Логово заядлых неудачников

Пролог (Здесь живут драконы)

В час исчезновения последние отблески загадочных золотых вспышек растворились, и теперь просторные опочивальни заливал лишь бело-голубой свет двух лун Ассалгота — Дион и Цер. На мраморной стене, прямо напротив небольшого ложа под полупрозрачным пологом, висел уродливый барельеф в виде исполинской головы дракона. Раздутые ноздри ящера как бы обнюхивали и испытывали воздух, а выпученные глазища вонзались во тьму, словно бы искали неподвижными зрачками нарушителей границ покоев.

Испокон веков зло использовалось людьми как оберег от большего зла, и эта ужасающая голова дракона с разинутой пастью размещалась здесь специально для таких целей: чтобы отпугивать нечистые силы, отваживать невезение.

Да, вот так вот считали жители королевства Элиси́р-Раса́р — зло ограждает ото зла, а добро, наоборот, приносит неудачи. И в таком мире человеку с добрым сердцем просто нечем защититься от происков созданий мрака или от дурных чар врага.

Но это — не беда, покуда под рукой имеется нечто такое, за чем можно укрыться.

— Кажется, всё прекратилось… — прошептал юный хозяин спален, стоящий у окна и теребящий тонкую материю драгоценных занавесок.

Предметы перестали дрожать, а стены — раскачиваться, и даже рокот и удары грома затихли. Но волны продолжали накатываться друг на друга и обрушиваться на твёрдые каменистые земли славного града Исар-Ди́нны, перемежённые белоснежными песчаными пляжами. Конечно, юноша не мог услышать убаюкивающее шептание волн, а только воображал подобные звуки, и потому сердце его не способно было уняться. Оно не находило покоя, лишь ворочалось и щемило в груди.

За светло-жёлтыми стёклами окон в двери, которая выходила на веранду, но всегда была надёжно заперта, трудно было разобрать что-то конкретное и чёткое, особенно в разгаре ночи. Однако молодой господин был почти что уверен, что совсем недавно видел, как к Янтарному замку приближается подозрительная вереница всадников со стороны моря… Небывалое дело! Почему королевские всадники патрулируют пустынный Сломанный берег возле холодного крыла дворца, да ещё и в столь опасные времена — когда пучины вод опять расступились, а небо снова треснуло надвое?

К горлу прильнул жгучий, зудящий ком и тут же попытался вырваться наружу. Юношу сковал приступ сухого кашля, и чтобы как-то оправиться от этой напасти, он покинул свой наблюдательный пост у окна и поспешил к подставочному столику возле кровати. Одежды из роскошного льна, отороченные златошвейной тесьмой и усыпанные по вороту каменьями, издавали лёгкое шуршание, когда задевали мебель широкими полами. Залпом опустошив хрустальный кубок со студёной водой, хозяин опочивален ухватился за свою главную реликвию — потрёпанный и тощий книжный томик, — а затем с размаху плюхнулся на постель.

— Ну, что ж! Продолжим! — провозгласил он возвышенным тоном, после чего закинул ноги на ложе и накрылся с головой одеялом.

Под одеялом его возвращения дожидались трое: фонарь, вырезанный из цельного прозрачного кристалла, и подушки — одна пухлая и круглая, наречённая Булочкой из-за выдающихся объёмов, и вторая — длинная и продолговатая, носящая имя «Белобокая», потому что… ну, потому что её бока украшали вставки из кремового шёлка. Обе они исполняли роль внимательных и учтивых слушательниц.

Золотой век для ленивых путешественников нагрянул в Исар-Динны, столицу Элисир-Расара, ещё как три десятилетия назад, и ныне каждый досужий обыватель знал, что для того, чтобы много и славно странствовать, совсем не обязательно покидать стены родного селения. По правде говоря, не нужно даже выходить на улицу чтобы ввязаться в очередное приключение, теперь для этого хватало всего лишь воображения, подстёгнутого какой-нибудь яркой и захватывающей повестью.

И хозяин спален прекрасно это усвоил, ведь всем другим занятиям предпочитал чтение. Ему казалось, что страницы романов о рыцарях-сокрушителях демонов до сих пор хранили тайну древних — сокровенную любовь; в иных же краях о ней позабыли давным-давно даже чтущие историю и ценящие заветы предков. Открыв изношенную книжицу, юноша взялся тихим голосом озвучивать начальные строки:

— Толкуют, словно на богатых и хлебосольных землях старого-доброго Элисир-Расара проживали настоящие драконы. Они якобы стерегли несметные сокровища и спали на горах из янтаря и золота, окружённые озёрами, в которых целый год цвели кувшинки. Их дыхание сочилось майном — магической энергией, а воды Зелёного моря в достатке подносили им зирта́н — окаменевшую волшебную субстанцию. Только дни шли, а Касан, любимый сын князя дома Берега Плакучей Ивы, девятый ар Ив, так ни разу и не встретил дракона. Драконов не видели ни его слуги, ни оруженосцы, ни дружинники или боевые товарищи. Даже его достопочтенный отец, высокомудрый и седобородый первый ар Ив, никогда не сталкивался с драконами на собственном веку, и Касан засомневался. Он запутался и вскоре уже не понимал, что считать правдой. Ведь заодно с легендами об огнедышащих чудищах по просторам королевства издавна гуляла присказка о том, что, мол, прочие народы Ассалгота настолько мало знают об Элисир-Расаре, что отмечают эту страну на картах как опасное, неизученное место, «где живут драконы», где грудятся всевозможные тайны и стелются молочные туманы. И Касан пожелал выяснить истину, для чего и снарядился в путь… Нет, я не могу!

Отчаянный возглас, что вырвался из уст оратора, прервал зачарованный шёпот и разрушил атмосферу лёгкой, ненавязчивой магии, которая уже принялась заполнять комнаты. Юноша откинулся на изголовье ложа и его длинные белые волосы рассыпались по узорным наволочкам упругими локонами, каждая прядь которых завершалась идеальным завитком.

— Я просто не могу сосредоточиться! Что это было? Очередное золотое бедствие? Но почему тогда всё так быстро и внезапно затихло? И кто эти всадники… почему они шли во дворец, и кого… кого они вели с собой? Вроде бы, я что-то видел… вернее, кого-то… Какую-то странную высокую фигуру в светлых покрывалах. Такого ведь никогда не было…

Но… на чтеца посматривали глазами-пуговками вовсе не мягкие игрушки, а обыкновенные подушки, назначенные лично им на совершенно неподходящие должности. Разумеется, новоявленные слуги скверно справлялись с вверенной работой, и не могли не то чтобы развеять страхи своего покровителя или успокоить его; эти ставленники не в силах были даже грамотно поддакивать.

Вдруг где-то за пределами пышных опочивален, за массивной двухстворчатой дверью, раздались звонкие шаги, стройную и бойкую поступь которых разбавляли редкие разговоры.

— Вы… это слышали? — юноша отбросил одеяло, освобождая лицо и напрягая уши.

Взглянув ещё разок на трёх закадычных приятелей — две декоративные подушки и один фонарь, — он торопливо поднялся на ноги и на цыпочках посеменил к дверям.

— Что такое сегодня творится?..

И, как всегда, ответом ему послужила лишь тишина. Молодой господин пожелал вооружиться чем-то на случай серьёзной опасности, однако в его распоряжении не имелось ни единого острого предмета — ни меча, ни кинжала, ни ножниц… да что уж там! В этих превосходных спальнях не было даже ножа для писем! Какая удача, что владельцу никто отроду не писал.

Добравшись до дверей и затаив дыхание, он приложил ухо к панелям из тёмно-красного лакированного дерева и начал шпионаж.

— …воды морские не надвигаются на замок или холм меди, — по мраморным коридорам разносился незнакомый хриплый голос.

— Славно, славно… Пожалуй, ничто не угрожает нам, — соглашался с ним уже кое-кто более привычный для молодого господина. — А река? Если двинется река?

— По прогнозам, Ваша Светлость, коли река и решит двинуться, то направится в кварталы омута… но нет никаких свидетельств…

— Сюда!

Беседующие отдалялись от покоев, поэтому становилось всё трудней разобрать, о чём они говорят через закрытую дверь.

— «Ваша Светлость»? — шёпотом повторил хозяин опочивален. — Неужели же он… Неужели же За́рхель вернулся? Нет! Будь проклята эта вода!

Не сумев одолеть собственное любопытство, он слегка приоткрыл одну из створок, потянув за изящное кольцо-рукоять. Скрипа не последовало, парнишка ничем себя не выдал. Он собирался вот-вот облегчённо вздохнуть, как тут же столкнулся взором с огромной и весьма безобразной фигурой в раскидистой мантии из сливочно-бежевой парчи и мигом замер.

Теперь на него возмущённо и непонимающе посматривали два чёрных драгоценных камня — яркие и пытливые, горящие глаза. Может, эти бездонные зеницы и принадлежали глубокому старцу, возраст которого уже перевалил за седьмой десяток, но всё равно сохраняли в себе огонь и юношескую живость, чем немного пугали окружающих. Безусловно, столь пронзительный и резвый взгляд мог внушить страх, как иначе? Особенно, когда ты знаешь, что его хозяин — могучий маг.

— Ваше Высочество? Вы почему… Вы почему ещё не в постели? — тихо поинтересовался старец, и его нос, похожий на толстый и мясистый корень ветвистого растения, искривился от недовольства.

— Сагар? Но… как же я могу спать, когда стены шатаются и окна дрожат? Сагар, что там происходит? Здесь снова Зархель?

— Ах, да-да. Ему пришлось отложить поездку и вернуться из-за этой… этой неурядицы. Наследный принц, почему Вы ещё не в постели? Вам до́лжно спать! — придворный маг зашипел на своего ученика, суматошно озираясь по сторонам.

— Я видел странного человека! Что происходит, во имя Одакиса? Сначала взрыв в море, затем эти золотые вспышки, которые озарили небеса и превратили ночь в день, потом вооружённые всадники отправились на Сломанный берег, а затем вернулись назад, во дворец, с каким-то странным человеком! Я видел его собственными глазами, Сагар! Сперва… сперва я подумал, будто на дворец вообще напали че́рны, ведь в городе толкуют…

Сага́р, опытный и умелый кудесник, который ни одно десятилетие отслужил при дворе, был доверенным лицом предыдущего короля-мага, занимал пост Главного волшебника и являлся Верховным гебром, и нынче выступал в роли наставника наследного принца, большую часть времени проводя в компании юного подопечного. Он слышал, как голос Его Высочества становится всё более и более взволнованным, слышал, как ускоряются спутанные речи паренька и будто даже уловил бой его неугомонного сердца. Всё это тревожило старика не на шутку, ведь могло создать много хлопот, сейчас, когда он и без того трудился, засучив рукава и не покладая рук.

— Вы подходили к окну? Я же просил Вас никогда не походить к окну в разгар золотых бедствий! Это очень опасно! — сквозь зубы рявкнул Сагар, только принц не обращал внимания на нравоучения.

— …в городе толкуют, будто в народе масса недовольных правлением матушки, и я подумал…

Молодой господин чуточку выглянул из-за дверей собственных покоев и уставился в недра длинного коридора, пол, стены и потолок которого были отделаны иноземным молочным мрамором с насыщенными бурыми разводами. Там, вдалеке, куда устремлялась группа вооружённых стражей, располагались опочивальни его дражайшей матушки, королевы-регента — запретная зона, куда никто не имел свободного доступа и куда почти никого не приглашали. Однако именно туда теперь двигалась вся эта шумная братия! Что за дела?

— Сагар? Ваше Мудрейшество? — кто-то из толпы окликнул Верховного волшебника.

— А? Да-да! Я сейчас!

Но вместо того, чтобы вернуться к прежней компании, Сагар бесцеремонно затолкал наследного принца обратно в его спальни, используя своё размашистое и плотное брюхо как таран.

— Ваше Высочество! — возмущённо и более настоятельно проворчал маг после того, как аккуратно прикрыл за собой двери. — Откуда Вам знать, о чём судачат на улицах? И как Вы могли придумать подобный вздор? Это… это же Янтарный дворец! Ваше родовое гнездо и Ваш отчий дом! Здесь Вы в полной безопасности, Вам ничто не угрожает!

— Но к окну мне всё равно нельзя подходить?

Принц раздражённо скрестил руки на груди и уставился во мрак.

— Потому что это тоже для Вашего блага! Здесь ведь было землетрясение, понимаете? — выговорил Сагар. — Стёкла побьются и поранят Вас, никогда более не подходите к окнам во время бедствий! Давайте-ка, Ваше Высочество, помолитесь на сон грядущий и ложитесь спать немедля, завтра Вам предстоит сложный день. Занятия, чтения… а тот человек, которого Вы видели… Ну, не стоит волноваться. Ему пожаловали срочную аудиенцию у Вашей матушки. К Вам он не имеет отношения.

Сагар повёл бровью и скорчил такую уморительную гримасу, что наследный принц сразу догадался об истинном положении вещей — как раз-таки к нему полночный гость и имеет отношение. Возможно даже, непосредственное.

— Сага-а-а-ар! — в ушах обоих зазвенел требовательный и пронзительный голос, доносящийся из коридора и гудящий, словно раскаты горна. — Куда ты пропал?

— О! Зархель зовёт меня, лучше его не гневать. Вы же знаете, Вы же знаете его нрав, Ваше Высочество!

Верховный волшебник вразвалочку направился к выходу, по пути осыпая ученика дельными советами:

— Вы выпили своё лекарство? Прочтите молитвы, преклоните колени перед богами и ложитесь немедля спать. Утром лучше думается, нежели вечером. День — для роста, ночь — для восстановления сил. Чем… чем Вы тут занимались? Надеюсь, не предавались чтению всяких бездарных книжек? Ваша матушка этого не одобрит.

Наследный принц ничего не произнёс. Он решил не оправдываться, ведь следы его «преступления» до сих пор красовались на видном месте — посреди взъерошенной постели лежала развёрнутая книга и стоял горящий фонарь.

— Ну, будет, — снисходительно кивнул ему на прощание Сагар. — Да отразится Янтарный замок под лазурными небесами в зелёной воде!

— Да отразится он в вечности, — процедил принц, когда старик-волшебник уже закрывал за собой двери.

Раздался скромный щелчок, и Его Высочество шагнул к ложу. Фонарь, вырезанный из совершенно прозрачного хрусталя, награждал предметы обихода и мебель яркими радужными всполохами, и принц даже хмыкнул бы от удовольствия, ведь далеко не каждому в Элисир-Расаре повезёт лицезреть такую редкость. Но тут дверь снова отворилась, Сагар просунул в комнату свою широкую физиономию и изрёк:

— И не кашляйте. Матушка не разрешает Вам кашлять.

После чего окончательно ушёл. Улыбка, которая только-только занялась в уголках бледных губ, быстро покинула прекрасное лицо принца, и он унылой походкой двинулся к алтарю, дабы сделать всё так, как ему наказали.

Комнатный алтарь для личных подношений представлял из себя довольно большую ёмкость для жидкости, вырезанную из серо-синего камня и покоящуюся на трёх звериных ножках. Ровно посередине глади воды находился второй сосуд, овальный, заполненный мелким и чистым песком. В него вонзалась длинная тонкая палочка из серебра и слоновой кости, с помощью которой можно было потренироваться в сочинении магических формул — сложных элементов, необходимых для составления заклятий. Позади всего сооружения гордо возвышался образ верховного божества, которое покровительствовало и Элисир-Расару, и Исар-Диннам, и фамильному древу, к коему принадлежал наследный принц.

Взяв из натёртой до блеска миски крупную шёлковую кувшинку — символ правящей семьи и центрального дома королевства, — молодой господин с почтением опустил цветок в воду, затем преклонил колени, сложил руки в молитвенном жесте и монотонно заговорил:

— Свет из тьмы, цветок из грязи, истина из тайны. Приди в дом. Приди в дом, ты, о тот, кого нельзя называть по имени, появляющийся из прибывающих вод. Единственный властитель сих земель, господин, чья звезда взошла над озером золотых кувшинок в час свершений.

Завершив ритуал и притом ничуть не изменившись в лице, принц поднялся на ноги, отряхнул ночные одежды и устремился к постели. Он честно хотел поступить так, как ему велели: закрыть книгу, потушить фонарь и лечь спать с чистой совестью и лёгким сердцем, но сердце это, казалось, давно позабыло о том, что такое легковесность и продолжало внушать подрывные вещи.

Когда огонь в фонаре потух, опочивальни погрузились в кромешную тьму. Его Высочество задёрнул полупрозрачный полог, растянулся на царственном ложе и закинул левую руку за голову. Однако стоило только зорким юношеским глазам привыкнуть к новым обстоятельствам, как то тут то там начали вспыхивать свежие блики, ибо комнаты наследного принца просто утопали в обилии всего сверкающего и искристого.

Как ни крути, он принадлежал к древнейшему роду в Элисир-Расаре, а в этом королевстве ценили яркие металлы, стекло и белый цвет. Луч луны опять упал на ужасный барельеф в виде головы дракона, и словно разрубил его морду на две части — светлую и тёмную.

Как же можно не думать о том, о чём постоянно запрещают думать? И как забыть то, что всегда остаётся на уме?

Хотя бы сегодня пустовала кушетка его «доброго надзирателя», скрывающаяся за резной ширмой из посеребрённого белого дерева. Что уже хорошо само по себе.

Поворочавшись чуток и покатавшись с бока на бок, принц вдруг резко подпрыгнул и ринулся к окну. Сейчас, когда ночь сгущала мерклые краски, было почти нереально разглядеть что-то внятное через мутное стекло, но молодому господину всё равно мерещилось, будто где-то вдалеке на северо-востоке он видит стройный абрис одинокой Янтарной башни.

Прислонив лоб к холодной раме, он тихо зашептал:

— Надежда даёт много обещаний, но слова не держит своего. Я так долго шёл по правильному пути, но этот путь подвёл меня. Ныне я готов шагнуть на скользкую дорожку и покатиться по наклонной.

В любимых книжках принца лучшие герои всегда призывали слушать собственное сердце и следовать за ним, но что, если сердце велит тебе отодвинуться от света, отречься от всего правильного и полезного и попробовать тьму на вкус?

В конце концов, чёрному сердцу будет проще укрыться во мраке без ущерба для владельца.