Лёха — сокрушитель Вселенной

Глава 26 Зло Отдыхающее

Глубоко в тёмных пещерах под горными хребтами Вольной Марки просыпалось Зло. Оно недовольно заворчало, по очереди разлепляя мириады глаз, как это всегда бывает, когда просыпаешься внезапно, неохотно и не по своей воле, перевернулось на другой бок, лёжа на жёстких камнях, попыталось вновь укутаться в мантию из непроглядной тьмы. Бесполезно. Сон не шёл, и Злу пришлось подняться со своего лежбища, перетекая с одного камня на другой. Внутри пульсировало естественное для каждого, кто не выспался, желание уничтожить всё живое.

Через пещеру бежал холодный ручей, никогда не видевший солнечного света. Зло доползло до ручья и опустилось в ледяную воду, чувствуя, как от холода стучат зубы и уменьшаются щупальца. Прозрачные безглазые головастики, тысячелетиями обитавшие в этом ручье, умерли мгновенно, не в силах противиться прикосновению Зла.

Кристально чистая вода превращалась в яд, камни чернели и трескались, даже воздух наполнялся тошнотворными миазмами. И чем дольше Зло стояло в ледяной воде, тем больше приходило к нему осознание себя как самостоятельной сущности, а не просто мыслеформы Заточённого Врага.

Пока это был максимум, на который тот был способен, но даже так Зло начало вгрызаться в корни этого мира и менять его под себя. На пике своих способностей Сверхнизкотемпературный Мастер Коварства был практически несокрушим.

Он мог уничтожать врагов грубой силой, мог соблазнять их богатством или удовольствиями, мог строить хитрые многоходовочки, мог подавлять волю и вгонять соперников в отчаяние. Но больше всего он любил комбинировать все эти методы, чтобы запутать врага и внести элемент хаоса и непредсказуемости. Он и был воплощением Хаоса.

Эманация Зла, проснувшаяся в подземелье, была лишь жалкой тенью, далёким подобием, одной гранью мыслеформы Межпространственного Ужаса. Но даже так Зло обладало достаточной мощью, чтоб сокрушить Избранника Богини.

Оно выбралось из поражённого скверной подземного ручья и зябко поёжилось, стряхивая чёрные капли, шипящие на камнях. Вокруг царила темнота, но где-то далеко за толщей горной породы оно видело мерцающие чёрные пятна, вокруг которых мельтешили завихрения. Это были Чёрные Приспешники, верные слуги, готовые на всё ради жалких подачек в виде власти или золота.

А в другой стороне, наверху, далеко-далеко от горных цепей Вольной Марки, сияло ослепительно белое пятно, один вид которого приводил в бешенство. Это был Лёха и его Печать Богини.

Избранный Герой сидел на корточках возле избы. Всходило солнце, лениво поднимаясь из-за далёких гор. Вопреки своему обыкновению, Лёха проснулся рано, самым первым. Зато он умылся и даже сбрил ножом щетину и усики, не порезавшись. Раньше он бы исполосовал всё лицо даже безопасной бритвой, но теперь ловко управлялся с ножом и прочими инструментами. То ли это так работали повышения уровней, улучшая все его навыки, то ли врождённая чёткость открывала для Лёхи новые горизонты.

Он сидел на кортах и харкал в ближайшую лужу, в которой валялись остатки брюквы. Даже уличная скотина побрезговала трогать это варево, и Лёха ощущал, что это правильно. Мистическая связь с Землёй, проникающая через прижатые пятки, приносила умиротворение, достойное буддийских отшельников.

В избе закукарекал Петрович. Лёха вдруг ухмыльнулся, почему-то довольный тем, что проснулся сам, а не от петушиного крика. Петрович кукарекал каждое утро, раздражая хозяина, но не сегодня. Сегодня Лёха его переиграл.

Лёха нащупал в кармане мятую пачку сигарет, вытащил, повертел в руках. Сигарета оставалась одна, самая последняя, табак из неё уже частично высыпался и болтался на дне пачки. Синий «Винстон», средней паршивости, не слишком дорогой. Паладин понюхал фильтр и с удивлением осознал, что не курил уже почти неделю, и это самое долгое воздержание от сигарет за всю жизнь, а первый раз он закурил ещё во втором классе.

Бросать он пытался, и первые попытки были совсем не добровольными, мамка била его телефонным проводом всякий раз, когда замечала, что от маленького Лёхи пахнет дымом. Потом, конечно, смирилась, и следующие попытки бросить он принял уже в сознательном возрасте, когда уходил в армейку. Наивный. Потом он пытался бросать ещё несколько раз, однажды даже клеил никотиновый пластырь, по совету знакомого, но всё без толку.

А теперь глядел на сигарету, и понимал, что курить совсем не хочется. И это было необычно. Лёха безжалостно смял пачку в кулаке и бросил в лужу. Свершился триумф воли, и Герой харкнул вдогонку летящей пачке.

На крыльцо вышел заспанный Охрютка, чуть опухший после долгого сна. Потянулся, похрустел спиной, увидел сидящего Лёху.

— Присядь, побакланим, — добродушно сказал Герой.

Мужик неловко опустился на корточки, не удержал равновесия и плюхнулся задницей на землю. Лёха смерил его добрым отеческим взглядом. Охрютка, наконец, сумел принять правильное положение.

— Не ссы, разрулим всё как полагается, — сказал Герой, без слов понимая, о чём тревожится Охрютка.

Крестьянин в ответ лишь вздохнул, вспоминая родную деревеньку, на которую напали живые мертвецы. Как разрулить проблему такого масштаба — он не представлял совсем. Но всё-таки решил положиться на Лёху.

— Там же ж родичи все… Встают… Ох, батюшки… — вздохнул мужик.

— Как встали, так и лягут, — рассудил Избранный. — Я этих зомбаков знаешь сколько видал? Тысячи, бля.

Уточнять про телевизор и фильмы ужасов Лёха не стал.

Охрютка поёрзал, разгоняя кровь по затёкшим ногам.

— Тебе легко говорить, ты Герой. А я как батю покойного своего увидал — чуть сам не преставился от страха, — тихо произнёс он.

Лёха вдруг вспомнил своего батю. Точнее, те обрывки воспоминаний из далёкого детства, когда помнишь только смутные образы и яркие ощущения. Мать говорила, что его отец — герой. Космонавт на международной космической станции. По рассказам матери у него вообще была очень насыщенная жизнь. До того, как стать космонавтом, он был капитаном дальнего плавания, на ледоколе «Ермак», на том самом, который зажало во льдах, и моряки были вынуждены зимовать на льдине. А после космической миссии Лёхин отец сразу же уехал воевать куда-то в Африку, где стал героем в третий раз.

Но это всё рассказы. Единственное, что Лёха помнил сам — то, как батя подкидывает его под самый потолок, лицо его размыто, но видны сильные руки в синих наколках. Надпись «Север», в честь той арктической экспедиции, всякие тайные знаки, восходящее солнце, точки. Батя его был непростым человеком. Вот кто был настоящим героем.

— Не ссы, говорю, — сказал Избранный. — Всё чётко будет.

Солнце окончательно вышло на небосвод и Лёха резко встал, готовый к новым подвигам. Охрютка встал чуть медленнее, но всё равно пошатнулся, а перед глазами пронеслась целая россыпь чёрных точек.

— Петрович, бля! — окликнул его Лёха.

Петух вышел медленно и вальяжно, но, увидев хозяина, чуть ускорился.

— Пошли, бля. Пора, — произнёс Герой.

Дорога на Широкие Ручьи повела их навстречу новым приключениям.