Лёд и разум

Глава 5. Поиски в…

Я проснулась, резко села на кровати и неожиданно… обрадовалась! Все воспоминания были со мной! Чтобы проверить, что со мной остались не только воспоминания, мне пришлось потратить пару секунд. Я сунула руку в тумбочку, нащупала банкноты и, облегченно вздохнув, растянулась на кровати. И дело даже не в деньгах! Я впервые за два дня не чувствовала ни тумана в голове, ни пустоты, ни боли. На всякий случай проверила телефон.

Суббота! И число сходится!

Пребывая в радостном возбуждении, я не сразу заметила, что смятая кровать соседки за ночь не изменилась. Бобби домой не возвращалась…

Я не могла назвать ее близкой подругой. Мы просто общались, не доверяя друг другу какие-то особые тайны, не пытаясь лезть в душу и переступать определенные границы. Обычная соседка, пусть и общающаяся с вампирами и оборотнями.

Мда…

Проснулась совесть.

Соседка обратилась к отцу Эдуардо, чтобы он вылечил меня. Правда, потом она не помешала священнику стереть мои воспоминания.

Мда…

На всякий случай набрала Бобби. Ответил бесстрастный женский голос. Абонент оставался вне зоны действия сети. Нельзя сказать, что я встревожилась. Но я встревожилась! Слегка… Ведь ничего сделать я не могла. Бобби особо не рассказывала ни про родителей, ни про друзей и подруг. Узнать, куда она подевалась было не у кого. Миссис Смоук — тренер Бобби — уехала на отдых, а отец Эдуардо пропал вместе с церковью. Оставалось надеяться, что она вскоре вернется. Хотя!.. Я решила после завтрака заглянуть в клуб легкой атлетики: «Должны же они хоть что-то знать?»

Немного успокоив совесть этой мыслью, стала собираться.

Общежитие как будто вымерло. И не удивительно. Многие девушки по пятницам разъезжались по домам, намереваясь выходные провести с родителями или с друзьями. А остающиеся в пятничные вечера думали совсем не про учебу. Шагая по пустынному коридору, я вспоминала миссис Алджерон — троюродную бабку, ныне покойную — которая на каждом семейном сборище ворчала про падение нравов и легкомысленность современной молодежи. Правда это ворчание не мешало бабке до самого последнего тусоваться вместе с престарелыми хиппи, покуривать травку и провозглашать первенство любви над войной.

Даже не знаю, что лучше: то ли общаться с воображаемой канарейкой после литра мартини; то ли накуриться и встречать самолично вызванных полицейских в костюме Евы; то ли жениться каждые полгода, а через месяц совместной жизни разводиться. В нашей большой семье многие представители ветви Шульц-Алджерон отличались эксцентричным поведением. Хотя и мой дед тоже…

— Ран-ний под-дъем, м-мисс-с Хьюз-з? — у входа меня встретила миссис Раадик. Долговязая. Остроносая. Коротко стриженная. Комендантша женского общежития напоминала единицу, на которую кто-то натянул серый брючный костюм.

— Некогда спать, — я внимательно рассматривала кончик длинного острого носа миссис Раадик. — Пока сплю, мир захватывает кто-то другой.

— Шутит-те, — и так прищуренные глазки превратились в узенькие щелочки.

Миссис Раадик не любила шутки. Как мне казалось, свою работу она любила еще меньше. Нет, не так! Она не любила ни жительниц общежития, ни само общежитие, ни оформление бумаг. Зато ей нравилось ходить по коридорам в вечернее время и проверять, как соблюдается комендантский час. И горе тем, кто оказался не в том месте, не в свое время. Заменить ей приталенный пиджак на китель с молниями на петлицах, выдать фуражку с орлом, высокие черные сапоги и небольшой стек, а за спиной приставить двух автоматчиков — получилась бы отличная расстрельная команда.

Нельзя сказать, что миссис Раадик имела много власти, но нельзя было сказать и обратного. По крайней мере, с ней стоило считаться. Ее постоянные проверки могли испортить жизнь любой девушке, проживающей в общежитии. А в худшем случае, миссис Раадик могла и выселить особо неприглянувшуюся особу. Для этого пришлось бы поработать, поискать нарушения, оформить соответствующие бумаги, а к такой работе комендантша относилась не так чтобы очень, но…

— Та-ак, а эт-то ещ-ще что-о? — миссис Раадик заинтересовало нечто позади меня.

Я обернулась, взглянула на стену.

— Это… афиша? — черный лист, украшенный кислотно-зелеными черепами, сообщал, что стрит-панк-группа «Бешеные Матки» в воскресенье выступит на амфитеатре у второго корпуса.

— А т-ты догадлив-вая дев-вочка, — голос комендантши сочился сарказмом. Она подошла к черно-зеленому недоразумению, подцепила кончик, дернула. Афишу отодрать не получилось, а обрывок бумаги остался в руке. Клея не пожалели. — Чтоб её!

Миссис Раадик посмотрела в одну сторону, в другую и уставилась на меня.

— Не тво-оя работ-та? — серые глаза внимательно изучали меня, пытаясь понять, не спрятала ли я где-нибудь банку с клеем и малярную кисть.

— Каждое утро начинаю с расклеивания афиш.

— Да-а? Вижу, у тебя неплохой потенциал, — миссис Раадик, когда хотела, говорила ровно-ровно, без запинок, без акцента. — Может, тебе бросить университет и податься в расклейщики? Могу поспособствовать. С первым.

— Лучше не надо, — чуть улыбнулась я. — Мне и тут вполне неплохо.

— Ну-н-ну-у, — еще разок смерив меня неприязненным взглядом, мисс Раадик повернулась к афише и бросила через плечо:

— Иди отсюда!

И я пошла. Мне конечно хотелось посмотреть, как нечеловеческое упорство будет бороться с делами рук человеческих, но мозолить глаза комендантше лишний раз не стоило. Тем более впереди намечалось немало дел. Срочных и не очень.

В столовой почти никого не было.

Я быстро миновала раздачу, получила тарелку рисовой каши, тост с ветчиной и сыром, глазунью из одного яйца, плошку с фруктовым салатом и стакан с тем, что здесь называлось «кофе». Выбрала свободное место, села, поковыряла рис, взглянула на глазунью. Желток с укором посмотрел в ответ. Есть не хотелось. Почему-то вспомнился старший брат. Даже не почему-то!

Всё дело в той дурацкой афише! Возможно бумажные листы, изукрашенные подобным образом, предвещают и выступление группы Руди. Ее названия менялись чуть ли не каждую неделю. Смертельный Вздох. Зов Могилы. Рёв Мустанга. Секс На Пляже. Или это название коктейля? Впрочем, не важно!..

В отличие от младшего брата — Донни — собирающегося стать крохотным винтиком в корпоративной машине, старший пребывал в постоянном творческом поиске. Три года после завершения школы Руди то сидел дома в обнимку с гитарой, то рассказывал деду о подозрительном поведении соседей, то ходил на репетиции. Про работу и про учебу его никто не спрашивал. Когда из школы выпустилась я, Руди маминой кредиткой расплатился за старенький фургон и укатил в закат. Вместе со своей группой. Из заката к маме то и дело прилетали счета на ремонт. Фургон не сошелся характером с Руди и ломался как девушка на первом свидании. Ну-у-у… так написал брат в первом и единственном дополнении к первому, но не последнему счету. А, как было на самом деле, я знать не могла.

Как-то незаметно кончились рисовая каша и глазунья, а я принялась за тост.

Столовая постепенно наполнялась. У раздачи возник квотербек Дэн Тейлор в сопровождении двух девиц из группы поддержки: Эмбер Эгрон и Дианы Райли. И если Тейлор без футбольной команды и формы казался не столь представительным, то Эмбер и Диана даже поутру в столовой выглядели блистательно. Девушки излучали ауру высокомерия, превосходства и нарочито выпячиваемой стервозности.

И не без основания! Рыжая Эгрон и черноволосая Райли что в спортивной одежде, что в повседневных нарядах, что в одиночестве, что в толпе — всегда казались королевами. На третьем курсе в рейтинге успеваемости Эмбер занимала пятое место, а Диана входила в двадцатку. Отцы девушек занимали высокие, хорошо оплачиваемые, должности. Казалось, что для этой парочки нет ничего невозможного. Настоящий тефлон: к ним не липли ни проблемы, ни гарь, ни жир.

— Лэрри, послушай, про оборотней мы ничего писать не будем! — от столика за спиной послышалось злое шипение. — Повторяю: не бу-дем!

— Но, Харви!.. — высокий девичий голос звучал жалобно и… немного обижено.

— Мало ли что ей показалось? — шипение сменилось басовитым хрипом. — Нужен фактаж! Фотографии! Видео! Из детского лепета хорошего репортажа не выйдет!

Я украдкой глянула через плечо. Неужто кто-то еще видел оборотня?

А посмотрев, разочаровано вернулась к завтраку.

За столиком сидела колоритная парочка. Крупный толстяк с темной всклокоченной шевелюрой и миниатюрная подвижная девушка с ангельским личиком и длинными светло-русыми волосами. Скала и ручеек. Харви Тернер и Лэрри Янг. Редактор студенческой газеты «Р.Т.Лонг Таймс» и ее единственная журналистка. В противовес университетскому изданию «Студенческий вестник», доносящему до студентов официальную позицию ректората, в «Р.Т.Лонг Таймс» чаще всего печаталась довольно сомнительная информация. А упоминание Тернером про фактаж, на мой взгляд, казалось насмешкой. Чтобы писать про инопланетян-мозгоедов, захвативших университетский кампус, им, видите ли, фактаж не нужен, а вот про оборотней!.. Единственным плюсом «Р.Т.Лонг Таймс» являлся задник с головоломками и ребусами. Они действительно заставляли поломать голову.

— Ты лучше расскажи про аномалию у технического проезда, — слова Тернера заставили меня насторожиться вновь.

— Там фоток раз-два и нету, — обижено отозвалась Лэрри. — Старый хрыч так и не научился пользоваться камерой в телефоне. И руки у него дрожат. Виден размытый силуэт здания, сугробы и снежный вихрь как будто опускающийся с неба. Но фотки отвратительного качества.

— Уже что-то. Но пока информацию придержим без публикации, надо накопать побольше, — стул заскрипел. Похоже, Тернер решил посмотреть по сторонам. — И потише, не будем светить имеющуюся инфу…

С советом он припозднился. Вести переговоры в столовой, где полно любопытных ушей, не самая лучшая затея. Понятно почему, им приходилось писать про мозгоедов, оборотней и выдуманные интрижки школьных звезд. Отсутствие серьезного подхода давало о себе знать.

— Хорошо, — пискнула Лэрри.

Раздался звук сдвигаемого подноса. Что-то звякнуло. Послышались семенящие шаги. Тишина. Скрипнул стул. За спиной почудилось движение. На стол рядом с моим подносом опустилась волосатая мясистая рука.

— Ты всё слышала, — негромкий чуть хрипловатый бас прозвучал в опасной близости от моего уха.

— Что слышала? — переспросила я тихо, не оборачиваясь.

— Не хочешь поработать в нашем издании? — Харви Тернер проигнорировал мой вопрос. — Денег не обещаю. Как и уважения. Зато будет весело и интересно.

— Не люблю бессмысленную общественную работу, — стало понятно, разговор позволили услышать. Зря что ли эта парочка в пустом зале заняла места у меня за спиной? — Да еще бесплатную!..

— Ты такая, как я и думал. Независимая, излишне упертая, очень ценящая свою, — послышалось хмыканье, — ограниченность. Получаешь стипендию, проживаешь в общежитии вместе с Робертой Райт. Любишь выпить. Один раз прогуляла занятия. На промежуточном тестировании первого курса заняла пятое место. Тобой заинтересовался Триумф, пригласил на собеседование, а ты нарочно провалилась. На всё имеешь собственное мнение, но когда выражаешь его…

Тернер замялся, помолчал немного и, хмыкнув вновь, добавил:

— …Лучше бы его не выражала. Хорошо, хоть делаешь это не часто. Еще ты заслужила особое внимание лидера нашей футбольной команды, и он наводил о тебе справки в ректорате, — последняя новость мне почему-то понравилась меньше всего. — Пока что удалось собрать немного информации. Вроде бы грязного белья и немного, но если хорошенько покопаться…

В голосе Харви Тернера слышалось предупреждение. И вряд ли редактор мелкой студенческой газетенки мог навредить мне, но… мысль о том, что у него отсутствовал серьезный подход, развеялась как дым. Тернер позволял себе казаться смешным, чтобы…

— Узнай, кто занимал первое место по успеваемости среди первокурсников три года назад, — его слова сбили меня с мысли. — И о деле студентов-живодеров почитай. Тогда и поймешь, чем мы занимаемся на самом деле. Может, возникнет желание примкнуть к нам.

— Я подумаю.

— Подумай-подумай, — мне не надо было видеть его лицо, чтобы понять, что Тернер улыбается. — О! Сюда идет твое личное проклятие. Удачно поворковать.

Рука убралась со стола. За спиной послышались тяжелые шаги, и ощущение чужого присутствия исчезло.

Я вздохнула, поправила очки и принялась за фруктовый салат. Утро шло совсем не так, как планировалось.

— Эй! Четырехглазая! — рядом оказался неутомимый квотербек. — Что тебе втирал этот упырь?

Я мазнула по нему взглядом. На обычно самодовольном лице читалось беспокойство. Дэн Тейлор зло смотрел в спину уходящему толстяку.

— Конечно же о том, какие замечательные отзывчивые люди есть в университетской футбольной команде, — отозвалась я мрачно: кусочки персика в салате закончились. — Зовешь ты их или нет, а они всё равно радуют тебя своим присутствием.

— Если он что-нибудь сделает!.. — Дэн Тейлор сжал кулаки. — Ты только скажи! Давно кулаки чешутся. Хочу полирнуть его наглую жирную рожу.

— Обязательно, — вздохнула я. Кофе допивать не стала. Выбралась из-за стола и подхватила поднос. — Вот прям возьму и скажу.

Я сидела в центральной библиотеке за компьютером и пыталась сформулировать правильный запрос. Алекс Александер утверждал, будто тайна церкви скрывается в прошлом, а университетская библиотека может мне помочь. Но поисковик архива считал иначе и на запрос «Тайны церкви» выводил исследовательские труды о религиозных таинствах и архитектурных особенностях католических храмов.

С «хранителями» получалось не лучше.

Наиболее подходящим результатом оказалась работа «От Храма к Республике» по изучению сочетания масонских идей с иезуитской иерархической структурой и появления Иллюминатов. Но контекстный поиск по этому труду не дал никаких привязок ни к нашему Университету, ни к отсутствующей церкви на его территории.

Следующее исследование «Сквозь время и пространство» я быстро пролистала. Малоизвестная авторша Юлия Би Софт рассказывала о влиянии средневекового рыцарского ордена и убийц-низаритов из Аламута на игровую индустрию. Впрочем, без особой пользы для меня. И чем могло помочь то, что серия игр по данной тематике пользовалась особой популярностью?

Примерно так я поступила и с тысячестраничной брошюрой «Хранитель истинного цвета» о расцвете, развитии и падении Ку-Клукс-Клана.

Многие другие даже рассматривать не стала.

Запрос по «Источнику» принес еще полторы тысячи названий, полезность которых оказалась столь же сомнительной.

Я использовала самые разные запросы: прямые, косвенные, комбинированные — получала кучу отсылок на самые разные труды, но…

Стоило признать, что дело могло оказаться более сложным, чем думала поначалу. Я откинулась на спинку кресла, задрала голову, уставилась в потолок. Когда Харви Тернер упомянул мою ограниченность, то я даже не возмутилась. На правду, возмущаться глупо.

Если с самого детства выстраиваешь клетку для собственного мирка, который заполняешь тем, что нравится, а всё остальное, вызывающее неприязнь, выбрасываешь за границы, непросто сохранить неограниченную многогранность. Когда четко делишь мир на возможное и невозможное, сложно заглянуть за пределы собственного разума и осознать безграничность непознанного. Можно прочесть много книг, можно считать себя выше всех остальных, можно вытаскивать свои принципы на всеобщее обозрение, а потом при желании засовывать их обратно, можно ко всему относиться с иронией и саркастически высмеивать всех и вся, но ничто из этого не поможет победить собственную ограниченность. Клетка всегда остается клеткой, пусть она и выстроена своими руками.

— «Хорошо, что с Бобби всё в порядке», — промелькнула в голове непрошенная мысль. После завтрака я побывала в клубе легкой атлетики и пообщалась с их председателем. По ее словам, Бобби уехала навестить родственников. Жили они в глубинке, и со связью имелись некоторые проблемы. В общем ничего необычного.

Я поразмышляла немного и ввела новый запрос. Пробежалась по выданным ссылкам. Ни-че-го. Требовалось кардинально изменить систему поиска. Я прикрыла глаза всего на мгновение!..

…и задремала.

— Привет, Ри! — из дремы меня вывел знакомый голос. — Чем занимаешься?

Рядом обнаружился Майкл Джори. Рыжие растрепанные волосы, россыпь веснушек, радостный оскал, показывающий все тридцать два кривых зуба, кроссовки, синие потертые джинсы и футболка с надписью: «Я — крут!»

Ко всему этому добавлялось желание заняться чем-нибудь интересным и… желательно выгодным.

— Привет, Майкл. Да так, работаю над одним проектом… — я не договорила. Внезапно, осенило, что Джори может помочь кое-чем. Я быстро развернула на экране карту кампуса и указала на пустырь. — А ты не предлагал устроить парковку здесь? Вывезти мусор, поменять ограждение. Вроде особых сложностей возникнуть не должно…

— Здесь? — он вгляделся и скривился. — Предлагал. Даже не парковку. Туда можно магазинчик воткнуть. А если прикупить участок за территорией, то и небольшой торговый центр.

— Но?

— Да, было одно «но», — Джори зло тыкнул в экран. — Вот эти два участка, и этот, и еще вот этот подарили университету через год после основания. А на том, который тебе так понравился, лежит обременение. Даритель запретил строить на нём.

— Звучит бредово, — протянула я задумчиво, вспоминая груды мусора и строительных материалов. — Но на нем пытались что-то построить…

— Новый лабораторный корпус, — Майкл фыркнул. — Лет десять назад правительство выделило деньги, но ничего не получилось.

— Почему?

— Из ректора выкачали всю кровь до последней капли, а обескровленное тело распяли на испытательном стенде, — несколько мгновений Джори держал серьезную мину, но не выдержал и коротко хохотнул. — Шучу! Ректор просто пропал. Вместе с деньгами. Стройка встала. А новый ректор заниматься этим делом не захотел…

— Так! Хорошо! — я быстро свернула карту и вбила в поисковик новые данные. Полезла проверять ссылки. Ничего толкового. Сменила запрос. Упомянула про исчезновение ректора, и…

— Не, — махнул рукой Джори, убедившись в тщетности моих попыток, — так ты ничего не добьешься. Во внутренней базе этих документов нет. Их решили не отцифровывать и оставили лежать в архиве.

— Это где? — переспросила я и развернула карту.

— Пристройка у второго корпуса, — Джори указал на экран. — Подойти лучше с этой стороны.

— Спасибо! — я поднялась и, помедлив, посмотрела на Майка. — Скажи, а та шутка… про ректора. Почему ты решил так пошутить?

— Я слышал и такую версию событий, — усмехнулся Джори. — Тут много студенческих баек ходит. Про вампиров, про призраков, про оборотней, про черную руку, забирающую самых одаренных студентов. Обычные глупые истории. Университетский фольклор. Обычное дело.

— Ах, фольклор, — понимающе кивнула я и непроизвольно провела по щеке кончиком пальца. Пару дней назад одно создание, которому самое место в фольклоре, ударило меня по лицу, а вчера другое создание, которое, вообще, непонятно откуда взялось, предложило поработать на него. А оказывается, для Публичного Университета Р.Т.Лонга это обычное дело!

— Если хочешь, могу проводить, — решил проявить галантность Джори.

Я не стала отказываться.

Я почти бежала.

Я не понимала, как так получилось.

Ведь утром я так хорошо всё распланировала.

И пусть всё пошло кувырком с самого начала, но мне казалось!..

Джори привел меня в архив. Архивариуса не было на месте, и его замещал молодой помощник. Из студентов первокурсников. Высокий красивый ухоженный парень с короткой бородой. И больше всего меня удивили не его тонкие пальцы с гладкими блестящими ногтями. И не толстая пластиковая оправа очков без диоптрий. И не рубашка в черно-зеленую клеточку, позаимствованная как будто у моего деда. И не мускулистые предплечья, любоваться которыми позволяли завернутые рукава. И не джинсы скинни, утягивающие красивые ноги и подтянутый зад так, что… ну, просто ох! И не бравый вид готовому ко всему солдата. И не розовые кеды, как у моей двоюродной сестры Брук. И даже не ярко-оранжевый галстук-бабочка!

Больше всего меня удивило, что мой вопрос по поводу архивных документов, вызвал абсолютную растерянность…

— Я… ну-у-у… Я… — бравый вид куда-то испарился. Помощник архивариуса переводил взгляд с меня на Джори и пытался связать пару слов. Впрочем, безуспешно.

— Кого ты спрашиваешь? — засмеялся мой однокурсник. — Он новенький и ничего тут не знает. Пойдем провожу и всё покажу.

Джори не стал упоминать о том, что и сам учится на первом курсе.

— Не п-п-положено! — возмутился помощник архивариуса, худо-бедно сумев справиться с собственным языком.

— Что это не положено? Как это не положено? — Джори всплеснул руками и удивленно посмотрел на смотрителя архива. — Я эти правила сам придумывал, а ты мне: «Не положено!»

— Но… мистер Стюарт…

— Ты вообще, кто такой?

— Кларк Рент.

— Вот и хорошо. Ты Кларк Рент. Будем звать тебя Кентом, в смысле, Кларком. Очень приятно с тобой познакомиться, — вместо того, чтобы назвать своё имя, Джори ободряюще похлопал Кларка по плечу. — С мистером Стюартом я сам разберусь, понятно? А ты будешь ходить за нами и следить, чтобы мы ничего лишнего с собой не унесли. Но только ходить! Только смотреть! Руками не трогать! Всё понятно? Тогда пошли глянем, что тут да как.

Архив, заполненный забитыми стеллажами, пропахший бумажной пылью, казался бесконечным, но Джори быстро довел нас к нужной секции.

— Та-а-а-к, — протянул он задумчиво, внимательно осматривая стеллаж. — Это должно быть где-то здесь… Ага!

Майкл вытянул с полки газетную подшивку в плотном переплете и протянул мне: «Ты как раз это и искала!»

Мы вернулись обратно ко входу. Я развернула подшивку на столе и принялась изучать газетные вырезки, делая снимки с некоторых страниц. Кларк понурился, сидел тихо, следил за моими действиями, но не более того. Майкл же устроился на стуле, закинул ногу на ногу и, судя по всему, пребывал в прекрасном расположении духа.

— Ну как? Всё нашла, что хотела? — поинтересовался Джори, когда я пролистала четверть подшивки.

— Почти, — я отсняла еще одну страницу. — Ты говорил, что где-то есть ссылка на обременение и…

— Да-да! Сейчас найду! — Джори не дослушал меня и скрылся за стеллажами.

— Эх! — вздохнула я и задумчиво глянула на Кларка Рента. — А, может быть, ты знаешь? Не строились ли на территории университета церкви?

— Церкви? — безжизненно отозвался помощник архивариуса. — Не слышал. Я же здесь совсем недавно…

— Да? Как скажешь, — и я продолжила изучать старые газеты. То, что рассказал Джори, почти полностью соответствовало написанному. Грандиозная стройка. Выделенные деньги. Таинственное исчезновение ректора и денег. Пара газет даже сообщала версию, будто ректора принесли в жертву. Еще в одной упоминалось о том, что из его тела выкачали всю кровь. Но эту маргинальную троицу быстро заткнули, оставив единственную версию.

Про церковь ни в одной газете не упоминали. То есть, если она была построена раньше, то следовало проверить заметки за более старые периоды. Не могла же она появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда?

Почему-то я начала подозревать, что могла и делала это регулярно.

— Вот! Смотри, что я нашел! — из-за стеллажей вынырнул Джори и разложил на столе еще одну подборку с вырезками и фотографиями. — То, что и обещал! 1900 год! Через год после основания!

Я мельком глянула на первую фотографию. Отвела взгляд, подумала и вернула взгляд обратно. Вчиталась в комментарий под фотографией. Герман Мак Кинли и его жена Эльза помогают колледжу Р.Т.Лонга. Причем, меня заинтересовал не Герман, а…

— Где-то я ее видел, — задумчиво пробормотал Джори.

Еще бы не видел! На фотографии длинные ноги скрывались светлым платьем, а золотистый цвет волос маскировался черно-белым двухцветьем и аккуратной сеточкой. Но эта невероятная легкость! Эта невесомость! Эти широко раскрытые глаза. Либо ошибка, либо подделка, либо невероятное сходство, либо!..

Додумать я не успела. Сработала напоминалка в телефоне. Глянула на экран и поняла, что опаздываю. Я быстро попрощалась с ребятами и пулей вылетела из корпуса. Пронеслась по аллее. Вышла за территорию университета. Покрутила головой, пытаясь осознать свое расположения во времени и в пространстве. Свернула налево, быстро добралась до небольшого переулка, нырнула в него и оказалась перед витриной кафе, на которой красовалась надпись: «Ля Роз де Молинар».

Я распахнула дверь, влетела вовнутрь и замерла, пытаясь найти…

— Что я вижу? — послышался язвительный голос. — Кто-то так и не научился пользоваться косметикой?

— И говорит мне это та, с лица которой постоянно сыплется белая штукатурка? — я нашла говорившую взглядом и направилась к ней.

Она медленно выбралась из-за стола. Тяжело ступая, вышла в проход. Поправила короткую челку. На руке блеснули стальные кольца. Черную кожу куртки украшали заклепки и металлические пластины.

Я подошла еще ближе.

— Как же я рада тебя видеть!

— А я — тебя!