Литература родного края

Юрий Подкорытов

Когда с берёзы слетел последний жёлтый листок и дикие гуси построились в треугольник, воробей Чивик сказал:

— Полечу и я на этот самый юг!

Его друзья засмеялись:

— Чивик, Чивик, куда тебе! Жил бы дома. Вот скоро зима придёт, весело будет в городе.

Не послушался Чивик. Улетел.

Год прошёл, другой. А Чивик не возвращался из жарких стран.

— Наверное, понравилось ему там, — решили воробьи.

— А может, погиб он, бедняга, — горевали другие. — Жалко Чивика, такой весёлый, такой забияка был...

Только сказали это, слышат, на соседнем дворе шум, драка.

Два воробья из-за жучка пыль столбом подняли, дерутся.

Разняли воробьи драчунов и видят: Чивик!

Порадовались все, зачирикали:

— Здравствуй, Чивик! Сколько лет, сколько зим тебя не видели! Ну как там, на юге-то?

Чивик пёрышки пригладил и рассказал:

— В заморских краях нашему брату, серому воробью, житьё ничего. Тепло, мошкары много. А только, братцы мои, как вспомню я свой город, да снег на улицах, да вас — сразу слёзы на глаза навёртываются. Вот я и вернулся обратно.

Удивились воробьишки словам Чивика. А старый воробей сказал:

— Знаешь, Чивик, я тоже много полетал по свету, но лучше нашего края нигде нет.

Вопрос:

Почему Чивик вернулся обратно?

(в сокращении)

Давно это было или совсем недавно — кто знает? Слушай...

У грозной Молнии трое сыновей было, и каждого Огнём Великаном величали. Старшие к делу приставлены были: печи топили, железо варили, машины паровые обслуживали — да мало ли огневой работы?

Трудились братья честно. Хорошими помощниками людям были.

Старший Огонь по железу мастером был: плуги, топоры, грабли мастерил. Средний Огонь Великан по чугуну искусен: посуду для домашнего обихода делал, фигурки разные чугунные отливал отменно. Для радости людской. Почёт и уважение за работу свою братья имели.

А младший Огонь непутёвым был. Озорник, задира. И принарядиться любил. Носил он одежды красные с голубой и дымчатой отделкой. Дружка-приятеля себе заимел — Красного Петуха, бездельника и забияку. Красный Петух тоже весёлую жизнь любил: только бы на гармони с колокольчиками играть да лихие песни горланить.

Ох и проказничали они! Пустит, бывало, Огонь своего дружка Красного Петуха по крышам крестьянских дворов — через час от хозяйства кучка золы да головёшки тлеют.

А то и на Заповедный лес накинутся. Огонь Великан горячими ручищами деревья вековые валит, сосны с корнями выворачивает, зверьё из нор да берлог выгоняет. А Красный Петух искры рассыпает, мелкую живность огненным клювом клюёт, жаркими шпорами бьёт. Посевы пшеницы золотой не раз выжигали. Им-то забава, а людям разоренье. Боялись люди младшего Огня Великана, рыжим разбойником звали.

Старшие братья всё время младшего Огня совестили, на работу звали. Да куда там! У братьев фартуки рабочие, прокопчённые, и руки горелым железом пахнут. Сморщится младший Огонь, отвернётся, лихо тряхнёт кудрями — и опять пошло-поехало...

...Узнала грозная Молния о безобразиях этих, разгневалась очень и приказала: Красного Петуха в омуте глубоком утопить, а младшего Огня Великана в камень малый запрятать да и закинуть подальше. В наказание.

Сказано — сделано. Потащили Красного Петуха к омуту глубокому. Упирается Петух, дурным голосом кричит, прощенья в слезах просит. Да не тут-то было.

А Огня рыжего бедового в камень малый запрятали да и закинули подальше. Летел, летел камень и где-то в Стране Голубых Озёр в болото шлёпнулся...

...Жил в те времена в Стране Голубых Озёр дед Куделька. Смолоду ходил-бродил он по горам, по лесам, все земные кладовые изучил, в травах лекарственных не худо разбирался.

Глаз у Кудельки приметливый, на работу весёлый. Всё у него спорилось, любое дело в руках горело. Да и в мастерстве огневом не в последних числился. Под началом у большого и умного человека был. У него и тайну булата перенял.

Построил он себе на старости лет неказистую избушку в глухой лесной деревушке. К самой горе прицепился. Хоть и мала горница в избёнке, да светла. На стенах пучки трав душистых висят от болезней всяких. Чистота, порядок во всём — каждая вещь своё место знает.

В одно оконце глянешь — раскинулась в мареве зелёном уральская тайга, в которой зверей и птиц несчитано. В другое посмотришь — голубая жемчужина озера глаза слепит. На крылечко выйдешь — слышно, как щука хвостом воду бьёт да рыбью мелочь по камышам гоняет.

А вокруг деревушки — синие горы, заросшие щетиной сосен. Яркими свечками ели горят, качают белыми шапками цветов тоненькие рябины. Прыгая с камешка на камень, падают с гор звонкие речки. Вербы роняют в студёные воды лёгкий пух, а по берегам — непроходимые заросли черёмухи...

...Уважали деда Кудельку в деревне за мудрость и старость, за советом не раз приходили. А дед Куделька мужикам молодым как бы невзначай подсказывал: такая-то, мол, гора малахитом богата, а в таком-то вот месте золотая жилка пробежала.

Слушай дальше. Скоро сказка сказывается, а время ещё быстрее на ковре-самолёте летит.

Посеребрили годы деда Кудельку, к земле пригибать стали. И сила уже не та, и глаз туманиться стал. Внуки и правнуки ему и дровец на зиму привезут, и еды всякой довольно принесут. Сиди, мол, дедка, на крылечке да на жарком солнышке грейся — ты своё честно отработал. Рыбалкой побалуйся.

А рыболовной снасти у деда много! И жерлицы[1] на щуку чубастую, и на карпа — своя ловушка, и на ерша закидушка.

Старику много ли надо? Почти весь улов соседке-вдове отдавал. Пусть с мальчишкой своим, Пострелом по прозванию, на здоровье едят.

А мальчишка таким непоседливым был — то там, то сям его видят. И всё-то ему любопытно, всё узнать хочется.

Только дед Куделька удочки разложит, Пострел тут как тут. И начинается...

— А на какую насадку чебак берёт? Как кружки на воду ставить? Да как...

— Тише ты, Пострел. Эдак всю рыбу распугаешь...

Удивляется Пострел:

— Да разве рыба слышит?

— А то как же. И разговаривает.

— По-рыбьи?!

— Ага. Вот сейчас карпу ёрш про тебя сказал: вон, мол, Пострел-Семидел к нам на озеро пожаловал.

Мальчишка обиделся было:

— Никакой я не Семидел. Павлушка я.

А дед Куделька хитро щурится:

— А ты посчитай, посчитай, сколько ты дел с утра переделал? Козла Ваську из огорода прогнал — раз, сестрицу Алёнушку умыл — два, коту Яшке молока в плошку налил — три, гусей хворостиной на луг выгнал — четыре...

— ...Мамкину чашку разбил — пять, в избе подмёл — шесть да в пятнашки поиграл — семь! Ой! И в самом деле — семь! И как это ты узнал, дедка? Ты волшебник, да?

Посмеивается дед Куделька:

— Никакой я не волшебник. Старик обыкновенный. Долго небо коптил — вот и ума накопил.

Не верит Пострел:

— Нет, чудной ты какой-то! И одёжка у тебя непонятно из чего сделана.

— Одежду я себе из горного льна мастерю. В работе удобна и Огня не боится. Стой! Никак щука попалась? Так и есть. Отвоевалась, зубастая! Ну, Пострел-Семидел, бери улов за жабры да тащи домой. Только смотри, не кричи громко, соседа разбудишь. Он поспать ой как любит!

И верно. Соседом деда Кудельки никудышный мужичонка был. С рыжеватинкой в волосе да со ржавчинкой в голосе. Верхушкой его прозвали. За десяток дел сразу брался, да ни одного до конца не доводил. Всё верхоглядом. А на язык был подковыристый, занозистый.

Бежит Пострел домой, а сам песенку напевает:

Проснулся Верхушка. Потягивается, охает, нечёсаной башкой крутит. Ругается:

— Лихоманка вас затряси! Поспать не дадут. То петухи орут, то мальчишки песни поют. Ишь, какая рыбина-то! Откуда волокёшь?

— А мне дед Куделька дал, — и похвастался: — Я уже с утра целых семь дел переделал!

— Хы, — зевнул Верхушка. — Семь! Да я сразу десять делаю. Вот только не везёт мне... Хоть бы камешек какой дорогой найти — я б тогда...

— Куда тебе! Матушка говорит про тебя — и простого камня не заметишь, пока не запнёшься.

Рассвирепел Верхушка:

— Цыц! Я тебе!

Прогнал Пострела, рассуждает сам с собой:

— Нет, не везёт мне. Десять дел сразу делаю — ни одного не видно. И куда деваются? Эх, разбогатеть бы мне!.. Сегодня опять тот же самый сон видел: иду я будто, а камни дорогие кругом валяются. Играют, переливаются. Однако, что дальше-то было?.. Досмотреть бы надо...

И Верхушка снова завалился спать.

Спит Верхушка и не знает, что к нему Варнак Разбойничек подкрадывается. Усищи у Варнака, что у таракана, — длиннющие, серьга в ухе. Одет в кафтан атласный, шёлковым поясом подпоясан...

...Варнак Разбойничек подсмотрел, как шлёпнулся возле озера камень, в котором Огонь Великан запрятан. Умишко-то у Варнака Разбойничка неповоротливый был, однако смекнул, что к чему. Неспроста, думает, камешек-то с неба свалился. Хоть красоты в нём мало, а сила — большая. Гудит в нём рассерженный Огонь, грозится, выпустить требует. Положил Варнак Разбойничек камень в карман и пошёл в деревушку — поживу искать.

Время для разбоя Варнак удобное выбрал: взрослые мужики при деле были, а бабы с ребятишками в лес ушли. Одни старики в деревне остались, да Верхушка сны богатые смотрел.

Разбудил Варнак Разбойничек Верхушку:

— Гони золотишко! А не то сей момент поганой жизни решу!

Завертелся Верхушка юлой, упал Варнаку в ноги, сапоги слезами уливает:

— Кормилец! Не погуби! Да откуда у меня золотишко? Гроша ломаного за душой нет. Гол как сокол.

— Добром не отдашь, сам заберу. Камешек у меня такой есть. В нём Огонь Великан находится. Вот он сейчас тебе бороду маленько подпалит, сразу добро передо мной выложишь.

— А нельзя ли, господин Варнак, деду Кудельке бороду подпалить? Богатющий старик! Чертознай, с Водяным дружбу водит, вон он с рыбалки идёт.

Пнул Варнак Верхушку — брысь! Заверещал Верхушка зайцем и бежать бросился.

А Варнак к деду Кудельке:

— А ну-ка, дед, бросай свои удочки да признавайся, где золотишко да меха дорогие запрятал? Гони богатства!

— Ишь ты, быстрый какой, — отвечает дед Куделька, — богатства своими руками добывают. Вот наши мужики из горы вернутся — научат. У них руки крепкие.

— Да ты что, старый! Я же Варнак Разбойничек, мне и полагается чужими руками жар загребать. Эй, Огонь Великан! Потешь меня забавой молодецкою, узнай у старика, где и что лежит.

Ударил он камнем по камню. Выскользнул искрой Огонь Великан, задышал жаркой пастью:

— Этого, что ли, прижечь? Да мне раз дохнуть! Старикашка-то махонький, сгорбленный, сухонький, бородёнка на мочало смахивает. Дохну — он, как высохшая берёза, запылает.

Стал Огонь Великан пламенем прижигать, а одёжка у деда из горного льна сделана — не горит, только ещё белее становится. Огонь Великан вспотел даже:

— Нет, не могу этого зловредного старика осилить. Давай, хозяин, уберёмся отсюда подобру-поздорову...

...В это время Пострел из дома вышел. А с ним кот Яшка. Ростом Яшка был, не соврать бы, с телёнка. Шерсть чёрная, на хвосте белое пятнышко.

— Ах вы, бессовестные! Двое на одного старика! А ну, Яшка, вцепись этому усатому в толстую рожу да все глаза ему выцарапай!

А сам на Огня водой из ковша плеснул. Зашипел Огонь, белым паром укутался и незаметно в камень запрятался. Улёгся в пыли и лежит себе потихоньку.

Кот Яшка вцепился в разбойника, когтями кафтан рвёт, а дед Куделька толстым концом удилища Варнака угощает. Так и прогнали...

...Побрёл и Верхушка к себе домой. Идёт, лаптями пылит, сам с собой рассуждает:

— Прав ведь старый Чертознай! Господи! Богатства-то, богатства-то сколько в земле лежит! А может, где и сверху валяется?

Задумался Верхушка да и запнулся за камень, в котором Огонь Великан прятался.

— Эй, ты! Выпусти меня из камня! — заговорил Огонь. — Одарю несметно!

— А много ли дашь?

— Сколько захочешь — золото, рубины, топазы, хризолиты как жар горят. Хозяина настоящего ждут.

...Ударь камень о камень! — приказал Огонь Великан.

Ударил Верхушка камень о камень. Выскользнул Огонь из камня малой искрой, упал на сухую траву и стал сил набираться.

Слизнул огненным языком солому с крыши Верхушкиной избушки.

А Верхушка стоит, кланяется:

— Кушайте, ваша светлость, на доброе здоровье!

Сам-то думает: подарит Огонь Великан богатства несметные — новые хоромы построю, из мрамора. А Огню Верхушкина избёнка — на один зубок.

— Отощал я! — ревёт. — А ты чего стал, рот разинул? Еду мне подавай!

— А как же моё золото, камешки дорогие?

Рассмеялся грозный Великан:

— Твоё золото? Ха-ха-ха! Нет твоего золота! Здесь всё моё! Повинуйся! Еду подавай!

— Да у самого со вчерашнего дня во рту маковой росинки не бывало...

Дохнул Огонь Великан на Верхушку горячо — от Верхушки только кучка золы и осталась.

Налетел Огонь горячим ураганом на леса. Грозно косил он огненным глазом на зверей и птиц, пугал их, потрескивая ветками и разбрасывая искры во все стороны.

Растопырил Огонь горячие ручищи и ревёт:

— Всё сокрушу!

Выбежали из избушки дед Куделька, Пострел и кот Яшка. Батюшки мои! Леса и горы чёрным дымом затянуло, в озёрах вода закипела, паром к небу пошла.

— Бессовестный ты, Огонь Великан, — укоряет дед Куделька, — какую красоту губишь!

— Все моё! — рычит Огонь. — Я здесь хозяин!

— Ладно, — отвечает Куделька, — это мы посмотрим.

Одежду свою из горного льна надел, лопату на плечо и пошёл навстречу грозному Великану. Закричал Огонь:

— Эй, ты! На колени перед хозяином! Бойтесь меня!

— Бояться-то тебя нечего! А вот работать на себя заставлю, приручу. Силища-то у тебя непомерная. Ну, ничего. Не хозяином грозным будешь — работником послушным.

Взревел Огонь Великан яростно:

— Вот я сейчас лес проглочу, потом и за тебя, козявка, возьмусь.

— Рука не выдаст — Огонь не съест, — отвечает дед. Стал Куделька лопатой канаву глубокую копать, преграждать путь великану.

А Огонь бушует, жаркой пастью дышит. Ну, а деду Кудельке в одёжке из горного льна жар нипочём. Работает, Огню ловушку готовит.

Затрещал Великан, искрами сыпанул, хотел канаву смаху перепрыгнуть, да силёнок не хватило. Упал в ловушку, мельчать стал, а потом и вовсе сизым дымком задышал. Упал перед дедом на колени:

— Не губи, хозяин!

— Губить тебя расчёта нет. Из тебя ещё мастер огневой может получиться. Конечно, за старшими братьями тебе в ремесле не угнаться. Однако малым делом начнёшь — большим кончишь... Определю тебя к работе горячей — присматривайся, что к чему. Может, и в мастера, как братья, выйдешь.

...Отвели Огню Великану хоромы из особого камня огнеупорного. Ну, дом не дом, больше на печь смахивает, только громадную. Поэтому и называется — доменная. Стал Огонь Великан огневому мастерству учиться. Конечно, и промашки были, без этого не научишься.

Павлушка Пострел тоже к огневой работе тянется, про секреты огненного мастерства у деда Кудельки выспрашивает.

— Всё расскажу, ничего не утаю. Жизнь моя на закат пошла, а тебе, молодому, дела огромные предстоят. Слушай, научу я тебя сталь особенную варить, дорогую — булатную. Из неё саблю сделать — любого врага осилишь.

— А у меня, дедка, совсем другая думка: машины из этой стали хочу сделать, чтобы землю пахали, хлеба убирали да прямо к амбарам привозили.

— Хорошо говоришь, по-хозяйски, — отвечает дед, — мир-то хлебом силён.

Взялись за дело...

...И вот — поди ж ты — получилось! Словно молния сверкающая, побежал по жёлобу металл, голубым огнём вспыхнул, птицей в небеса рвётся. Огня Великана даже испарина прошибла. А Пострел от восхищения слова вымолвить не может. Говорит ему дед Куделька:

— Ну, мастер, по-твоему вышло. Внукам и правнукам своим накажи — такого-то, мол, дня Павлушка Амосов булатную сталь выплавил в огромнейшем числе. Для пользы людской.

И стал Пострел с тех пор сталь особенную варить. Подходит к печи, в огненный глазок заглядывает и — как доктор:

— На что жалуетесь, Огонь? Покажите язык!

А Огонь Великан красным глазом подмигивает и гудит весело:

— Всё в порядке, Хозяин!

Вопросы и задания:

1. Почему люди боялись младшего Огня Великана, звали его рыжим разбойником?

2. За что люди уважали деда Кудельку?

3. Расскажи, как дед Куделька приручил Огня Великана.