Пусть Роберт и не обладал совершенной памятью анамаорэ, человеческая была способна удержать множество важных моментов.
Грусть порой ощущалась настолько щемящей, что Роберт находил нечестным оставаться с Джунко, если она оказывалась рядом, и под предлогом работы или еще под какими-либо сбегал, погружаясь в спазмообразную боль.
«Малышка… Котена… Как мы все потеряли?!»
В Городе не было моря, шумом прибоя развеивающего тяготы. Роберт шел на берег реки и долго любовался ее течением, размышляя о преходящем.
Однако, если бы Джунко последовала за ним и спросила о его думах, Роберт ответил бы, что это связано с ней.
К его огромному удивлению, с «новой» подругой Роберт позволял себе то, что практически отсутствовало с другими — они частенько заливисто смеялись вместе! Это изумляло его тем сильнее, что по жизни Роберт никак не относил себя к смешливым особам. Потому страдая по прошлому, Роберт не желал уже отказываться от настоящего. Он долго зрел, а когда созревал, практически не менял решения.
В свою очередь Джунко не представляла, как себя вести, когда Колетт и сын Роберта заявятся повидаться. Сидеть с гордым видом или просто на время уйти прочь из дома?
Артур влюбился в ожидание. Безнадежность окутывала его столь ласковыми волнами, что сердце почти перестало болеть и только глухо ныло.
Артур старался быть рядом с Мелоди, не навязываясь ей, не надоедая, но вставая стеной за ее хрупкими плечами, когда ей требовалось.
Мелоди могла любить Алекса вечность, бесконечность безмерного отчаяния, впрочем, взаимностью Алекс не отвечал, и это обнадеживало.
Однажды она поймет. Мягко прижмется к сильной спине Артура: «Давай попробуем»… Добавит к своему опыту ошеломляющее чувство, когда счастье уже наступило, но поверить в него никак не получается. Объятия судорожны, поцелуи торопливы, а потом приходит спокойная уверенность. Горячая, немного душная и несколько тяжеловатая. И вот уже не вырваться, да и не хочется барахтаться. И так странно думать, что некогда было совсем иначе…