Люди и нелюди

Глава 1

Начато 03.01.2021 года.

По мотивам романов Артема Каменистого и некоторых других авторов участвовавших в создании и развитии вселенной S-T-I-K-S.

Люди и нелюди.

1 глава (первая ночь):

Старшина Вася Павлов был ментом. Не спецназовцем, не омоновцем, не каким–то другим элитным бойцом, а самым обычным ментом, которых после последней реформы МВД осталось не так много, но в принципе, что бы делать работу ещё хватало. Работал он в сельской местности помощником оперативного дежурного, принимал звонки от граждан, работал с базами данных на компьютере и делал многое другое, чем в нормальных городских отделах занимается несколько человек сразу. В их отделе его работу, тоже когда–то двое, но реформа все поменяла. Он стал и помощником дежурного и инженером электронщиком. Да чего говорить об этом, если в сокращенном до крайнего предела отделении милиции ему, иногда, даже работа дворника перепадала. Однако милиционер не унывал.

Когда–то Вася работал в патрульной службе. Устроился туда по наивному зову души идеалиста, что бы помогать людям, но со временем зов души несколько ослабел. Возится с бомжеватыми пьяницами, и гоняться за протоколами за несколько лет ему надоело до чертиков, а это составляло большую часть работы сельского ППСника. Можно было пойти работать в уголовный розыск или участковым, но на эти должности без высшего образования не брали. Да и если честно Василий там оказался не нужен. «Рубить палки» на ровном месте он не умел и не хотел. «Принимать благодарности» тоже было выше го сил. Он и те сотки с пятисотками, что предлагали ППСНикам, в бытность его службы там, что бы «оплатить штраф на месте» не брал. Доходило до того что некоторые «честные» милиционеры отказывались с ним работать в одном наряде. Разумеется, об этом все знали, и он считался белой вороной. Не сказать, что все в отделении были коррупционерами и драли взятки, как могли, но от «благодарности» никто не отказывался». Однако Павлов нашел устроивший его и всех остальных, включая начальство, выход. Получилось перейти в дежурку, где был получше график, можно было служить благом делу, рыскать по улицам в поисках пьяниц нужды не было, и «левака» никто не предлагал. С тех пор и до той злополучной ночи он в ДЧ и работал. Уже несколько лет. Даже жирком слегка заплывать начал, хотя от спорта не бегал и вел достаточно активный образ жизни.

Накануне злополучной ночи, с утра, Василий заступил на службу с дежурным Петром Германовичем, пожилым массивным, но не заплывшим жиром майором, уже выслужившим пенсию, но пока не желавшим на нее уходить и так сказать передававшим опыт старой школы молодым. Суточная смена шла как обычно. Телефон не разрывался, но и совсем не молчал. Пьяный мужик валяющейся в парке, и переданный ППСниками скорой помощи. Семейный скандал в соседнем селе, на который был отправлен участковый. Еще несколько вызовов без криминала, но на которые нужно было реагировать. К ночи поступило сообщение о квартирной краже из дальнего села. Туда Вася с Германовичем отправили дежурную группу, и это было самым серьёзным происшествие за смену. Однако после отправления СОГ началось совершенно непонятное.

Не прошло и 20 минут, как уехала группа, пропал свет, а вместе с ним куда–то делась и мобильная связь. Вдобавок ещё и пахло чем–то кислым, химическим и смутно знакомым, но Василий не мог припомнить, чем именно. Уже темнело, да вдобавок наполз туман, которого до этого ничто не предвещало. В отделении не оставалось никого кроме помощника с дежурным и ещё пары милиционеров заработавшихся допоздна. Начальник и тот уже уехал домой в город, что был в 70 километрах. В общем, суеты в отделении не началось, даже участковый что сидел в кабинете не далеко от дежурной части не вылез в коридор, что бы узнать, в чем тут дело.

— Обрыв, что ли где? — Германович сидел в полумраке оставшейся без света дежурки и смотрел в окно на улицу, за которым не было ни единого огонька.

— Да хрен его знает, — счёл нужным ответить Василий.

— И связи нет, — удивился дежурный, глянув на мобильный.

— У меня тоже, — помощник достал из кармана свой телефон.

Германович снял трубку проводного телефона стоявшего на столе.

— И этот не работает, — констатировал он, услышав тишину.

— Серьёзно? — не поверил Вася.

— Да какие уж шутки. Иди в подвал и заматорь генератор, а я пэпсов пока вызову. Что у них там узнаю, — майор потянулся к стоящей на расстоянии вытянутой руки от его стула стационарной рации.

— Хорошо, — Василий поднялся со своего места и полез в шкафчик, висевший на стене, искать ключи от генераторной.

— Не работает без света, — пожилой полицейский кивнул на стационарную рацию. — Дай простую.

— Вот, — старшина отвлёкся от своего дела и дал дежурному обычную переносную рацию «Кенвуд» на аккумуляторе.

— Пятидесятый, ответь Ольховке. Прием, — оперативный дежурный незамедлительно стал вызывать по похожему на кирпич с антенной средству связи единственный имевшийся в его подчинении наружный наряд.

— На связи, — ответил ему водитель патрульной службы Миша.

— Как у вас там? Приём, — спросил Германович.

— Да нормально все, только света нет. Прием, — ответил водитель ППС.

— Везде нет? Приём, — уточнил дежурный.

— Нигде не вижу. Прием, — отозвался ППСник.

— А мобильник как? Приём.

— Связи нет. Прием, — отозвалась рация после короткой паузы.

— Ну, вы там повнимательнее давайте. Приём.

— Хорошо. А делать–то что? Прием.

— Работать Миша. Работать. Отбой, — Германович отложил рацию и спросил у стоящего у двери из дежурки с ключами от генераторной Василия. — Слыхал, что за хрень твориться?

— Слышал, — кивнул Вася.

— Ну, иди, — напутствовал дежурный, вставая, что бы убрать портативку на место, и помощник отправился в подвал, где находились генераторная и, соответственно, сам бензиновый электрогенератор.

Василий достал из кармана куртки ПШ маленький фонарик и, пройдя по коридору с его светом, спустился в подвальное помещение. Генератор у них всегда подключён и заправлен, так что много времени, чтобы запитать отдел не понадобилось, и вскоре Вася вернулся в дежурку уже при работающем освещении и тарахтящем в подвале генераторе.

В момент, когда помощник вернулся на рабочее место, Германович снова с кем–то говорил по рации, но уже по стационарной.

— Серёга ты чего несёшь? — дежурный даже обязательное «приём» забыл, а за ним этого обычно не водилось.

— Да ничего я не несу. Пропала, говорю, дорога. Вместо нашего асфальта на Горловку, какая–то грунтовка. Я думал водитель, куда свернул не туда, но нет. Асфальт обрывается. Слышишь меня? Обрывается. Прием, — по рации говорил Серёжка, молодой дежурный опер, уехавший в дальнее село с группой на вызов на квартирную кражу.

— Точно? Приём, — дежурный не мог поверить оперу.

— Германович, да точно все. Асфальт как отрезало и столбы электрические у нас бетонные, а дальше, вдоль грунтовки, деревянные и на деревянных проводов вроде нет. У нас в районе вообще нет таких столбов со срезанными проводами. И Лизке плохо. Тошнит её и голова кружится. Пластом лежит. Прием, — продолжил докладывать опер сложившуюся на выезде ситуацию.

— Что за чертовщина? — спросил оперативный дежурный, глядя на помощника и не нажимая кнопку рации.

Василий хотел что–то ответить, но почувствовал, как внезапно накатил рвотный позыв и, выскочив в коридор, бросился к туалету. Однако не добежал. Его вырвало прямо на застеленный большой серой кафельной плиткой пол в коридоре. Голова закружилась, и пришлось опереться на стену что бы ни упасть.

— Павлов ты чего? — не на шутку перепугавшийся Германович, выскочил в коридор, оставив дверь дежурки нараспашку.

Вася снова не ответил, хотя в тот момент еще был в сознании. Чувствуя как все плывет, и при этом глаза наливаются белым туманом, он только и смог что привалиться спиной к стене и из–за подгибающихся ног сползти по ней на пол. Уже сидя старшина свалился на бок и, лишившись сознания, замер. Палов не слышал и не видел, как хлопочет над ним пожилой сослуживец, не сумевший никого дозваться, что бы помочь. Не почуял, как тот один взял его под мышки и, волоча ноги по кафелю, оттащил его в комнату отдыха. Там оперативный дежурный уложил своего помощника на старенький топчан, где в итоге и оставил. Германович хотел вызвать старшине скорую, но связи до сих пор не было. Тогда он хотел отправить его в больницу с заработавшимся допоздна и почему–то не отозвавшимся на помощь участковым, но ППСы отвлекли его вызовом по рации, а потом майор как–то забыл про Василия, поскольку в голове у него стала твориться какая–то странная каша. Он еще помнил, что ему зачем–то был нужен участковый, но вот зачем не помнил. Однако все равно пошел его проверять. Благо кабинеты участковых находились совсем рядом.

Павлов пришёл в себя в комнате отдыха один. В комнате горел свет, а за окном оказалось все еще темно. Ночь царствовала вовсю, и до утра было далеко. Он сел на кровати и помассировал пальцами виски. Самочувствие как с похмелья средней тяжести, но пока больше не тошнило. Мир вокруг норовил сорваться в круговорот, но пока вроде сдерживался. Ужасно сильно хотелось пить. Казалось, язык распух. Под ложечкой сосало, но как–то не так — точно не от голода. Василий поднялся на ноги и, выйдя в коридор, пошёл в туалет, где до отвала напился из крана воды. После этого вроде полегчало, и старшина направился в дежурку, что бы узнать, что происходит и что им в связи с этим приказано делать. Если вообще появились какие–то приказы.

Миновав лужу из не так давно оставленного им на полу частично переваренного ужина, Вася увидел открытую нараспашку дверь дежурной части. В нормальной ситуации такое не позволительно, можно даже на служебную проверку нарваться и огрести выговор, но он понимал что ситуация, очевидно не нормальная. Внутри помещения дежурной части не было ни Германовича, ни кого бы то другого, что тоже не допустимо. Однако дальше по коридору виднелась открытая дверь в кабинет изрядно задержавшегося на работе участкового, что в принципе в порядке вещей. За это им даже с некоторых пор доплачивали или добавляли к отпуску дни. Собравшись с мыслями, Вася направился туда, ведь дежурный в пустом отделе мог быть только там, или у старшего следователя Анатолича, что тоже вроде еще никуда не ушел. По крайней мере, так было на тот момент, когда Василий свалился в коридоре.

— Германыч! — не слишком громко и уверенно позвал Павлов.

Ответом ему стал шум из кабинета. Что–то упало на пол, послышались шаркающие шаги. После чего оттуда, задев плечом дверной косяк, вышел дежурный, с которым явно было что–то не в порядке. Шёл он как–то странно. Шаркал по кафелю обовью, будто сил поднять ноги не имелось. Руки, форма и лицо пожилого милиционера отчего–то оказались обильно перепачканы в крови, а глаза смотрели совсем не по–человечески. Вася в церкви не был много лет, да и вообще склонялся к научному атеизму, но когда он увидел эти глаза, ему захотелось туда немедленно сходить. Уж больно много в тех глазах имелось потустороннего. Точно через эти глаза на помощника смотрела сама смерть, поднявшаяся из самых глубин ада. Возможно, если бы существовали одержимые демонами, то у них были бы именно такие глаза.

Приметив старшину, массивный майор стал издавать несвойственные человеку звуки. Из его рта вырвалась какая–то мерзкая помесь утробного урчания и клекота. С этими звуками офицер двинулся на Павлова, все так же шаркая ногами, но заметно быстрее. Дежурный не вытягивал руки в сторону помощника, как зомби из классических фильмов ужасов, но сомнений в его намерениях не возникало. Настичь, смять и впиться в живую плоть ногтями и зубами. Вырывать куски мяса и ловить ртом струи брызжущей из разорванных артерий свежей крови. Вот такие читались намеренья. И ведь он их мог осуществить, если настигнет. Навалится превосходящим на несколько десятков килограмм живым весом и еще, поди, потом вырвись.

Понимая, что в рукопашной шансы не на его стороне старшина не желал вступать в противоборство с неоднозначным результатом. Стрелять по бывшему сослуживцу тоже не хотелось. Он лелеял слабую надежду на то, что офицеру еще можно помочь. Василий решил, что лучше всего ретироваться. Сначала попятился, а потом когда из кабинета участкового вышел старший следователь Виктор Анатольевич, в таком же виде, что имел Германович, только в гражданской одежде, то развернулся и бегом вбежал в дежурку. Вася захлопнул за собой толстую железную дверь и задвинул массивную задвижку. Он тут же выглянул в окно, выходившее в коридор, и увидел подходящих к нему дежурного и старшего следователя. Два зомби видели его сквозь прозрачный пластик. Германович стал пытаться царапать стеклопакет покрытыми кровью пальцами, а Анатольевич уткнулся в окно лицом и стоял, разинув рот, из которого струйкой стекала слюна вперемешку с чужой кровью. Пожалуй, если присмотреться, меж окровавленных зубов можно было рассмотреть кусочки застрявшей человеческой плоти.

Павлов уже больше десять лет был ментом и за время службы, особенно в ППС, он повидал всякое. Ему однажды пришлось задерживать обезумевшего без дозы и вооружённого кухонным тесаком наркомана грабителя. Грабитель тогда кинулся на него, и милиционер стрелял, правда, в ногу, но все же. Ещё он видел обезумившую от бешенства лисицу забредшею на улицу, находившегося на их территории обслуживания поселка и бросавшуюся на все живое. В нее он тоже стрелял, потому что присутствовавшие егеря в селе стрелять не имели права, и в этот раз целился в голову. Эти случаи он считал самыми страшными моментами своей жизни, но сейчас ему было куда страшнее. Василий прекрасно понимал, что в кабинете остался участковый и сообразил, почему он не вышел вместе с этими двумя. Они же жрали его там.

Чувствуя, как трясутся поджилки, старшина отодвинул стул, и сел прямо на холодивший задницу кафель, что бы скрыться от зомби за столом дежурного. Он не надеялся, что адовы твари, занявшие тела милиционеров уйдут, если перестанут его видеть, просто ему не хотелось видеть их самих. Сидя на полу, Василий сдернул с шеи сдавивший ее форменный галстук, и машинально сунув его в карман, достал мобильный телефон. Надежда не оправдалась. Связи как не было, так и не появилось. Тогда он нашарил трубку проводного телефона стоявшего на столе и поднес ее к уху, но из трубки даже гудков не послышалось. Оставалась только рация. Что бы взять стационарную стоявшую на столе Васе пришлось приподняться и выглянуть из–за него, благодаря чему он увидел, что зомби за эти несколько минут никуда не делись. Они все так же стояли за пластиком и продолжали издавать мерзкие утробные звуки.

— Пятидесятый, ответь Ольховке, — стал вызвать ППСников Павлов, но это было совершенно бесполезно.

Убедившись, что дело не в рации, по крайней мере, не в его, старшина попробовал вызвать дежурную машину, но и она молчала. Тогда Вася попросил ответить любого, кто его услышит, но и в этот раз ему никто не ответил. Оставив висеть рацию со стола на проводе, Василий выглянул из–за стола, и снова убедившись, что зомби вполне реальны, посмотрел на монитор, на который выводилось изображение с 6 камер расположенных по периметру здания отдела. Одна из камер показывала закрытые ворота въезда во двор, вторая парадный вход у которого никого не было, третья показывала двор со стоящими машинами, четвертая и шестая пустую улицу, а вот на пятой, что захватывала автостоянку, расположенную напротив отдела пусто не было. На въезде на автостоянку собака и какой–то мужик вдвоем приникли к трупу человека. Камера была не сильно хорошей, но даже ночью позволила Васе понять, что это сторож стоянки с его же собакой жрут какую–то девушку. Увидев и осознав это Павлов окончательно понял, то о чем догадывался, но во что до этого не хотел верить. Никакого спасения для его сослуживцев не будет и это не в отделении локальная беда, а беда в целом. Возможно весь район или даже область, а то и весь мир, как в тех самых фильмах про апокалипсис и живых мертвецов полетел в тартарары.

Старшина Павлов не был поклонником фильмов ужасов или выживальщиком готовящимся к концу мира. В общем, о конце света Василий не мечтал, но осознание и принятие случившегося масштабного звездеца как–то успокоило его. Он по–прежнему боялся, но теперь был готов делать больше, чем собирался делать до этого. У него даже план действий какой–никакой зародился в голове. Следуя ему, нужно было в первую очередь защитить себя, вооружиться, убедится в безопасности отделения и попробовать спасти хоть кого–нибудь из односельчан, ведь раз он остался нормальным, то должны были остаться и другие, не превратившиеся в ходячих мертвецов.