Люди и нелюди

Глава 25

25 глава (день 11):

В центре поселка городского типа еще было достаточно спокойно, но уже чуть ближе к окраинам они встретил безнаказанно пирующих заражённых и далеко не медлительных пустышей. Беглецы прекрасно видели, как в одну из квартир стоящего вдоль улицы трехэтажного дома запрыгнул кто–то вроде топтуна. Монстр вывернул из–за угла дома, подскочил к окну квартиры и замер, на долю секунды прислушиваясь и принюхиваясь. Решёток на приглянувшемся чудовищу окне не было даже самых никчемных, а стеклопакет разлетелся после первого и единственного удара мощной когтистой лапой. Из квартиры донеслись крики женщины и детей, а возбужденный монстр нырнул в нее щучкой. Крики быстро оборвались, и стало понятно, что кричать попросту некому. Все действо разворачивалось всего несколько секунд. Даже если бы Феррум захотел попробовать спасти обитателей квартиры, он бы ничего сделать не успел.

Понимая, что если медлить, то можно и нарваться самим, Павлов прибавил газа. На увеличенной скорости они проехали мимо нескольких домов, и тут им наперерез из какой–то подворотни выскочила битая жизнью девятка. Василий никак не успевал затормозить, и ему оставалось только вжать педаль акселератора до пола. Меньше полуметра не хватило, что бы проскочить. Под визг Виктории девятка врезалась в заднюю часть машины, уничтожая заднее колесо и сминая тонкую жесть иномарки. Китаянку крутнуло, но она не опрокинулась и больше ничего не зацепила. Девятка пролетела дальше и встретилась с фонарным столбом, да так что этот столб прорезал детище отечественного автопрома до середины капота.

— Ты как? — спросил Василий, не обращая внимания на виновника аварии душераздирающе воющего в своей машине.

— Вроде цела, — отозвалась Вика дрожащим голосом.

— Тогда давай выбираться, — вздохнул Феррум, чувствуя как сердце, бешено стучавшееся в груди, потихоньку начинает успокаиваться.

Павлов выбрался из машины, вытащил Панду и свои вещи. Девочку пришлось посадить себе на шею верхом, что бы хоть как–то держать в руках оружие и иметь хоть какую–то возможность защищаться. Он понимал, что далеко им так не уйти и направился к домам с намереньем отнять у кого–нибудь машину. Однако планам не суждено было сбыться, поскольку на шум аварии и крик раненого стали подтягиваться заражённые. Можно было их перестрелять и добить крикуна, но это было бесполезно из–за постоянно увеличивающегося числа монстров в округе. Они просто пропустили момент, когда еще можно было выскочить из кластера. Оставалось только воспользоваться отвлечением ближайших тварей на крик и спрятаться, а дальше надеяться, что при обилии пищи их никто не станет искать. Достаточно хорошо все понимая, Василий нырнул во двор и поспешил спуску в примеченный подвал. Спуск был довольно узок, едва–едва для двух встретившихся людей, что понравилось Ферруму. Большая тварь, о существовании которых он пока только слышал, не влезет. Даже виденному и убитому не так давно кусачу там было бы сложно развернуться.

Подвал оказался заперт. Снаружи стояла самопальная решетчатая дверь, сваренная из уголка и арматуры в добрую пару сантиметров толщиной. Она защищала вторую, старую, деревянную, не раз ремонтированную и обитую какой–то крашеной жестью дверь. Было похоже, что жителям дома надоело ждать когда местное ЖКХ или домоуправление поменяет старую дверь на новую и они скинулись на какого–то сварщика подешовке соорудившего им не слишком красивую, но довольно надежную внешнюю решётку.

Решетчатая дверь оказалась заперта на внушительный навесной замок, продетый в такие широкие, что хоть лом просовывай, проушины. Павлову ничего не оставалось, как ссадить с себя Викторию и ломать запорное устройство. Для этого он решил использовать не по назначению клюв. Не только согнулись проушины, но и дешёвая поделка из молотка, взятая с одного из трупов людоловов в трущобах Узлового, пришла в негодность. Острие загнутого клюва не выдержало и отломилось, а в руках Феррума остался молоток, который в проушины не лез. Пришлось шуметь и сбивать замок. Хорошо хоть справился в пару ударов.

На звук тут же подтянулась парочка не слишком матерых бегунов, и пришлось отвлечься. Можно было забить их молотком, но следовало как можно быстрее прекратить урчание и спрятаться, что бы ни привлекать нового внимания. Гюрза с глушителем в очередной раз пришла на выручку и, вернувшись к проблеме с дверями, Феррум налег на последнее препятствие плечом. Так сходу ворваться не вышло, но Павлов справился с дешёвым внутренним замком латанной перелатанной двери.

Скрывшись в подвале, он завязал в нескольких местах внешнюю дверь веревками. Запорное приспособление еще, то, но лучше у него при себе ничего не было. Пока навязывал узлы, пришлось пристрелить прямо через решётку заинтересовавшегося спуском в подвал лотерейщика. После Василий прикрыл внутреннюю дверь и, оставив щель, убедился, что на тихий хлопок выстрела никто не прискакал. Убедившись и затворив дверь плотнее, он набрызгал под нее и вокруг купленного в стабе муров отбивающего человеческий запах состава. После этого можно было надеяться, что их действительно не найдут.

Разумеется, в подвале было темно и, убрав баллончик, Феррум достал и включил фонарик, благодаря чему они смогли осмотреться. Хозяйственные жители разделили подвал между собой и использовали для хранения ненужных вещей или заготовки продуктов на зиму. Посередине до дальней стенки тянулся коридор со стенами из дерева ДВП, ДСП и черт знает чего еще. В самодельных стенах было множество дверей ведущих в секции, принадлежащие той или иной квартире. Эти двери оказались заперты, но замки на большинстве висели скорее игрушечные, нежели являлись серьезными запорами.

Павлов выбрал один самых никчемных замков и быстро расправился с ним. За дверью, запертой на этот замок оказалась каморка со стеллажами от пола до потолка вдоль всех стен. Большая часть стеллажей оказалась занята различными закрутками. Тут были солености, сладкие варенья и даже банки с домашней тушёнкой. Хорошее место. Оно понравилось Василию. Банки с собой, конечно, взять не получится, но, по крайней мере, хотя бы получится поесть чего–то не из магазина. Чего–то не приевшегося. Тем более что собственных запасов пищи у них всего ничего и лучше их не трогать.

Стеллажи оставляли не слишком много свободного пространства, и его часть оказалась занята лежавшими на деревянном строительном поддоне друг на друге мешками с картошкой. Феррум бы мог их перекидать в коридор или в другую комнату и освободить место, но он не видел смысла заниматься лишним трудом. Тем более даже если он освободит место, не располагать же раненую девочку на грязном бетонном полу? Ну, в крайнем случае–то конечно можно, но в тот момент был какой никакой выбор.

Вскрыв еще пару каморок, Павлов нашел одну со старыми вещами и мебелью. Мебели было много. Среди нее нашлась разобранная железная кровать с провисшей сеткой и пара матрасов. Их Василий перетащил койку в другую почти пустую комнату и уже в ней устроил Викторию. Сам долго сидеть на месте не смог и вскоре отправился к единственному выходу, прихватив старый, еще советский деревянный стул с жёстким сидением и не менее жёсткой спинкой. Близко к выходу садиться не стал, что бы его запах не пробился через обманывающий заражённых репеллент. Занял место на углу, где коридорчик от двери поворачивал под углом 90 градусов и переходил в основной коридор подвала.

Двери служили не слишком хорошей звукоизоляцией и с улицы доносились если не все звуки, то многие. Апокалипсис уже в полный рост пришел на улицы заурядного сельского поселка городского типа. Монстры хватали появившихся на улице людей, иногда врывались в квартиры и разрывали их там. Слышались крики, редкие хлопки выстрелов, урчание изредка приносившихся поблизости монстров.

Василий второй раз за жизнь в Улье оказался на свежем кластере. Однако в первый раз, он сначала валялся в отключке, а потом спасал собственную шкуру и Викторию, а тут выступал безучастным наблюдателем. Сидел и чувствовал себя последней сволочью не пытавшейся сделать даже малого для спасения гибнущих вокруг людей. Он понимал, что пытаться кого–то спасти бесполезно. Кого спасать? Спасешь человека, рискуя жизнью, а он через пару часов обратится. При этом потратишь силы и патроны, которых потом может не хватить для спасения собственной жизни. Все это он понимал, но совесть грызла изнутри, готовая вырваться наружу точно чудовище из одного классического фильма ужасов.

Что бы задушить не вовремя проснувшуюся совесть Феррум пошел проверить Панду. После открытого перелома, полутора доз спека, медикаментов вколотых перед операцией и самой операции девочка чувствовала себя не очень. Она была в сознании, но голова кружилась и подташнивало. Ее организм перенес слишком тяжёлый удар для столь мало прожившей в Улье иммунной и еще не оправился.

Увидев что девочка, несмотря на происходящее уснула настоящим сном, а не находилась в наркотическом забытье, Павлов тепло улыбнулся и хотел присесть на краешек кровати, но ему не дал шум донесшийся от входной двери. Подхватившись, Василий выскочил с готовым к бою оружием. Он не стал сразу стрелять, а как мог тихо подскочил поближе к выходу и прислушался. Из–за закрытой деревянной двери не было видно кто там, но сразу стало понятно, что внутрь пытается проникнуть не заражённый. Слишком уж характерна была возня. После первого шума, решётку больше не дергали и не толкали. Кто–то торопливо пытался развязать накрученные Феррумом веревки.

Павлов подглядел в щель, стараясь остаться не видимым, и первых лучах восходящего солнца сумел рассмотреть, что в подвал лез какой–то седеющий и лысеющий худой мужик. Оружия за исключением висящего на поясе охотничьего ножа у мужика видно не было. Явный свежак, развязывая нехитрые узлы все время поглядывал по сторонам, боясь, что появится кто–то из заражённых и подглядывающего Василия не заметил. Увидев что–то опасное, мужик заторопился и, вытащив нож, стал резать веревку.

— Живей давай, — сказал Феррум, распахивая внутреннюю дверь и стреляя поверх плеча согнувшегося и чуть не выронившего нож свежака.

Приметивший мужика одиночка лотерейщик, получив пули в грудь и голову, упал на лестницу и съехал на груди и животе к ногам перепуганного мужика. Рука с уже довольно внушительными когтями коснулась обутой в короткий кирзовый сапог ноги, и свежак едва не запрыгнул на стену, но при этом не издал ни единого звука.

— Поторопись, — напомнил о необходимости действовать Павлов.

— Да. Да, — мужик несколько раз подряд кивнул и снова взялся за перепиливание веревок.

Справился он быстро и, впустив мужчину внутрь, Василий велел ему завязывать вход. Тот сбегал за веревкой в принадлежавшую ему в этом подвале каморку и замотал решётку как сумел. За это время Ферруму пришлось убить еще одного заражённого. Тот не заинтересовался конкретно подвалом, но уж слишком близко подошел. Буквально навис над ямой с входом. Труп в яму и свалился. После этого на ее дне стало два лотерейщика, и еще один валялся на вершу у лестницы. Заражённом хватало куда более сладкой пищи и на первый труп они не зарились. Он даже помогал отпугивать своим запахом самых мелких тварей.

— Военный, ты знаешь, что происходит? — шёпотом спросил незнакомец у Павлова, когда они отошли от входа.

— Тяжело вот так сразу объяснить, что бы ты все понял и поверил, — вздохнул Василий, устраиваясь на стуле.

— Да во что угодно уже готов поверить. Конец света? Мертвые восстали против живых? Биологическое оружие? Сраныетеррористы из Аль–Каиды? Фронт освобождения Дальнего Востока? Американцы на нас сбросили какую–то чудо бомбу? Напали инопланетяне с альфа центавры? Открылся портал в параллельный мир, и оттуда полезли монстры? — с какой–то яростью стал шептать мужик.

— С последним, ты почти угадал. Иди, найди себе стул, а потом присядем, поболтаем, — отправил мужика Феррум и, приглядывая за ним в полглаза задумался, как подать информацию.

Мужик вскоре вернулся и Павлов коротко накидал ему про перемены в его ближайшей жизни. Рассказал, что они более не в своих мирах, а на другой планете или в параллельном мире. Поведал, что возможно мужик обратится в тварь жаждущую плоти. Судя по пометкам на карте, взятой в машине внешников, период обращения на этом кластере достигал в среднем 5 – 7 часов, но мог растянуться и на гораздо больший срок. Свежак после пояснений Василия погрустнел, однако поверил его словам полностью, выпил живуна и даже рассказал свою историю.

Мужчину звали Семеном, большую часть жизни он проживал в этом доме и работал где–то неподалеку. Сегодня же ночью его чуть не загрызла сожительница, с которой он проживал после не столь давнего развода с женой. По всей видимости, при переносе в Улей Семен, не просыпаясь, потерял сознание, поскольку не проснуться, когда вокруг твориться такое, было почти невозможно. Проснулся он от того что сожительница глодала его руку, и в итоге убил женщину. Иначе ее отцепить от себя не получилось.

Семен испугался содеянного, но потом понял, что вокруг твориться полное непотребство. По улицам скачут какие–то твари, а люди обратились в зомби. На этом фоне никому не будет дела до убийства им одной вдруг ставшей зомби бабы. В итоге он решил, что нужно вооружаться. Дома у него хранился внушительного вида нож и только, но в подвале в тайнике имелся нелегальная короткая Мосинка, доставшийся мужику от деда и зачем–то припрятанная на всякий случай. Зачем Семен хранил нелегал он и сам не знал. Стрелял он из него всего однажды и то втихаря на природе по банкам, а по законам своего мира сесть или получить условный срок за хранение ствола мог вполне реально. У него даже возникали мысли сдать нелегальный ствол в полицию, но его остановило нежелание объяснять, откуда у него эта Мосинка взялась. Изворачиваться и врать не хотелось, как и признаваться в том, что хранит оружие уже на протяжении нескольких лет.

Короткая винтовка или может даже карабин, Василий однозначно определиться не смог, хранилась в сухом месте в промасленной ветоши, так что оружие находилось почти в идеальном состоянии, несмотря на то, что было выпущено еще в позапрошлом веке для царской армии. С работой такого оружия Павлов был более или менее знаком, так что уверенно осмотрел его, убедился, что современные патроны, взятые с внешников одного мира не по цифрам калибра, а на деле подходят к трехлинейному древнему карабину иного мира. Были у Семена и свои патроны, хранившиеся в тайнике вместе с оружием, но набралась их всего дюжина — чуть больше чем на два полных заряжания стандартного пятизарядного магазина.

Феррум, опасаясь возможного перед перерождением помутнения рассудка, не стал вооружать Семена огнестрельным оружием, однако зарядил карабин и поставил на не типичный для современного вооружения предохранитель или, если быть точным в терминах, на предохранительный взвод. Карабин временно остался при Павлове, но он твердо пообещал, что вручит его свежаку в случае чего–то непредвиденного или когда окончательно убедится, что тот точно не обратится в пустыша.

Тем временем окончательно расцвело и на свежем кластере осталось совсем немного сохранивших разум людей. По большей части это были немногочисленные иммунные, пытающиеся как–то выжить в творившемся ужасе. Над кластером совсем низко прошелся вертолет, с которого что–то кричали выжившим. Из глубины подвала Василий и Семен разобрали только отдельные слова, доносившиеся через шум винтов. Кричали что–то о выживших, и это заинтересовало людей. Они открыли внутреннюю дверь и стоя у решётки послушали, что за объявление делали вертолетчики.

— Выжившие, с вами говорит представитель спасательной команды! Все кто может, пробирайтесь к больнице! На территории больнице будет устроен сборный пункт с вооружённой охраной! Сбор выживших продлится весь день и закончится за час до заката! Не ждите что вас придут спасать, а сами пробирайтесь к сборному пункту! Только так вы сможете спастись! — дольше начиналось повторение того же текста скорее всего записанного, а не произносимого человеком.

— Спасатели, — выпучил глаза на Феррума Семен.

— Сомневаюсь, — ответил ему Павлов, не видевший, скрывшегося за домами вертолета, но уверенный, что это хитрый план муров или скорее даже самих внешников, поскольку у муров вроде вертолетов не было.

— Они же сказали… — начал было что–то доказывать мужчина.

— Ты всему что говорят, веришь? — перебил его Василий.

— Эээ… Нет, — смутился, но ответил свежак.

— Так вот и этим не верь. Здесь территория подконтрольная очень нехорошим людям. Они прилетели, сядут у вашей больнице, соберут таких простаков как ты, но не для того что бы подарить райскую жизнь. Их отвезут на человеческие фермы, где будут вырезать органы и делать еще бог весть что, — запальчиво внес ясность Феррум.

— Как так? — Семен выпучил глаза еще сильнее.

— Да вот так вот. Для них мы всего лишь добыча, а наши органы им как какой–нибудь барсучий жир или какая–то железа уссурийского тигра, — с еще большей злостью продолжил объяснения Павлов.

— Так же нельзя, — мужчина захлопал глазами.

— Иди и объясни им, что это бесчеловечно, — Василий едва не сплюнул на бетон здешнего пола и от выхода, возле которого они все еще стояли, пошел вглубь подвала, — Пошли, а то привлечём кого–нибудь, потом заманаемся отстреливаться от жаждущих свидания.