Лёха — сокрушитель Вселенной

Глава 29 Феноменология Петуха

Напряжение буквально повисло в воздухе. Причём, напряжение гораздо большее, чем привычные Лёхе двести двадцать вольт. Но даже привычные двести двадцать бьют весьма неприятно, это Лёха знал на собственной шкуре. А колдовские молнии наверняка гораздо мощнее, чем обычная розетка.

Старик медленно водил рукой в воздухе, а искорки на его пальцах угрожающе потрескивали. Лёха, в свою очередь, просто стоял, угрюмо глядя прямо на колдуна.

— Ты меня как, бля, назвал, пердун старый? — процедил Герой.

Как и всегда, самым первым отреагировал Петрович, с размаху вклиниваясь меж двух огней. Петух громко захлопал крыльями, распушил перья и встал аккурат перед колдуном.

— Тихо, тихо! Успокойтесь оба! — закудахтал он.

— Слышь, петушара, угомонись, — приказал Избранный, но тот не слушал.

— Хва-а-атит! — пропел он.

Колдун резко сжал пальцы в кулак, и все искры разом погасли. Он грузно опустился обратно в кресло, откинулся на спинку, сложил руки на груди.

— Так-то, бля, — буркнул Герой.

— Ты тоже молчи! — шикнул на него Петрович. — Там, снаружи, трупы поднятые! Тьма наступает! А вы тут петушитесь из-за мелочей!

— Это не мелочь, бля, — возразил Избранник Богини. — Я — Лёха. И никак иначе, бля.

Он позволил себе расслабиться и снова присел на корточки, ведь никакой другой мебели в этой комнате не было. Внезапно он почувствовал толчок снизу, резко подскочил и увидел, что прямо из пола выросло ещё одно кресло, хоть и не такое роскошное, как у хозяина башни.

— У тебя удивительно мудрый петух, — произнёс колдун.

Петрович удивлённо моргнул, смущённо поскрёб лапой по полу, его бородка и гребешок вдруг покраснели ещё больше.

— Ну дык, ёпт, — согласился Лёха.

Старик сделал несколько пассов руками, пробормотал какие-то заклинания, протянул руку в сторону Петровича, покивал головой.

— Удивительно, — пробормотал он. — Чистейший образец синтеза животной плоти и божественной эманации, это же невозможно!

Лёха кивнул с важным видом, будто это он сам лично выращивал Петровича в тайных магических лабораториях.

— Это как фамильяр, но фамильяр обычно лишь отражает внутреннюю суть хозяина… — продолжал колдун.

Смысл сказанного дошёл до Лёхи не сразу.

— Э, бля, — он снова поднялся на ноги.

— Но это не фамильяр, а совершенно самостоятельная сущность! Невероятно!

Лёха сел обратно, как только понял, что под петуха его никто подписать не собирается. Тяжёлой волной накатила усталость, он снова зевнул и потянулся в кресле, устраиваясь поудобнее.

В колдовской башне было тепло и уютно, гораздо лучше, чем в крестьянской избушке или на лежанке из еловых веток в лесу. Вдоль стен мерцали тусклые колдовские огни, испуская приглушённый тёплый свет, от которого ещё сильнее клонило в сон. Вот только постоянный бубнёж колдуна так и не давал уснуть Герою.

— А силовые потоки идут прямо от гребешка к хвосту? Феноменально! — старый маг продолжал изучать Петровича, который вернулся к разнообразию книжных полок, едва конфликт был улажен.

Но вскоре петуху наскучило это занятие и он вернулся к хозяину.

— Что делать-то будем с этими трупами? — спросил он. — Лёха?

Лёха всхрапнул и покрутился в кресле, потом снял тапочек и большим пальцем ноги почесал лодыжку.

— Лёха? — петух неловко потянул его клювом за штанину, но безуспешно.

Усталый Герой безмятежно спал. Петрович остался наедине с колдуном, который так и рисовал в воздухе магические пассы, шептал какие-то заклятия и периодически что-то записывал. Петровичу почему-то вдруг стало страшно.

— Ваше Мудрейшество, так как этих несчастных упокоить? Только солнечным светом? — учтиво произнёс петух.

Колдун сделал резкое движение рукой, и Петрович резко дёрнулся, будто от удара током, все перья распушились и петух внезапно обмяк, словно его разбил паралич. Но едва он упал на пол, как осязаемый поток белого света коснулся его гребешка, Петрович встрепенулся, кудахтнул и снова встал на ноги, чуть пошатываясь.

— Ты чего творишь?! — взвизгнул он.

Старик замер, подняв руки в воздух. Петрович, наклонив голову, замер напротив него.

— Ошибочка вышла, — произнёс колдун.

— Ошибочка?! Да я чуть не помер! — заорал петух.

— Ну всё, всё, прошу прощения, — произнёс маг, быстро что-то записывая.

— Ты что, эксперименты на мне ставишь? — взъярился Петрович.

Он начал ходить кругами по комнате, злобно поглядывая на колдуна, который погрузился в расчёты, загибая пальцы и проговаривая какие-то формулы. Никакого внимания на гостей он теперь не обращал.

— Я всего лишь попробовал изолировать твою связь с хозяином на входной точке, но божественное вмешательство пробило все мои листы доступа! В жизни такого не видел! — вдруг пояснил старик. — Если ты позволишь, я бы провёл ещё несколько экспериментов.

— Не позволю! — Петрович резко повернулся к нему, взмахнул крылом. — Твои эксперименты потом по деревне ночами шастают!

Старик запустил узловатые пальцы в бороду, замолчал на пару мгновений, посмотрел на спящего Лёху. Тот мирно сопел, с каждым выдохом надувая здоровенный пузырь сопли из левой ноздри.

— Может, у нас получится договориться? — спросил колдун.

— Не получится, — буркнул Петрович.

Во время того эксперимента он будто оказался в закрытой тёмной комнате, совсем один, и только Субатомарный Ваколдауэр наблюдал за ним, мерзко хихикая. Будто бы Петрович на один удар сердца вновь оказался простым безмозглым петухом из деревенского курятника. И это мгновение показалось ему бесконечно долгим, пока воплощённые в виде кухарок Чёрные Приспешники так и тянулись к нему своим прикосновением Зла.

— Такого больше не повторится, обещаю! — уверил его старый маг, но Петрович на уговоры не поддавался.

— Никаких экспериментов. Хватит, — отрезал петух.

Колдун отработанным жестом вытащил из рукава щепоть какой-то пыли, повёл рукой, рассыпая её в воздухе. Пыль переливалась всеми цветами радуги, и старик дунул в сторону петуха так, чтобы волшебная пыль полетела прямо к нему.

— Ты чего это удумал? — взвизгнул Петрович, отскакивая назад.

Но волшебная пыль просто осела на пол и превратилась в крупные зёрна отборной пшеницы, застилая его плотным ковром. Будто бы кто-то просыпал здесь целый мешок.

Петрович робко ковырнул зерно лапой. На вид совершенно обычное.

— Не бойся, это не иллюзия. Я владею магией трансмутации, пшеница самая натуральная, самая лучшая, — улыбнулся старик.

Петуха это не убедило.

— И не пытайся, — сказал он.

— Всего пару экспериментов! Клянусь, они абсолютно безопасны! — настаивал маг.

— Я тебе не верю, — ответил петух.

Колдун подался вперёд, поближе к Петровичу.

— Это шанс один на миллион, понимаешь? Мой шанс! Я никогда такого не видел, и никогда не увижу! Быть может, ты сейчас поможешь мне изобрести философский камень или раскрыть секрет божественной энергии! — горячо зашептал он. — Это будет прорыв для всего человечества, в каждом из миров!

Петрович замялся, задумчиво клюнул зёрнышко с пола. В самом деле настоящее. Он клюнул ещё.

— Я не знаю, как ещё мне убедить тебя! Вы уникальны! Хочешь, я призову сюда самых лучших цыпочек, призовых, породистых? Хочешь, я озолочу вас обоих? Всё, что пожелаешь, исполню всё! — продолжал старик.

— Мне страшно, — признался петух. — Я видел там такое, о чём не хочу вспоминать.

— Этого больше не повторится, я обещаю. Готов поклясться чем угодно. Клянусь своей магической силой, — старик приложил руку к сердцу.

— Ну… Ладно, — скрепя сердце, согласился Петрович. — Объясни только, что ты хочешь сделать.

— О, с удовольствием! — оживился колдун. — Я хочу проверить один из аспектов божественной связи тебя и твоего хозяина, отвечающий за передачу данных в ультракоротком диапазоне! Не мог бы ты встать поближе к своему патрону?

Петрович, хоть и был самым умным петухом во всей Галактике, не понял практически ни слова. Но всё равно запрыгнул на спинку Лёхиного кресла. Посмотрел на хозяина, тот безмятежно храпел, шлёпая губами во сне. Появилась шкодливая мысль громко запеть, но Петрович её отогнал подальше.

— Готов? — спросил маг.

Петрович кивнул. Старик протянул руки в их сторону.

— Etis! Atis! Animatis! — гулко произнёс он.

Снаружи в башню ударило сразу несколько молний, и раскаты грома разнеслись на многие мили вокруг.

— Etis! Atis! Amatis! — пропел маг, заканчивая сложный пасс.

Петрович почувствовал, как мир вокруг него закружился в безумном хороводе, а потом вспышка яркого белого света заставила его потерять сознание.