Леонард и Голодный Пол

Глава 6 Грейс перед едой

Грейс взяла отгул на полдня посреди недели, чтобы где-нибудь пообедать вместе с родителями, а потом немного прогуляться. Теперь, когда они «нашли общий язык», она стала специально выкраивать для них время, компенсируя невнимательность своей юности и тех многочисленных случаев, когда их общение оказывалось скомканным и совсем не таким, как родители того заслуживали. Хотя Хелен и Питеру не очень-то нравился их «общий язык», они были счастливы провести время с дочерью на любых условиях.

До встречи у Грейс оставалось несколько минут, и она заглянула в книжный магазин купить что-нибудь отцу. Питер читал много, но теперь в основном газеты и журналы, а не романы или книги, развивающие личность. Грейс бродила среди столов и рассматривала выставленные экземпляры — какие-то она уже читала, какие-то собиралась прочесть и почти купила одну в качестве евангельского подарка с надеждой, что ему понравилось то же, что и ей. В глубине магазина располагался отдел с огромным количеством книг по истории и прочим весьма серьезным предметам, нечто вроде яслей для старичков, которые могли там подождать, пока их жены расхаживают по магазинам. Грейс взяла в руки громадный фолиант про Сталинград и подумала, что ничто так не подходит для «дара», как большой том в твердом переплете. Конечно, всегда можно было сделать ставку на что-нибудь экзотическое, к примеру на рассказы подающего надежды южноамериканского писателя или на дебютный роман молодой писательницы с парой-тройкой откровенных сцен. Но в конце концов она остановилась на романе признанного американского автора средних лет, подписанного самим мэтром. Подразумевалось, что всего-то через пару недолгих лет покупателю гарантируется статус миллионера. Все еще не утратив чувства справедливости старшего ребенка, присущего ей с младых ногтей, она также выбрала кое-что для Хелен. Это было нетрудно: кулинарная книга или руководство для садовода всегда выручат; правда, Грейс и не подозревала, как смертельно надоела матери такая макулатура. Стоя в очереди, Грейс проверила телефон: несколько имейлов, где ее адрес поставлен в копию, но, к счастью, ничего, что требовало бы немедленных действий.

Грейс пришла в ресторан рано и выбрала столик наверху. Это был ресторан итальянской кухни — удобный вариант для всех. Хелен готова была пробовать что угодно, но Питер, человек старой закалки, боялся уйти из ресторана голодным. В зале царило приятное оживление, хотя период модного ажиотажа, слава богу, уже миновал. Увидев при входе в зал родителей, Грейс помахала им.

— Привет, детка! Надеюсь, ты не долго нас ждешь, — сказала Хелен.

— Совсем нет. Рада вас видеть.

— Привет, Грейс! — сказал Питер с улыбкой, в которой читалось: «Моя девочка уже совсем большая». — Прекрасно выглядишь.

Грейс и правда выглядела прекрасно. Цвет лица у нее до сих пор был свежим и естественным, на работе она достигла того уровня, когда платят хорошую зарплату, она знала, какие наряды ей идут, и, как правило, могла их себе позволить.

— Прежде чем мы начнем, я хочу кое-что вам подарить. Итак, папа, я знаю, ты что попало не читаешь, но эта вроде бы хорошая книга, и, кажется, ты уже читал этого автора, ту его вещь, которая получила премию. Я прочла аннотацию на обложке и решила, что тебе понравится. Мама, а тебе вот это — индийская кухня, хотя ты не ее фанат, но, может быть, найдешь что-нибудь интересное.

— Спасибо, радость моя, ты молодец, — сказала Хелен. — Ну, как дела? Уже решили, какие будут цветы и торт, или еще выбираете?

Грейс постигла неудача с некоторыми свадебными приготовлениями, поэтому несколько раз поздно вечером приходилось по телефону обсуждать их с Хелен.

— Думаю, сейчас уже все в порядке. Я нашла одного замечательного флориста. Он, правда, свадьбами не занимается, но у него достаточно цветов, чтобы сделать букеты и украсить алтарь, а я куплю банты и прочие штучки для украшения прохода между рядами в начале и в конце. Кондитер еще должен мне отзвониться. Потом я пошлю ему эсэмэску, — ответила Грейс и положила телефон на стол. — Извините, я отпросилась на полдня, и на работе знают, что мне можно звонить, только если вопрос стоит о жизни и смерти, но мало ли что.

— А как поживает Эндрю? — спросил Питер. — Надеюсь, ждет с нетерпением. Скажи ему, я уже купил костюм. Темно-синий. Так что он может надеть фиолетовый из мятого бархата.

Грейс улыбнулась и выпила воды.

— Спасибо, папа, но, думаю, оставим фиолетовый на медовый месяц.

— Вы бы заглянули к нам вдвоем на выходных, — предложил Питер. — Мы сто лет не сидели вместе, не болтали. Я как раз говорил маме, что было бы славно теперь почаще видеть Эндрю, раз уж он выпросил у нас твою руку.

— Он, наверное, занят. Все время в разъездах. Когда он вернется? — спросила Хелен.

— Только на следующей неделе. Он в Амстердаме. У него есть несколько свободных дней, но на такой короткий срок нет смысла лететь домой, поэтому мы вечерами просто разговариваем по скайпу. Я узнаю, когда он возвращается, и мы посидим с вами перед главным событием. Не верится, что осталось всего две недели с небольшим. Но я почти все организовала. Осталось то, что можно сделать только в последнюю минуту. Как там мой любимый братик?

— Замечательно. Все время чем-то занят. Решил участвовать в конкурсе, организованном Торговой палатой. Пытается придумать новый прощальный оборот, который следует писать в конце имейла. Передам от тебя привет. Я без конца ему говорю, что нужно подумать о костюме. У него размер нестандартный, так что «Маркс и Спенсер» не подходит. Сказала ему, что ремень и ботинки должны сочетаться. Да, кстати, мы решили вопрос с Леонардом по поводу «пары». В общем, все в порядке.

— Чудесно, — сказала Грейс. — С цифрами придется ужаться. У меня была слабая надежда, что не придут некоторые коллеги с работы. Вообще-то, я никогда не собирала в одной компании коллег и родных.

— Мы очень постараемся никого не разочаровать и ни в ком не разочароваться, — сказал Питер. — Не пора ли уже заказать? Начнем с закусок?

В меню было много популярных и вкусных блюд, правда, пицца, спагетти болоньезе и им подобные отсутствовали.

— Закажу из комплексного меню, — сказала Грейс. — Я уже знаю, что выберу. Знаете, на работе ко мне все так понимающе отнеслись. Я столько времени потратила на интернет и личные телефонные переговоры, и никто мне даже слова поперек не сказал. Поэтому стыдно мне было бы говорить, что надеюсь не увидеть их на своей свадьбе. Извините, я опять о своем, давайте вернемся к обеду. Для начала я возьму спаржу с беконом, а потом вот эти ньокки с трюфелем.

— Ньокки? А я думал они называются «гнокки», — сказал Питер. — Я, пожалуй, закажу суп и пасту с курицей.

— И я тоже, но в качестве закуски я возьму брускетту, а потом грибное ризотто, — сказала Хелен.

— Это не то же самое, — отозвался Питер.

— Я хотела сказать, что тоже выберу из комплексного меню. Но спасибо тебе за бдительность.

Они продиктовали заказ до невозможности красивому официанту, который, как это обычно бывает, принялся без умолку разглагольствовать об умении итальянцев наслаждаться едой и, кратко повторяя заказ, не отрывал глаз от Грейс.

— Кажется, ты ему понравилась, — заметил Питер, когда официант ушел. — Завидная партия, не находишь? Сколько чаевых, и все без налогов!

— Может, Эндрю позволит мне завести второго мужа на случай своих командировок.

— Любой женщине одного мужа больше чем достаточно, — вмешалась Хелен. — Мне все не верится, что ты выходишь замуж. В этом смысле мы в нашей семье очень осторожные. Я провела долгий и тщательный анализ претендентов, прежде чем выбрала того, кто мне подойдет.

— А я знал, что, если не стану торопиться, все хорошенькие девушки начнут постепенно понижать планку, пока наконец не достигнут моего уровня, — вставил Питер.

— У меня было странное чувство после помолвки, — снова заговорила Грейс. — Я не знала, как называть Эндрю, когда о нем заходила речь. Сказать «бойфренд» я уже не могла, а «жених» звучало как-то фальшиво. Помню, однажды я была в пабе и, стоя в очереди в туалет, увидела на двери надпись «занято». Я тогда подумала: «О, это же про меня. Я тоже занята Эндрю, и мне нет дела до других». Глупо, да?

Закуски принесла официантка. Она никому в глаза не смотрела, включая Питера, попросившего соли.

На столе зазвонил телефон Грейс.

— Не буду отвечать, — сказала она, полная решимости не лишать родителей своего внимания, однако телефон со стола все-таки не убрала.

— Не планируете куда-нибудь поехать? Вы столько лет вместе, нужно наконец получить настоящее удовольствие от жизни, — сказала Грейс. Она постоянно советовала им посетить какие-нибудь города, отдохнуть на солнечных курортах, побыть там вдвоем без Голодного Пола, потому что чувствовала, что это будет крайне полезно и для них, и для него.

— Пока ничего не организовали, — ответила Хелен. — Мы все сейчас в ожидании вашей свадьбы. Но, вообще, подумываем про сентябрь. В июле и августе слишком жарко, а твой папа плохо переносит солнце.

— Все равно я бы хотел, чтобы моя кожа актуального оттенка белой арт-галереи приобрела оттенок хотя бы магнолии, — сказал Питер, поднеся ко рту ложку недосоленного супа.

— Ты придумала, что будет делать твой брат во время венчания? Не надо поручать ему ничего особенно заметного. Просто, знаешь, лишь бы принял участие, — сказала Хелен.

— Да, конечно. Мне бы очень хотелось, чтобы он участвовал, но хорошо бы найти такое дело, которое он выполнит с воодушевлением. Ты же знаешь, какой он бывает, когда ему приходится делать что-то неинтересное. Просто начинает бродить, не соображая, что к чему, а я не хочу, чтобы он все утро волновался, что станет помехой. Я не перфекционист: просто я буду рада, если в этот день мы будем все вместе.

— Может, ему молитвы почитать? — предложил Питер, успев доесть свой суп к тому моменту, как принесли соль.

— Проблема в том, что он редко ходит в церковь — честно говоря, как и я, — начнет беспокоиться потому, что не знает, когда положено креститься, где встать и когда его очередь. Может быть, предложить ему собирать пожертвования? Есть небольшой риск, что он что-нибудь уронит, но, думаю, справится.

Грейс уже поднесла ко рту насаженный на вилку первый кусочек спаржи.

— Обычно это делают матери новобрачных. А если попросить его почитать из Библии? — спросила Хелен.

— Та же проблема, что и с молитвами. Будет путаться. И, знаешь, иногда перед большой аудиторией он просто цепенеет, хотя, думаю, он нисколько не боится. Просто впадает в легкий транс. Как будто понимает, как редко человек оказывается перед таким количеством народу, и поэтому стоит и ждет, впитывая всю атмосферу, пока его не уведут. Я наблюдала такое однажды в школе, когда он выиграл приз за успехи в естественных науках. Стоял как восковая фигура. Может, попрошу его раздать молитвенники или поинтересоваться у гостей, с чьей они стороны: жениха или невесты. Что-нибудь в этом роде. Как на свадьбах по телевизору.

— Можно, конечно. Но это не совсем соответствует его положению, или я не прав? — сказал Питер, глядя на вилку Грейс.

— А что, если он сделает это вместе с Леонардом? Все-таки моральная поддержка. Они же будут «парой», так что это, в конце концов, не вызовет вопросов. Ешь, дорогая, — сказала Хелен.

— Главное, чтобы он не почувствовал, что его задвинули. Я хочу сказать, что он ведь входит в число ближайших родственников, плюс мы трое. Надо, чтобы он знал, что тоже участвует, — сказала Грейс, наконец отправив спаржу в рот.

— Ну, по-моему, он будет счастлив, — ответила Хелен. — Для него весь этот день станет праздником, так что будем считать, мы все решили. Скажу ему и еще раз напомню про костюм. Питер дал ему денег, и они все еще лежат в ящике стола, так что я никакие отговорки не приму. Снова напомню ему, как только вернемся домой. Ты предпочла бы какой-то определенный цвет для его костюма или, наоборот, есть цвет, который тебя не устраивает?

— Цвет любой, какой ему нравится. У меня есть любимые цвета, которые вселяют в меня уверенность, когда я иду на интервью или на презентацию. Может, и у него тоже. Пусть сам решает.

— Не знаю, не знаю. Он не очень умеет принимать решения, если они не касаются того, что его по-настоящему волнует. Может, лучше я ему скажу выбрать костюм под цвет платьев подружек невесты? Или тогда он будет выглядеть как шафер? — засомневалась Хелен.

Они часто говорили о Голодном Поле в таком духе, неизменно считая себя чем-то вроде бамперов на боулинговой дорожке, отталкиваясь от которых Голодный Пол, словно шар, мог катиться вперед. Они спасали его от земных опасностей, направляя его пусть к скромным, но все-таки достижениям. Их отношение было искренним, человеколюбивым и, возможно, даже необходимым. И все же, когда кого-то любишь, трудно бывает понять, где кончается забота и начинается назойливость. Доказательством их искренности было то, что у каждого — по отдельности и без общего обсуждения — возникли сомнения на этот счет. Откуда ты знаешь, что являешься благой силой? Приходило ли тебе в голову, что мир без тебя не пропадет? В какой момент протянутая рука помощи хватает и держит? Тот факт, что Голодный Пол не сопротивлялся их усилиям, не обязательно доказывал, что помощь родных была кстати. Точно так же можно было предположить, что нехватка самостоятельности у Голодного Пола — это не оправдание их вмешательства, а следствие. Помощь человеку легко входит в привычку для обеих сторон, а людям зачастую приятнее быть опекунами, чем подопечными. Питер всегда говорил, что Голодный Пол был для Хелен «рыбой-солнцем». Много лет назад, еще до рождения детей, Хелен и Питер побывали в океанариуме в калифорнийском Монтерее. Предпочтение океанариумов зоопаркам было одним из самых ранних примеров того, как их личные пристрастия, изображенные в диаграмме Венна, часто удивительным образом пересекались. Среди грациозных акул коралловых рифов, немыслимых медуз и маскирующихся скатов плавало нечто, похожее на отрубленную голову: большая, перекошенная, перемещающаяся боком и отражающая свет рыба, у которой при этом был совершенно растерянный вид. Она называлась рыба-солнце, и Хелен сказала, что именно она ей понравилась больше всего. Услышав эти слова, Питер посмотрел на жену. И увидел в ее лице сосредоточенное, искреннее выражение. Обычно он посмеивался над Хелен, утверждая, что она нарочно выбирает что-нибудь оригинальное, но в тот момент понял, что она говорит от чистого сердца. Хотя жена ничего не объяснила, Питер догадался, что рыба-солнце была выбрана потому, что такое существо больше никто не выберет. Прекрасному сердцу Хелен больно было сознавать, что есть на свете создание, которое всю жизнь так и останется без любви, и она попыталась исправить это, сознательно проникнувшись к нему нежностью. И точно так же, когда после двух выкидышей у нее родился сын, который был совсем слабенький, она дала себе слово, что, если он выживет, она никогда ничего больше не будет просить или ожидать от него. Поэтому она принимала Голодного Пола таким, какой он есть, и не мешала ему двигаться по жизни, подобно рыбе-солнцу, своим естественным блуждающим курсом.

Отец Питера умер, когда тому было всего девять лет, и он вырос, толком не зная, как складываются отношения у мальчиков и мужчин, а потому всегда отходил в сторону и прятался в свои мысли, вместо того чтобы предложить миру еще один сомнительный вариант самого себя. Когда Хелен была беременна Грейс, родители не знали пол ребенка до самого рождения, и все это время Питер ощущал неловкость, когда представлял, что может родиться мальчик. Ему едва хватало мужественности, чтобы прожить собственную жизнь, не говоря уж о том, чтобы поделиться ею с сыном. Когда родилась Грейс, Питер почувствовал облегчение: по крайней мере, у него как родителя будет практика, прежде чем придется воспитывать мальчика. Когда же появился Голодный Пол, времени на решение абстрактных проблем практически не оставалось, потому что первые недели были целиком заполнены волнениями и бессонными ночами. Позже в школе Голодный Пол всегда производил впечатление уязвимого ребенка — был слишком мал для своего возраста, и друзей у него набралось немного. Питер постоянно боялся, что сына начнут травить. Эти переживания по поводу уязвимости своего ребенка влекли за собой чувство вины, но боялся ли он за Голодного Пола или все-таки за самого себя, не зная, справится он с ситуацией, если ребенок станет изгоем, или нет? Когда сын окончил школу, Питер, наверное, мог бы постараться помочь ему найти подходящую работу — у мальчика была склонность к естественным наукам, и он умел размышлять, но никаких идей относительно будущей профессии у него не возникало. Однако Питер предоставил Голодному Полу самому выбирать себе путь или, точнее, не выбирать. Как отец Питер мучился от мысли, что, используя какие-то неведомые родительские приемы — мужские разговоры по душам или, быть может, поездки на рыбалку, — он мог бы несколько лучше подготовить Голодного Пола к жизни.

Когда Голодного Пола привезли из больницы домой, Хелен и Питер с воодушевлением твердили Грейс, что она теперь стала старшей сестрой, и объясняли, как это важно. Спустя несколько лет, когда Голодный Пол пошел в школу, Хелен серьезно поговорила с дочерью об обязанностях и ответственности, выпадающих на долю старшей сестры, особенно такого человека, как ее брат. Грейс восприняла этот разговор с полным пониманием: ей очень хотелось быть не только образцовой дочерью, но и образцовой сестрой. Без дальнейших бесед и продуманных решений Грейс продолжала оставаться для Голодного Пола его идеальным ангелом-хранителем и в средней школе, и во взрослой жизни. По правде сказать, она даже никогда не задумывалась, сняты ли с нее те обязательства, которые она взвалила себе на плечи еще маленькой девочкой. Планируя свадьбу и замужество, она начала прикидывать, получится ли у нее начать новую жизнь, не отказываясь от старой. И Грейс стала подталкивать родителей к идее дать Голодному Полу больше независимости, да и самим стать независимее. Где-то в уголке ее беспокойного сознания затаилась мысль: кто же станет присматривать за Голодным Полом, когда родителей не будет, если он так и не научится справляться с самим собой? Тот факт, что эта роль уготована ей — а она была единственным реальным кандидатом, — вселял в нее ужас. Она не хотела застрять во времени с мальчиком, которого впервые увидела в возрасте трех лет, поэтому начала строить другие планы и привязалась к Эндрю, чтобы ослабить свои обязательства по отношению к Голодному Полу.

И вот при таких глубоких подводных течениях, не вызывающих даже ряби на поверхности, три человека, которые очень любили друг друга и очень любили Голодного Пола, обсуждали за итальянскими блюдами обстоятельства своей жизни. Разговор был долгим, потому что Грейс ела разборчиво, а родители были только рады — для них в ее обществе время просто останавливалось. За кофе они заговорили о семейной жизни, и Грейс подбросила в беседу теоретический вопрос: почему брак Хелен и Питера оказался таким счастливым? Этот вопрос прозвучал бы неловко, будь он задан любой другой семейной паре, у которой за долгие годы набралось достаточно разногласий.

— Есть одно средство, — рискнул высказаться Питер, выразительно подмигнув в сторону Хелен.

— Папа, я серьезно. Мне надо знать, как получилось, что вы так долго вместе, ведь многим это не удается. Некоторые расходятся, когда дети уезжают из дома или когда оба родителя выходят на пенсию и вынуждены снова жить вдвоем, после того как много лет им приходилось думать только о большой семье. Мне кажется, опасность разойтись подстерегает постоянно.

— Ну если ты хочешь получить серьезный ответ, — начала Хелен, — я думаю, надо на первое место всегда ставить свои отношения. Я подчеркиваю, именно ставить на первое место, а не просто сообщать об этом в валентинках и всяком таком. Я даже скажу так: дети должны быть на втором месте. Иначе ты погрязнешь в родительских заботах и забудешь, что твой муж или жена — главное. И прежде чем ты это поймешь, окажешься в самой ужасной ситуации: в браке, с детьми, но очень одинокой. Поскольку вы оба будете меняться, вы периодически станете терять друг друга. Нужно уметь снова находить, и — в этом-то все дело — вместо того, чтобы пытаться возродить прошлое, надо уметь преобразовывать себя и свои отношения. Приходится время от времени начинать новые отношения с тем же самым человеком. Сейчас мои слова тебе ни о чем не говорят, но в какой-то момент твоей семейной жизни с Эндрю они могут обрести смысл.

Хелен объясняла все подробно, как человек, которому эта мысль далась нелегко. Питер даже не попытался хоть немного разбавить возникшую за столом атмосферу назидательности, понимая, что любимая жена говорит абсолютно искренне.

— Спасибо, мама. Похоже, дело трудное. По-моему, тут очень легко ошибиться.

Грейс наклонилась вперед, держа обеими руками бокал с водой.

— Не стоит беспокоиться раньше времени, дорогая. Просто доверься интуиции, даже если ее трудно поймать из-за кучи дел. Слушайте, как-то неожиданно мы все посерьезнели. Давайте прогуляемся. Придется мне со слезами вспоминать этот чизкейк, когда на следующей неделе буду взвешиваться в «Сильвер слиммерс», — в моем возрасте за каждый десерт платишь дважды.

Хелен сделала знак красавцу официанту, и они стали собираться. Потом начались неизбежные пререкания на тему, кому платить, и Грейс отпихивала руку отца от принесенного счета.

На улице мартовская погода еще не решила, какой ей быть. После долгой и нудной зимы солнце — там, где оно проглядывало, — казалось ярче, чем на самом деле. Они взялись под руки, чувствуя, что хорошо и плотно пообедали, и, щурясь от ветра, пошли вперед. У Грейс на дне сумки зазвонил телефон.