Глава 16 «НАЗНАЧЕННЫЕ ВРАГИ»


С лёгкой руки не всегда добросовестно пишущей братии, Бышовец и Малофеев были зачислены во «враги Лобановского». Впрочем, самому Лобановскому не было никакого дела до соперничества с кем-либо — тем более с Малофеевым и Бышовцем. Да и с Бесковым — тоже, хотя в Советском Союзе, на мой взгляд, у Лобановского на протяжении всех лет его тренерской карьеры был только один принципиальный оппонент и только один равный ему в профессиональном отношении специалист — и именно Бесков.

Лобановский занимался строительством своих команд. Держал, конечно, в уме перед игрой с тем или иным клубом информацию о том, что тренер соперника может предложить на поле, исходя из своего видения и понимания футбольной игры, но — не более того.

То есть со стороны Лобановского не было никакой вражды — ни с Бышовцем, ни с Малофеевым. По крайней мере он никогда и никого не называл врагом — это они почитали за честь называть себя его врагами! Не дождавшись в ответ на свои измышления ни слова от Лобановского, оба пытались «уколоть» его побольнее.

«Не хочу, — говорил, например, Бышовец, — реагировать на колкости со стороны чемпиона мира по договорным матчам. Не буду отвечать на слова человека, система подготовки которого безжизненна без фармакологии». Голословно обвиняя Лобановского, Бышовец, как это принято у подобного рода обвинителей, не приводит ни одного примера ни «колкостей», ни «договорных матчей», ни применения запрещённых препаратов в киевском «Динамо» и сборной СССР (игроков которых на международном уровне постоянно проверяли на наличие допинга).

Говоря о «колкостях», Бышовец, возможно, имеет в виду приписываемую Лобановскому фразу о том, что олимпийская команда во главе с Бышовцем обыграла на Олимпиаде-88 в Сеуле «парикмахеров». Что ж, если Лобановский действительно сказал так, то, возможно, ошибся: в составах обыгранных советской олимпийской сборной команд в пятом по значимости международном футбольном турнире (после чемпионатов мира, Европы, Южной Америки и среди молодёжных сборных) не было ни одного парикмахера. Но были, наряду с небольшой группой игроков-профессионалов, таксисты, бармены, банковские служащие, студенты, мелкие предприниматели.

Лобановский считал, что Бышовец, к сожалению, не сумел избавиться от двух сопровождавших его постоянно маний — мании величия и мании преследования. Иногда в порыве нахлынувшей на него откровенности (и зависти к более удачливым коллегам) Анатолий Фёдорович перечислял своих врагов (он так и говорил: «У меня есть враги. Я представляю определённую опасность для них...»). В список этот входили Романцев, Сабо, Морозов и, разумеется, Лобановский... «Хотите, — предложил Бышовец в декабре 2000 года репортёру газеты «Спорт-экспресс», — почти всех назову для печати? Лобановский, Колосков... С ними отношений нет. Остальные, помельче, этим угождают. Морозов, например...» «Футбольные успехи, — продолжал он, — они Бышовцу простить ещё как-то могут, а вот то, что я на “Мерседесе” езжу, сын на БМВ, дом новый построил и вполне уютно себя по жизни чувствую, — простить трудно. Я понимаю...»

Тренерская карьера Бышовца фактически оборвалась в прошлом веке на громком провале в донецком «Шахтёре», с которым Бышовец в 1999 году не сумел выиграть чемпионат Украины, не попал в финал Кубка страны, проиграв «Карпатам», и на самой ранней стадии вылетел из Кубка УЕФА (в 1/16 финала 0:2 от голландской «Роды» в гостях и 1:3 дома): владелец донецкого клуба Ринат Ахметов сказал тогда, что у Бышовца «не получился_ контакт с коллективом», и попросил тренера на выход.

По словам самого Бышовца, его появление в «Шахтёре» напугало Лобановского. На самом деле Лобановского появление Бышовца в «Шахтёре» обрадовало. На момент его приезда в Донецк «Шахтёр» и киевское «Динамо» шли в чемпионате Украины после 22 туров вровень («Динамо», добившемуся права играть в полуфинале Лиги чемпионов с «Баварией», было тогда не до внутренних соревнований). Но при новом тренере команду залихорадило, и отставание от киевлян превратилось в неприличное. «Динамо» досрочно стало чемпионом Украины, и Лобановский, отправив доигрывать турнир полурезервный состав, получил неожиданную возможность пораньше уйти в отпуск. Отпуск он провёл с Адой на Кипре, славно отдохнул: рано утром плавал, дышал воздухом на берегу, читал после завтрака на балконе, спал после обеда. Я прилетел к нему на неделю, и вечерами мы вели неторопливые беседы обо всём на свете. «Могу только поблагодарить Анатолия Фёдоровича, — говорил он мне, — за то, что предоставил возможность не нервничать до конца турнира.

За полгода, проведённые в Донецке, Бышовец запомнился лишь интригами против своих помощников, разрушением нормальных отношений с большинством футболистов и конфликтом с главным тренером сборной Украины Сабо.

Бышовец называет свой приезд в Донецк «вызовом монополии»: «Монополизация исключает инакомыслие, независимость... Достаточно вспомнить период лысенковщины. Украинская футбольная иерархия предусматривает существование одной вершины. И надо отдать должное изощрённому умению её обитателей бороться с теми, кто посягает на эту царственную высоту. Изощрённость инквизиторов как раз и состоит в том, что их действия против ереси были ощутимы и при этом тайны. Всё это осталось за кадром. Нет ни одного запротоколированного факта борьбы с Бышовцем».

Вот ведь как можно «упаковать» полный провал, о котором тот же Ахметов сказал: «К сожалению, у него не получилась игра».

После «Шахтёра» начиная с 2000 года Бышовец на протяжении почти двух десятилетий работал в общей сложности один год и девять месяцев в трёх различных клубах — московском «Локомотиве» (год), португальском «Маритиму» (полгода) и томской «Томи» (три месяца).

В 2006 году московский журнал «PRO-спорт» задал Бышовцу логичный вопрос: почему тренер не работает ни с одним из российских клубов? Ответ поразил даже тех, кто был осведомлён о «скромности» специалиста: «Российский футбол ещё не дорос до Бышовца!»

Подтасовка фактов — обычное для людей такого рода занятие. В своей книге «Не упасть за финишем» Бышовец, например, пишет о том, как, будучи тренером олимпийской сборной СССР, позвонил Лобановскому, отправлявшемуся на чемпионат мира в Мексику (1986 год): «Слушай, кто-то из этих трёх — Яковенко, Яремчук, Рац — не будет играть? Или Чанов не будет стоять? Если так, то не заигрывай их, пожалуйста». Лобановский в ответ: «Да нет вопросов!» Но, пишет Бышовец, «заиграл их всех в ничего не значащем матче с Канадой».

Одна несуразица подгоняет другую. Бышовец, рванувший из Киева в Москву в начале мая 1986 года, практически сразу после Чернобыля, возглавил олимпийскую сборную страны в июле, спустя некоторое время после мексиканского чемпионата мира, и, пребывая в дни отлёта национальной сборной в Мексику в технической должности старшего тренера Центрального совета общества «Динамо», не имел никаких оснований просить не заигрывать тех или иных футболистов. Да и что значит «не заигрывать»? Зачем тогда везти их на чемпионат мира?

И с чего это вдруг Бышовец взял, что Яковенко, Яремчук и Рац (Чанов — понятно, он вратарь, как все знали, резервный) не будут играть? Тренер, пусть нигде ещё себя не проявивший, не мог не видеть, как в начале мая 1986 года киевское «Динамо» в поразившем всю футбольную Европу стиле выиграло финал Кубка кубков у мадридского «Атлетико» и важную роль в составе той команды играла тройка динамовских хавбеков (Яковенко в середине поля, Яремчук и Рац на флангах).

Все хорошо знающие Лобановского люди легко подтвердят, что в его лексиконе отсутствовали такие выражения, как «Да нет вопросов!». Тема, затронутая Бышовцем в разговоре с Лобановским — если, конечно, допустить сам факт этого разговора, — настолько серьёзна, что подобного ответа от главного тренера сборной СССР, назначенного в авральном порядке за несколько дней до вылета в Мексику, быть никак не могло. Лобановский — не сумасшедший, чтобы обещать не ставить на матчи чемпионата мира трёх ведущих футболистов, от которых, как и от остальных киевских динамовцев, выехавших в Мексику, во многом зависело, каким будет уровень командной игры. Каким он был, все увидели в матчах с венграми, французами и бельгийцами (а затем и осенью во Франции во встрече в рамках отборочного турнира к чемпионату Европы). Яковенко и

Яремчук забили по голу венграм, Рац открыл счёт в игре с Францией. А вот против Канады большая группа игроков основного состава, Яковенко, Яремчук и Рац в их числе, как раз и не играла: матч действительно ничего не значил.

«Отношения с Лобановским у нас всегда были ревнивыми», — констатирует Бышовец. Но ревность проявлялась только с одной стороны, поскольку у Лобановского вообще не было никаких отношений с человеком, промышлявшим интригами, направленными в основном на то, чтобы занять его место в киевском «Динамо». Иногда их отношения называли «напряжёнными». Но и для «напряжённых отношений» должны быть задействованы как минимум две стороны.

Думается, Бышовец напрасно пытается встать вровень с Лобановским, а заодно и с теми, кто составляет ряд выдающихся отечественных тренеров, — Борисом Аркадьевым, Гавриилом Качалиным, Михаилом Якушиным, Виктором Масловым, Константином Бесковым. У них с ним несопоставимые профессиональные уровни. После победы в 1988 году на Олимпиаде Бышовец тратил в основном время на самопиар и с какого-то момента вообще перестал практиковать. В профессиональном отношении он заметно слабее и таких российских тренеров из новейшей истории, как Юрий Сёмин, Олег Романцев, Валерий Газзаев, покойный Павел Садырин, Курбан Бердыев, Леонид Слуцкий.

Бышовец несколько раз предпринимал попытку заменить Лобановского на посту главного тренера киевского «Динамо». Первый случай для широкой публики малоизвестен. Относится он к 1976 году, когда после Олимпиады в Монреале в «Динамо» вспыхнул нешуточный конфликт, потребовавший вмешательства и применения кардинальных мер со стороны высшего партийного руководства Украины. Тогда, стоит напомнить, динамовские футболисты настаивали на отставке Валерия Лобановского и Олега Базилевича, и тренер динамовской школы Анатолий Бышовец без ложной скромности считал, что именно он должен возглавить «Динамо», и пытался задействовать все связи, имевшиеся у него на тот момент. Через меня, например, он хотел отправить посыл об этом в прессу. Наш общий приятель попросил меня встретиться с Бышовцем, мы присели днём в кафе гостиницы «Киев», в которой я остановился (приехал для подготовки материала о конфликте в команде). Чай, кофе, пирожные. Бышовец прошёлся по ошибкам, допущенным, на его взгляд, Лобановским и Базилевичем, и сказал, что знает, как исправить эти ошибки, и готов сделать это в том случае, если ему доверят команду. Говорил так в надежде, что его слова дойдут до тех, кто принимал решения.

Связей у него, однако, в ту пору не хватило. В первой половине 80-х их стало больше. Сначала Бышовец попытался внедриться в «Динамо» после ухода Лобановского в сборную СССР в 1983 году — в роли помощника Юрия Морозова. Он якобы «случайно» встретил Морозова на стадионе «Динамо» и прямо попросил взять его помощником. «Вместо кого?» — опешил Морозов. «Хочу работать», — сказал Бышовец. «Давай, — предложил Морозов, — я поговорю с Бакой: в “Черноморце” нет главного». — «Нет, — ответил Бышовец, — я хочу работать здесь».

На следующий день Морозов, сорвавшись с какого-то совещания в городе, приехал в Конча-Заспу минут за десять до начала тренировки, быстро переоделся, вышел на поле и обомлел: Бышовец в тренировочном костюме бил голкиперам по воротам. Морозов — к Пузачу. «Бышовец сказал, — пояснил Пузач, — что его пригласили».

Устраивать скандал на тренировке Морозов не захотел. А после её завершения попросил Бышовца объясниться. «А мне Ерёмин (из Центрального совета общества «Динамо». — А. Г.) дал задание помочь тебе», — ответил Бышовец. Морозов тут же позвонил Ерёмину. «Он что, с ума сошёл? — удивился Анатолий Дмитриевич. — Бышовец приходил ко мне, сказал, что хочет поработать в Киеве. Я ему посоветовал обратиться к тебе. Только и всего. Никакого задания».

Сам Бышовец между тем утверждает, что ещё до назначения Морозова у него состоялась «встреча с уполномоченными лицами в ЦК КПУ, и такое предложение (возглавить «Динамо». — А. Г.) мне было сделано. Произошло даже утверждение штаба, который должен был со мной работать, но, к сожалению, не сложилось».

Но тогда — и в Киеве об этом всем причастным к футболу людям хорошо известно — обсуждали только две кандидатуры, предложенные Лобановским, — Морозова и Базилевича. Бышовец мог фигурировать лишь в собственных мечтах.

Ещё одну попытку возглавить динамовскую команду Бышовец предпринял после неудачного для неё (уже при вернувшемся из Москвы Лобановском) сезона 1984 года. Он включил все «рычаги», привлёк на свою сторону некоторых высокопоставленных деятелей из ЦК КПУ и Совета министров республики, открыто говорил о готовности взяться за самый важный участок украинского футбола, о том, что он, Бышовец, сумел бы обеспечить успех киевскому «Динамо», которое — надо же! — так провалилось в сезоне. Но — опять ничего не получилось.

А ведь такого рода активные мероприятия, проводимые Бышовцем, ложились на благодатную почву: независимость Лобановского не устраивала многих украинских руководителей, и они терпели тренера только по причине доброго и уважительного к нему отношения со стороны Щербицкого.

Вражде Лобановского с Малофеевым, — которой со стороны Лобановского, как и в случае с Бышовцем, не было и в помине, — также приписывается идеологическая и личная подкладка. Журналист Игорь Рабинер говорит, в частности, о «взаимосвязи идеологического и личного»: Лобановский, дескать, «не уставал насмехаться» над абстракцией Малофеева, введшего в обиход термин «искренний футбол».

Определение, мягко говоря, нелепое. Футбол он и есть футбол — игра. Но Лобановский над ним и не насмехался — как можно насмехаться над тем, чего не существует в природе? У него спросили однажды, как он к «искреннему футболу» относится. Лобановский, повторюсь, ответил, что не знает, что это такое.

Когда «прожжённому практику» Лобановскому по непонятно каким причинам — фигуры-то в футболе несопоставимые! — начинают противопоставлять переполненного «романтическими воззрениями» Малофеева, так и подмывает вспомнить роль «романтика с большой дороги», сыгранную Малофеевым в концовке чемпионата СССР 1982 года. Тогда, дабы киевское «Динамо» Лобановского не вышло в очередной раз в победители турнира, соратники белорусского тренера по «романтическим воззрениям» из «Спартака» и московского «Динамо» странным образом проиграли в Москве минской команде по матчу (3:4 и 0:7 соответственно) и поздравили её с чемпионством. Особенно весёлым стал матч со «Спартаком», умудрившимся проиграть в манеже, где обыграть его практически было невозможно. Да и на воротах спартаковских, в которые влетело четыре гола, стоял не зелёный новичок, а входивший во всевозможные символические сборные по итогам чемпионата мира-82 Ринат Дасаев, ставший в том сезоне лучшим футболистом СССР!

«Стоит ли говорить, — написал журналист Евгений Зырянкин, — что Малофеев стал для Лобановского личным врагом именно тогда». Вот только Лобановский, опять-таки повторюсь, об этом даже не догадывался.

Как только заходила речь о белорусском футболе, моментально вспоминали Эдуарда Малофеева. Он превращён — прессой и общественностью — в полумифическую фигуру, почти такую же, как Анатолий Бышовец. Годами, а то и десятилетиями за обоими тянется шлейф, сотканный из нескольких лент.

Одна лента — лента победителей, хотя на самом деле выигрышей футбольных что у Бышовца, что у Малофеева — раз-два и обчёлся. Весьма обстоятельная энциклопедия «Российский футбол за 100 лет» не даст соврать.

В победном списке Малофеева, например, — чемпионство с минским «Динамо» 1982 года, третье место с этой же командой год спустя, «серебро» с московским «Динамо» в 1986 году и выход тюменского клуба «Динамо-Газовик» в 1993 году в высшую лигу чемпионата России. Кроме того, Малофеев убеждён в том, что если бы возглавляемая им олимпийская команда отправилась в 1984 году на Олимпиаду в Лос-Анджелес, то непременно выиграла бы там турнир. Команда, однако, не поехала из-за коммунистического бойкота Игр, и потому сейчас можно говорить всё что угодно: «Не было тогда в м и р е (разрядка моя. — А. Г.) сборной сильнее, чем наша олимпийская!»

Успехи Бышовца тоже «впечатляют». Сам он утверждал ни много ни мало, что кроме него «в России достойных кандидатов на пост наставника сборной нет»! «И говорю я это, — объяснял Бышовец, — не из-за отсутствия какой-то скромности... Дело в том, что в России нет тренеров, обладающих такими знаниями и опытом, какими обладаю я. А если кому-то захочется меня раскритиковать за эти слова, то предлагаю подумать над одним вопросом: смог бы плохой тренер сделать юношескую сборную СССР вице-чемпионом Европы; сделать олимпийским чемпионом сборную СССР; вывести национальную сборную СНГ на Евро-1992; сделать чемпионом Азии сборную Кореи, с футболистами которой позже добился успеха Хиддинк на мундиале 2002 года?.. Из 70 международных матчей у меня только 6 поражений».

Либо память с годами подводит тренера, либо он сам стал верить в то, что противоречит фактам, но произнесено им не единожды. Во-первых, корейская сборная выигрывала Кубок Азии лишь в 1956 и 1960 годах, когда Анатолий Фёдорович был подростком. Лучшее достижение команды Кореи под руководством Бышовца — четвёртое место на футбольном турнире Азиатских игр в Хиросиме, где он дважды — на групповой стадии (1:2) и в матче за третье место (0:1) проиграл сборной Кувейта во главе с Лобановским, а также будущим победителям Игр — узбекским футболистам — в полуфинале (0:1). И нелепость высочайшей степени — утверждение о том, что Хиддинк добился успеха с командой, которую за шесть лет до этого успеха тренировал Бышовец и которая, вопреки его утверждению, чемпионат Азии не выигрывала.

Во-вторых, работая в сборных СССР (включая олимпийскую), СНГ и России, Анатолий Бышовец провёл 49 матчей: 24 победы, 13 ничьих и 12 (а вовсе не 6!) поражений. Разумеется, победа на Олимпиаде в Сеуле — успех, но произошло это в 1988 году. И как относиться к оглушительным 0:3 от Шотландии на чемпионате Европы в 1992 году, к последнему месту в группе и к «рекорду» среди отечественных тренеров — шести подряд проигрышам сборной России в 1998 году?

Вторая лента — лента новаторов в футбольном деле — тоже из мифологического ряда. Ничего для футбола ни Бышовец, ни Малофеев не придумали. Их работа — вторична. Не считать же придумкой высказывания Малофеева об «искреннем футболе» и о необходимости вести «каждодневную духовную обработку» игроков!

И, наконец, третья лента — лента сравнений. Непременно с Лобановским. Во многих интервью Бышовец и Малофеев так или иначе стараются сравнивать себя с Лобановским, задеть мэтра, противопоставить себя ему. И всегда забывают о том, что пребывали — и продолжают пребывать — в совершенно разных с Лобановским «весовых» футбольных категориях.

Ещё одна тренерская встреча Лобановского с Малофеевым состоялась уже после распада СССР, в отборочном турнире к чемпионату мира 2002 года.

Так сложилось, что в составе белорусской сборной играли два киевских динамовца — Александр Хацкевич и Валентин Белькевич. Украинская команда в Минске соперников превосходила во всех игровых компонентах, победила 2:0 (оба гола забил потрясающе сыгравший Андрей Шевченко), и Малофеев вину за поражение возложил на обоих динамовских футболистов — и отчислил их из сборной.

На пресс-конференции Малофеев, бушевавший в раздевалке, сообщил изумлённым репортёрам, что «за Украину в первом тайме играли двенадцать полевых футболистов».

«В перерыве, — сказал Малофеев, — у нас с Хацкевичем состоялся разговор. В порыве гнева он сказал, что больше не будет играть за сборную. Белькевич ничего не сказал, опустил голову. Сегодня эти футболисты страшно нарушали игровую дисциплину. А ведь они — основная движущая сила нашей команды. Так поступать нельзя. Это предательство. Позор, страшный позор...»

Обвинив Хацкевича и Белькевича в предательстве, Малофеев тогда косвенно обвинил и Лобановского, тренера сборной Украины и клуба, в котором оба «предателя» играли: подготовил, дескать, попросил посодействовать украинской команде...

Странно вот только, что мартовская ничья между этими командами в Киеве (0:0), Лобановского в плане результата огорчившая и сказавшаяся в итоге на турнирном положении сборной Украины, не стала для Малофеева поводом для расправы над «киевскими белорусами».

Белорусский вратарь той поры Геннадий Тумилович считает, что причиной «наезда» на Хацкевича и Белькевича стал всегдашний поиск Малофеевым предателей. «К сожалению, — говорит Тумилович, — это у него в крови. Было такое не только в сборной, но и во всех клубах, где он работал». Поражения же от Лобановского для Малофеева — особенно болезненные. «Вот он, — считает Тумилович, — и не смог смириться. Причём сделал это очень демонстративно. Обвинение в сдаче матча — мерзко и низко».

Для футболистов тренерский вердикт стал шоком. Они приехали в расположение национальной команды с травмами, вполне могли после медицинского обследования вернуться в Киев, но оба очень хотели сыграть. И Малофеев говорил, что без Хацкевича и Белькевича его команде не обойтись. Они и в киевском, и в минском матчах играли изо всех сил, но в ответ получили от Малофеева удар, которого, конечно, не ожидали. Григорий Суркис назвал обвинения белорусского тренера «наглостью». «Человек, — сказал Суркис, — который уважает свою страну и, наконец, самого себя, так делать не имеет права».

Малофеев спустя годы утверждает, что он не обвинял Хацкевича и Белькевича в сдаче игры как же в таком случае воспринимать фразу тренера: «Сегодня играли 12 на 8»?). «Мне, — говорит он, — просто не нравились их действия на футбольном поле».

«Просто казалось, — говорит Малофеев, — что у нас были очень напряжённые отношения с Лобановским. В некоторых моментах мы действительно не уступали друг другу. Между нами была конкуренция. С Валерием Васильевичем у нас были разные взгляды на футбол и на жизнь. Но при этом мы были так воспитаны, что не позволяли себе лить грязь друг на друга в прессе — могли разве что перебрать косточки друг другу в кругу друзей».

Загрузка...