Ловушка для матери

Глава 3

В Манхэттенском торговом центре есть все: от притязательных мраморных дворцов до дыр в стенах. Там нет только места для прогулок, потому что большую часть времени вы находитесь вне тротуара, огибая всякого рода мелочные лавки но зато это прекрасная тренировочная площадка для прыжков и уверток, оживляющих наши рефлексы Если в тридцать лет вам удалось выйти невредимым после часового пребывания там, то вы можете считать себя в безопасности в любом месте земного шара. Поэтому я почувствовал себя в какой-то степени совершенством, когда в десять утра, в среду, подошел к дому тридцать четыре на Тридцать седьмой улице.

Но потом все усложнилось. Я пытался как можно лучше все объяснить сначала молодой женщине в окошке на первом этаже затем, мужчине в приемной на четвертом этаже, но они просто не могли понять, почему я нахожусь в здании, если не хочу что-нибудь купить или что-нибудь продать и не ищу работу Наконец, я добрался до человека, сидевшего за конторкой с отсутствующим видом. Естественно, он не мог понять, почему вопрос: были ли эти пуговицы пришиты на комбинезоне «Резником и Сниро», для меня так важен, что я проделал путь на Тридцать седьмую улицу. Но, к счастью, не стал ни во что вникать. Просто он понял: человек, затративший столько усилий ради того, чтобы задать этот вопрос, заслуживает ответа. После поверхностного осмотра он сказал:

— «Резник Спиро» никогда не пользовались подобными пуговицами и никогда не будут. Они применяют исключительно пластмассу, — и вернул мне комбинезон.

— Весьма признателен, — сказал я, — причина моего беспокойства из-за этих пуговиц вряд ли вас заинтересует, но дело тут не в простом любопытстве. Вы не знаете какую-нибудь фирму, выпускающую подобные пуговицы?

Он покачал головой

— Не имею понятия

— Вы когда-нибудь видели пуговицы, похожие на эти?

— Никогда.

— Может быть, вы сможете сказать, из чего они сделаны?

— Я полагаю, что это какая-то синтетика, а вообще-то, Бог знает что

Неожиданно он улыбнулся широко и весело.

— А может быть это знает император Японии. Скоро все буду покупать там.

Я поблагодарил его, сунул комбинезон в портфель и уехал. Я не ожидал иного ответа от «Резника и Сниро» и поэтому накануне вечером провел час с «Красной книгой», вернее с её четырьмя с половиной страницами, связанными с пуговицами. Теперь в моей записной книжке оказались адреса пятнадцати фирм, находящихся в пределах пяти ближайших кварталов. Одна из них была всего лишь в шестидесяти шагах вниз по улице. С неё я и начал.

Спустя девяносто минут после посещения четырех различных фирм, я знал немного больше о пуговицах вообще, но ничего определенного о пуговицах на комбинезоне Одна из фирм обшивала пуговицы, другая раскраивала их, третья изготовляла жемчужные пуговицы, а четвертая покрывала их золотом и серебром. Но никто не имел представления, кто и из чего сделал мои пуговицы и никого это не интересовало. Очевидно, все, чего я мог достичь, — это куча отрицательных ответов, что было уже неплохо. В конце концов я поднялся на шестой этаж здания на Тридцать девятой улице и подошел к двери с надписью: «Пуговицы-новинки».

Это было то место, куда мне следовало прийти с самого начала, если бы я только знал. Женщина, которая точно знала, что мне нужно еще до того, как я произнес несколько слов, провела меня в кабинет, в котором не было ни полок на стенах, ни пуговиц на витринах. Маленький старичок с большими ушами и космами седых волос над ними сидел за столом, уткнувшись в бумаги. Он не поднял на меня взгляда до тех пор, пока я не остановился рядом с ним и не вытащил из портфеля комбинезон. Когда его глаза наткнулись на одну из пуговиц, он выдернул комбинезон из моих рук, искоса оглядел его и спросил:

— Откуда эти пуговицы?

Я засмеялся. В вопросе не было ничего смешного, но попытка найти на него ответ заняла уже около двух часов. Я придвинул стул к себе

— Смеюсь над собой, а не над вами, — сказал я ему — Точный ответ на этот вопрос стоит сотню долларов. Деньги будут вручены сразу, Я не буду объяснять почему, это слишком сложно. Вы можете ответить?

— Вы занимаетесь пуговицами?

— Нет.

— Кто вы?

Я достал из кармана бумажник и предъявил ему карточку. Он взял её и искоса взглянул.

— Частный детектив?

— Совершенно точно.

— Где вы достали эти пуговицы?

— Послушайте, — сказал я, — я только хочу...

— Молодой человек, я знаю о пуговицах больше, чем кто-либо в мире. Я получаю их отовсюду. У меня прекрасная и самая обширная коллекция пуговиц всех времен и народов. Я также продаю их. Я продал тысячу дюжин пуговиц в одной партии по сорок центов за дюжину и четыре пуговицы за шесть тысяч долларов. Я продавал пуговицы герцогине Виндзорской, королеве Елизавете и мисс Бетти Дэвис. Я передал пуговицы в дар девяти различным музеям пяти стран. Я абсолютно точно знаю, что ни один человек не мог показать мне пуговицу, которую я не мог бы узнать. Но вы это сделали. Где вы её достали?

— Хорошо, — сказал я. — Я слушал, теперь ваша очередь. Я знаю о пуговицах меньше кого-либо в мире. Заняться ими меня вынудили обстоятельства. Мне необходимо выяснить происхождение одного детского комбинезона. Если пуговицы на нем Стандартны и продаются везде, то проследить его путь будет невозможно. Но мне кажется, что они нестандартны и могли бы навести на след. Вот почему я пытаюсь выяснить, откуда они. Но вы, кажется, не можете сказать мне этого?

— Признаюсь — не могу.

— Хорошо. Вы, очевидно, знаете о необычных и редких пуговицах, так же как об обыкновенных, коммерческих?

— Я знаю обо всех пуговицах.

— И никогда не видели похожих на эти и не слышали о них?

— Нет!

— Прекрасно. — Я полез в карман за бумажником, вытащил пять двадцаток и положил их на стол. — Вы не ответили на мой вопрос, но оказали большую помощь. Есть ли какой-нибудь шанс, что эти пуговицы машинного производства?

— Нет. Это невозможно. Кто-то потратил на них часы. Я никогда не видел подобной техники.

— Из какого материала они сделаны?

— Вопрос довольно сложный. Требует времени. Возможно, я отвечу вам завтра днем.

— Я не могу ждать так долго.

Я потянул к себе комбинезон, но он не отпускал его.

— Я бы предпочел эти пуговицы деньгам, — сказал он. — Или хоть одну из них. Вам ведь не нужны все четыре.

Мне пришлось применить силу, чтобы получить комбинезон обратно. Убрав его в портфель, я встал.

— Вы сберегли для меня много времени и избавили от хлопот, сказал я ему. — И мне хотелось бы доказать вам свою признательность. Если когда-нибудь я разберусь с этими пуговицами, то подарю вам одну или две для вашей коллекции и расскажу, откуда они прибыли. Я надеюсь на это.

На то, чтобы уйти от него и выбраться на улицу мне потребовалось пять минут. Я не хотел быть с ним грубым. Он был, возможно, единственным в Америке пуговичным экспертом и мне посчастливилось познакомиться с ним перед ленчем.

Было десять минут первого. Рано или поздно завтракал Натан Хирш? Поскольку я мог дойти до него за двадцать минут, то решил не тратить время на телефон, и мне снова повезло.' Когда я вошел в приемную «Лабораторий Хирша» на десятом этаже здания на Сорок пятой улице, сам Хирш тоже зашел туда, и когда я рассказал, что у меня есть кое-что не терпящее отлагательства от Ниро Вулфа, он провел меня вниз, в свою комнату. Несколько лет назад оглашение его показаний в суде по одному из дел Вулфа отнюдь не причинило вреда его бизнесу.

Я предъявил комбинезон и сказал:

— Один простой маленький вопрос, из чего сделаны эти пуговицы?

Он взял с письменного стола лупу и наклонился к комбинезону.

— Не такой простой, — сказал он, — даже при том оборудовании, которым мы располагаем. Похоже на конский волос. Но для полной уверенности придется одну из них вскрыть.

— Сколько времени это займет?

— От двадцати минут до пяти часов.

Я сказал, что чем скорее, тем лучше. Наш номер телефона он знал.

Я добрался до Тридцать пятой улицы и вошел в дом как раз в тот момент, когда Вулф направлялся через прихожую к столовой. За столом в ней не было принято говорить о делах. Поэтому патрон остановился у порога и спросил:

— Ну?

— Все хорошо, — ответил я. — И даже прекрасно. Человек, знающий о пуговицах столько же, сколько вы знаете о еде, никогда не видел ничего похожего на них. Кто-то потратил на изготовление каждой из них часы. Материал поставил его в тупик, поэтому я отнес их Хиршу. Он ответит сегодня днем.

Вулф выразил удовлетворение и направился к столу, а я пошел мыть руки перед тем, как к нему присоединиться.

Полагаю, у каждого в жизни бывают моменты, когда не остается ничего другого, как только ждать, но все дело в том, как вы ждете. В этот день после обеда, в кабинете, я раздражал Вулфа тем, что постоянно посматривал на часы, пока он диктовал длинное письмо коллекционеру орхидей в Гондурас. А потом он стал раздражать меня тем, что весьма удобно устроился с «Путешествиями с Чарли в поисках Америки» Джона Стейнбека. Черт побери, у него ведь была работа!.. Уж если ему так хочется читать книгу, почему бы не взять с полки «Его собственный образ» Ричарда Вэлдона? Может быть, он нашел бы в ней хоть какой-нибудь намек, проясняющий наше дело?

Без четверти четыре позвонил Хирш. Я приготовил книжку на случай, если придется записать какие-нибудь технические термины. Но все было и так понятно. Я повесил трубку, повернулся, и Вулф сразу поднял глаза от книги.

— Конский волос, — сказал я. — Ни лака, ни краски. Только простой белый конский волос.

Он хмыкнул.

— Есть еще время для того, чтобы дать объявление в завтрашних газетах «Таймс», «Ньюс» и «Газетт»?

— В «Таймс» и «Ньюс» можно не успеть, в «Газетт» — да.

— Возьми записную книжку. Две колонки шириной четыре дюйма или около этого. Наверху — сто долларов, цифрами, жирным шрифтом, в тридцать пунктов. Ниже тоже жирный шрифтом, в четырнадцать пунктов:

«Будет заплачено по чеку за информацию, имеющую отношение к тому, кто вручную изготовил одежные пуговицы из белого конского волоса. Пуговицы любого размера и формы. Не обязательно имя того, кто делал именно эти пуговицы, можно и того, кто делал точно такие. Сто долларов тому, кто доставит информацию».

Внизу — моё имя, адрес и номер телефона.

— Жирно?

— Нет. Стандартным шрифтом, сжато.

Когда я поворачивался к пишущей машинке, то готов был пожертвовать дюжину пуговиц из полистирола, лишь бы только узнать, когда он это придумал: пока диктовал письмо или пока читал «Путешествие с Чарли в поисках Америки»?..