни он, ни она мне не нравились. Эта пара вызывала у меня просто физическое отвращение. Но я всё равно испытывала к Марго необъяснимую жалость. В том, как Александер поступал с ней, чувствовалась безжалостная подлость.

Пусть я не знала, что их связывало, но… разве нельзя было поступить как-то иначе? Не вовлекать меня в эти глупые разборки, а просто… пообщаться друг с другом. Хотя… не мне об этом говорить.

Внедорожник остановился у ворот. Я выбралась наружу, попрощалась с агентами и обнаружила, что на территории университета необычайно людно. Обычно в воскресенье кампус пустовал: учащиеся старательно отдыхали, пытаясь забыть о начале учебной недели — а тут… И студенты, и некоторые преподаватели (из тех, кто помоложе) подтягивались ко второму корпусу. И парни. И девушки. Группами и поодиночке. Сперва мне показалось это странным. Как будто начинал сбываться безумный сценарий от «Р.Т.Лонг Таймс» про чудовищ-мозгоедов, заманивающих всех в своё таинственное логово. А потом я вспомнила про концерт стрит-панк-группы «Бешенные Матки». А то, что некоторые из студентов держали в руках приметные черные афиши с зелеными черепами, подтвердило мои мысли.

Подумав немного, я решила глянуть на исполнителей. Вдруг среди них каким-то чудом затесался мой старший братец. Нет, Руди на сцене не оказалось. На возвышении активно музицировали пять незнакомых парней, разодетых в клепаную кожу. Шипастые напульсники, шипастые наплечники. Стоячие прически из накладных волос и сотен тонн лака. Белый грим с зелеными пятнами, придающий музыкантам воистину трупный облик. Возникало ощущение, что на сцену вышли мертвецы с ближайшего кладбища.

Смотрелось это довольно… неплохо.

Нравилось такое, быть может, и не всем, но люди всё прибывали и прибывали. Кто-то уходил, но гораздо больше людей оставалось. Студенты толпились рядом со сценой. Некоторые занимали сидячие места в амфитеатре. Я постояла немного. Оценила изливающуюся какофонию. Звуки, извлекаемые из гитары, баса, трубы, ударной установки и легких вокалиста, проникали в мозг, перегружали его, вызывая двойственное желание: и убежать как можно дальше от амфитеатра, и остаться, превратиться в бездумную часть пока еще не беснующейся толпы.

Амфитеатр продолжал заполняться. Людей становилось всё больше, сидячих мест на ближних ярусах — меньше. Но я не собиралась толкаться около сцены и вдыхать запах пота и разгоряченных тел. Не собиралась я и воевать за места на нижних ярусах. Вместо этого поднялась на верхний ярус, заняла свободное место у проволочного ограждения и прислушалась.

— Мы всегда стояли за тебя, так встань с колен!

Хрипели динамики. Хрипела труба. Хрипел вокалист, присосавшись к микрофону. Подпевая ему, хрипели басист и гитарист. Рядом со сценой раздавались одинокие хрипы: и среди зрителей нашёлся кто-то, кто расхрипелся не на шутку. Не хрипел лишь барабанщик, настойчиво и аритмично издеваясь над ударной установкой.

— Не нужна нам их ложь, есть у нас наши мечты!

Гитара издавала рёв, подобный рёву обезумевшего слона. Даже не верилось, что она на такое способна. Басовый ритм противоречил ритму ударника. Казалось, музыканты находились в противофазе и издевались друг над другом и над всеми собравшимися. Вокалист соревновался с трубачом за самый громкий хриплый хрип:

— Каждый человек умереть за правду жизни волен!

Белый грим тек, сильнее смешивался с зеленым, превращая лица музыкантов в нечто совершенно нечеловеческое. Хрипов у сцены стало гораздо больше. Вверх потянулись руки. К музыке стал примешиваться топот ног. Безумие нарастало, выбивая из студенческих голов мысли про учёбу.

— Даже ты, даже ты, даже, даже, даже ты-ы-ы!!!

А я закрыла глаза. Постаралась отрешиться от всего. Позволила хрипам скользить мимо, не проникая в мозг. Попыталась уловить в рваном ритме и диссонансном рёве инструментов единый рисунок, как делала это не раз, слушая песни в исполнении группы брата. На это мне потребовалась пара минут. Да, рисунок был, и задавался он басом. Ударник как бы действовал совершенно независимо, но в нужные моменты то затихал, то наоборот усиливал чужой ритм. Примерно так же действовали труба и гитара: то они соревновались с вокалистом за самый громкий звук, то затихали, позволяя донести до слушателей слова песни. Слышимая какофония оказалась неплохо срежиссированна.

— Привет! — сквозь громкую музыку пробился чей-то крик.

Я открыла глаза и подняла голову. Рядом со мной стоял Кларк Рент. Помощник библиотекаря. На этот раз без очков. И не в ярком попугаичьем наряде: ни розовых кед, ни оранжевой бабочки, ни утягивающих джинсов. Сине-серая куртка-ветровка. Потертые джинсы свободного покроя. Белая бейсболка с красным логотипом Тиканских Быков. Самый обычный человек, решивший побывать на выступлении панк-группы.

— Привет! — отозвалась я, с трудом перекрикивая разошедшихся музыкантов.

— Можно?! — он указал на место рядом со мной.

Я ответила кивком.

Он сел. Стал что-то говорить, пытался перекрикивать музыку — ничего не получалось: музыка забивала его. А я размышляла о причинах, побудивших Кларка присоединится ко мне. Куча мест вокруг пустовала. Верхний ярус не пользовался популярностью: ни вида, ни звука, ни единения.

И тут я увидела ее…

Марго Мейз Миднайт. Она неторопливо шла сквозь беснующуюся толпу. Люди расступались, пропуская ее, и тут же сходились за ее спиной. Красивое черно-красное платье, столь же уместное на этом концерте, как седло на корове, не вызывало ни у кого ни малейшего удивления. Просто Марго никто не видел! Она шла, а ее не замечали!

И я сразу поняла, зачем она пришла сюда. Точнее, ради кого.

Кларк Рент говорил, говорил, говорил, но я не слушала ни его, ни музыку, уделяя всё своё внимание незваной гостье. Наконец она увидела меня. Наши взгляды встретились. Она зло прищурилась, и с целеустремленностью торпеды, прорывающейся сквозь бескрайнее (к сожалению, нет) людское море, направилась ко мне.

— Ты! — прошипела Марго, оказавшись рядом со мной. Казалось, что внутри красивого тела скрывается древнее чужеродное чудовище, выбравшееся из бездонных глубин океана и решившее превратить весь мир в свои владения. И звуки, издаваемые динамиками, с этим как будто согласились. Они стали гораздо тише, превратились в тихий едва заметный фон.

— Я, — согласилась с ней я и поднялась с места. — По крайней мере, была ей последние девятнадцать лет.

Кларк удивленно посмотрел на меня. Он видел, что я встала, он слышал мои слова, но… Марго Мейз Миднайт оставалась вне его поля зрения.

— Ты и впрямь другая, — ни с того ни с сего протянула Марго. В ее глазах плескалась ненависть. — Алекс был прав.

— Что? — поспешила поинтересоваться я. Неужели мне удастся понять, с чего Александер так прицепился ко мне? — В каком смысле другая?

— Я хочу, чтобы ты, тварь, не приближалась к нему, — брюнетка ничем не отличалась от блондина; она оставалась на своей волне и не желала ничего прояснять. — Понятно, сучка?

Я с трудом промолчала. Когда тебя называют «тварью» и «сучкой» ни за что ни про что… Как-то обидно! Мне хотелось сказать, что между мной и Александером ничего нет, не было и не будет, но Марго, как бы это глупо и пошло не звучало, мне просто не поверила бы. Она убедила себя в этом, а подлый блондин помог, подкинул дровишек в костер ненависти. Любое моё слово лишь сильней убедило бы ее в моей виновности.

Кларк тоже встал. Он крутил головой из стороны в сторону. Он принюхивался, смешно дергая носом. Он пытался понять, с кем я разговариваю. Но моя собеседница оставалась для него невидимой.

А я стала кое-что понимать…

Если Александер распространял вокруг себя нестерпимый холод, то Миднайт для всех окружающих превращалась в невидимку. Ее никто не видел, никто не замечал, никто не понимал, никто не любил.

— Что? Как это никто? — брюнетка истерично взвизгнула. Похоже я непроизвольно озвучила свои последние мысли. — Ах ты! Да я!.. Я тебя!..

Извиниться я не успела! Мир вокруг меня завертелся! Окрасился радугой! И меня сбило с ног! Даже тяжелые ботинки не помогли!

Загрузка...