Лондонский туман

Глава 8

Мистер Чарлзуэрт решил, что пришло время поехать в морг и поговорить с доктором Литтлджоном, патологоанатомом, о результатах вскрытия, и пригласил, как один мальчик другого на детскую вечеринку, инспектора Кокрилла сопровождать его. Кокки согласился без особого энтузиазма и сел в черный полицейский автомобиль, положив на колени огромную шляпу.

Выпотрошенный труп Рауля Верне, похожий на огромного оловянного солдатика, если не считать полностью обнаженного состояния, лежал в узкой фарфоровой ванне с безобразными синими вздутиями на плечах и бедрах, где кровь постепенно скапливалась после смерти, но в остальном выглядел мирно спящим. Прямая линия черного шва тянулась через живот и грудь, но редкие черные волосы были аккуратно причесаны, скрывая проломленный череп. Доктор Литтлджон выложил его печень и легкие на эмалированные подносы и медленно переворачивал их кончиками пинцета.

— Ничего неожиданного. Он умер от пролома черепа, разрыва мозга и так далее. — Доктор пустился в профессиональное описание ран.

— О’кей, — остановил его Чарлзуэрт. — Мы вас поняли. Он умер от удара по башке, вероятно, слегка наклонившись или вытянув голову вперед. Убийца стоял позади и чуть правее его. Правильно?

— Примерно, — кивнул Литтлджон. — Я подробно все изложу в заключении, но в общем вы правы.

— Убийца мог быть и мужчиной, и женщиной, и ребенком?

— Ну, не малышом, если только он не влез на стул. Он должен был обладать достаточно высоким ростом, чтобы размахнуться как следует.

— Единственному малышу в доме около двух лет, так что это вариант можно не рассматривать всерьез. Насколько высоким должен быть убийца?

— Зависит от того, склонилась ли жертва вперед или только слегка наклонила голову, а мы вряд ли можем это определить. Что до остального, молоток хотя и тяжелый, но простой в обращении, так что чрезмерной силы тут не требовалось. Надо было только размахнуться и ударить. Конечно, убийце повезло, что он попал в нужное место.

— Возможно, он туда и метил, — мрачно предположил Кокрилл.

— Да, разумеется. Только он должен быть сверхизобретательным, чтобы убедить жертву так удачно наклонить голову.

— Действительно, — согласился Кокрилл, стоя в жуткой зелено-белой комнате, пахнущей формальдегидом, и сунув руки в карманы старого мешковатого макинтоша. Внезапно он вскинул голову, и его карие птичьи глаза возбужденно блеснули. Это насторожило Чарлзуэрта, который и прежде страдал от вспышек вдохновения инспектора Кокрилла.

Два служителя морга подняли долговязое тело Рауля, завернули его в широкую льняную простыню, сделав похожим на тюк белья, и увезли в холодильник. Когда двери холодильника открылись и Рауль ногами вперед скользнул на металлическую плиту, Кокрилл увидел еще несколько «тюков» — три больших и один маленький. На дверной табличке было написано мелом: «Одна женская нога для профессора Праута». Кокрилл подумал о том, как проходит и бесследно исчезает красота: женская нога, возможно с изящной лодыжкой и гибкой ступней, которая легко шагала, очаровательно танцевала, любила ощущение теплого золотистого песка, просачивающегося между пальцами, теперь лежала в холодильнике, предназначенная для упражнений профессора Праута, словно баранья нога для мясника...

— Ну и что вы об этом думаете? — поинтересовался Чарлзуэрт, садясь в автомобиль.

— Я думаю, что вам следует поскорее выяснить, располагает ли кто-нибудь из подозреваемых огнестрельным оружием, — ответил инспектор Кокрилл.

В высшей степени ценное указание!

В большом неопрятном доме на Мейда-Вейл где-то болталось огнестрельное оружие — Мелисса в этом не сомневалась, но не могла вспомнить, где именно. Вероятно, об этом знал кто-то из членов семьи, но все они в данный момент отсутствовали.

— Вы сами давно его не видели? — спросил Кокрилл, сверля ее блестящими глазами.

— Давным-давно, — сразу ответила Мелисса. — Но ведь этого человека ударили мастоидным молотком, а не застрелили, верно?

— Верно, — подтвердил Кокрилл. ~ Он стоял, слегка отвернувшись от убийцы и наклонив голову, подставив нужную ее часть в качестве мишени. Очень любезно с его стороны, не так ли?

Чарлзуэрта внезапно осенило.

— Вы случайно не предполагаете, что убийца вынудил его занять эту позу под дулом пистолета? Ни один человек в здравом уме не стал бы подставлять голову под молоток, угрожали ему пистолетом или нет. Он попытался бы сопротивляться — ведь ему было нечего терять. Должна быть какая-то другая причина.

— По-видимому, — согласился Кокрилл. Он повернулся к Мелиссе. — Где, вы сказали, вы были тогда?

Бюро вынесли из холла, а стоявший на нем телефон заменили другим — столу и телефонному аппарату, несомненно, предстояло фи1урировать в Центральном уголовном суде в качестве вещественных доказательств номер один и два. Холл сузился за счет барьеров, установленных полицией вокруг места, где лежал Рауль Верне. Мелиссе пришлось протискиваться мимо них, и сейчас она и все остальные сгрудились у двери. Но Мелисса надеялась, что чем больше неудобств, тем скорее ей прекратят задавать вопросы.

— Я говорила, что мы бродили в тумане, пытаясь найти дорогу в кино, а потом домой.

— Вы и «Станислас»?

— Вы еще не нашли его? — быстро спросила Мелисса.

— Нет, — ответил Чарлзуэрт. — Похоже, его здесь никто не знает, а от вашего описания толку мало.

— Я могу только сообщить, что он среднего роста и умеренно темноволосый.

— К несчастью, он во всех отношениях средний и умеренный, — проворчал Чарлзуэрт. Хотя этот Станислас был единственным алиби Мелиссы, она не выглядела стремившейся разыскать его. Что, если... — В четверть десятого, когда Рауль Верне звонил по телефону, вы «бродили в тумане»? Вы вернулись домой после половины десятого и не знали о происшедшем, пока не услышали шум в холле и не обнаружили всех стоящими вокруг тела?

— Да, — кивнула Мелисса. Ей снова представились белые как мел пальцы, сжимающие телефонную трубку, пятна крови на паркете, полосатые носки и коричневые туфли с торчащими вверх острыми носами... — Меня тошнит при одной мысли об этом. Могу я идти?

Она боится что-то сказать, подумал Кокрилл. У него создалось смутное впечатление, что Мелисса это «что-то» уже сказала, но он упустил. С другой стороны...

— Нет доказательств, что она когда-либо видела убитого, — заметил он Чарлзуэрту.

— Но ничто не доказывает и противоположного. Если Роузи Эванс доверилась ей...

— Мне трудно представить Мелиссу, мстящей за бесчестье подруги тупым орудием, — прервал его Кокки. — Скорее она прикончила бы подругу из ревности. — Он добавил, что Мелисса, очевидно, знала о доступности огнестрельного оружия, принадлежащего Томасу Эвансу.

— Если вы так зациклились на этой идее, мы могли бы сразу обыскать дом.

— Возможно, было бы проще сначала спросить хозяина, “ предложил Кокрилл.

Появившийся в этот момент Томас Эванс сразу же ответил, что у него есть огнестрельное оружие, если его можно назвать таковым. Это нечто вроде мушкетона — ему миллион лет и большая часть внутренностей исчезла. Оно принадлежало уже упомянутому дяде Хью Эвансу. Где оно? Должно быть, в ящике бюро вместе с другим хламом.

— Позвоните в Ярд, Бедд, — велел Чарлзуэрт.

— Или в комоде на лестничной площадке, — предположил Томас.

Но там оружия не оказалось.

— Должно быть, убийца — ловкий парень, — сказал Чарлзуэрт Кокриллу. — Приблизительно за две минуты — между уходом миссис Эванс наверх и телефонным звонком Верне — он выудил оружие из ящика бюро, выбрал мастоидный молоток для работы, выманил жертву в холл, угрозой вынудил ее занять удобную позу... — сержант Бедд у телефона поднял вверх большой палец и продолжал говорить, — вернул оружие в ящик и закрыл его.

Бедд положил трубку.

— Есть отпечатки?

— Ничего, что можно было бы предъявить в суде, сэр, по их бы не удивило, если бы им сказали, что этой штукой недавно орудовали в перчатках или через носовой платок. А самое интересное то, что она лежала спереди ящика поверх остальных вещей.

— Ее могли сунуть туда, лишь слегка приоткрыв ящик?

— Эти ребята так и думают, сэр, а они свое дело знают.

«Один ноль в мою пользу», — мрачно подумал инспектор Кокрилл.

Чарлзуэрт тоже так считал, но эти факты ничего не проясняли.

— Разумеется, мы не отказываемся от версии с грабителем, инспектор, но это усиливает теорию «внутренней работы». Предположим, по какой-то непонятной причине грабитель подошел к ящику, достал оттуда молоток и оружие (кстати, если он взял оружие, зачем ему молоток?), но был потревожен Раулем Верне и ударил его молотком. В таком случае, почему он вернул оружие в ящик? Он не стал ничего красть — в доме ничего не исчезло, а сразу же бросил молоток и смылся. Тогда зачем он положил оружие в ящик?

— Если бы его застали вооруженным, приговор был бы более суровым.

— Да, но почему он просто не бросил оружие вместе с молотком? Его бы обвинили в разбойном нападении, а не только в ношении оружия, а если бы он смог доказать, что подобрал его в доме, то ношением оружия это бы не считалось.

— Полагаю, он не стал делать все расчеты на бумаге в клеточку, — сердито сказал Кокки. «Какого черта? — подумал он. — Все отлично знают, что грабитель тут ни при чем».

Кокрилл вышел на крыльцо и остановился под стеклянной фрамугой, скручивая сигарету и устремив невидящий взгляд на проезжающие мимо легковые и грузовые автомобили, велосипеды и автобусы. Ему было не по себе. Томас, Матильда, Роузи, старая миссис Эванс, Мелисса Уикс — всего пять подозреваемых плюс Тед Эдвардс, но он находился за пол мил и в своей приемной. Впрочем, как и Роузи. А миссис Эванс — слишком старая, чокнутая и с артритной правой рукой. Значит, остаются Томас, Матильда и Мелисса. Матильда была одна наверху в своей спальне и утверждает, что не слышала ни звука, хотя все произошло в холле всего этажом ниже. Впрочем, старая миссис Эванс тоже ничего не слышала, а слух у нее достаточно острый. Томас целых два часа ездил в тумане по «сфальсифицированному» вызову, и нет никаких доказательств, что он потихоньку не возвращался домой. И у него, и у Матильды мог быть мотив в виде мести. У Мелиссы вовсе нет алиби, и она выглядит так, будто что-то утаивает. Но помимо того, что у нее вроде бы не было никакого мотива, могла ли молодая девушка совершить это преступление? Кокрилл слишком долго прослужил в полиции и знал, что преступления совершают самые невероятные люди, включая молодых девушек, но могла ли такая девушка продумать и осуществить план с огнестрельным оружием?

«Должно быть, я старею, — подумал Кокки, — если поддаюсь интуиции». Но с того момента, как мысль об оружии пришла ему в голову, он не мог отделаться от ощущения, что его идея верна. Будь хоть один намек на противоположное, он бы наплевал на идею заодно с интуицией, но пока что все ее подтверждало.

Убийца держит огнестрельное оружие в правой руке, а «тупое орудие» — в левой. Оружие давно вышло из строя, но жертва об этом не знает, а убийца знает, так как живет в доме. Поэтому он вынужден пользоваться молотком. Но жертва не собирается стоять, глядя ему в лицо и ожидая, пока он переложит молоток в правую руку и огреет по голове. Убийца должен отвлечь внимание жертвы, заставить ее чувствовать себя настолько в безопасности, чтобы отвернуться от врага или, по крайней мере, позволить ему оказаться позади — нужно убедить жертву занять такое положение, чтобы ее голова оказалась под наиболее уязвимым углом...

Но как? И откуда убийца знает, какой угол наиболее уязвим?

На первый вопрос было легко найти ответ, и он объяснял многое. Нужно заставить жертву воспользоваться телефоном.

Убийца достает оружие и молоток из ящика бюро — он знает, что они там, поскольку либо является обитателем дома, либо хорошо знаком с обстановкой. Выманив жертву в холл, убийца становится перед ней с оружием в правой руке и с мастоидным молотком, скрытым от взгляда жертвы, в левой. «Поднимите телефонную трубку и наберите номер, который я вам назову», — приказывает он. Жертва удивлена, но испытывает облегчение. Очевидно, о г нее требуется только позвонить по телефону. Она снимает трубку и становится в характерную позу человека, набирающего номер по телефону: слегка наклоняется вперед над аппаратом, стоящим на не слишком высоком бюро, н смотрит вниз, подняв указательный палец правой руки. Жертва видела много фильмов, где один человек вынуждает другого позвонить, тыча ему револьвер в ребра, по- ному ее не удивляет, когда убийца скользит ей за спину. Убийца перекладывает молоток в правую руку и наносит удар. Жертва падает, все еще сжимая в руке трубку. Убийца бросает молоток, кладет оружие в полуоткрытый ящик, машинально задвигает его коленом и спокойно выходит из дома. Жертва ненадолго приходит в себя, обнаруживает в руке телефонную трубку и собирает достаточно сил, чтобы набрать номер, который написан на стене над телефоном вместе со словом «ДОКТОР» большими буквами. Но это уже не имеет значения — убийца хотел умертвить жертву, и она, безусловно, умрет. Он знает это по той же причине, по которой знал наиболее уязвимое место.

Потому что убийца — врач.