Любовь с пятого этажа

Глава 3

Алиса

Я ненавижу утро. Особенно после таких вот вечеров.

Ты вроде бы уже успокоилась, уже почти забыла лицо мужчины за окном… и тут вспоминаешь, что была абсолютно голая.

И он это видел. В деталях.

А потом ещё и прокомментировал.

Спасибо, Виктор. Сон теперь никогда не будет прежним.

В итоге я заснула под утро — а в восемь уже подскочила от звука будильника.

Сегодня у меня две группы: малыши от четырёх до шести, и ребята постарше — от шести до двенадцати.

Каждый раз — как в бой. Только вместо брони — спортивные леггинсы, хвост и коврик в рюкзаке.

Студия находится недалеко от Лиговки — светлая, с огромными окнами и зеркалами по всей стене.

Сквозняки там гуляют даже зимой, но летом — настоящее спасение.

Первыми в зал вбегают малыши. Они кричат, путаются в сменке, спрашивают:

«Алиса, а у тебя есть собака?», «А мы будем сегодня как лягушки?», «А можно станцевать как робот-динозавр?!»

— Можно всё, — улыбаюсь я. — Но сначала — круг, дыхание и ноги врозь!

Потом приходят старшие — шумные, уверенные, с телефоном в одной руке и жвачкой в другой.

С ними проще, но хитрее.

Они делают вид, что всё знают. Но искоса всё равно следят — как я двигаюсь, как говорю, как улыбаюсь.

Я включаю музыку, показываю связку, и мы начинаем.

Но что бы я ни делала — мысли снова и снова возвращаются к утру.

К его взгляду. Его голосу. Его плечам.

И к тому, как он улыбался, будто между нами уже что-то было.

— Алиса! — зовёт кто-то из детей. — А мы можем попробовать прыжок как в мультике?

— Конечно. Только сначала выдох, потом прыжок, ладно?

Я подхожу, поправляю стойку девочке с белым бантом, делаю вместе с ними поворот…

После занятий с малышами — двадцать минут до следующей группы.

Я вытянулась на скамейке в раздевалке, приложив ко лбу бутылку с холодной водой.

Никакой медитации не нужно, когда ты провела сорок минут с пятилетками, прыгающими по залу как кузнечики под энергичную попсу.

В этот момент в дверь заглянула Полина.

— Принцесса потных кед, ты где? — услышала я её голос.

— Здесь, умираю. Без сахара, кофеина и смысла жизни, — пробормотала я.

Полина — моя подруга с первого курса и главный редактор нашего маленького городского глянца о культуре.

Она была в ярком платье и кроссовках, с телефоном в одной руке и кофе во второй.

То есть — в идеальной форме.

— У тебя двадцать минут. Пошли дышать воздухом и обсудим, как ты снова ввязалась в странную историю, — сказала она, протягивая мне кофе.

Через пару минут мы сидели на лавочке у фонтана недалеко от студии.

Я отпила глоток и, не глядя, пробормотала:

— Я показала незнакомому мужчине всё, что только можно показать.

— Инстаграм-сторис были бы безопаснее, — вздохнула Полина. — Давай, выкладывай. Кто? Где? Почему?

— Строитель. На тросах. За моим окном. Я — из душа. Он — на уровне пятого этажа. Улыбнулся и сказал: «Надеюсь, я тебя не слишком смутил».

— Боже.

— Да.

— Ты была…

— Абсолютно.

— Ого. А он?

— Майка. Мускулы. Улыбка. Бровь. Всё при нём.

— Так. И что теперь?

— Не знаю. Возможно, я переезжаю.

Полина рассмеялась так, что прохожие обернулись.

— Алиса! С твоей личной жизнью — а точнее, её отсутствием — тебе надо было не в ванную бежать, а прямо на него с окна прыгать!

— Поля!

— Что? Я серьёзно. Мужчина. Майка. Мышцы. В тросах — значит, ответственный. В каске — значит, безопасный.

— Ещё скажи: "мечта матери"!

— Так и скажу. И тело у него — будто антистресс. Ты однажды уронишь себе мораль, а он поймает.

Я покачала головой, но не удержалась от улыбки.

Я покачала головой, отхлебнула кофе и зашипела:

— Он меня выбесил. Вот просто выбесил!

Смотрит так — нагло, говорит с ленцой, а в глазах будто написано: «Я здесь главный».

А ещё эти плечи! И руки! И эта... эта майка, которая липла к нему так, как будто она тоже была не против!

Полина прижала руку к сердцу.

— Алис, я сейчас сама в него влюблюсь, честно. Перестань.

— Вот именно! Меня так не бесил ни один человек, которого я не знаю! Он влез в мою квартиру своим видом, своим голосом, своей... ухмылкой!

Полина прижала руку к сердцу.

— Алис, я сейчас сама в него влюблюсь, честно. Перестань.

— Вот именно! Меня так не бесил ни один человек, которого я не знаю! Он влез в мою квартиру своим видом, своим голосом, своей... ухмылкой!

Полина открыла рот — то ли чтобы что-то возразить, то ли чтобы снова пошутить, но я махнула рукой:

— Ой! Всё, не успеваю! Занятие уже должно было начаться десять минут назад!

Я вскочила с лавки, отдала ей пустой стакан и на ходу закидывала волосы в хвост.

— Побежала. Позже напишу, если не сгорю от стыда окончательно.

— Давай-давай, мисс Танец Без Одежды! — крикнула мне вдогонку Полина и засмеялась.

Я только фыркнула в ответ и побежала обратно в студию.

После трёх групп подряд я мечтала только об одном — снять кроссовки, заползти в душ и не разговаривать ни с кем хотя бы час.

Лето в Питере выжимало из меня все соки, а дети на танцах допивали остатки энергии. Даже кофе не спас. Только мысль о том, что дома прохладно и тихо, двигала меня вперёд.

Когда я свернула к подъезду, то заметила знакомую фигуру у стены.

Виктор.

Он стоял чуть в стороне от крыльца, рядом с мужчиной в каске и жилете, и что-то рассказывал. В руке держал бутылку воды, волосы взъерошены, белая майка промята и прилипла к телу.

Я замедлила шаг.

И вот не нужно было мне этого делать — но я сделала. Подошла ближе, прячась за кустами, и услышала:

— …просто стою, а она выходит. Вообще ничего. Ни звука, ни предупреждения.

Я застыла.

Виктор продолжил, голос чуть тише:

— Ну, представляешь: я оборачиваюсь, а она там, посреди комнаты. Всё видно.

Смех второго мужчины.

— Ты серьёзно? Вот так просто?

— Ага. Я, честно, даже не знал, куда смотреть.

Я покраснела.

Сердце сжалось — и тут же начало колотиться. Я снова ощутила на себе его взгляд, его голос. Его ухмылку.

Они точно говорили обо мне.

Прямо здесь, возле моего дома.

Прямо сейчас.

Я больше не могла это слушать.

Щёки горели, грудь сжалась, а внутри что-то кипело и бурлило.

Как он смеет?

Как вообще можно обсуждать ТАКОЕ вот так — на улице, со смеющимся напарником?

Я вылетела из-за кустов и налетела на него, как ураган.

— Ты вообще нормальный?! — сорвалось с моих губ.

Виктор резко обернулся, удивлённо приподняв брови, но я уже разогналась:

— Обсуждать это? Смеяться? Прямо под моими окнами?! Это... это вообще что, шутка такая?

— Эээ... подожди…

— Не прикидывайся! — перебила я. — Я всё слышала! “Она выходит”, “всё видно”, “не знал, куда смотреть”! Думаешь, это весело?! Думаешь, смешно?!

Мужчина рядом с ним неловко отступил на шаг, явно не понимая, что происходит.

А я кипела.

— Думаешь, можно вот так просто обсуждать девушку, которую ты застал голой?! На улице, при всех! С чужими людьми?!

Виктор поднял руки — будто сдавался. Но в глазах у него появилось что-то резкое.

— Послушай… эээ… как тебя там…

— Серьёзно?! — я фыркнула. — Даже имени не знаешь, но уже пересказываешь подробности?!

Он сжал челюсть.

— Я не рассказывал подробности. И вообще, ты не знаешь, о чём шёл разговор.

— Всё и так было ясно! До каждой фразы!

Он только смотрел. Даже не пытался оправдаться. Это бесило ещё больше.

— Знаешь что? Я напишу жалобу. Настоящую, официальную! Твоему начальству. Расскажу всё. Что ты подглядывал, что ты извращенец, и твой этот друг — тоже!

Второй парень отступил ещё дальше, будто испугался, что ему сейчас прилетит шваброй.

— Прямо сейчас я выясню, что за фирма у вас, и завтра туда пойду. Лично. Со всеми деталями.

Он попытался что-то сказать — приоткрыл рот, сделал шаг — но я уже развернулась.

— Не надо, — бросила через плечо. — Слишком поздно.

Я пошла. Громко. Упрямо.

Поднялась по лестнице, захлопнула за собой дверь, будто это могло отрезать всё, что только что произошло.

Сразу подошла к окнам — и захлопнула каждое. Одно за другим.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Плевать, что жарко. Плевать, что в квартире стало как в парилке.

Пусть будет хоть +50. Но без наглых реставраторов за окном.

Я опустилась на подоконник, обняв колени.

— Вот и отлично, — пробормотала себе. — Так тебе и надо, Алиса. Больше никаких голых случайностей.

И всё равно… сердце билось как бешеное.