Легионы праведных

Глава 22. Гектор

Глава 22.

Гектор.

Он замерз. А ведь сейчас еще полдень, даже солнце пробивается через тучи, но он уже несколько часов провел на улице, да и ночью не сильно согрелся возле металлической печки, которую топили разломанной мебелью, старательно выискивая элементы без краски или лака, но таких оставалось все меньше.

Так что к проблеме вторгшихся внешних, недостатку провизии, добавился еще и чертов холод. Отопление в Урошеваце организовали в свое время просто: не очень сложные электрические котлы в домах, так как энергия стоила для граждан сущие гроши. Но подача электричества прекратилась, и в ход пошли незамысловатые печки из металла, в некоторых частных домах имелись камины, но расход топлива для них — огромный, а эффективность низкая.

Уголь с разбомбленных станций использовался для обогрева больниц и домов, где проживали семьи с детьми. Остальные граждане боролись с холодом, как могли. Гектор собрал дома все одеяла и теплую одежду, соорудил из них на кровати что-то вроде лежбища, саму кровать подтащил поближе к окну, так как рядом с ним стояла печка. Решение казалось ему спорным, так как через деревянные, хоть и промазанные цементной замазкой, рамы в квартиру пробивался холод, но и печка давала тепло только на небольшом от себя расстоянии, а поддерживать огонь он мог, только когда находился дома, и труба печки выходила на улицу — он не хотел умереть от отравления угарным газом. Умирать он вообще не собирался в ближайшее время.

С едой дела обстояли пока терпимо: все же запасы имелись, равно, как и основные медикаменты.

Мерз он сильно еще и потому, что одежду стирать стало проблемой, а грязная одежда и согревала хуже. Нагреть воду требовало времени, да и просушить выстиранное белье - тоже время. Соседка предложила ему помощь в этом вопросе, но он отказался. У нее и так трое детей, муж и свекор. Взрослые мужчины в отрядах самообороны, так что не могли помогать с поиском топлива и домашними заботами, а дети еще слишком маленькие, чтобы оказывать ощутимую помощь.

Дочь жила от него далеко, да у нее и своих забот хватало.

Гектор посмотрел на медленно двигающуюся вереницу своих бойцов, которые тащили в пункт осмотра трофеи после контратаки. Ему хотелось крикнуть им, чтобы они ускорились, но люди измотаны, как и он сам, поэтому сдержался.

С трупов внешних забирали все: боевые костюмы, бронежилеты, шлемы, внешние аккумуляторы. Последние имели большую ценность: при небольших размерах по мощности превосходили все, что имелось в распоряжении Республики. Оружие впечатлило не так сильно. Большинство моделей стрелкового вооружения с безгильзовыми боеприпасами, легче и в ряде случаев удобнее, но ничего выдающегося.

Большую проблему первое время создавали тактические дроны, которые массово использовали внешние, но крылатые машинки не имели брони и легко сбивались выстрелами из винтовок, особенно если стрелок принял кровь.

А вот с бомбардировщиками и тяжелыми ударными дронами дела обстояли намного хуже. Средств ПВО, которые могли бы до них дотянуться, у Республики уже не осталось, да и перед началом вторжения их имелось не очень много, а ПЗРК, все еще эффективные против вертолетов, никак не могли помочь. Пока спасало только нежелание внешних наносить удары по районам с гражданскими, Гектору такая тактика - прятаться за спинами детей и женщин — не очень нравилась, но иного выхода он не видел.

Даже сейчас, когда его бойцы спокойно идут по улице, их могли уничтожить с воздуха или ракетным ударом, но процессия двигалась по жилому кварталу, так что противник не использовал свое преимущество. Своеобразный гуманизм, на который Совет ответил приказом — не брать пленных, кроме офицеров или командного состава. Рациональное зерно — то , что пленных нужно кормить и отвлекать людей на охрану, но Гектора коробило от такого приказа. Однако он его выполнял. Он всегда выполнял приказы.

Пункт осмотра находился в бывшем хозяйственном магазине, в котором имелся глубокий и просторный подвал. Там организовали сортировочный склад для трофеев и небольшую мастерскую по ремонту оружия. Пока недостатка в оружии и боеприпасах у Республики не было, но, если боевые действия затянутся, то дефицит однажды наступит, поэтому с поля боя изымалось все подчистую, да и за тридцать лет эмбарго граждане привыкли бережно относиться к техническим изделиям, так как в случае поломки, заменить их уже не имелось возможности/

Гектор проследил за тем, как последний боец из его отряда зашел внутрь пункта, и подошел к дверям, возле которых обнаружил несколько мужских трупов, почти полностью обнаженных. Половина трупов принадлежала азиатам. Тела небрежно свалили в кучу, и он подумал, что хорошо, что температура близка к нулю: в противном случае трупный запах просто сбил бы с ног.

Из приемного пункта показался агент БВБ Пройас.

- Майор, добрый день.

- Решили открыть анатомический театр? - Гектор винтовкой показал на трупы.

- Вроде того, - агент протянул ему руку для пожатия, и он сделал тоже самое.

- Рассказывайте, зачем здесь эта инсталляция?

- В пункте наш паталогоанатом извлекает у дохляков радиометки.

- «Свой-чужой»?

- Да.

Гектор пользовался шлемом внешних несколько раз, и ему понравилось, что на лицевой щиток выводилась информация о том, кто именно из солдат в поле зрения. Он не ошибся в предположении, что опознание зависит от какого чипа.

- А нельзя было это сделать на месте, где вы нашли этих ублюдков?

- Во-первых, там стреляют, а докторами не время разбрасываться, во-вторых, если внешние не получают труп своего солдата, то ему присваивается статус «пропавший без вести», что открывает перед нами ряд возможностей.

- Решили организовать крупную диверсию?

- Очень, - этот агент одного с ним возраста, только с более успешной карьерой, чем у него. Даже глобальная чистка рядов не затронула его, так как агенту хватило здравого смысла не искать счастья при смене власти в Совете, а просто продолжать делать свою работу. - Очень, крупную, наверное.

- Понятно, - Гектор хотел зайти внутрь: все же в помещении будет теплее, к тому же несколько комнат приемного пункта обогревались, но агент остановил его, протянув листок бумаги размером с тетрадную страницу. На листке он увидел фото какой-то некрасивой женщины средних лет и текст на албанском.

- Зачем мне пропаганда внешних для корма, агент?

- Переверните, - Гектор взял листок в руки и повернул его. На него уставилось изображение Виктора Солано.

- Чертов предатель, - проговорил Гектор, - его побег приблизил эту катастрофу. И еще он убил несколько моих людей, когда их отправили на штурм с условием не применять оружие. В тексте, я так понимаю, «сдавайтесь и все будет хорошо»?

- Правильно думаете. Читать не станете?

- А смысл? Этот ублюдок к несчастью не глуп, так что доводы там вполне разумные. Но только на меня не подействуют.

- На вас и меня не подействуют, а на других вполне могут. Он — конкретный пример того, что внешние не станут уничтожать нас.

- Сразу не станут. Но тотальная стерилизация — просто отложенный геноцид. Это даже дети понимают.

- Дети понимают, что их родители гибнут, они стали очень плохо есть, и еще им холодно.

- Вот по поводу холодно, агент, я бы хотел попасть внутрь и согреться, хоть немного.

- Да, простите, не подумал, продолжим разговор там.

Они зашли в приемный пункт вместе, но Гектор поморщился: он не понимал цели этого разговора. В силу служебной привычки к агентам Бюро он относился с подозрением и некоторой опаской, ожидая от них каких-нибудь пакостей, в друзья к ним никогда не набивался, стараясь ограничиваться только рабочими вопросами, так что желание вот этого конкретного агента продолжить разговор на общие темы, вызвало у него раздражение. Скорее всего, агент пытается прощупать его настрой: готов ли он и дальше сражаться с внешними или начал поддаваться пораженческим настроениям, которые распространялись с каждым днем все больше и больше.

Внутри оказалось гораздо теплее: забитые пластиковыми щитами окна первого этажа, да еще и с целыми стеклами, двойная пластиковая дверь и стены без трещин, помогали сохранять тепло. Прибывшие с передовой бойцы сдавали приемщикам трофеи, которые те сортировали по разновидностям. Солдаты внешних редко шли в бой с личными вещами, но изредка попадались бумажники с фотографиями близких или даже наличными деньгами. А еще находилось много нательных крестиков. Самых разнообразных форм и размеров, выполненных из обычной латуни,серебра или золота. Но Гектор не удивлялся этому, так как основным инициатором и организатором вторжения являлась Католическая Церковь.

Когда-то давно, еще в его детстве, он вместе с родителями посещал службы в лютеранском храме. Ничего интересного и полезного он оттуда не вынес: скука и нравоучения бестолковые. К тому же, как вообще в современном мире можно верить в какое-то мифическое существо, которое якобы обладает властью над миром? Люди вполне способны сами создавать новые виды, продлевать жизнь, строить машины и механизмы, которые превосходят все мыслимые и немыслимые чудеса из древних религиозных сказок. И все же, вера в Бога у внешних осталась. Количество солдат с крестиками говорило об этом. Еще одним фактором пренебрежения к религии для Гектора являлось то, что местные косовары почти поголовно молились Аллаху, аналогу Христа с восточным уклоном. И получалось, что вера в бога — удел тупой и необразованной массы.

- Мне кажется, - снова заговорил агент, - Совету следует предпринять что-то серьезное. Мы медленно, но верно сдаем город врагу. С каждым днем территория, которую мы контролируем, становится меньше.

- Они несут потери, - возразил Гектор, - большие потери, больше, чем мы. И это при том, что у них авиация, пушки и техническое превосходство. Как только они проанализируют свои потери, то начнут сворачивать войну.

- Не думаю, - покачал головой агент, - нас спасает тот факт, что внешние никак не решатся бомбить жилые кварталы с гражданским населением. Если разобраться, то мы пользуемся нашими женщинами и детьми, как живым щитом.

- Вот с этим не стану спорить, - согласился Гектор, - но у нас нет иного выхода.

- Я считаю, что внешние могут пересмотреть свою политику после анализа потерь. И тогда нам придется очень туго.

- А как обстоят дела с предателями, что подсвечивают цели для ударов?

- Регулярно отлавливаем, но не могу сказать точно: этим занимается другой отдел.

- Конечно же, - пробормотал Гектор и подошел к приемочному столу, где столпились его бойцы. Они с интересом рассматривали какой-то прибор внешних, который крутил в руках парень-приемщик. На первый взгляд — тактический планшет офицера, с помощью которого тот отслеживал своих подчиненных и мог общаться с командованием и силами поддержки, но все же имелись заметные отличия: размер больше, количество защитной резины и металла по краям тоже больше, и несколько выдвижных антенн. Он подумал, что это — скорее всего , пульт управления дронами. Приемщик поддержал его мысль:

- Вы грохнули чертова оператора беспилотников, парни.

- Не мы, - честно ответил один из бойцов, - мы только оказывали поддержку, но приятно знать, что мудак, который точно причастен к смерти наших, получил по заслугам. А эта херня - пульт управления?

- Да. Жаль, что нет рабочих дронов, можно было бы попробовать.

- Он включается? И там нет защиты?

- К нам уже попадали подобные штуки, так что код доступа взломан. У нас тоже есть хорошие спецы по компьютерам...

Гектор отошел в сторону, так как его начала пробирать мелкая дрожь — так тело реагировало на разницу температуры внутри и снаружи помещения. Приемщик рассуждает про компьютеры, а у них не хватает примитивных обогревателей и печей, а скоро и печи топить станет нечем, так как мебель не бесконечно, да и деревья в городе скоро начнут заканчиваться.

Иногда он вспоминал несколько лет, проведенных в Сирии, когда только поступил на службу в армию США и попал в экспедиционный контингент. Его тогда сильно удивляла тотальная нищета сирийцев и разруха. Он искренне не понимал, как можно довести до такого состояния свою страну. С годами, конечно, пришло понимание, а сейчас наступило время самому оказаться в роли жителя страны, где идет война.

- Офицеры, не хотите чай? - поинтересовался поднявшийся из подвала второй приемщик.

- Не откажусь, - ответил Гектор, и получил в руки керамическую чашку с теплым напитком внутри, который только отдаленно напоминал о чае, зато с сахаром кто-то перестарался. Но в такие времена нужно радоваться и такому.

Он сделал несколько глотков, а агент продолжил:

- Пора бы Совету задействовать бомбы. Иначе ситуация станет только хуже. Крестоносцам постоянно подбрасывают подкрепления, а те из них, что выживают в боях, становятся опытнее и опаснее. Да и командуют ими далеко не идиоты.

- Бомбы? - Гектор допил чай. - Но для этого нужно преодолеть Барьер. Активировать их здесь — сделать работу за внешних. Я промолчу про смерти от радиации, но то, что мы сами стерилизуем себя — это точно.

- Конечно, за Барьером. У нас в распоряжении уже есть документы убитых, их радио-метки, даже устройства для перевода с других языков освоены. Пора действовать.

Гектор внимательно посмотрел на агента, но ничего не ответил. Он, конечно, прав, но такие решения должен принимать Совет. Стратегия устрашения может и сработать. Подобные примеры имелись в истории. А внешние очень сильно переживают за гибель гражданских. Хотя взрыв «грязной» бомбы в большом городе может привести и к обратному результату — заставит врага перейти к решительным действиям. Гектор сказал:

- У нас есть командование — и это в их компетенции. Я – просто солдат.

- Как и я, - ответил агент и начал прощаться, словно потерял к нему интерес. Значит, весь этот разговор служил только для выяснения его позиции по поводу использования бомбы с радиоактивной начинкой. Бюро оставалось верным себе. И то, что агент назвал себя солдатом, Гектора возмутило. Кто угодно, но точно не солдат.

Теплый и сладкий чай помог ему немного согреться, он удостоверился, что бойцы сдали все трофеи, и отдал приказ возвращаться в свой район. Отряд разбился на несколько групп, которые с интервалом в несколько минут начали покидать приемный пункт. Дроны и спутники внешних продолжали вести наблюдение за городом постоянно.

Гектор проследил за тем, как последний боец вышел из помещения, и , тяжело вздохнув, последовал за ним. Однако после небольшого отдыха и чая уличная прохлада переносилась гораздо легче.

Он решил вернуться домой и как следует нагреть комнату, возможно, даже нагреет немного воды и сотрет с тела пот. А если хватит силы воли, то и постирает несколько вещей. Чистое белье у него имелось всегда, так как за гигиеной он старался следить, но лучше иметь его в запасе побольше.

Где-то на западном направлении рвались бомбы: гул разрывов доносился и сюда. Битва за город продолжалась, но он надеялся, что сегодня его больше не станут тревожить и дадут время привести себя в порядок. По рации он связался с заместителем:

- Проверь, что все прибыли на места, и доложи. Я буду у себя.

- Есть, майор.

Индикатор заряда рации показал чуть больше половины, так что ему точно не нужно идти в свой штаб. Он ускорил шаг, надеясь побыстрее добраться до дома, чтобы не растерять заряд тепла, полученный в помещении приемки. Во время сбора трофеев он подобрал рюкзак одного из внешних, в котором нашел сухой паек, так что с едой и кофе у него не будет проблем целые сутки. Кстати, сухие пайки внешних его разочаровали — безвкусное дегидратированное дерьмо, им в свое время , в Сирии, выдавали наборы куда лучше. Даже армейский паек Республики ему нравился больше, но с ними уже возникли перебои, так что придется жевать эти дурацкие плитки. Хорошо, что хоть растворимый кофе в пайке оказался не самым плохим.

Он сам не заметил, как уже заходил в свою квартиру. По привычке потянулся к выключателю освещения, но тут же одернул руку.