Лондонский туман

Глава 13

Инспектор Кокрилл, временно постаревший от потрясения, приковылял к телефону и позвонил Чарлзуэрту.

— Приходите немедленно, — кратко сказал он. — Роузи Эванс мертва.

— Мертва? Роузи Эванс? Каким образом она могла умереть?

— Престала дышать. — Кокки в слепой ярости швырнул трубку на рычаг.

Матильда, больная и заплаканная после ужасной ночи, выполняла домашние обязанности в ступоре горя и раскаяния — горя о внезапно оборвавшейся юной жизни, о еще недавно здоровом теле, теперь лежащем неподвижно, о Томасе, чье сердце будет разбито, и раскаяния в своем необдуманном гневе, в недостатке понимания, терпения и любви. Тедвард сидел в кабинете, стиснув руками голову, серый и неподвижный, как камень. Мелисса внизу громко рыдала, заявляя, что это ее вина. Старая миссис Эванс сидела наверху у кровати мертвой внучки, погруженная в тихое горе человека, который пережил многих. Врач, вызванный ночью Тедвардом, ходил взад-вперед по гостиной с давно потухшим камином, повторяя снова и снова, что он очень сожалеет и сделал все возможное, но к тому времени, как он прибыл сюда, было уже слишком поздно. Матильда принесла ему кофе.

— Простите, но больше ничего нет — в доме некому готовить, кроме меня.

— Ради бога, дорогая миссис Эванс, обо мне не беспокойтесь!

— Потом я постараюсь наскрести какой-нибудь завтрак.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — повторил врач.

— Вы сообщили инспектору Чарлзуэрту...

— Мне пришлось сообщить ему, что причина смерти, на мой взгляд, — чрезмерная доза какого-то абортифациента. Я не мог этого не сделать.

— Конечно, — беспомощно вздохнула Тильда. — Мне кажется, мы уже достаточно вынесли без того... — Она умолкла, не сказав: «Без того, чтобы Роузи умерла, поставив нас в такое положение».

Приехал Чарлзуэрт, скрывая беспокойство вспышкой активности, градом вопросов, запретов и распоряжений. Врач представился ему.

— При сложившихся обстоятельствах доктор Эдвардс чувствовал, что не должен самостоятельно принимать меры. Кажется, он близкий друг семьи, а тут еще история с убийством... По-моему, он был прав.

— В котором часу вы прибыли сюда?

— В два часа ночи. Миссис Эванс услышала, как девушка двигается наверху где-то после полуночи, и поднялась к ней, но, по-моему, дело уже тогда зашло слишком далеко. У девушки была сильная рвота. Они многое сделали до моего приезда, но положение было безнадежным.

— Не знаете, она что-нибудь говорила?

— Мне — ничего. Когда я ее увидел — и, по-видимому, когда миссис Эванс вошла к ней, — она уже была без сознания. Кажется, они не знают, что произошло.

— Как ей удалось раздобыть абортифациент?

Доктор продемонстрировал большой белый носовой платок, превращенный в сверток, и медленно развязал узел.

— Я обнаружил это в мусорной корзине в ее комнате и решил передать представителям власти — вытащил их и завернул в платок. Это не составило труда, так как все были заняты больной. — Он выглядел пристыженным. — Конечно это выглядит подлым, но что мне оставалось делать?

Дюжина крошечных белых пакетиков, которые используют фармацевты, с надписью: «Яд! Принимать по назначению врача», а также с именами и адресами разных аптекарей.

— Вероятно, очень маленькие дозы, — сказал доктор. — Сами по себе они безвредны. Но целых двенадцать!..

— Должно быть, она обошла несколько аптек. — Чарлзуэрт прочитал адреса: Пэддинггон, Бейсуотер, Уэстборн-Гроув, Мраморная Арка... — По ним можно проследить ее маршрут.

— Но где она достала столько рецептов?

Рецепты Роузи достала у Томаса. Они были выписаны на бумаге с отпечатанным сверху и написанным от руки внизу его именем — двенадцать рецептов на маленькую дозу патентованного средства. Все аптекари заявили, что вчера к ним приходила молодая леди и показала должным образом оформленный рецепт. Если у полиции имеются сомнения, они покажут оригиналы... Двенадцать рецептов, собранные вместе, привели к смерти их предъявительницы...

В сумочке у Роузи лежал тринадцатый рецепт двухдневной давности. Внизу виднелись слова: «Повторить один раз». На нем стоял штамп аптеки на Мейда-Вейл, но за второй дозой не обращались. Чарлзуэрт лично посетил аптекаря, а потом показал рецепт Тедварду.

— Вы дали это Роузи Эванс?

Тедвард все еще неподвижно сидел в кабинете, где Матильда разводила огонь. Он поднял небритое лицо и устремил на Чарлзуэрта мутный взгляд.

— Ну и что?

— Это абортифациент.

— Знаю. Она была беременна и не хотела рожать.

— Вы имеете в виду, что помогали ей избавиться от ребенка?

— Идите к черту. — Тедвард вновь погрузился в апатию.

Чарлзуэрт взял его за плечо и резко встряхнул.

— Она умерла из-за этого лекарства.

— Оно не повредило бы и мухе.

— Смотря в какой дозе.

— Рецепт выписан на две маленькие дозы, которые не принесли бы ей ни вреда, ни пользы, даже если бы она приняла их сразу. Но я велел ей принимать лекарство в течение трех дней. — Тедвард посмотрел на рецепт более внимательно. — Вторую дозу она так и не оплатила.

— Зачем вы вообще выписали ей это лекарство, если от него нет никакой пользы?

Тедвард вновь стиснул голову руками.

— О боже! Я выписал ей это, потому что она не давала мне покоя, надеясь, что это удержит ее от обращения к шарлатанам. Лекарство так же безвредно, как аспирин.

— Тогда почему вы не выписали ей аспирин?

— Потому что Роузи не была дурой, — кратко ответил Тедвард.

Матильда, сидя на корточках, откинула прядь волос испачканной сажей рукой.

— Каким образом маленькая доза лекарства Тедварда могла привести к смерти?

Чарлзуэрт положил на стол двенадцать рецептов. Матильда вытянула шею, чтобы разглядеть их со своего места у камина.

— Но это рецепты Томаса!

— Да, верно.

Чарлзуэрт повернул их таким образом, чтобы она могла легко прочитать их.

— Но Томас не дал бы их ей — он никогда не стал бы выписывать двенадцать рецептов одновременно. И вообще он ничего не знал о ребенке... — Тильда испуганно уставилась на рецепты. — Они датированы вчерашним днем!

— Да, — кивнул Чарлзуэрт. — Все до единого.

— Но вчера Томас был в тюрьме! И позавчера тоже! — Внезапно она вскинула голову. — Роузи взяла пачку его писчей бумаги — сказала, что хочет написать Тедварду, — и пробыла в своей комнате два часа... — Матильда повернулась к Тедварду. — Она написала тебе?

— Нет, — ответил Тедвард. — О чем ей было мне писать?

— Потом Роузи спустилась, держа что-то в руке — я подумала, что это конверт, — и ушла на весь день. Вернувшись, она сразу пошла к себе, и когда Кокки поднялся к ней, уже была в постели и сказала, что плохо себя чувствует... У нее был рецепт Тедварда, она скопировала его двенадцать раз на писчей бумаге Томаса и подписалась его именем. — Тильда присмотрелась к подписям. — Конечно, сразу видно, что это подделка, но аптекари не могли этого знать. Им было не с чем сравнивать. Рецепт был на именной бумаге и на небольшую дозу... — Она облегченно вздохнула и закрыла лицо руками. — Томас тут совершенно ни при чем.

— Следовательно, все в порядке? — со свирепой иронией осведомился Тедвард. — Если Томас ни при чем, то какое имеет значение все остальное? — Он встал, шатаясь, вышел в холодный январский сад и сел на каменную скамейку под безлистным тутовым деревом, снова стиснув голову руками. Они видели, как Эмма возбужденно подбежала к нему, склонив голову набок. Тедвард оттолкнул ее так резко, что она упала и, поднявшись, с плачем убежала в дом. Он даже не посмотрел ей вслед.

Если бы только, думал Кокрилл, они все не жалели его, потому что он встал и ушел, оставив Роузи умирать! Кокки подозревал, что в глубине души сам жалеет себя, но он так давно покрывал защитной броней маленькую матрицу жалости в своем иссохшем старческом сердце, что не ощущал себя способным на подобного рода эмоции. Куда больше их сочувствия Кокрилл оценил бы простое признание того, что он поступил так, как поступил бы каждый из них, зная Роузи, что это было вполне естественно. Но нет! Сидя в день похорон в гостиной, наполненной удушающим запахом лилий, и стараясь не смотреть на урну с прахом, они одолевали его своей великодушной жалостью!

— Ради бога! — сказал Кокки Чарлзуэрту. — Давайте пойдем в паб и выпьем на свежем воздухе.

Но в пабе, с кружками пива в руках, они заговорили о том же — действительно ли Роузи так плохо себя чувствовала в тот момент, когда говорила об этом Кокриллу; в какое время она должна была принять яд, чтобы дойти до этой стадии; как, почему, кто...

— Мы с вами, как пара старых сов, — сказал Чарлзуэрт.

— Совы славятся тем, что видят в темноте, но для меня тем вечером в ее комнате было слишком темно.

Дознание было отложено, «дабы позволить полиции провести дальнейшее расследование».

— Хотя я понятия не имею, что еще мы можем обнаружить.

— Я достаточно хорошо знал Роузи Эванс, — сказал Кокрилл. — И должен признаться, что не представляю ее придумавшей и осуществившей все это.

— Но в противном случае...

— В противном случае, кто-то подал ей эту идею либо с целью помочь, либо наоборот...

— Кому могло понадобиться убивать Роузи Эванс?

— Понятия не имею, — ответил Кокки. — А кому могло понадобиться убивать этого бедного безобидного лягушатника?

Розовые неоновые лампы освещали просторный бар в эдвардианском стиле; на деревянных полках за стойкой поблескивали бутылки. Они сидели в нише, обитой уродливой красной тканью.

— Давайте вначале примем милосердную точку зрения. Доктор Эдвардс без всяких дурных намерений дает ей первоначальный рецепт, а она, по чьему-то совету или без оного, придумывает блистательный способ добыть большее количество и принимает случайно смертельную дозу.

— Или намеренно, — мрачно добавил Кокрилл.

— Самоубийство? Но почему?

— Она была беременна и не хотела рожать. Никто ей не помогал — все потеряли к ней интерес, будучи занятыми убийством. Старый преданный друг, на которого Роузи все еще могла рассчитывать, внезапно узнал, что она всего лишь нимфоманка. Об этом узнали все, и ее акции упали до нуля. — Кокрилл опустошил кружку и со стуком поставил ее на стол. — Не то чтобы я этому верил — Роузи не принадлежала к типу самоубийц.

— Так часто рассуждают. — Чарлзуэрт неожиданно стал выглядеть куда старше своих лет. — Но у молодежи кишка тонка. Сегодня они кипят энергией, а завтра впадают в отчаяние.

— Но это был не внезапный приступ отчаяния, а тщательно продуманный и осуществленный план. — Кокрилл собрал кружки и направился с ними к стойке. Чарлзуэрт наблюдал, как он возвращается с полными кружками, пробираясь сквозь толпу боком, как краб, и не расплескав ни капли. — Нет, самоубийство отпадает.

— Тогда, все еще с милосердной точки зрения...

— Милосердие тут ни при чем, — прервал Кокки. — Не будем обманывать себя. Это не было ошибкой. Предположим, кто-то хотел помочь Роузи избавиться от ребенка и, зная, что доза, предписанная доктором Эдвардсом, неэффективна, подсказал ей способ раздобыть двойную, тройную или даже четверную дозу. Но не двенадцатикратную! Никто в здравом уме не пошел бы на такой риск.

— Ей могли посоветовать меньшую дозу, а она подумала, что чем больше, тем лучше.

— Только не в двенадцать раз.

— Тем не менее Роузи приняла двенадцатикратную дозу.

— По совету кого-то, кому она доверяла, — настаивал Кокрилл.

Чарлзуэрт задумался.

— Мы говорим о любителе? — спросил он.

— Мы говорим о Матильде Эванс, старой миссис Эванс и Мелиссе Уикс.

— Но это мог быть не любитель, а врач.

Кокки молча пожал плечами.

— Я имею в виду, — продолжал Чарлзуэрт, — доктор Эванс мог ей это посоветовать, прежде чем его арестовали. Ничто не доказывает, что он не знал о ребенке.

— Мог, — согласился Кокрилл. — И он, и доктор Эдвардс могли ей это посоветовать. Никто из них не мог законным путем выписать Роузи дозу, достаточную для прерывания беременности, но они могли придумать такой способ, чтобы помочь ей, не подвергая себя риску. Но если так чудовищно ошибиться не мог даже любитель, то профессионал тем более. — Круглая жестяная баночка, в которой Кокки хранил табак, скатилась со скользкого сиденья и со звоном упала на пол. — Черт бы ее побрал! — Кокрилл поднял баночку и выпрямился, прижав руку к пояснице. — Я стар, и мои кости стали чувствительными. Они чувствуют, что это убийство...

Но кем оно совершено? Убийцей Рауля Верне, или в маленькой группе обычных людей, находящейся в доме на Мейда-Вейл, скрываются двое убийц? Матильдой Эванс? Но Матильда ни секунды не верила, что Рауль Верне был соблазнителем Роузи: она считала, что ее любовником был молодой студент. И какой смысл Матильде убивать Роузи, да еще по тщательно подготовленному плану? Только потому, что, «залетев», Роузи навлекла беду на всю семью?

Старой миссис Эванс? Но она не могла поднять искалеченную руку, чтобы нанести удар, а убивать Роузи у нее также не было причин, ибо миссис Эванс верила в историю о сильном молодом рыбаке с Востока и считала внучку не слишком виноватой.

Тогда Мелиссой Уикс? Мелисса едва ли стала бы так жестоко мстить соблазнителю Роузи. Что касается самой Роузи Эванс, то что Мелисса могла против нее иметь, кроме того, что Роузи, возможно, увела у нее дружка, разрушив очередную надежду? Томас был в тюрьме, когда план убийства Роузи осуществился; к тому же он всей душой любил младшую сестру и ничего не знал о ее любовных связях. Или Тедвард?..

— Не знаю, убил ли он француза, — сказал Кокки, — но можете ли вы представить его убийцей девушки? Тедвард был влюблен в нее, когда она была еще подростком. Конечно, он узнал, что Роузи обманывала их всех, и если он убил Верне, то он убил его абсолютно незаслуженно. Но даже в таком случае... Понимаете, если Тедвард посоветовал Роузи этот план с рецептами, то сделал это в тот вечер, когда отвел ее наверх, якобы дать ей успокоительное. Только потому, что он в ней разочаровался? Это не выглядит убедительным. — Кокрилл покачал головой, и жестяная баночка снова скатилась на пол. — Но мои кости чувствуют, — добавил он, подняв ее, — что это было убийство, убийство с помощью совета, совершенное неизвестным лицом или лицами.

Два дня спустя на возобновленном дознании присяжные, озадаченные множеством возможностей и альтернатив, выбрали именно эту — наиболее возбуждающую — и вынесли соответствующий вердикт.