Lvl 2: Рок-н-ролльное сердце

TRACK_14

Если уж быть предельно честным (а я всегда предельно честен, кроме тех случаев, когда п**жу, как сивый мерин), то я немного охренел. Увидеть брата здесь, настолько же реальным, как себя, не в виде изображения на экране или гигантской головы — это было неожиданно. Аж мороз по коже. На всякий случай я сел обратно на трон. Пусть знает, кто тут босс!

Федя встал, огляделся. Посмотрел на свои руки, посгибал и порасгибал пальцы. Кажется, он тоже охренел.

— Федь, ты только не говори, что ты помер. Не разбивай к херам моё любящее братское сердце, — попросил я.

Федя вздрогнул и вытаращился на меня. По роже постепенно расплылась улыбка.

— Ваня! — воскликнул он.

— На**й, — оборвал я его. — Ваню твоего в могиле черви доедают. Здесь я — Мёрдок. Привык уже.

Услышав про могилу, Федя как-то приуныл, взгляд отвёл. Стыдно, сука? Правильно, стыдись. Родному брату помереть спокойно не дал.

— Ну так чё? Помер или как? Пойдём поминки праздновать, в «Апельсин»? Только ты проставляешься. Денег-то себе нормально нарисовал, не обидел? Наверное и брату любимому подзаймёшь пару сотен тысяч? Ну, как накидаешься, естественно.

— Я жив, — сказал Федя.

— Да мы тут все — «живые». — Я показал кавычки металлическими пальцами.

— Я ведь говорил тебе о капсулах виртуальной реальности. Они успешно прошли испытания, теперь сертифицируются. Ну а нам разрешили их использовать, в некоторых пределах, разумеется... Чёрт, я так рад, что ты решил сегодня прийти! Никогда не выходил в виртуал. Это... Это ведь полный эффект присутствия! — Он подпрыгнул, взмахнул рукой и уставился на ладонь. — Вау! Я чувствую кожей воздух.

— Ты пришёл сюда из реала и охереваешь от того, что по всем ощущениям эта жопа ничем не отличается от реала, — подытожил я его восторги. — Да уж, чего проще — поразить дурачка. А если тебе палец показать — ты сколько часов смеяться будешь?

— Даже не пытайся испортить мне настроение, — отмахнулся Федя. — Этот день... Я чувствую себя Армстронгом!

— Могу дать тебе поиграть на моей трубе, — предложил я. — Сказал бы «на флейте», но это несправедливо по отношению к Луи Армстронгу и к моему инструменту.

Всё-таки мне удалось испортить ему настроение. Федя зыркнул на меня злобно и уточнил:

— Я имел в виду Нила Армстронга!

— Да, патриотизм из тебя — так и хлещет. Ты как там, уже Рождество в декабре начал отмечать? На Новый год забил? А день Благодарения? Индейку жрёшь? Помнишь, как американцы Гитлера победили?

Федя, игнорируя подъ**ки, прошёлся по залу. Видимо, восхищался, что может ходить по залу. Дождавшись, пока я естественным образом заткнусь, он повернулся ко мне, посмотрел снизу вверх.

— Почему ты в доспехах, Мёрдок?

— Защита от пидарасов, Федя.

— Какие тут могут быть пидарасы?

— Пидарасы коварны. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Впрочем, ты не поймёшь.

— Почему это я не пойму? — Федя принялся отжиматься от пола.

— Ты... слишком толерантен, скажем так.

— В... смысле? — пыхтел он, отталкиваясь трясущимися ручонками от пола.

— Ты живёшь в Сан-Франциско, Федя.

— И что? — Федя устал и, сев на жопу, уставился на меня.

— Ну... Это ведь Сан-Франциско.

— Я, наверное, не очень чётко задал вопрос, Мёрдок, поэтому я его повторю: и что?

— Ой, да ладно! Все знают, что такое Сан-Франциско! Там, кстати, ещё за традиционную ориентацию штрафовать не начали? На меня, помню, копы как-то недобро косились.

— Может, потому что ты уже из самолёта вывалился пьяным в хлам и сразу же принялся спрашивать, где купить кокаин? — предположил Федя.

— Ты ничего не понимаешь, это для творчества! — возмутился я.

Будет меня ещё всякое хомячьё критиковать! Не допущу, ни в жизнь.

— Я, между прочим, женюсь, — сообщил Федя и начал приседать. С приседаниями у него дела обстояли лучше.

— На девушке?

— Мёрдок!

— Я просто уточнил. Это ведь Сан-Франциско...

— Ты — раб стереотипов, которые почерпнул из каких-то убогих фильмов и книжек, которые тут никто не смотрит и не читает. Это оскорбительно.

Да-да, конечно. Двадцать первый век, все такие оскорблённые. В роддоме младенец из влагалища вылезает и тут же суёт акушеру повестку в суд за то, что его оскорбили. Впрочем, нахрен, на светские темы опосля потрещим, время будет.

— Ладно, забыли, — махнул я рукой. — Женишься — молодец. Всегда знал, что ты этим кончишь. Жду приглашения. А то сам приду. По дресс-коду только сориентируй, какого цвета плавки надевать.

— Приглашения? — растерялся вдруг братец.

— Ну. Чё ты теряешься? Ставишь посреди зала здоровенную «плазму», там я с гитарой и бутылкой, все на меня смотрят. В уголке ты с невестой робко прячешься. И вебку ещё, чтоб я мог на вас смотреть и умиляться. И акустику п**датую подключите, чтоб мой глас е**шил, как трубы судного дня. Записал?

Федька чего-то загрузился. Аж с лица спал. Наверное, представил, как я обосру ему свадьбу. Да ладно, чё он, в самом деле? Я ж шуткую.

— Так это... — покашлял я в металлический кулак. — Я чего пришёл-то? Дело серьёзное, опасаюсь за свою жизнь.

— Ты чушь несёшь, — очнулся Федя. — Твоей жизни здесь в принципе не может ничего угрожать!

Ага. Значит, про убивающий на**й меч братишка так до сих пор и не в курсе. Хорошо, очень хорошо. Пусть и дальше пребывает в блаженном неведении, ему же проще.

— Ты мне баки не заливай, — постучал я по подлокотнику трона. — Мне нужно как-то ограничить доступ к моему телу одной пидарасины неопределённой гендерности. Просто захерачь какую-нибудь магическую фигню, чтобы это ко мне не приближалось.

— Ладно. От кого там тебя защитить надо?

— Ник — AxiLess.

— А, это которая внешность и пол сменила, — поморщился Федя. — Целое направление исследований из-за неё приостановили. Крайне неустойчивая психика, увы. Но желание индивида...

— А ты в курсе, почему она решила сменить пол? — перебил я.

— Она сказала, что изначально совершила ошибку...

— Она на меня запала. И теперь думает, что раз у неё есть дырка между ног, мы с ней будем жить долго и счастливо. И я хочу услышать твои соображения на тему того, как ты собираешься меня от этого защитить. Мне нужно, типа, судебное ограничение, или как там...

Федя застыл, глядя на меня с широко раскрытым ртом. Потом покачал головой:

— Проклятье, Вань... Мёрдок! За каждым косяком, за каждой проблемой на проекте так или иначе стоишь ты!

— Поклоняйся мне, восхищайся мною, но огради меня от пидарасины!

— Подумаю, что можно сделать, — вздохнул Федя.

Ну и рожа... Ну вот точь-в-точь как у меня. Только одежда дебильная и причёска. То ли дело у меня хаерина — обосраться можно от восхищения.

— Думай быстрее, — буркнул я. — Не могу творить в атмосфере постоянной угрозы пидорства. Это влечёт за собой повышенный расход алкоголя, что, в свою очередь, увеличивает градус опасности.

— Ещё что-нибудь? — Федя встал и привычным жестом отряхнул брюки.

— Пацан у меня пропал. Коля. Ну, этот — Rchn. Скоро уж сутки будет, как провалился сквозь землю. Никогда такого не было. Беспокоюсь за него.

— Ну... Когда я смотрел в последний раз, его умственное развитие уже примерно соответствовало уровню шестилетнего...

— Я знаю, что ты ему завидуешь, но пацан пропал, и это не шутки.

— Я к тому, что он очень быстро развивается и осваивается в мире. В мире, который не в состоянии ему навредить. Если его убьют на каком-нибудь квесте — он просто реснется, и всё.

— То есть, обнаружить его местоположение вы не в состоянии?

— В состоянии. Ладно, я тебя понял. Дам знать, как что-то будет известно по обоим пунктам.

— Х*юнктам.

— Очень по-взрослому, Мёрдок. Тридцать лет, горжусь тобой, братик. Кстати, появление в игре динамического возраста — вопрос уже пары дней. Будешь продолжать в том же духе — скоро Система перестанет тебе наливать алкогольные напитки.

— Можно подумать, она мне сейчас наливает, — фыркнул я. — Всё приходится самому делать. Бардак...

— А я ведь серьёзно. Если человек развивается — у него увеличивается возраст, а если деградирует — он может уменьшиться...

— А хера мне тут ещё делать, как не деградировать?! — взорвался я. — Вы, б**дь, хоть бы «автор тудей» какой подключили к вашему проекту! На весь город ни одной нормальной книжки! Один извращенец Вейдер, который пишет нудную документалистику о том, как все е**тся или прокачиваются. Мне такого говна в повседневке хватает!

Вот сейчас, судя по роже, что-то у брата внутри реально щёлкнуло и замкнулось.

— А ведь это действительно проблема, — пробормотал он. — Занятно... Никто больше не поднимал этого вопроса. Я поставлю его на совещании!

— Ты про первые два вопроса помни, они — главные. Книжки — это, конечно, хорошо. Но без них жить можно. А вот когда Коляна потерял, или когда пидарасы атакуют — это уже вообще караул просто.

Федя кивал, но рожа у него уже была рассеянная, он уже чего-то там себе думал о грядущем совещании.

— Слышь, Федь, вопрос такой, — сказал я, поёрзав на троне. — А как там матушка?

— Что? — дёрнулся он.

— Ну, мама? Жива? Здорова? Немолодая уж...

— Она в порядке. И... она здесь. Я привёз её во Фриско. На твои... Ну, в общем, когда ты...

Опа. Меня, значит, решили похоронить в Сан-Франциско? На чужбине? Вот так номер... Нет, мне, конечно, насрать и даже больше. Я, вообще, про другое хотел.

— Она мне ни разу не написала, — сказал я. — Не знаешь, почему?

Не то чтобы я был таким уж примерным сыном... Врагу бы такого сына не пожелал, если честно. Но блин, материнское сердце — оно ж должно всё прощать, не? Особенно когда сын помер. Смерть, по идее, все проступки прижизненные на ноль умножает.

— Ну... ей, знаешь, тяжело принять то, что ты продолжаешь жить здесь, — бормотал Федя, глядя в пол. — Это не значит, что она никогда не напишет. Просто ей нужно время.

— Год прошёл.

— Знаю. Чего ты от меня-то хочешь, Мёрдок?

Я резко выпрямился. И правда. Чего я до этого ущербного доковырялся?

— Чего я от тебя хочу — уже сказал, — отчеканил я. — Не смею задерживать. Свали отсюда в страхе и исполняй мою волю.

С этими словами я сам встал с трона и, громыхая доспехами, поспешил свалить. Но не в страхе, а совсем даже наоборот. Я только пидарасов боюсь немного, а больше мне ничто не страшно.