Легионы праведных

Глава 28. Николо.

Глава 28.

Николо.

- Условия у вас тут, друг мой, совсем спартанские, - камерленго с интересом осматривал кемпер Николо.

- Не курорт, - ответил он, - согласен.

- А как же рекомендации врачей по поводу восстановления? Обязательно было сразу сюда возвращаться?

- Я должен быть с теми, кто ведет нашу священную борьбу, - Николо начал подозревать, что Конти опять начнет свои длинные и образные прелюдии, но камерленго улыбнулся:

- Брось, Николо. Мы все знаем, что именно такая жизнь тебе по нраву, а не прозябание в стенах Ватикана.

- Не стану спорить, Рикардо, - он улыбнулся в ответ. - Здесь привычнее, да и воздух чище. И люди вокруг проще.

- Я, конечно, понимаю, что ты имеешь в виду, но хочу заметить, что ты и сам особой простотой не отличаешься.

- Есть такой грех, - согласился Николо. - Но стараюсь с ним бороться.

- Прогуляемся?

- Да. Я как раз собирался предложить тебе это, а пока попрошу помощников приготовить нам что-нибудь поесть.

- Лука, - камерленго обратился к сопровождавшему его секретарю, - оставь здесь презент для моего друга и возвращайся к вертолету.

Секретарь поставил на полку возле двери объемный бумажный пакет, внутри которого - Николо не сомневался — находилось красное вино. Камерленго Рикардо Конти очень ценил этот напиток, прекрасно разбирался в сортах и марках, а еще пытался поделиться с окружающими своим увлечением.

Николо посмотрел на пакет, затем вспомнил, что сегодня еще не принимал лекарства и решил, что один пропущенный день никак не скажется на процессе выздоровления. Он подумал, что очень давно не пил ничего алкогольного и ощутил сильное желание побаловать себя прекрасным виноградным напитком. Он полностью доверял вкусу Конти в этом вопросе.

Он надел теплую куртку, такие же носили полярники и накинул капюшон. Простужаться нельзя, он пока еще не окончательно пришел в себя. Иногда побаливал живот, а иногда ему казалось, что он чувствует боль в легком. Он прекрасно знал, что в легочной ткани нет нервных окончаний, но ощущения говорили об обратном.

Перед прилетом Рикардо несколько дней лили дожди, которые превратили землю в жидкую грязь, так что между кемперами и машинами солдаты настелили доски, чтобы хоть как-то облегчить передвижение. Все ожидали, что ночью температура будет ниже ноля, но дожди принесли тепло, которое не ощущалось из-за повышенной влажности, но ночью ничего не замерзало.

Камерленго удивительно ловко двигался по доскам. Николо такое удавалось с большим трудом. Телохранители старались держаться к нему вплотную, чтобы вовремя ухватить, если он начнет падать.

- О, Николо, прости, вспомнил юность. Я же вырос в небольшом городке на границе с Францией, самый бедный муниципалитет во всей Италии, так что с дорогами у нас там дело обстояло примерно также, как и здесь. А ты еще и после ранения.

- Как бы да, - пробурчал Николо. - А куда мы вообще направляемся? Ты только прибыл, но уже так уверенно куда-то бежишь, что наталкивает меня на мысль о каком-то подвохе.

- В лазарет. Хочу подбодрить наших бойцов.

- Ты в этом уверен? - Николо внимательно посмотрел на камерленго. - Уверен, что найдешь правильные слова для них?

- Вот и посмотрим.

Николо покачал головой: ему совсем не нравился игривый настрой Рикардо Конти. Все же лазарет не то место, где раненые станут с понимающим видом выслушивать священника, который совсем не понимает, через что им пришлось пройти. Вот он мог с ними общаться свободно: сам когда-то служил, да и ранения получал не один раз, и по местам боев его помотало. Что может рассказать им человек, основная работа которого считать деньги Святого Престола. Как финансист, камерленго Рикардо Конти не имел равных среди иерархов Ватикана, он отлично знал свое дело, обладал несомненными талантами, его статьи публиковались в престижных экономических журналах и сетевых сообществах. Но найти нужные слова для раненого солдата?

Что ж, он будет рядом, и если что-то пойдет скверно, то исправит ситуацию.

Сам этот визит вызвал у него массу вопросов. Зачем Конти понадобилось лично прилетать в анклав? Они по защищенному каналу связи обсудили ситуацию внутри Ватикана, так что вряд ли визит связан с их соглашением.

Он не стал говорить камерленго, что не очень рад его видеть: все же нельзя совсем отказаться от союзников в Ватикане. Операция в анклаве еще не закончена, хотя уже наметились сроки завершения, так что не лучшее время хамить «друзьям». Пока Климент дал ему добро на эту маленькую войну, то он не станет портить отношения с Конти. А камерленго расценил произошедшее с архиепископом Мадрида, как знак того, что Николо влился в его команду.

Это было совершенно не так. Николо не хотел ввязываться в кардинальскую грызню за влияние и будущее Папство. Его это не интересовало. После ранения он вообще подумывал о том, чтобы после окончания войны, прекратить служение и уйти на покой. Но сам не верил, что у него хватит решимости так поступить. Нет, он обязательно устроит себе длительный отпуск, причем будет просить о нем Папу, а Климент не должен отказать, но Николо знал, что его натура не сможет смириться с обычной жизнью.

Санитарный блок представлял собой хорошо утепленную палатку, к которой подвели временные коммуникации: воду, энергоснабжение и установили внутри несколько биотуалетов. Стандартный блок мог вместить шестнадцать раненых, плюс имелось помещение операционной и много места для хранения лекарств и оборудования.

Пока он занимался делами в Мадриде, а потом приходил в себя в реанимации, в анклаве произошло несколько значимых событий: войскам удалось ликвидировать все запасы «грязных» бомб у кровососов. Сработал информатор, штаб не стал тянуть с решением проблемы, и в результате двух яростных атак адские устройства обезвредили. Только дался этот успех ценой очень больших потерь. Так что сейчас в блоке не осталось свободного места: в нем находились солдаты с ранениями средней тяжести. Уже не опасные для жизни, но которые требовали определенного времени под контролем врачей для полного восстановления.

Возле блока прогуливался доктор Раджид с сигаретой в руке. Средних лет афганец или пакистанец, а может, индус — Николо хоть и бывал в Азии неоднократно, но с трудом различал народы, ее населяющие. Он все собирался спросить у доктора, откуда он, но с высокой долей вероятности мог получить ответ, что он из Великобритании, Франции или Германии. По крайней мере, на английском доктор говорил почти без акцента.

Как специалиста Раджида хвалили и пациенты, и коллеги, но характер у доктора был скверным, настолько скверным, что приличные клиники внесли его в «черный» список и отказывали в работе. Так что операция помогала ему решить свои финансовые проблемы.

Николо так много знал о нем, потому что уже сталкивался с ним во время одного дела в Бирме. Услугами доктора пользовался «Дрейк фаундейшн», что позволяло Раджиду в перерывах между контрактами с наемниками, при работе в обычных клиниках открыто конфликтовать с руководством и коллегами.

Николо улыбнулся так, чтобы его не увидел камерленго: доктор терпеть не мог представителей любой религии и считал своим долгом высказать им свое отношение очень простыми и не самыми цензурными словами. И даже сейчас, получая деньги из казны Ватикана, он спокойно заявлял раненым солдатам, которые в основе своей исповедовали католичество, что они занимаются полной херней, посещая церковь, а кресты на цепочках только мешают при осмотре.

Николо тоже доставалось, поэтому он старался минимизировать контакт с этим чудным азиатом.

Увидев, что сейчас к блоку направляется сразу два священника, доктор расплылся в улыбке, которая , Николо это точно знал, ничего хорошего не предвещала.

- Торговцы словами пожаловали, - поприветствовал он их, и камерленго остановился словно оглушенный. - Попировать на чужом несчастье решили? Или вам привезли новую партию крестиков, и начальник отдела продаж, его вроде Климент зовут, требует выполнения плана?

- Добрый день, - камерленго решил, что универсальная вежливость поможет справиться с ситуацией.

- Конечно, добрый. Но не для всех. Для парней, которых вы оболванили своими проповедями, он добрым станет не скоро. Залили им дерьмо в уши про долг перед Богом, дали винтовки, а сами сидите в тылу, пока они страдают на передовой. А мне потом приходится их тут собирать по кусочкам, чтобы отсрочить их встречу с Господом вашим.

- Вы же доктор Раджид? - поинтересовался камерленго, и Николо понял, что кардинал использует вживленный нейроинтерфейс, который идентифицировал доктора автоматически. Камерленго обзавелся им не очень давно, так как на предыдущих встречах Николо не помнил, чтобы он им пользовался.

- Именно. А как тебя зовут греховный лицемер с красным носом? - азиат намекнул Конти на пристрастие к вину.

- Кардинал Рикардо Конти. И я тот человек, который визирует платежные поручения, которые доставляют оплату на ваш счет, доктор Раджид. Не считаете лицемерным нападать на Церковь и тут же кормиться из ее рук?

Доктора такой ответ привел в замешательство: он привык, что обычно ему никто не отвечает, так как все стараются поддерживать с человеком, от которого может зависеть твоя жизнь, хорошие отношения. А камерленго продолжил:

- Я еще хочу сказать вам, доктор, что предпочту в случае чего не пользоваться услугами такого специалиста, как вы. Не из-за профессионализма, а просто из моральных установок. Не хочется, чтобы ваши грязные руки касались моего тела. Кстати, ваш контракт можно и пересмотреть. Я вполне могу изменить систему мотивации и нанять для этой работы человека с вашим уровнем мастерства, но без вашего агрессивного отношения к вопросам религии.

- Значит, на врача-католика у вас найдется бюджет побольше, чем для меня? - доктор не собирался просто так сдаваться, а Николо посмеивался в стороне.

- Да хоть на буддиста, но лишь бы он не использовал свой рот, чтобы извергать из себя гниль. А теперь, позвольте нам с кардиналом пообщаться с бойцами, которых мы обманом затащили на эту войну.

- Сколько угодно, - доктор махнул рукой в сторону входа в блок и закурил еще одну сигарету. Николо понравилось, как повел себя камерленго в этой ситуации: он не стал лебезить или убеждать наглеца, а ответил с позиции сильного.

Внутри санитарного блока его настигли больничные запахи, от которых начало мутить, поэтому Николо извинился и покинул палатку. К нему подошел доктор:

- А ваш коллега за словом в карман не лезет. Он даже более бойкий, чем вы, кардинал.

- Проповедовать и дискутировать — наша задача, нас этому учат, доктор.

- У нас в университете тоже имелась подобная хрень: как наладить психологический контакт с пациентом, как выстроить систему обратной связи, но, могу с уверенностью заявить, что все это не нужно большинству врачей. Но играть словами учит неплохо.

- Раненые поступают еще?

- Поступают, - вздохнул доктор, - не так массово, как в лень мясорубки у стадиона, но чертовы кровососы продолжают стрелять в наших солдат. Кстати, кардинал, давно хотел сказать вам об удивительном факте.

- Что за факт?

- Среди всех, кто прошел через мои руки, я не встретил ни одного бойца со следами укусов.

- Вы что, доктор, ожидали такого? В самом деле ожидали?

- Как вам сказать: не удивился бы, если бы встретил.

- Но они — кровососы — не персонажи из книг, они — просто продукт генной инженерии, их создателями не предусмотрены клыки, способные рвать кожу и плоть.

- Да пошутил я, пошутил, - махнул рукой доктор, а Николо почувствовал резкий табачный запах, который даже после многих лет отказа от курения вызывал у него теплые чувства.

- Доктор, вы бы немного корректнее вели себя. Мне-то не привыкать к вашим шуточкам и убеждениям, но те люди, которых вы ставите на ноги, ведь верят в Христа, не думаю, что им приятно слушать ваши изречения.

- Главное, что я ставлю их на ноги, кардинал Стоффа, а все остальное мы можем опустить. И по поводу парней, которые в блоке. Они - наемники. Как и я. Точка.

- Нет. Вы — наемник, а они — нет. Они отозвались на наш призыв и прибыли сюда добровольно, они рискуют своими жизнями, чтобы очистить мир от скверны. Не за деньги, а потому что так говорит им сердце. И это не пафос, не лицемерие, это то, как обстоят дела в действительности. Просто вам, доктор, сложно понять их мотивы, так как в вашем сердце только цинизм и деньги.

- Эти две вещи очень полезны для выживания, скажем прямо.

- Для индивидуального, но для общего не очень. Вы же видели тех, кто жил под властью вампиров?

- Видел. Не могу сказать, что они очень довольны тем, что происходит.

- Кормовой скот. Так относились к ним, а теперь они станут свободными. Им не надо бояться того, что на них в любой момент начнется охота. Сафари, это слово использовали кровососы.

- Но мы забираем у них будущее. Лишаем возможности продолжить свой род.

- Вынужденная, но необходимая мера. Мы не можем рисковать. Среди них могут быть дети вампиров, про которых не знает никто. А эта генетическая аномалия должна прекратить существование. Скверна будет очищена.

- Кардинал Стоффа, вы рассуждаете, как ксенофоб, хотя почему как: вы и есть форменный расист. Начали с того, что влили в Европу свежую белую кровь, а продолжаете геноцидом.

- Это не геноцид, это приведение к естественному пути эволюции. Работа садовника.

- Слова, которыми можно жонглировать, вы знаете отлично, кардинал, но мой перекур окончен, так что я пойду отрабатывать деньги, которые вы мне платите, собрав с наивных идиотов, - доктор потушил окурок в пустой консервной банке, служившей пепельницей и зашел в блок. Оттуда вышел задумчивый камерленго. От его игривого настроения не осталось и следа.

- Они — настоящие герои, эти люди. И они верят, что делают правое дело.

- А у тебя есть в этом сомнения, Рикардо? - спросил Николо.

- Нет, но все же приятно видеть, что истинная вера живет в сердцах простых солдат.

- Простые солдаты? А мы кто? Избранные? Нет. Мы — счастливчики, которым Господь даровал возможность донести до остальных свет веры. Но мы ничем от них не отличаемся.

- Когда долго общаешься только с клериками, то восприятие реальности искажается.

- Значит, ты прозрел, друг мой.

- Можно и так сказать. Ты не пойдешь к ним?

- Сейчас нет. Два святых отца за десять минут — это перебор, - усмехнулся Николо. - Возвращаемся?

- Да, расскажу тебе, зачем я здесь. Тебя же это интересует?

- Конечно, - ответил Николо. - конечно, интересует.

Они вернулись в кемпер, где его помощник из числа новых телохранителей организовал обеденный столик: две бутылки вина, нарезка сыра и вяленой говядины. Николо вздохнул при виде мяса, но решил, что если внутренне согласился на алкоголь, то мясо уж точно не нанесет непоправимого ущерба курсу лечения.

Они сели за столик, камерленго открыл бутылку электрическим штопором, который всегда носил с собой, налил в бокалы вино и сказал:

- Меня прислал Папа.

- Неужели? - с иронией спросил Николо.

- Да, я попросил его об этом. Он согласился.

- И какова цель?

- О, можешь не беспокоиться, она только косвенно затрагивает тебя и твою миссию. Скажи, что будет с этим местом, когда все закончится?

- Сюда придут сербы. И начнут все отстраивать. Мы обещали им это. Только не говори, что в Ватикане передумали.

- Нет. Климент не станет так тебя подставлять. И приход сербов — дело хорошее, но они одни не справятся с тем, что останется здесь. Мы поможем им.

- Мы? - удивился Николо. - Православным?

- Папа встречался с патриархом. Достигнута договоренность о совместной работе по возвращению этих мест в лоно церкви Христовой. С нашей стороны будут участвовать епархии из Хорватии. В Европарламенте тоже не хотят видеть здесь новый бандитский анклав. Косово, конечно, будет возражать. Да, скажем прямо, не Косово, а Тирана. Мы же все понимаем, что Косово управляется оттуда. Но им не дадут такой возможности.

- Хорваты и сербы не очень любят друг друга, - заметил Николо. - Мы закладываем шаткий фундамент.

- Мы закладываем фундамент сотрудничества между нашими Церквями.

- И ты возглавишь этот процесс?

- Буду его курировать. Моя основная работа не отменяется. Так что вот почему я здесь.

Николо залпом осушил бокал, и на лице Конти появилось недоуменное выражение.

- Друг мой, у меня просто нет слов. Нельзя же так с этим благородным напитком!

- Очень хотелось пить, - отшутился Николо, но понял, что балансирует на грани того, что его союзник может превратиться в врага. - Следующий бокал пойдет по правилам. Я тут, несколько, загрубел.

То, что сказал ему камерленго, вполне укладывалось в концепцию Климента по строительству обновленной Церкви. И то, что восстановлением этого места станет заниматься Рикардо Конти, - хорошо. Из Николо строитель никудышный. Он, скорее, кинжал Престола, но никак не стамеска. И все же ему стало немного обидно, что Папа не стал посвящать его в такие планы.

- Папа хотел сообщить тебе, но я попросил не делать этого: решил преподнести тебе сюрприз.

- Могу сказать, что сюрприз удался, - Николо взял тонкий кусок красноватого мяса и положил его в рот. Вино, ароматная говядина со специями — как бы ему уже к вечеру не пожалеть, что пошел на поводу собственных желаний.

- Мне хочется, чтобы мы стали настоящими друзьями, Николо, - заявил камерленго, наполняя бокалы. - Не просто союзниками, но друзьями, как это бывает с людьми.

- Я не против, но только давай обойдемся без мужеложества. Хорошо?

Они засмеялись. Николо подумал, что в его жизни друзей не случилось. Кто угодно: приятели, соратники, единомышленники, коллеги, партнеры, любовницы, но не друзья. От предложения Конти он не чувствовал угрозы. Общаться с камерленго ему не претило, их взгляды на будущее Церкви во многом сходились, да и в последнее время они помогали друг другу.

- А тебя не останавливает тот факт, что дружба со мной, не принесет тебе особых дивидендов? У меня нет последователей и учеников в Ватикане. Я - человек Климента. Причем, исполнитель, а не инициатор. И ты прекрасно знаешь, что многие меня не очень жалуют.

- Разве у дружбы должна быть выгода?

- Не знаю, - сказал Николо, - я в этом вопросе не очень силен. Хотя уже далеко не молод.

- Я тоже, но мы ведь можем попробовать.

- Почему бы и нет, - согласился Николо, и они пожали руки. - Но хочу предупредить, что я не самый удобный друг.

- Я это знаю. И готов.