Литература родного края

Нина Цуприк

(в сокращении)

...Колхозный пчеловод Василий Андреевич, или как называли его ребята, дядя Василий, осматривал ульи. Возле его ног стоял дымарь. Это была конусообразная коробка, сделанная из жести, с круглым отверстием для дыма вверху и маленькими мехами сбоку.

Старик, обутый в мягкие войлочные шлёпанцы, доставал из улья прямоугольные рамки, затянутые дырчатыми сотами. По сотам ползали пчёлы, и дядя Василий поминутно отгонял их струйкой дыма из дымаря.

Пчёлы не спеша ползали по рукам дяди Василия, его спине, лицу, не защищённому сеткой. Движения пчеловода были плавными, спокойными. Любитель поговорить, он и с пчёлами не молчал.

— Куда, куда, ты, глупышка! Придавлю и не пикнешь. И дух из тебя винтом. Ну вот, в бороду поползла, — бормотал он, не замечая ребят.

— Как это они его не жалят? — шёпотом спросил ребят любознательный Венька.

— Жалят... Да он, видно, привык. Даже сетку не надевает. Он говорил недавно в правлении колхоза, что пчелиный яд к нему привился, — так же шепнул товарищу сведущий во всех делах Лёшка.

В это время пчеловод подошёл к улью, возле которого находились ребята, и открыл крышку. Вокруг загудели пчёлы.

— Ай, укусят! — закричал Федюнька, отчаянно отмахиваясь руками. Он согнулся и спрятал лицо в коленки. Отмахнулся от назойливой пчелы и Лёшка. Только Венька стоял спокойно, не шевелясь.

— Это что за гости? Я вроде вас не звал, — оторвался от своего занятия дядя Василий. С некоторых пор он недоверчиво относился ко всем мальчишкам. Произошло это после того, как в прошлом году какие-то озорники, пытаясь полакомиться мёдом, опрокинули улей и поломали соты.

— Мы, дедушка, смотрим, что вы делаете, — ответил за всех Венька, смущённо улыбаясь...

...Старик неожиданно чихнул несколько раз подряд.

— Будьте здоровы, дядя Василий! — сказали ребята и придвинулись к нему поближе, видя, что дед сложил ноги калачиком и приготовился что-то рассказывать.

— Помню, мальцом был, таким, как вы, — начал он, поглаживая седую бороду. — Провалился весной в полынью и простудил ноги. Бойкому-то везде клин да яма... Ребятишки на полянке в шаровки играют, а у меня коленки разнесло — не ступить. Лежу это я, стало быть, на полатях да охаю. Отец, он в те поры две семьи пчёл держал, слушал, слушал да и говорит: «Хватит охать, пойдём лечиться». Пошёл я за ним в огород, где ульи стояли. Поставил он меня возле летка. «Стой, — говорит, — не шевелись». Да ка-ак стукнет кулаком по улью! А пчёлы шума не любят, взбунтовались и давай меня жалить, облепили всего. Я реву, а не шевелюсь. «Беги теперь!» — кричит отец. С той поры и хворь прошла. Бегаю, как молодой.

— Да вот оно! — и старик сковырнул ногтем с тыльной стороны ладони крошечное пчелиное жало, похожее на колючку шиповника, и показал его ребятам. — А это пузырёк, в котором пчелиный яд. Он так и вырывается вместе с жалом из пчёлки.

— И пчёлка уж больше не укусит? — спросил Лёшка.

— Нет, малец, не укусит. Умрёт она. Так уж ей на пчелином роду написано...

Ребята молчали. Рассказ деда очень заинтересовал их. А пчёлы повсюду гудели, стремительно летая взад и вперёд.

— Работают. Запасы на зиму носят... Радуются тёплым дням, — сказал, словно про себя, пчеловод, следя за своим многочисленным семейством.

— А что они носят? Мёд? — спросил Венька.

— Сок из цветов, такой сладкий-сладкий. Нектаром он называется. Слыхали, может? А уж из него пчёлы и мёд делают, — ответил старик...

...Дядя Василий был рад, что у него появились такие любознательные слушатели и хорошие помощники. Особенно интересовался жизнью пчёл Венька.

— А кто им соты делает? — спрашивал он.

— Сами пчёлы. Кто же ещё? Тут, брат, как в хорошем колхозе, никто без дела не сидит. У каждой своя работа. Одни собирают пластинки из воска, что сами же выделяют. Другие лепят из этих пластинок ячейки, в которых они и запасы хранят, и деток выращивают.

— Вы поглядите, какая работа! Все ячейки, как одна, ровные да аккуратные, — говорил дед. — Гляньте, чистота какая — залюбуешься! Что у хорошей хозяйки в избе: ни соринки, ни пылинки.

— Дядя Василий, а почему они крылышками машут? Летать учатся? Тренируются? — не унимался Венька, наклоняясь к летку.

— Которые? А, эти! Нет, мальцы, это они свежий воздух гонят в улей, чтобы их детки не задохнулись. Вроде как бы вентиляторы, — ответил пчеловод.

— А эти, которые выстроились? Отдыхают, наверно? — заметил Лёшка, указывая на пчёл, неподвижно сидевших на летке.

— Не угадал, сынок. Это сторожа, охрана стоит на посту. Они своё гнездо от чужих пчёл да шмелей стерегут, если тем вздумается даровым медком полакомиться.

— У них даже штукатуры имеются, — продолжал пасечник. — Как же! Вот, видите: столяр сделал улей, да не доглядел, трещинку в стенке оставил. Пчёлы живо её замазали клеем. Этот клей они весной с берёзовых почек собирают. Прополис называется.

— А как они мёд делают? — Этот вопрос больше всего интересовал Веньку.

— Это дело нелёгкое. Сперва пчёлки-сборщицы вытягивают из цветов сладкий сок хоботками и набирают его в зобик. В улье сборщицы отдают другим пчёлкам, приёмщицам. А те разбрызгивают его по ячейкам, потом заглатывают и в другие ячейки переносят. Так по несколько раз. Думаете, почему они вроде такой бестолковой работой занимаются? Не-ет, в работе этой большой толк! Сок становится густым, влага из него испаряется. Потом, когда ячейки наполняются доверху, пчёлы их наглухо запечатывают восковыми крышечками. В сотах мёд хоть сто лет простоит, ничего ему не сделается...

...Неожиданно послышался неясный шум. Пчеловод насторожился, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Ай-ай-ай! Батюшки мои! Заболтался я с вами, рой ушёл! Совсем ушёл! Изъян колхозу! — и он побежал к сторожке возле пасеки.

— Мальцы! Не упускайте пчёл из вида! Возьмите ведёрко, вон на колышке висит. Воды зачерпните в речке... Да веником брызгайте вверх, будто дождь. Они боятся...

Ребята едва поняли, что от них требовал пчеловод. Посмотрев вверх, они сразу сообразили, в чём дело. Прямо над их головами, почти касаясь верхушек деревьев, кружась, пролетали пчёлы. Их было много, они летели к реке густым клубком, похожим на тёмное облачко.

Теперь командование на себя взял Венька.

— Лёшка, ты воды в речке зачерпни! Федюнька, веник наломай и за мной! А я за ними побегу, — распорядился он и помчался за пчёлами, помня наказ дяди Василия...

...Вскоре мальчик догнал пчёл. Они летели то снижаясь, то поднимаясь вверх, словно плыли по волнам.

— Я тебя потерял... потом на пашне след увидел... — услышал Венька сзади себя тяжёлое прерывистое дыхание Лёшки. Лёшка пыхтел, отдувался, обтирая рукавом лицо. В одной его руке было пустое ведро, а в другой свежий берёзовый веник. Воду он расплескал по дороге.

А пчёлы всё летели вперёд и вперёд.

— Дождя бы... Где-то тут болото было... Ты поищи, а я за ними дальше побегу, — распорядился Венька. Лёшка нашёл болото, зачерпнул воды между кочек и догнал товарища. Ребята принялись разбрызгивать с веника воду вверх, создавая «дождь».

Тем временем рой быстро поднялся вверх и так же быстро опустился, начав кружиться около ствола высокой кривой берёзы.

— Садятся, — прошептал Венька, едва переводя дух, — «дождя» испугались...

...Вот вдали показалась белая рубаха пчеловода. Дядя Василий старческой рысцой бежал по полю, нагруженный всевозможным инструментом. За ним тянулась кудрявая струйка голубого дыма из дымаря.

...— Теперь будем снимать. Да ведь мне, старому, туда не забраться, прыть-то уж не та. А лесенки нет. Вот беда... Придётся вам, мальцы. Друг дружке на плечи становитесь. Кто — самый смелый? Пчеловодом-то кто хотел быть?

— Я, дедушка... Нет, дядя Василий! Я весом полегче, — вызвался Венька и даже подпрыгнул на месте, доказывая, что говорит правду.

— Засучи рукава-то. А рубаху в штаны заправь. А то пчёлы за пазуху полезут. Да ты не бойся, роевая пчела смирная, не укусит. Только сердить её не надо. Становитесь сюда, мальцы! Так! Полезай теперь.

Когда Венька вскарабкался на плечи товарищей, дед с сожалением заметил:

— Эх, росточком не вышел, маловат. Ну, ничего, попробуем. На-ка роёвню, повесь за петельку на сучок, — и он протянул мальчику холщёвый мешок с клапаном, натянутый на деревянные обручи. — Вот черпачок. Снимай их смелее и в роёвню стряхивай. А я дымить буду.

Над головой Веньки жужжали и копошились пчёлы. Ой, сколько их! И у каждой острое ядовитое жало! А что если все начнут жалить? От этой мысли у мальчика даже коленки задрожали. Он от страха крепко зажмурил глаза и уже готов был спрыгнуть на землю.

Но медлить нельзя, и будущий пчеловод, отогнав страх, принялся за работу. Роевня висела высоко, а пчёлы сидели ещё выше. С большим трудом мальчику удавалось захватить черпачком немного пчёл. Половина из них скатывалась по черенку прямо ему на руки. В роёвню попадали лишь немногие, да и те вылетали обратно. Они садились на прежнее место или тучей носились вокруг дерева. Казалось, этой бесполезной работе не будет конца. Впервые в жизни Венька был раздосадован на свой малый рост. Но он терпеливо продолжал снимать злополучный рой.

— Ничего, малец, ничего. Они скоро сами туда пойдут, — утешал старик мальчика.

Лёшка с Федюнькой стояли неподвижно и крепко держали Веньку за ноги.

Нечаянно Венька толкнул головой роёвню, и она, сорвавшись с сучка, полетела на землю. Венька хотел было поймать её на лету, не удержался и упал вниз.

Со стороны это могло показаться смешным. Но ребятам было не до смеха. Растревоженные пчёлы набросились на них и начали беспощадно жалить. Рой снимался с дерева.

— Ой! — вскрикивали мальчики, хватаясь руками за ужаленные места и морщась от нестерпимой, обжигающей боли.

— Нате-ка, потрите луковым соком, сразу полегчает. Я на всякий случай прихватил, — сказал дядя Василий, вытаскивая из кармана пучок зелёного лука. — Давайте покажу, — он размял ладонями несколько пёрышек и начал натирать Венькино ухо.

А рой продолжал сниматься.

— Вот беда! Отойдите, мальцы, в сторону, я их быстро успокою, — крикнул пчеловод и начал усиленно кропить пчёл водой. Понемногу рой снова начал садиться на прежнее место...

...Вдруг пчёлы сами пошли в роёвню.

— Матка в роёвню попала! Теперь их оттуда не выгонишь. Наша взяла! — ликовал пчеловод.

— Словили, — просиял своей обаятельной улыбкой Венька.

Радостные возвращались ребята на пасеку, горячо обсуждая события. Мальчики вновь забросали пчеловода вопросами.

— Вы нам про мамку расскажите, — приставал Венька.

— Не мамка, а матка, — поправил дядя Василий.

— Ну всё равно. Мамка лучше... Что она делает?

— Пусть будет мамка, раз так лучше. Ведь она мать и есть всем пчелам. Это вроде как их главная начальница. Они её берегут, ухаживают что за дитём, даже сами умывают и волосики на брюшке лапками расчёсывают. А «мамка» ничего не делает, только, знай, яички несёт да в ячейки их складывает, в каждую по одному, чтобы новые пчёлы выводились. Она из улья-то редко вылетает, только на прогулку да с роем. Видели, каким клубком они летели вокруг неё, поддерживали лапками да крылышками. Тренировки-то у неё мало...

— А почему рой улетел? Почему ему в улье не сиделось? — задал свой первый вопрос Федюнька. После того, как он сам снял рой, и у него появился интерес к пчёлам, к их жизни.

— Тут вот какое дело, — снова завёл свою речь пчеловод. — Матка, или по-вашему «мамка», несёт яички. Из них выходят пчёлы. И вот им становится в улье тесно. Тогда «мамка» сносит яичко, из которого должна выйти вторая матка. А старая собирает с собой часть пчёл и вылетает с ними из улья. Это и будет новая семья.

Усталые, но довольные пришли они к сторожке. Солнце клонилось к вечеру. Надо было возвращаться домой.

— Э, нет, без угощения я вас не отпущу! И не думайте! Заходите в мои хоромы, гостями будете, — приглашал ребят пчеловод, открывая двери тесной сторожки. — А я в момент самоварчик раздую.

— Чай с мёдом! — воскликнул Венька...

...Когда все чинно уселись за стол, уставленный глиняными чашками с тягучим золотистым мёдом, дед с усмешкой посмотрел на ребят:

— А здорово вас мои пчёлки разукрасили, — и захохотал громко, раскатисто.

Посмеяться было над чем. Мальчики едва походили на себя — так их изжалили пчёлы. У Лёшки перекосило набок лицо, правый глаз его чуть выглядывал из распухших век. У Федюньки раздуло оба уха, и они смешно торчали в стороны. Но больше всех досталось, конечно, Веньке. Мало того, что оба глаза у мальчика почти были закрыты, у него были изжалены ещё и губы. От этого они стали очень толстыми...

...— Вас теперь и дома-то не признают... И ночевать не пустят, — продолжал подтрунивать пчеловод.

— Прижнают! Мы нажовёмся, — комично прошепелявил Венька. И снова раздался дружный смех...

...— Сотового отведайте, — усердно угощал дядя Василий своих гостей. — А ты не раздумал ещё пчеловодом-то быть? — лукаво подмигнул он Веньке.

— Не-е, я не раждумаю, дядя Василий. Вот вырасту, к вам приду учиться, — шлёпнул губами Венька.

...Мальчики расстались с дядей Василием как хорошие друзья.

— Приходите ко мне, когда мёд будем выкачивать. Для всех работы хватит, — приглашал их пчеловод. — Правда, в ту пору пчёлы злые бывают. Кусу-учие... Да что пустое толковать. Вы теперь народ бывалый, стреляный, — и он снова хитровато улыбнулся, задрав кверху бородку.

Вопросы и задания:

1. Что нового о пчёлах ты узнал из рассказа?

2. Составь план рассказа и кратко перескажи.