Лёха — сокрушитель Вселенной

Глава 9 Противоестественно Безумный Сомнамбулический Богомерзкий Ритуал Игры На Гитаре

Когда палящее солнце милостиво повернуло к западу и перестало жечь так сильно, на горизонте показались красные черепичные крыши Ваар Кхута. Город был окружён садами, деревнями и слободами, высокие каменные стены опоясывали его, будто толстая змея свернулась в кольцо, сжимаясь вокруг наползающих друг на друга зданий. Лёха приободрился, пошёл чуть быстрее.

На дороге стали встречаться прохожие, они глядели на Героя с опаской и презрением, но он не обращал внимания, уверенно прихрамывая в сторону городских ворот. По обе стороны от главного тракта располагались кабаки и харчевни, шинки и корчмы, таверны и трактиры, соревнуясь между собой в изощрённости экстерьера, оригинальности вывески и привлекательности исходящих с кухонь запахов. Повсюду стояли коновязи и корыта с водой, привязанные лошади тихо ржали и фыркали.

Лёха почувствовал, как снова урчит голодное брюхо, но денег, чтобы купить еды, у него не было. Он остановился у какого-то трактира, почесал затылок. На вывеске была намалёвана какая-то рыбина, но с длинными усами и гребнем. Изнутри доносились музыка и смех. Избранный толкнул дверь и вошёл, Петрович юркнул следом.

— Добро пожаловать! — бодро поприветствовал его мужик за барной стойкой, но стоило Лёхе выйти на свет, голос мужика погас и стал равнодушным. — В «Речного Дракона»…

Завсегдатаи кабака обернулись к нему, музыка затихла, раздались приглушённые смешки. Паладин нахмурил брови, и в ту же секунду менестрели вновь начали играть, а посетители вернулись к своим разговорам, теряя всякий интерес к вошедшему Герою.

— С животными нельзя, — холодно произнёс бармен.

— Эй, я, вообще-то, птица! — воскликнул Петрович.

— Он заколдованный? — раздался чей-то голос из зала.

— Э-э-э… Ага, — ответил Лёха. — Он умный, срать не будет здесь.

Бармен хмыкнул, а петух гордо выпятил грудь и похлопал крыльями.

— Ладно, пусть остаётся. Еда, выпивка?

— Ага.

— Есть жаркое из индейки, есть пироги с ягодами…

— Пельмени есть? — перебил его Лёха.

— Что? — не понял трактирщик.

— Индейку тогда давай, — вздохнул Избранный, усаживаясь на высокий стул рядом со стойкой, топор он положил себе в ноги.

От слова «ягоды» живот снова неприятно скрутило, но это был посттравматический синдром, не более. Оплата здесь, судя по всему, была по завершению трапезы, а раз Лёха пришёл с заколдованной птицей, то и сомнений в его платёжеспособности не возникло. Говорящему петуху никто вроде не удивился.

— А крупа есть какая? Петуху насыпать, — совсем обнаглел Герой.

Трактирщик кивнул и скрылся на кухне, за шторкой. Оттуда раздался звон посуды, Лёха облокотился на стойку, ленивым взглядом окинул трактир. «Речной Дракон» оказался самым обыкновенным кабаком. За грубыми деревянными столами сидели простые работяги, попивая пивко после тяжёлого рабочего дня, в углу шла оживлённая игра в карты, на небольшой сцене местные барды играли незамысловатую лёгкую музыку, собирая гроши в жестяную банку.

Перед Лёхой незаметно возникла тарелка, от еды шёл ароматный пар, от которого рот сам наполнялся слюной.

— Наконец-то, бля, — пробурчал Герой, приступая к трапезе.

— Премного благодарен, — церемонно произнёс Петрович, когда перед ним поставили плошку с зерном.

Через несколько минут Лёха покончил с индейкой и сыто рыгнул, отодвигая пустую тарелку.

— Дружище, плесни пивка, по-братски? Или чё тут у вас, — произнёс он.

Трактирщик молча поставил перед ним здоровенную деревянную кружку.

— Вот это от души, — Лёха расплылся в довольной улыбке.

Паладин давно хотел попробовать местного пива, ещё с первого дня попадания. И как только Лёха поднял кружку, один из местных бардов заорал дебильную песенку.

— Колбаски плюхс! Котлетки бомс! — вопил менестрель, подыгрывая себе на гитаре.

Лёха с глухим стуком поставил кружку обратно на стойку, пенная шапка закачалась на поверхности, сползая по краям.

— Это чё за говно, — хмыкнул он.

— И будет пир на весь мир! И да затрясётся жир! — продолжал бард.

Избранный встал со своего места.

— Петрович, пиво посторожи, — произнёс он и отправился прямиком к надоедливому певцу.

— И сотрясётся в желудке вчерашний кефир! Восславим… — песня оборвалась на полуслове, когда Лёха дал музыканту смачного подзатыльника.

— Заткнись, бля, — Паладин замахнулся снова, отчего менестрель втянул голову в плечи, видимо, привыкший к такому обращению.

Все смотрели на Лёху, в зале повисла тишина.

— Говно какое-то играете, бля, — пробубнил Герой, и на всякий случай отобрал у барда инструмент. — Лабали бы чё до этого было, слова бы не сказал.

Какой-то другой бард начал спешно дудеть на флейте, третий его мелодию подхватил, и трактир вновь наполнился музыкой. Но без гитары. Гитару Лёха поставил рядом с собой, на всякий случай, и снова сел.

Пиво оказалось крепче, чем он ожидал. В таких кабаках обычно пиво бессовестно разбавляли, по крайней мере, в его родном Белозерске. Здесь до таких технологий то ли не дошли, то ли просто трактирщик следил за своей репутацией, но пиво оказалось отменным. Крепче, чем «Балтика 9». Лёха залпом осушил кружку, брякнул об стол и заказал ещё одну.

Трактирщик немедленно налил ещё, Лёха немедленно выпил. В голове приятно зашумело. Избранник Богини снова громко рыгнул и снова оглядел трактир. Ушибленный менестрель сидел в углу сцены со своими товарищами, которые старательно выводили незамысловатую мелодию, остальные посетители негромко общались между собой. Лёха почувствовал острое желание чего-нибудь отчебучить. Взгляд его упал на отобранную гитару.

Играть на гитаре Лёха любил, но почти не умел. Почти на каждой пьянке, где была гитара, Лёха непременно требовал сыграть ему дембельскую песню про чёрные сапоги, а если гитарист этой песни не знал, то в тот же момент получал по башке. Сам Лёха знал только «блатные» аккорды, баррэ ставить не умел, да и учиться не собирался. Ему хватало и так.

Герой повернулся поудобнее, взял гитару, провёл пальцами по струнам. Удивительно, но даже звук был точь-в-точь как у земных гитар. Хотя, даже если бы он отличался, Лёха бы не понял.

— Так бля, заткнулись, — прикрикнул он на местных бардов и снова провёл рукой по струнам, будто проверяя настройку.

Лёха откашлялся. Толстые пальцы медленно, один за другим, встали в нужную позицию.

— Сбивая чёрным сапого-о-о-м… — затянул он гнусаво, как его учили.

Учили его давно, ещё в армии, а практиковаться в игре он мог только на таких пьянках, и то не всегда, поэтому перед следующим аккордом пришлось остановиться и переставить пальцы точно так же, один за другим.

— С травы прозрачную росу-у-у… — пел Лёха, уверенный в своей неотразимости.

В уголке глаза выступила скупая мужская слеза, но Герой втянул её обратно.

— Наш караул идёт тропо-о-о-й… — продолжал он.

— Мужик, верни гитару! — раздался чей-то голос из зала.

— И каждый к своему посту-у-у…

По струнам Лёха бил невпопад, совсем не попадая в текст, но это его совершенно не смущало. Он играл свою любимую песню.

— И каждый думает о то-о-о-м… — Лёха внезапно остановился. — Бля, аккорд забыл. Так, чё там…

И на всякий случай начал песню заново, не обращая внимания на недовольные выкрики из зала.