Лёха — сокрушитель Вселенной

Глава 8 Лёха Смотрит В Завтрашний День

Лёха понуро брёл по пыльному тракту и пинал камешек перед собой. Петрович семенил следом, изредка отвлекаясь, чтобы клюнуть какого-нибудь жучка-паучка на обочине дороги. Настроение у Избранного Паладина было крайне паршивое. Абсолютно всё шло через задницу, а он таких поворотов не любил, предпочитая, чтобы всё было ровно и чётко.

Самого себя в таких поворотах Лёха, конечно же, не винил, а перекладывал всё на Босоногую Богиню, которая закинула его в «полную жопу», как он сам выражался. Сам Лёха, разумеется, всё делал правильно.

— Так мы, получается, идём бить Чёрных Приспешников? А куда? Говорят, они прячутся среди простого народа, — рассуждал петух.

Лёха молча хмурил брови, пропуская слова питомца мимо ушей.

— А ещё у них рога и когти. И маги среди них есть, — продолжал Петрович. — Хотя как они прячутся-то, с рогами? Хм.

Петух болтал сам с собой, совсем не замечая, что хозяин его игнорирует.

— Может, под шапкой прячут? Так ведь не всякие рога спрячешь… Когти-то и подрезать можно, а может, втягиваются, как у кошки, а вот рога как, никак же не втянешь…

— Петрович, бля! Заткнись! — не выдержал Избранный.

— Да я молчу! Ты чего?! Вообще не говорю! Из меня слова не вытянешь! — Петрович возмущённо захлопал крыльями.

Лёха запнул камешек куда-то в канаву, выругался себе под нос.

— Я ещё тот молчун! Хоть все перья выдёргивай, я и не пикну! Не, ну это я, конечно, так, образно выражаюсь… Перья мне ещё пригодятся, м-да. Но молчать буду! И слова от меня не услышишь больше! Только разве что сам попросишь, дескать, давай, Петрович, поговорим, да только я и тогда смолчу, вот!

— Петушара, бля! — взревел Лёха. — Кто тебя только говорить научил?! А главное, зачем?!

Петух замолчал на мгновение.

— Так ты и научил, — ответил Петрович.

— Бля-я-я… — протянул Герой.

— Что? Ты вот мне как имя дал, так я сразу и научился. А до этого был простой деревенский петух.

— Это как же?

— Не знаю. Волей Богини, наверное. У меня мозг размером с грецкий орех, как ещё-то?! — воскликнул петух. — Или ты думаешь, что я азбуку в курятнике учил? Кабы так, я бы уж давно в университет поступил. А может, даже в академию магическую.

Герой хрюкнул со смеху, представив питомца в мантии выпускника.

— И это чё, любой в академию поступить может?

Сам Лёха в своё время отчислился со второго курса путяги, где учился на слесаря. Ну, точнее не отчислился, а просто перестал ходить.

— Конечно! Если экзамены сдать. Но ты-то Избранный, тебя, может, и так возьмут! — радостно пропел петух.

Лёха представил себя в мантии выпускника, сидящего за партой, и вздрогнул.

— Да нахер оно мне надо, бля… — ответил он. — Я уж лучше по старинке, с локтя в хлеборезку…

— Так у нас и Гильдия Бойцов есть, — ответил Петрович.

— Уже поинтереснее. И чё они там делают?

Петух гордо выпятил грудь, радостный от того, что хозяин наконец обратил внимание.

— Отважно бьются против порождений тьмы! Охотятся на монстров, спасают принцесс!

— Принцессы, да-а-а… — протянул Лёха, причмокивая губами. — Эх, бабу бы… Приголубил бы любую…

Они с Петровичем шли вдоль бескрайних полей, засеянных пшеницей и рожью. Пыльный тракт, высушенный летним солнцем, казался бесконечным и тянулся до самого горизонта. Ни одной бабы в пределах видимости не было, только дорога, поля и редкие деревья, одинокие, как и сам Лёха.

Солнце довольно сильно припекало и светило прямо в глаз. Лёха пожалел, что у него нет кепки. Раньше он без кепки на улицу вообще не выходил, но кто её надевает, когда выходит покурить в подъезд? Поэтому он терпел, злился, но шёл под палящими лучами, бьющими по бритой голове.

Вообще ему в этом мире приходилось куда больше терпеть, чем в своём родном. В пачке осталось две сигареты, но он терпел, пока станет совсем невмоготу. Терпел голод и холод, спал под кустом, словно бомж. Терпел надоедливого петуха, который, почуяв свободу, не замолкал ни на секунду. Но терпилой Лёха быть не хотел и не собирался, поэтому упорно шёл вперёд.

Где-то там, впереди, как утверждал Петрович, лежал могущественный город Ваар Кхут, вотчина Ледовласого, властителя русарских земель. Город — это хорошо, думал Лёха. В городе не приходится жрать ягоды с куста и пить из лужи, а всегда можно раздобыть и пищу, и бухло, и крышу над головой, и женщину. В городе можно затеряться, да так, что ни одна мусорская шавка не найдёт. В городе можно легко подняться и заработать. Лёха всегда считал себя больше городским жителем, чем деревенским, и в городе чувствовал себя комфортнее.

— А ещё они проводят турниры, устраивают мордобой стенка на стенку, играют в чатрандж, соревнуются в колке дров и… — разглагольствовал петух, но Избранный его перебил.

— Ну-ка, постой. Ещё разок повтори.

— Что? Точно, у тебя же топор есть! Хочешь дрова колоть?

— Да бля! До этого! — раздражённо прикрикнул Лёха.

— Умеешь в чатрандж? Неожиданно… — произнёс петух.

— Про мордобой ты что говорил?

Бить людей в морду Лёха умел, несмотря на поражение от Лютомысла. Но даже у лучших бывают промахи. Три года занятий в секции и второй юношеский разряд по боксу. Лёха до сих пор считал это лучшим своим достижением.

— Стенка на стенку. Собираются и дерутся, — объяснил Петрович. — Не зря же они Гильдия Бойцов.

Лёха мгновенно понял, как поднять бабла и прийти к успеху. Рассуждал он просто — это отсталый феодальный мир меча и магии, значит, спортсменов и, тем более, профессиональных боксёров, тут нет и не будет ещё лет пятьсот. Значит, Лёха будет первым, кто умеет драться по боксёрской технике, а раз никто больше так драться не умеет, то обязательно станет чемпионом. Он живо представил, как стоит на ринге после тяжёлой схватки за чемпионский пояс, рядом лежит поверженный враг, рефери объявляет его победителем, а местные красотки пищат от восторга. Избранный Паладин довольно ухмыльнулся.

— А один на один, тоже дерутся? — спросил он.

Петрович издал звук, одновременно похожий на кудахтанье и смех.

— Конечно! Что за глупости спрашиваешь?! — воскликнул он.

— Слышь, бля, глупости… — огрызнулся Лёха. — Долго ещё до твоей Воркуты?

— Ваар Кхута, — поправил его петух. — Не знаю, скоро, может, доберёмся. А что?

— Буду хлебальники крошить, — воинственно произнёс Паладин.

Он сунул топор под мышку и неуклюже побоксировал с тенью прямо на ходу. С топором под мышкой и в резиновых шлёпанцах это выглядело нелепо, но Петрович виду не подал.

— На, нах, ёпт! — Лёха провёл мощный апперкот невидимому противнику и выронил топор.

Топор попал обухом ему по ноге, а Петрович выучил новое матерное слово.