Благодаря обустройству дел Магнусом, не было никаких причин отказывать себе в удовольствии встречаться с обольстительной брюнеткой на самом деле.
Потягиваясь и мурлыча от наслаждения, Флавиан вспоминал упоительные моменты их спонтанного свидания, желая пережить схожие и более приятные как можно быстрее. Он явно увяз, словно муха в сиропе, после первого же попадания, но пока что не видел в происходящем ужасного.
Именно он получил неприступную жрицу, а кроме того, он пришел к Лилит совсем не в качестве поклонника. То есть не успел ее разочаровать и надоесть ей.
Стоило всерьез завоевать девушку — теперь Флавиану совсем не хотелось, чтобы Лилит бросила его. Они сколько угодно могли бы работать над спектаклем как пара.
Грезы Лилит об Алехандро, дурацкие приемы гостей — подобные опасные мысли следовало немедленно рассеять. Поэтому на следующий же день Флавиан предложил Лилит увидеться.
А когда она, нисколько не смущаясь, согласилась прийти к нему в цитрусовую рощу, Флавиан подхватил ее на руки и крепко поцеловал, вдыхая аромат ее прекрасных волос:
— Привет, любимая!
Лилит ответила ему ненасытно и жадно. Она-то явно не была околдована Даром, и тем не менее, отдалась поцелуям столь самозабвенно, что опомнилась не скоро:
— Ох… Мы не должны…
— Ммм-да, конечно, — Флавиан замялся, с трудом оторвался, но поставил хрупкую девушку на землю. — Тогда пойдем, присядем…
Когда они устроились на одной из скамей, Лилит спросила:
— У тебя есть для меня время?
Флавиан улыбнулся:
— Да, сколько угодно…
Лилит потянулась к нему всем телом:
— Значит, обсуждение спектакля подождет…
Касательно Церемоний, у анамаорэ существовал обычай испытания сроками всякий раз, как пара расходилась. Когда двое встречались и объявляли о начале отношений, начинался отсчет дней, и он счастливо завершался либо совершением обряда, либо разрывом. Многие впоследствии пробовали опять, и если чувства ощущались «как новые», было справедливо повторять всю процедуру. Анамаорэ находили это мудрым, учитывая ограничения, накладываемые ритуалом.
Маю согласилась связать свою жизнь с Максимилианом, их прошлый опыт аннулировался, в глазах общественности они снова стояли на пороге отсчета.
Маю рассудила:
— Да, конечно, пора перерождать Лану, если вы с Ричардом так договорились. И пусть она живет у нас, я не против. Ты же не собирался выращивать ее для себя?
Макс грустно ответил:
— Я тогда хотел кем-нибудь заполнить пустоту в душе и в доме и согласился.
— Отлично! Тем более, Лана также будет оставаться в доме у Ричарда, правда?
Лана, готовясь к иной жизни, утаивала ото всех, как же остро она жаждет найти сладкоголосого лгуна Флавиана и поквитаться за все испытанные ей унижения.
Впрочем, царевичи если и знали про ее темные мысли, никак их с Ланой не обсуждали. Лишь Лукас однажды заметил будущему сыну:
— Месть брошенной женщины страшна. Потому-то я их всех пристраиваю!
Флавиан счел сказанное шуткой и заливисто рассмеялся.