Люди и нелюди

Глава 20

20 глава (день 6):

После рассказа в подвале в темноте Феррум снова зажёг свет зажигалки и облачил замерзшего раненого в кофту убитого алкаша. Другую одежду убитого отдавать ему не стал, но снял с себя ранее взятую ветровку и подстелил ему под задницу. Зажигалка не выдержала надругательства столь длительной работой и бесславно сдохла. Павлову пришлось менять шорты на штаны и свою футболку на майку алкаша в темноте, но это было не так неудобно как одевать в темноте раненого. Кроссовки он оставил свои, а ботинки, взятые с убитого, закинул в дальний угол. Зачем тащил их сюда, видимо и сам не понял.

После переодевания Василий спросил почувствовавшего себя чуть лучше Бурого о стабе. Он надеялся, что тот может что–то знать о том, где здесь и что находится. Нет, он не надеялся, что спутник здесь ориентируется, но ведь мог хотя бы слышать какие–то обмолвки, вон ведь о появлении Феррума узнал же. Однако раненый даже самых смутных привязок к местности не знал, и сориентировать не мог вообще никак. Зато Бурый поведал, откуда взялся этот стаб. Оказывается, когда–то давно Узловой не принадлежал мурам, а являлся стабом нормальным. Он был самым большим из ближних к Внешке, самым надёжным и самым популярным.

Так бы и оставалось. У Узлового вполне хватало сил противостоять внешникам и мурам тех лет. Все изменилось, когда внешники разработали сами или где–то в Улье нашли способ определять иммунных. Сначала эксперименты на преступниках и редкие иммунные, потом анализы среди военных и даже отбор подходящих людей среди гражданского населения. Видимо соглашались далеко не все или иммунных было не так много, как хотелось, но Особый корпус появился и потихоньку разрастался. У внешников в Улье появилась серьезная сила, имеющая большую мобильность, а не привязанная к базам. Постепенно вокруг Узлового стало много муров, половина из которых на самом деле под них только маскировалась. Потом город и вовсе захватили, как и ещё несколько стабов помельче, что находились примерно на таком же удалении от основных баз внешников. Кто–то из жителей погиб во время захвата города, кто–то сумел идти на запад сразу, кто–то сбежал позже, кого–то отправили на мясо, ну а кто–то пошёл под муров. Понятное дело, что народу в стабе из–за всего этого стало в разы меньше и поэтому тут есть такие заброшенные трущобы занимающиеся приличные площади.

Выслушав экскурс в историю региона, Феррум оставил Бурого дремать и восстанавливаться, а сам поднялся наверх. Осмотревшись с чердака, он приметил пару прохожих и, подождав, когда они уберутся, направился к дому, из которого вышла его первая жертва. Дом, сделанный из вагона, имел одну большую комнату, загаженную её обитателями до состояния хлева. На полу слой грязи толщиной в палец, окурки, затоптанные прямо на полу на грязи, гора бутылок под столом и под окном внутри помещения. На улице под окном ещё большая гора бутылок. Из мебели помимо упомянутого стола кровать вдоль одной из стен, несколько стульев, покосившийся старый шкаф и вешалка при входе. В помещении присутствовало двое, но они были состоянии полного анабиоза. Мужики упоролись, так что один уснул, упав поперёк кровати, а второй просто сполз под стол и уснул там, обнял охапку пустых бутылок, точно нечто ему дорогое.

Феррум даже трогать невменяемых не стал. Сейчас пытаться получить от них информацию было бездарной тратой времени и сил. От таких разве что мычания добьешься. Поэтому он решил переквалифицироваться в самые обычные воры. Проверив шкаф, он нашёл там небольшой пустой рюкзак и, подойдя к столу, сунул в него пару не открытых банок тушёнки и 3 банки с иными консервами. Туда же положил одну из бутылок водки, коих на столе хватало и две пластиковых соски полторашки: одну с минералкой, а вторую с колой. Вернулся к шкафу, сунул в рюкзак несколько приглянувшихся вещей и несколько парафиновых свечей. Пошарился в помещении в поисках споранов, но ничего не нашёл. Обыскал самих алкашей и у одного из них обнаружил таковой в ладанке. Видимо держал на самый черный день. Прихватил его и слил остатки живуна из их фляг в бутылку из подводки. Сами фляги не взял, хотя еще одна фляжка им бы точно не помешала.

Приметил стоявшее на стуле в углу ведро с водой, хотел набрать в качестве питьевой, но побрезговал. Еще неизвестно, сколько эта вода тут стоит и откуда набрана. Хватит им пока минералки и колы. Но воду в полторашку все же набрал. Пригодится смыть кровь с товарища. Пока хотя бы так, раз полноценную помывку не обеспечить.

Позаботившись о воде на гигиену крестного, не забыл и о себе. Намочив взятую в шкафу тряпку в воде, как мог, оттерся от крови. На этом закончил все дела в этом доме, забрал плотно набитый рюкзак и отправился прочь так не став беспокоить все еще мирно спящих хозяев. На выходе снял с вешалки длинный дождевой плащ и накинул его на себя. Плащ вроде ничего. Из кожи и не слишком тёртый. Кроем чем–то похож на те, в каких показывают сотрудников НКВД. Пригодится, для маскировки или утепления раненого Бура. А то уж больно в подвале прохладно.

Идти было не далеко, и вскоре Феррум был на месте.

— Это ты? — спросил Бурый, когда Павлов открыл люк.

— Я. Не вздумай пальнуть, — отозвался Василий уверенный, что на него где–то там, в темноте направлен ствол.

— Опять местных бомжей обирал, — не весело усмехнулся Бур, убирая подрагивающий на спусковом крючке палец.

— Я раздобыл еды и живуна на сегодня и думаю до завтра затихариться в этом месте, — не Феррум.

— Мы околеем тут. Я так точно. Лучше прямо в доме, — возразил крестный и спросил. — Там как вообще? Тихо?

— Тихо. Похоже, нас тут никто не ищет. Видимо переоценил я местных, — ответил Павлов.

— Ну, вот и давай вылезать. Я тут если не загнусь, то быстро не оклемаюсь. Нужно тепло, а для него здесь, если только костер разводить или натуральную шубу где–то надыбать, — настоял на своём Бурый.

— Тогда на чердак, — был вынужден признать правоту крестного, но внести свои коррективы Василий.

Через час они уже расположились на чердаке, кушали кашу с тушёнкой, наблюдали за улицей в щели фронтона и беседовали.

— Куда можно податься, когда вырвемся из этой западни? — спросил Феррум, прежде чем закинуть пищу в рот за отсутствием ложки прямо пальцами.

— На запад, — тихо ответил Бур.

— Абстрактно, — кивнул Феррум, — а если конкретнее.

— Если конкретнее, то ближайший к Внешке нормальный стаб это Каменогорск. Форпост Муромского княжества, — уточнил крестный.

— Прямо княжество? — удивился Василий.

— Именно княжество. Оно старше России или Советского союза, если у тебя таковые были. Самому Муромцу лет 700, а княжеству 300 или 400. Он с друганами, или дружиной, если тебе так удобнее, уже тогда без огнестрела сумел основать человеческий анклав. А ты представляешь, какими крутыми пацанами они должны были быть для этого? — Бур начал распаляться, зацепившись за любимую тему и даже про раны подзабыл. — Не представляешь, — он махнул рукой и уронил кашу, что была на пальцах, но не обратил внимания. — 17 век. Ни ЗУшек, ни Катюшек, ни прочих хуюшек. Если и был какой огнестрел, то дульнозарядное дерьмо, и порох хрен достаёшь. Про внешников слыхом не слыхивали. Тогда разве нолды какие где–то первые шаги в Улей делали. Обычно люди жались к мёртвым кластерам и не промышляли валить элиту, а Муромец со своими близкими валил. Он кого попало в дружину не брал. Там что не человек то смерть всему живому. Каждый мог элитника раз на раз оприходовать. Вот они то и создали Муром. И сейчас те витязи есть в этом муроме. В этих старожилах такая сила, что каждый из них армия. Там даров десятки, если не сотни и жемчуга съедено гостями, в том числе и белого. Если бы не эти люди то давно отжали бы внешники со своим Особым корпусом и другие стабы вплоть до среднего запада, а так пойди, отожми у того от кого элита бежит точно побитая собачонка, — Бур заканчивал едва не забыв про маскировку и необходимость шептать.

— Семьсот лет это срок. Сильны мужики, — признал Феррум.

— Ну не всем там по 700 лет, в княжеской дружине народ и помоложе есть, причём в разы. Это самому Муромцу 700, — признал крестный.

— Пусть даже так, но княжество и дружина однозначно есть, а это законы и нормальная жизнь, а не как тут. Никаких арен и прочей херни, — сделал свои выводы Феррум.

— На счёт арены ты совсем не прав, — пожал плечами Бурый.

— Есть арена что ли? — нахмурился Павлов.

— Есть, но нет рабов. На неё выходят за бабки и добровольно. Таких ухарей хватает, — Бур вернулся к еде.

— Хорошо, хоть так, — кивнул Василий и тоже стал есть.

После еды Феррум сделал из единственного спорана, водки и колы живун. Уж больно много этой жидкости глотал раненый крестный, да и сам Павлов его сейчас заливал как не в себя. После приготовления живчика придремали. Оба и крепко. Проспали до ночи, а ночью проснулись от звука работающей машины и света фар. К дому, обворованному Феррумом, подъехала буханка. Из неё вышли четверо, а пятый остался за рулём. Вышедшие люди без затей вломились в дом и вытащили оттуда алкашей.

— Вот и ещё дом освободился, — прошептал свой комментарий Бур, пристально наблюдавший за происходящим.

Ожидалось, что муры сядут в машину и уедут с пойманным мясом, но они направились прямиком к занятому дому и не таились. Днем один из членов шайки бродил по округе в поисках добычи. Он присмотрел дом алкашей и, уходя издали увидел Василия входившего туда. Он принял его за еще одного алкаша и издали не рассмотрел оружия, поэтому посчитал столь же легкой добычей. Мур чуть задержался и увидел, как Феррум вышел, заложил крюк и, нырнул в нежилой дом, а вот Павлов его так и не заметил. Не дождавшись, когда Василий выйдет из заброшенного сруба, людолов ушёл и явился сюда с товарищами на ночной лов. Они нашли в доме–контейнере двух мужиков и решили на всякий случай проверить сруб, хотя не особо рассчитывали там кого–то найти. Феррум с Бурым этого конечно не знали, но это было и не важно. Главное, что ещё не восстановившегося крестного Павлов не успел бы утащить. Однако положение было не безнадежным. Из–за горящих фар и звезд, на улице были прекрасно видны силуэты идущих в полный рост людей. Первые выстрелы по ним можно было делать как по мишеням. Главное суметь разглядеть прицельные приспособления на темном чердаке.

— Я валю водилу и прыгаю вниз, что бы обойти и ударить с фланга, а ты этих приземли, что бы головы ни подняли и смотрели только на тебя. Сможешь? — спросил раненого Феррум придумавший довольно простой, но рабочий план.

— Смогу, — решительно кивнул Бурый.

— Отлично, — Павлов стал пристраивать укорот, так что бы можно было прицелиться, используя падающий через щель свет, — Начинай после меня, — он вроде нашёл подходящее положение.

— Хорошо, — Бур уже лежал на плаще теперь просто пристраивал свой АКСУ к другой щели во фронтоне.

— Готов? — спросил Феррум.

— Готов, а ты? — отозвался крестный со злым весельем.

— А куда я денусь, — сказал Павлов сквозь сжатые зубы и дал короткую очередь на три патрона по водительскому месту.

Бурый не замедлил полоснуть из автомата вдоль улицы и кого–то одного завалил намертво. Остальные попадали ничком и стали расползаться в поисках укрытия. Василий хотел уже, было, покинуть чердак, но увидел, как открывается водительская дверь буханки и оттуда выныривает толи раненый, толи совсем не пострадавший водитель. Он дал ещё одну короткую очередь, и водитель свалился рядом с колесом буханки. В следующую секунду Ферруму инстинктивно пригнулся от ответной очереди, оставившей в деревянном фронтоне несколько серьёзных отверстий, чуть правее места, где стоял он. Стреляли точно не из какого–то либо АК. При всем их многообразии звучали они до определённой степени похоже, и стрекот Калашникова Павлов опознал бы сразу, а с подобным звуком был совершенно не знаком. Тут же бабахнуло ружье и следом ещё одно или то же самое вторым стволом.

Практически на карачках со скоростью испуганного таракана Феррум пробежал по чердаку и спрыгнул вниз. Пока Бурый прижимал врага и отвлекал его внимания на себя он покинул деревянный дом и кустами прошёл к соседнему из контейнера. За его углом прятался враг простреливавший по чердаку из того самого незнакомого автоматического оружия. Набравшись смелости, Павлов перебежал улицу и замер за противоположным от врага углом. Пока бежал никто в него не выстрелил и маневра его не заметил. Тогда он решился для надёжности ударить не отсюда, а в спину.

Обойдя дом–контейнер Василий оказался позади ближайшего противника и смог понять где ещё двое с ружьями. Муры с ружьями лежали, так что одного можно было достать прямо оттуда, а вот второго нет. Можно было попробовать сработать ближнего противника ножом и подобраться ближе, но Василий не собирался так рисковать. Неизвестно было, что у врага за умения. Ещё окажется, что его нож не берет.

Феррум вскинул автомат, поревел флажок на одиночный огонь и выстрелил точно в затылок бандита. Тот как будто что–то почуял в последний момент и даже стал оборачиваться, но было поздно. Пуля калибра 5,45 выпущенная из укорота оказалась быстрее человека. Оросив дорогу кровью и мозгом мур упал умерев ещё до того как тело коснулось земли. Павлов тут же спрятался за угол, перевёл флажок обратно на автоматический огонь и, высунувшись, прицелился во второго бандита. Тот не заметил смерти соратника и вновь бабахнул из ружья по чердаку. Василий наказал его за это короткой очередью в бок. Смерть товарища заметил последний бандит и от отчаяния попробовал убежать. Тут не сплоховал Бурый и срезал его короткой очередью на бегу.

Феррум понимая, что нужно торопится, но осторожничая, обыскал ближайшего бандита и снял с него понтовитый ПП с магазином, торчащим из пистолетной рукоятки. Такой он уже видел на одном муре и очень жаждал повторной встречи с ним. Присмотревшись, Павлов узнал бандита не смотра на сильно пострадавшую голову. Без сомнений это был Хобот, командовавший поймавшими их с Пандой людоловами. Мужчина одновременно удивился, что судьба столь скоро и неожиданно свела его с бандитом вновь и посажалел, что этой мрази досталась такая легкая смерть. Василий предпочел бы ему лично отрезать яйца, а после скормить еще живого пустышам и наблюдать за этим слыша всю гамму воплей. Еще промелькнула мысль о том, что хорошо, что банда не явилась сюда тем же составом в семь рож, а то ведь могло быть и совсем плохо. Попробуй, постреляй семерых вдвоем при условии, что один из этих двоих не мобилен.

Помимо ПП Павлов стянул с мура кожаную куртку, армейский камуфляж, забрал незнакомый пистолет в тактической кобуре и свой собственный нож Глок, принесенный из прошлого мира. Проверяя других бандитов, он узнал и эти лица, что впрочем, было не удивительно, раз тут был их главарь, да и буханка была та же самая. Значит тех, кого он записал в кровные враги, осталась половина: трое людоловов из банды и тот зверовод с мелким зверенышем. Искать их целенаправленно было некогда, но можно надеяться, что судьба еще столкнет и даст возможность исполнить.

Рассматривал лица врагов Феррум, не забывал о сборе трофеев. Ему сейчас было не до расточительности. Со второго бандита стащил штаны, забрал живун и снял ружье. С остальных взял только спораны, живец, да патроны. Благо последние у всех были 12 калибра. Пулевые и годные на довольно крупную дичь. Хотел нырнуть ещё в буханку, что бы проверить что там, но сообразил, что и так долго возится. Если местные стражи порядка все же соблаговолят взяться за работу, то легко могут застать на горячем. Поэтому убежал в удивляясь тишине которую соблюдали алкаши запертые в клетке, пока он возился со сбором трофеев.

— Ты там как? — спросил Феррум у товарища, сидевшего на чердаке.

— Ещё повоюем, — ответил Бур.

— Валить надо, — сказал ему Василий.

— Надо, но пешком тяжко мне. Давай на буханке отъедем подальше. Думаю, до утра сюда не сунутся. Тут стреляли, а кому охотно на пули нарваться? Наверняка решат, что тут муркеты ловцы бомжовскую лежку не поделили и сцепились из–за бомжей, — выдал в ответ Бурый.

Павлов прислушался, не услышал ничего тревожного и согласился. Он помог крестному перебраться в машину. Пинками выгнал из неё алкашей, заставил их погрузить в клетку трупы и а после убил обоих и погрузил их тела к остальным трупа. Бурый на это ничего не сказал. Он и сам бы не стал отпускать этих полумуров–полубомжей. Ещё побегут, куда тут бегают в надежде получить пару споранов за вовремя принесенную информацию.

Остаток ночи они медленно колесили в поисках местечка, где можно было приткнуть буханку и собраться с силами. Наверное, напугали не одного обитателя трущоб, прежде чем нашли заброшенный ангарчик, куда и загнали свой транспорт. Уже в рассветных сумерках переоделись, выбрав одежду с трупов, что бы выглядеть поприличнее. Не слишком замаранные комки. На Буром поверх всего кожаная куртка. На Ферруме почти НКВДшный плащ.

Гладкоствол брать не стали. Взяли только патроны от него. Довооружились, забрав себе ПП с пистолетом снятые с главаря банды. Оружие, сделанное по большей части из пластика было не знакомо Павлову по родному миру, но может было и там. Зато это оружие знал Бурый. Такими агрегатами были вооружены внешники и некоторые муры получающие оружие от них. Бурый пояснил, что пистолет это СР‑1 МП Гюрза и ПП СР‑2МП Вереск. Оба под патрон 9 на 21 мм, используемый внешниками в Улье в качестве пистолетного, точно в мире Василия патрон 9 на 18 мм ПМ. На оба агрегата можно было вешать самый разный обвес, но из всего возможного нашёлся только один глушитель. Правда подходил он и к пистолету и к ПП. Ещё у ПП имелась рукоятка управления огнём, но она съёмной не была — только складной, так что считалась частью оружия.

Какое–то время бродили по трущобам пока не ушли достаточно далеко от буханки и не нашли новое укрытие. Спрятались там заперевшись как смогли изнутри и решили вообще не выходить сутки. Благо живца затрофеили с трупов немало и в буханке нашлись какие–то консервы, так что обычное и споровое голодание не грозило. А за это время Бурый еще не посвещенный в планы крестника должен был хоть как–то прийти в себя.